Книга тайн

1567-68 гг. от заселения Мунгарда, Дюарль Им не влетело только потому, что вскоре явился портной для последней примерки костюма, а вечером Жерард объявил, что завтра они предстанут перед королём. – Ты, мой внук и я проедем на белых лошадях во главе торжественной процессии по главным улицам Дюарля. Простые люди тоже должны познакомиться с тобой. Постарайся не опозориться, от тебя зависит наша репутация, – напутствовал Николаса вождь. Ноэль переминался с ноги на ногу рядом: – Если он не хочет ехать со мной, я уступлю ему руководство парадом. – Да мне всё… – Охотник осёкся, перехватив его внимательный взгляд. – Я бы не отказался от твоей поддержки во время этой дороги. – Ноэль? – Жерард вопросительно повернулся к нему. – Если вы настаиваете… – упрямо ответил тот. – Мальчики, что за капризы? Не доводите старика до сердечного приступа! Чтобы завтра оба были на высоте! – прикрикнул на них вождь. Они хмуро переглядывались. Почему с Ноэлем так сложно? Зачем любое неосторожное слово принимать на свой счёт? Всё будет в порядке, хватит волноваться из-за пустяков. Даже если Николас наломает дров, то не велика беда. Вот уж народным героем никогда становиться не хотелось. Следующий день с утра они собирались как на свадьбу. Парикмахеры брили Николаса и стригли, заплетали волосы в церемониальную причёску, пудрили и без того бледное лицо, мазали эфирными маслами. На тёмно-синем костюме, расшитом тонкой серебряной нитью, тщательно разглаживались складки. Выправлялись манжеты и воротник. На голову водрузили широкополую шляпу с большим пером. При движении головой его край то возникал, то исчезал из поля зрения. К полудню во дворе собрались все важные члены Компании верхом на нарядных лошадях. Охотник запрыгнул на одного из трёх одинаковых белых жеребцов, Ноэль в роскошном чёрном с серебром костюме оседлал второго. Жерарду помогли забраться на третьего. Вождь в строгой коричневой одежде без украшений и даже вышивки стал почти незаметным. Верно, на то был расчёт. Под звуки фанфар и бой барабанов они въехали в городские ворота. На улицы вывалили празднично одетые люди, махали руками, кричали, бросали под копыта цветы и пригоршни зерна. Ноэль двигался впереди. Спина прямая, словно он проглотил кол, взгляд направлен строго вперёд, пальцы нервно перебирали повод. Жерард держался в тени по правую руку от внука, Николас – по левую. На него были направлены все взгляды, на него указывала пальцами ребятня, о нём шептались все от мала до велика. Жерарду казалось, что в свете славы внука Утреннего Всадника его собственный засияет ярче, хотя Ноэль смотрелся бы куда внушительней без мишуры. Такой сдержанный, тихий, вдумчивый. Вот бы он сбросил оковы послушания, которыми его опутал дед, и стал собой настоящим, достойным восхищения и уважения. Охотнику же хотелось надеть маску, спрятаться от суеты и хоть немного побыть одному. Пышный, похожий на праздничный торт, дворец Дюарля находился в центре города. Его окружал неестественно аккуратный парк с лебединым прудом, где выводили трели бородавчатые квакушки. Возле ворот процессию уже ждали разодетые придворные и вельможи. У проездов к парадной лестнице стояли богато украшенные экипажи. Лакеи принимали лошадей и учтиво кланялись гостям. Они поднялась по широкой парадной лестнице и вошли в золочёные двухстворчатые двери. За ними последовал освещённый свечами в массивных канделябрах холл, который вёл в огромный бальный зал. Потолок был разрисован красочными фресками в золотых ободьях, кружились и звенели хрусталём люстры. Сверкали радужными бликами задрапированные золотистыми тканями стены. Пасторальные сцены на гобеленах задавали фривольный тон. Гостей собралась уйма, играл оркестр, из многочисленных дверей входили и выходили люди. Шёпот гулом отражался от стен. Стоило показаться Сумеречникам, как все взоры обратились на возглавляющую процессию троицу. От такого внимания можно было рехнуться. Николас представлял перед глазами