Тьма

— Зато ты выспался! — заявил Рин, вваливаясь в комнату общежития. Я мысленно с ним согласился, продолжая невозмутимо раскладывать по полочкам шкафа свои вещи. Сам брат выглядел неважно — эдакая сонная желеобразная масса со стоящими торчком иссиня-чёрными волосами. Поверить не могу, что он продержался до прихода Сюры, а она нашла нас только после того, как закончился ливень, где-то около полудня. Не успели мы вернуться в лагерь, как её и след простыл, впрочем, как и Рина. Где и как после этого учитель Киригакурэ наказывала своего подопечного, я не знаю. Мы успели разок подраться с особо наглыми демонами, поесть, после чего в лагерь заявился сам Мефисто Фель с радостной новостью — общежития учащихся полностью восстановлены. Известие было воспринято на «ура!», и уже через час опьянённые счастьем эскваеры с не менее счастливыми учителями гуськом пробирались сквозь чащу в сторону Академии. Может, зданию старого мужского общежития досталось и не сильно, но почти все поверхности в комнате были покрыты слоем пыли и мелкой бетонной крошки. Чертыхаясь, я «предвкушал» скорую встречу с ведром и тряпкой, дабы провести «счастливейшие» часы за уборкой помещения. Полусонный брат, на автомате копающийся в своём рюкзаке, в расчёт не принимался. — Ванная… — произнёс Рин, закинул полотенце на плечо и поплёлся к выходу, подметая пол хвостом. — Погоди! — выдавил я после секундного колебания. — Пойду с тобой. Не хочу, чтобы ты вдруг утонул. — Не дождёшься! — фыркнул близнец, но всё же остановился в дверном проёме, оперевшись о косяк. Я быстро нашёл свои банные принадлежности и выскользнул в коридор, подталкивая сонного братца в спину. — Я в порядке! — вяло протестовал Рин, но, вопреки заверениям, вскоре споткнулся о порожек перед ванной комнатой. Встал с пола красный как рак, зыркнул на меня исподлобья, резко махнул хвостом и твёрдым шагом направился к шкафчикам. — Знаешь, не спать — это мелочи. Тяжелее всего было поддерживать пламя, чтоб на нас не обрушился этот грёбаный водопад, — произнёс он, оправдываясь. Впрочем, сейчас меня мало волновало состояние близнеца (не критично, и ладно), потому что в зеркале предбанника я увидел собственное отражение. Нет, почти ничего не поменялось. У меня не выросли рога, не изменилось выражение лица на более зловещее, не играло в глазах дьявольское пламя. Единственным отличием были уши, вытянувшиеся и заострённые на концах. Ну и клыки, заметные, если я улыбаюсь. Всего пара деталей, почти не значительные, но я стоял перед зеркалом, трясясь от злобы, а в мозгу пульсировала одна-единственная мысль. Монстр! — Юкио, ты чего? — заволновался Рин, подходя ко мне. Я не ответил. Мысли калейдоскопом завертелись по нейронам, выискивая решение. Убить демона. Застрелить. Пистолет при мне, всего лишь нужно… Чёрт побери, но я же обещал! Обещал? Если нарушу обещание, то мне будет уже всё равно. Так, кобура, пистолет… — Ты рехнулся! — взревел брат, рывком разворачивая меня к себе и попутно отвешивая подзатыльник. — Даже думать об этом не смей! Удар был не настолько сильный, чтобы причинить боль, но всё-таки немного отрезвил. Я отпихнул от себя близнеца и подошёл к шкафчикам, избегая бросать взгляд на зеркало. Открыл дверцу и вновь замер. Сейчас я увижу ещё кое-что, чего нет у нормальных людей. Господи, за что это всё со мной?! Дурак, дурак! Обливаясь потом и тяжело дыша, я всё-таки стащил с себя джемпер, отстегнул кобуру и положил всё это в шкафчик. Молодец, давай дальше. Ухватив края футболки, пальцы отказались меня слушаться и словно задеревенели. По телу прокатилась нервная дрожь. А вокруг пояса меня судорожно сдавило то, на что я совсем-совсем не хочу смотреть. — Юкио. — голос Рина, прозвучавший в каких-то сантиметрах от моего уха, заставил меня шумно выдохнуть через рот. Звук получился настолько жалобным, что я густо покраснел. Впрочем, брат этого словно не заметил. — Дай я помогу. — не допускающим возражения тоном сказал он, после чего уверенно сдёрнул с меня футболку. Мне ничего не оставалось, как закрыть глаза и молиться, чтобы моя психика выдержала это испытание. И только я приготовился выслушивать сам от себя очередную тираду презрительных упрёков, как… — Оу, что тут у нас? — игриво проурчал Рин, тут же вцепившись своими загребущими ручонками в мой хвост. Мой хвост. Даже думать противно в таком ключе, но, чёрт побери, это так. И брат, так легко