мутное стекло, за которым всё виделось размытыми тенями. Гомон стих. Люди расступились, образовав проход от узорчатых дверей из белого дерева до золотого трона, обитого красным бархатом. Первыми в зал прошествовали вооружённые саблями охранники, и лишь после их сигнала из дверей показался монарх под руку со спутницей. – Его величество, король Норикии, Орлен XIII. Лет тридцать пять на вид, одет он был ещё элегантней, чем гости: кружевное жабо выглядывало из сверкающего парчой голубого камзола, золотые банты украшали узкие бриджи, блестели в свете свечей сапоги с филигранными пряжками. Здесь запрещалось в чём-либо превосходить его. Разве что Ноэлю он уступал в росте и крепости телосложения, впрочем, чёрный костюм первого хорошо это скрывал. На голове у короля был парик с пышными белыми кудрями. Слой пудры на холёном лице маскировал следы возраста. А уж красота его спутницы, и вовсе, захватывала дух. Пышные волосы медового оттенка, украшенные незабудками, струились до колен. Горделивая осанка, стройные плечи. На тонком нежном лице с точёными чертами не было ни одного изъяна. Чистая алебастровая кожа сверкала не хуже алмазов в тугом ободе ожерелья на длинной шее. Аппетитными формами круглилась приподнятая корсетом грудь в квадратном вырезе платья из золотисто-оливковой парчи, широкая юбка подчёркивала взбитые бёдра. Но больше всего поражали яркие нефритовые глаза на пол-лица, такие выразительные, будто в них жил иной мир, волшебная грёза. Когда король устроился на троне, а его спутница – в более скромном кресле рядом, Жерард едва заметно подтолкнул своих подопечных в спины. Они приблизились к Орлену медленным церемониальным шагом. – Польщён честью приветствовать вас на балу первым, Ваше величество, – Ноэль поклонился и поцеловал подставленную руку. – Позвольте представить вам вну… – он осёкся, поймав на себе настороженный взгляд Николаса. – Моего дорогого друга, лорда Комри. Хоть до кого-то дошло! Охотник не сдержал улыбки и тоже поклонился. – Весьма рады лично познакомиться с вами. Вы внук Утреннего Всадника? Много наслышаны и о его, и о ваших подвигах, – заинтересовался король. – Со всем уважением, но мои скромные достижения вряд ли сравнятся с великими деяниями моего знаменитого предка, – ответил Николас. – Что же вы так себя не цените? Вы ещё столь юны, а уже объездили весь Мунгард и видели такие чудеса, которые многим даже не грезились. Поделитесь с нами! Светская велеречивость давалась с трудом, а уж когда просили рассказать о том, что казалось сумасшедшим сном, слова застревали в горле и не желали лезть наружу. – Не перечь королю! – шепнул на ухо Жерард, неожиданно оказавшийся рядом. Охотник едва сдержал дрожь, но всё же обрёл голос. Он говорил долго, забыв о словах – важен только смысл. Все любят красивые сказки, уродливому и постыдному в них нет места. Маленькая Герда научила его этому. Только о ней, о проклятой крови Белого Палача он умолчал. – Как же это величественно! – восхитился Орлен. – Мы так вам завидуем! Вот бы нашёлся смельчак, который доставил бы сюда птицу Гамаюн, и мы насладились бы её пением. Николас слушал лишь вполуха, уловив на себе взгляд королевской спутницы. Она моргнула вторым веком. Демон? Но её аура не отличалась от обычных людей, чутьё молчало. Может, колдовство? Тогда всем присутствующим грозила опасность. Во дворец с оружием не пускали, но дар остался. Только не понятно, откуда ждать нападения. Жерард одёрнул за руку, напоминая, что король ждёт. Николас с трудом сообразил, о чём шла речь. – Со всем уважением, но неволить духов – не самая удачная идея. Вреда от этого будет гораздо больше, чем пользы. Орлен ответил ему хмурым взглядом. – Не сердитесь, он слишком юн, к тому же, долго жил вдали от светского общества, чтобы понимать его законы. Но мы обязательно приручим этого волчонка, он будет служить вам верой и правдой, как мы, – отстранил Николаса Жерард и согнулся удивительно низко для своего возраста. Охотник скопировал позу покорности Ноэля со слегка склонённой головой и упиравшимся в пол взглядом. – Вы правы. На первый раз мы его прощаем, – сдержанно ответил король и хлопнул в ладоши. – Пускай начнётся веселье! Гости зашептались, появились слуги с кубками игристого вина и кремовыми пирожными на серебряных подносах. Заиграл оркестр. Внук вождя подтолкнул Охотника в спину и повёл прочь. Что он такого сказал? Для волнения есть повод куда серьёзней, чем ловля духов ради забавы. Или он действительно настолько одичал, что ничего не понимает? – Будь осмотрительней, – шикнул на него Ноэль. – Мы в гостях. Пускай хозяева странные, но мы вынуждены принимать их правила и вести себя учтиво. – Я понимаю, заткнуться и делать вид, что ты – мебель, – Николас вырвался из его хватки, как вырывался в детстве, когда старший брат куда-то его тащил, и направился к весёлой компании Жюльбера. Оборотень хоть объяснял доходчиво, а не «слушай деда и помалкивай». – О, к нам пожаловал сам лорд Комри! – воскликнул тот. – Милые дамы, я по глазам вижу, вы жаждете знакомства с нашим героем. Жюльбер принялся представлять его столпившимся вокруг девушкам. Их всё прибывало и прибывало, на некоторых даже оборотень смотрел вопросительно, не припоминая имён. Откровенные наряды больше выставляли напоказ, чем скрывали. Неестественно узкие талии, вырезы воротников настолько глубоки, что можно заметить тёмные края сосков. Тяжёлая ткань пышных юбок отворачивалась складками, показывая тонкие щиколотки и даже икры в шёлковых чулках. Дамы пахли сладко, улыбались кокетливо и томно называли его «юный лорд Комри». Мысли напрочь выветривались из головы. – Что же ты так смущаешься? Девушек никогда не видел? – усмехнулся в ухо Жюльбер. – Заговори уже с ними, а то я решу, что ты невинен, как в день своего рождения. Даже зануда Ноэль был с женщинами. Уверен, старик приводил к нему дорогих куртизанок, чтобы те научили, для чего нужно мужское достоинство. Обидная тирада быстро прочистила разум. Николас развернулся и отыскал глазами Ноэля. Тот стоял у стены и потягивал из кубка игристое вино, пока его дед беседовал с умудрёнными летами вельможами. Никто к Ноэлю не подходил, даже не смотрел в его сторону, словно боялись. – Вождь так старательно отваживал охотниц за его сердцем и богатствами Компании, что теперь и женщины, и даже мужчины обходят его стороной, – сказала одна из бойких дам. В её ауре просматривались голубые прожилки ветроплава, пускай и очень слабые. Из-под длинного расклешённого рукава выглядывал серебряный свадебный браслет. Замужняя, значит, не невинная, вряд ли её способности усилятся. Платье на ней было пурпурного цвета, вышитое вьющимися узорами из серебряной тесьмы. Тёмные волосы локонами уложены в высокую причёску, оголяя хрупкую шею. При повороте головы стройных плеч касалась одинокая прядка. Не такой откровенный наряд оставлял место для воображения. – Моё имя Шанти де Годон. Нас представляли, вы, наверное, забыли, – снова ответила она ещё до того, как Николас успел спросить, и томно прищурила зелёные с карими ободками глаза. Уголки пухлых губ приподнялись в обольстительной улыбке. – Простите, столько внимания… В своём захолустье я не привык, а потом скитался, и было не до того, – ответил Николас сдавленно. Жюльбер, его дружки и даже другие дамы внимательно следили за парой. – Понимаю. Все когда-то выходили в свет впервые. Просто выберите, с кем вам хорошо. И не затягивайте, а то выберут вас, – она звонко рассмеялась. Миловидное личико было напудрено не так сильно: на нём проступал румянец и подчёркивал изящные скулы. – Это может быть опасно? – принял правила игры Охотник. – Конечно. Женские чары куда страшнее чар демонов. И лекарства от них нет, – она указала на оркестр, который готовился играть танцевальную музыку и на гостей, которые освобождали середину зала. – Боюсь, я плохо знаком со светскими танцами, как и с остальными вещами, – покачал головой он. В красавице просыпался охотничий азарт. – Если