наплевав на все моральные и нравственные устои, вот так вот запросто тискает мою новую конечность, оказавшуюся ко всему прочему дико чувствительной! Я взвыл, заливаясь краской с головы до ног. Неправильно! Не хочу!!! Уверенные движения пальцев и ладоней сводили меня с ума. Вдоль позвоночника прокатывались волны удовольствия, заставляющие мышцы спины судорожно сокращаться, а по коже приятно бегали мурашки. В мозг ударила бушующая кровь, сметая мысли, затуманивая взгляд, заставляя скулить в экстазе. Только что я хотел, чтобы всё прекратилось, и, вот, готов продать душу за продолжение этой пытки. — Штаны-то снимай, — откуда-то издалека донёсся голос Рина, и несильный, но весьма болезненный рывок в области крестца вернул меня с небес на землю. Я оторвал щёку от дверцы шкафчика, поправил съехавшие вниз очки и… обомлел. На металлической дверце остались борозды от моих пальцев. Спокойно, спокойно. Всё хорошо, ты ведь знаешь про свою силу. К звукам, которые теперь может генерировать гортань, тоже можно привыкнуть. Вот только, какого лешего происходящее с хвостом повлияло на возбуждение полового органа? Нет, я, конечно, понимаю, как… — Извращенец! — выплюнул я, стараясь говорить как можно более презрительно. — Больной, испорченный извращенец! — Мы вообще-то мыться пришли, — невинно заявил брат, в его глубоких синих глазах плясали озорные искорки. — Так что снимай штаны и пойдём, а то вода остынет. — Отпусти, — тихо попросил я, не глядя кивнув на еле подрагивающую от остаточных импульсов конечность, зажатую в Риновом кулаке. — И не подумаю, — вдруг серьёзно сказал близнец. — Уж лучше продолжай обзывать меня извращенцем, чем ты замкнёшься в себе и будешь заниматься самоуничтожением. — Самоуничижением, — машинально поправил я, нервно расстёгивая поясной ремень и пуговицу с молнией. — Отвернись, пожалуйста. В общем-то мы никогда не стеснялись друг друга, однако дело не доходило до демонстрации собственно достоинств в самом что ни на есть эрегированном виде. Рин насмешливо фыркнул, но всё же подчинился. Вода была обжигающе горячей, но именно это и было нужно после всего произошедшего за последнюю неделю. Я блаженно откинулся на край ванной и прикрыл глаза. Могу ли я так просто оставить всё как есть? Могу ли я… простить себя? От крестца до шейных позвонков прокатилась волна мурашек, заставив меня подпрыгнуть на месте. Рин, отмокающий рядом и всё так же не выпускающий из рук мой хвост, виновато улыбнулся, встретившись со мной глазами. — Прости, я просто… Задумался немного. — Знаешь что?! — вспылил я, больше, правда, для виду. — Давай-ка ты, это, хочешь получить удовольствие — свой тереби! Синеглазый извращенец заржал, демонстрируя свои двадцать восемь зубов плюс четыре клыка. Я фыркнул и выдернул-таки свой хвост из расслабленных пальцев. Всё, фиг он теперь до него доберётся. Усилием воли я заставил гибкую конечность обвиться вокруг пояса и на какое-то время решил про неё забыть. Горячая вода успокаивает, вспышки гнева гаснут, мысли утекают сквозь пальцы. Тишина, нарушаемая лишь редким стуком капель воды из крана. Медленно, но верно, всё становится на свои места. Может, когда-нибудь я себя и прощу. Хочется простить… Брат, разморившись, начал всё чаще клевать носом. Сидеть без дела, да и в тишине, это не его. — Эй, ты что, и правда решил утонуть? — насмешливо протянул я, пихая близнеца в плечо. Он уже погрузился в воду по самый подбородок, ещё чуть-чуть — и начал бы пускать пузырьки. — А? — встрепенулся Рин, усаживаясь ровнее. — Мойся уже, говорю, и топай спать! Не хочется тебя таскать на своём горбу по всему общежитию! — Ладно, ладно, — зевнул братишка, беря в руки гель для душа. — Только не ной! — Зараза, — прошипел я себе под нос. — Как проснётся, заставлю учить материал для будущих занятий. Разочарованный вой с другого конца ванной дал понять, что меня услышали. Чёрт бы побрал этот демонический слух. Лучше бы пробудившиеся силы моё зрение поправили! Я дождался, пока за Рином захлопнется входная дверь, и тоже начал смывать с себя накопившуюся грязь, старательно избегая прикасаться к хвосту. Что же, жить можно. Ополоснувшись чистой холодной водой, я повязал вокруг пояса полотенце, и, вполне повеселевший, вышел к шкафчикам. Одежду надо было отнести в прачечную, чем я и не поленился заняться. Вот только одно внезапное открытие повергло меня в шок. Моя кобура была пуста.