вы пожелаете, от учителей отбоя не будет, – она хлопнула пушистыми ресницами. – Я запомню ваше предложение, – учтиво кивнул Николас и обернулся к трону. Орлен поднялся и подал руку своей спутнице. Та грациозно встала, опираясь на его локоть лишь для вида. Они проследовали под свет люстр и закружились по натёртому до блеска паркету. Гости восхищённо вздыхали. Не человек она, люди не заставляют воздух млеть и пахнуть ландышем и красавкой, не двигаются так, будто застывает само время, не приковывают к себе взгляды так настырно. – Какая красивая королева! – обратился Николас к Жюльберу невзначай. – Госпожа Иветта? Она не королева, а фаворитка. Эулалия, жена короля, внучка последнего императора Сальвани, болезненная и невзрачная женщина. Приёмы она не любит и радуется, что кто-то может её заменить и в бальном зале, и в постели, – шепнул оборотень. – Они поженились по сговору, никаких чувств друг к другу не испытывают. – Так это любовница? – поперхнулся Николас. – Это у вас в Каледонских горах, видно, были закосневшие порядки. Вступление в брак только по любви и доброй воле, верность во всех воплощениях и прочая чепуха? – рассмеялся Жюльбер. Николас передёрнул плечами. Нет, он не относился к этому всерьёз и даже в детстве замечал, как взрослые нарушают правила благочестия, но чтобы показывать всем свою любовницу? – И что, никто не осуждает ни её, ни его? – Разве что выжившие из ума старые ханжи и чистоплюи. А так… мы наслаждаемся радостями жизни и не думаем об исчерпавшей себя морали. Тем более, у нашего короля таких фавориток с десяток наберётся. Каждый день с новой, – хохотнул оборотень. Танец короля закончился, и в середину зала начали выходить остальные пары. Девушки призывно смотрели на Николаса, Шанти дожидалась в стороне, делая вид, что ей всё равно. – И ты не плошай. Госпожа де Годон одна из самых желанных женщин королевства. Она не привыкла, чтобы ей отказывали. Но если тебе не надо, уступи мне. Николас уже его не слушал, снова встретившись взглядом с Иветтой. Сверкнуло белью второе веко. Она словно звала его, и он не мог не пойти, ведь от этого зависели жизни людей. Иветта скрылась за одной из боковых дверей. Выждав пару мгновений для приличия, Охотник проследовал за ней. Тёмный узкий коридор пустовал, ауры, как и прежде, не чувствовалось. За гардиной раздался шорох. Николас отодвинул её. Спрятавшаяся там фаворитка ухватила его за запястье и потянула в кабинет. Он был обит мягкими тканями, чтобы изнутри не доносилось ни звука. – Чего вы хотите? – потребовал объяснений Охотник. – Вы ведь из авалорских ши, я правильно догадался? Она кивнула и кошачьим выпадом обхватила его за плечи. «Помоги мне, Вечерний Всадник, освободи меня!» – позвал в голове утробный голос. – От чего? – смутился Николас. – Я защищаю от вас людей, а не помогаю вам. Ты околдовала короля? Обманом втёрлась ему в доверие? Тогда пощады не жди! «Какие же вы все… Я пленница, разве не видишь?» – она оттянула с шеи ожерелье. От пальцев повалил дым, запахло горелой плотью. Николас взял её за обожжённую ладонь и заставил отпустить украшение. Магическая штучка вроде амулета Кишно, похоже, не только скрывала ауру, но и делала ши беспомощной. На одном из звеньев Николас нащупал клеймо и поднёс к глазам. На нём изображалась чаша весов – знак книжников Компании. «Твои люди похищают красивейших из нас и заставляют прислуживать жестокому развратнику. Его отец хотя бы любил принцессу ши Вифанию. Сын же не любит никого, кроме себя и своих развлечений. Он коллекционирует нас, как игрушки, и заставляет дарить ему «волшебную любовь»». Припомнился разговор с Орленом, его навязчивое желание изловить Гамаюн. Вот оно что! Жерард знал обо всём. Наверняка он и доставлял Орлену волшебных пленниц. Знал ли об этом Ноэль? Ноэль, который уговаривал Николаса закрыть глаза на странности и вести себя учтиво. А что, если бы они действительно изловили Гамаюн? Или Юки-Снежную ведьму вынудили заниматься с королём «волшебной любовью»? Или выставили на потеху слепую, убитую горем Умай… Живот скрутило так, что едва не стошнило. «Спаси меня! Спаси нас всех, заклинаю! Останови их!» – снова заговорила Иветта. Что делать? Снять ожерелье? Но застёжка не открывалась, сколько Охотник ни пытался отогнуть её ногтями и даром. Похоже, она была заклята на крови или чём-то подобном. Видимо, освободить ши мог только тот, кто её пленил. Нужно во всём разобраться, поспешность только навредит. – А вдруг вы вознамеритесь мстить? Я защищаю людей прежде всего. «Люди сейчас, как никогда, не достойны защиты. Ты пожалеешь! – зашипела Иветта и протянула к нему пальцы. На них отросли длинные чёрные когти. Ожерелье полыхнуло красным, фаворитка взвыла, снова запахло палёным мясом. – Вы вс-с-се пож-ж-жалеете! Мы поз-з-зовём Аруина. Мы отберём у вас-с-с с-с-самое дорогое». – Не смей мне угрожать, – холодно ответил Николас и вернулся в бальный зал. К Охотнику поспешил Жюльбер. – Ты, конечно, тот ещё сорвиголова, но не переходи королю дорожку. Неужели здесь нет ни одной красавицы, которая понравилась бы тебе больше госпожи Иветты? Николас сверкнул глазами настолько взбешённо, что тот предпочёл убраться с дороги. Жерард беседовал с Орленом, Ноэль скучал у стены. Лучше вначале выяснить у него, может, даже заручиться поддержкой. Охотник встал перед ним и выжидающе сложил руки на груди: – Всего один вопрос. Ты знал, что Компания похищает демониц и делает их наложницами короля? Ноэль тяжело вздохнул и отвёл взгляд. – Это всего-навсего нечеловеческие твари. Король увлечён волшебством и щедро платит за услуги. Благодаря этому мы выжили, благодаря этому у нас есть возможность помогать одарённым, в том числе тебе. – Это же не твои слова, а твоего деда. Неужели он не понимает, какие будут последствия? Зачем он потакает противоестественным извращениям? Внук вождя понурил голову: – Иногда мы вынуждены закрывать глаза на слабости своих друзей. Это – наименьшее зло. Если мы воспротивимся, нас отправят на костры Лучезарных. Повзрослей уже и пойми: не всё в мире происходит так, как нам хочется. Подумай о том, скольких людей ты подставишь своим обличением. За всё нужно платить. И я готов, пускай даже заслужу за это твоё презрение. Ноэль тоже сложил руки на груди и отвернулся. Схватить бы его за шиворот и встряхнуть, чтобы выбить из головы всю насаженную дедом дурь. Не должно быть так, не должно! Тошнило и от Компании, и от несвободы золочёной клетки, и вообще… На шее словно висело такое же ожерелье, как у Иветты. Оно душило и жгло кожу, стоило выказать неповиновение. Такое же было на Ноэле, оно заставляло его говорить то, что он не думал на самом деле. Неужели ничего нельзя сделать? Николас перевёл взгляд на короля и Жерарда. Они смотрели в его сторону. Не высовывайся, будь как все, молчи, даже когда гадко. И молчать нельзя. Чутьё подсказывало, что ши исполнит угрозу. «Помоги!» – позвал Николас Безликого, цепляясь за последнюю надежду. «Найди меня, тогда спасёшь всех», – отстранённо отозвался тот. Но как? Как искать бога, когда Охотника никуда не выпускают? Безнадёжность убивала. Надо забыться, плыть по течению и не думать. Никого не подставлять… Николас забрал у проходившего мимо слуги кубок с игристым вином и выпил. В носу защипало, голову повело, напряжение немного отпустило. Он нашёл глазами красавицу Шанти. Она увлечённо танцевала с Жюльбером. Николас глотнул ещё и направился к ним. – Ох, неужели лорд Комри соизволил отвлечься от изумительной Иветты, чтобы почтить вниманием сирых и убогих обывателей? – рассмеялась госпожа де Годон. – Или отказ вас уязвил? – Вы же уверяли, что стоит мне пожелать, и никто отказать не сможет, – Николас дёрнул бровями, бросая ей вызов. – Ваше предложение ещё в силе? Он протянул ей руку. Жюльбер уступил без лишних слов. Шанти подалась вперёд, Охотник подхватил её за талию и закружил по залу. – Повторяйте за мной и слушайте ритм, – наставляла она, сменив гнев на милость. – Раскройте плечи, держите осанку, старайтесь не наступать мне на ноги и ведите уверенней. Николас легко лавировал между другими парами, пытаясь не ошибаться в поклонах и поворотах. – У вас сильные руки и тёмный взгляд с поволокой, – мурлыкала Шанти, разморившись в его объятиях. – Не думала, что вы можете быть столь настойчивым и властным. – Но вы ведь меня научите? – прятал Николас печали за лукавой усмешкой. – Всё, что пожелаете! Переговорив с королём, Жерард вернулся к Ноэлю. – А ты молодец, быстро его унял. Похоже, наш волчонок развеселился и перестал смотреть в лес. Даже у меня так не получилось. – Не путай веселье с агонией, – хмуро возразил внук. – Лидер из него вышел бы куда лучший, чем из меня. Харизматичный, страстный, непримиримый. За пару недель он сумел завоевать уважение, а я так и остался правильным занудой. – Не говори так, ты много умней его. Слушайся меня, и однажды он по своей воле наденет венец лидерства на твою голову. Ты мой наследник, ты – герой, а он всегда будет вторым, – вождь поморщился так, что все его лицо стянулось складками. – Но мне это не нужно! Вначале я желал его дружбы, теперь же просто хочу, чтобы он жил, а не выщипывал из себя перья, как мои вороны, – с тоской выдохнул Ноэль. Николас с Шанти скрылись за одной из незаметных боковых дверей. Она привела его в гостевую спальню, на двери которой висела табличка с именем «Де Годон». – Зачем мы здесь? – плюхнулся Николас на широкую кровать, разглядывая соблазнительные тылы Шанти, пока та запирала дверь. – Ты же просил научить тебя, – она обернулась и шаловливо выгнула бровь. – А как же твой муж? – Николас указал на браслет на её запястье. – Он не будет возражать? – Он старик, – Шанти упала на перину рядом с ним. – Меня выдали замуж, чтобы поправить пришедшие из-за войны в упадок дела семьи. Во время свадьбы мы клянёмся в любви и свободной воле, но на самом деле у нас нет ни того, ни другого. Мы обязаны делать то, что велит долг, а не то, чего жаждет наше сердце. – Это очень печально, – ответил Николас, заводя руки за голову. – Но жить в печали нельзя, иначе можно озлобиться, а то и вовсе погибнуть. Поэтому мы подражаем нашему королю, – шелестя юбками, Шанти перекатилась и нависла над ним. – Нельзя ни в чём его превосходить, – кивнул Николас, убирая локоны с её груди, чтобы получше рассмотреть притягательные формы. – Поэтому нам не остаётся ничего, кроме как искать любви и утешения на стороне. Так делают все. Ловкие пальцы принялись расстёгивать крючки на его камзоле. Тёплое дыхание скользнуло по лицу, мягкие губы коснулись уголка челюсти, подбородка, ярёмной ямки. Николас засмеялся от щекотки. – Скажите, грозный лорд Комри, – Шанти провела пальцем по его рту. – Вы когда-нибудь были с женщиной? Или в бесконечных странствиях у вас не доставало времени срывать цветущие вокруг розы? Николас улыбался. Здорово, когда для разнообразия «учат» его, соблазняют томными взглядами и дерзкими ласками. Шанти скинула с него камзол и сняла через голову рубашку. – Ого, какой синяк! – воскликнула она, увидев его спину. – Вы сражались с демонами даже здесь? – Я сражаюсь с ними каждый день моей жизни, – Охотник принялся расшнуровывать её корсет и стягивать лиф, помогая себе ветроплавом. – Нравится? – спросила она, приставляя его ладони к своей полной груди. – Очень, – облизнулся Николас, убирая платье на плоский живот. Она стряхнула одежду на пол и поцеловала в губы. Горячее, жаждущее нежности тело соприкоснулось с его. Руки Николаса по-хозяйски обвели её спину и замерли ниже. Языки сцепились в страстном поединке, исследуя губы и нёба. Николас с Шанти остановились только ради глотка воздуха. Её тонкие ладони скользнули по его животу, бередя курчавую поросль. Охотник приподнялся на локтях, Шанти освободила его от штанов и отстранилась, разглядывая с таким же упоением. – Вы чудо как хороши, лорд Комри! Николас запрокинул голову в экстазе. Нетерпение одолело изголодавшуюся по ласкам плоть слишком быстро. По коже катился пот, дыхание вырывалось томными стонами. Когда всё закончилось, они распластались на простынях, переводя дух. – А ещё притворялся невинным, гадкий мальчишка! – хихикнула она, устраиваясь у него на плече. – Но мне понравилось его изображать, – Охотник поцеловал её в разморённые губы. Из зеркала напротив кровати с укоризной смотрела маска Безликого. *** На следующее утро одарённым позволили поспать подольше. Когда Николас спустился в трапезную, завтрак был в самом разгаре, все столы – заняты. Жюльбер помахал рукой, зазывая к себе. Явно хотел узнать, как прошёл вечер с Шанти. Делиться победами на любовном фронте не хотелось, поэтому Охотник приветственно козырнул ему и отыскал глазами долговязую фигуру Ноэля. Тот сидел один в дальнем тёмном углу и без аппетита клевал яичницу с сыром и хрустящим беконом. Взяв телятину с кровью и овощи на гарнир, Николас направился к нему. Поднос с тарелкой нарочито громко ударил по столу. Ноэль вздрогнул. Охотник уселся на стул напротив. – Ты так перебрал вчера, что я думал, будешь отсыпаться до вечера. – Отчего же? После жарких ночек меня одолевает голод, – Николас принялся пилить свой кусок мяса ножом. – Конечно, вряд ли кто-то не заметил, как ты развлекался с госпожой де Годон. – Ревнуешь? К Жюльберу или к Шанти? – Николас проглотил первую порцию и слизнул потёкший по губам сок. – Ты же сказал, что иногда мы вынуждены закрывать глаза на слабости наших друзей. Или я тебе уже не друг? – Я просил вести себя сдержанно, а не уподобляться придворным повесам! Или ты специально меня доводишь? Я не настаиваю, чтобы мы общались, но и не желаю, чтобы ты делал из меня врага. Просто не нарушай правила, и я не буду тебе надоедать. – Не дождёшься! – Ничего, раз он застрял тут надолго, то обязательно вытащит этого птенчика из скорлупы, пускай даже тот будет упираться руками и ногами. – Хотел спросить, достаточно ли я теперь здоров, чтобы «перенапрягаться»? – Я упросил деда не проводить повторный осмотр. Так что завтра утром можешь поучаствовать в тренировке. – А как же твои обещания? Поможешь объездить кобылу? Или верность слову у вас тоже не в почёте? – Похоже, в детстве ты был несносен! – Мой старший брат всегда так говорил, – рассмеялся Николас. – С тех пор ты ничуть не изменился, – Ноэль потрепал его по взъерошенной шевелюре. – Ладно, седлай Вестфольду. Закончу дела и приду. Только не пугай её, ясно? Охотник лукаво ухмыльнулся, откидываясь на спинку стула. Любой замок строится по камушку – не всё сразу. *** Николас распахнул двери большой светлой конюшни и побрёл по широкому проходу от денника к деннику, внимательно изучая животных. Пахло душистым сеном и терпким потом. Высовывая морды навстречу, лошади приветственно ржали. Они были одинаково хороши. Высокие, с крутыми боками, длинными шеями и мощными грудями, шерсть лоснилась и блестела на мускулистых спинах. Но любимой серой масти здесь не встречалось. Денник с табличкой Вестфольда ютился в дальнем углу. Николас поставил кобылу на развязки и принялся чистить. Она нервничала и увёртывалась от щётки со скребницей. Упрашивать поднять ноги, чтобы раскрючковать копыта, пришлось долго. Воспользоваться бы силой, но Ноэль запретил. И правда, бешеная скотина могла порвать верёвки, выломать из стены крюки и снова опрокинуться на спину. Хитростью и угощениями удалось её уговорить. Но когда настало время надевать уздечку, Вестфольда задрала голову и отказалась расцеплять зубы. Николас с опаской нажал пальцем на край рта. Только тогда получилось вставить туда железо. А когда настало время затягивать подпруги, кобыла и вовсе плотоядно клацала зубами и жала уши. Закончил Охотник ещё до прихода друга, потому, привязав к удилам верёвку, повёл Вестфольду на улицу. Из конюшни кобыла выступала степенно, горделиво вскидывала голову и постоянно сбивалась на рысь. Фырчанье вырывалось из резных ноздрей, любой шорох вызывал трепетную дрожь, лупатые глаза таращились по сторонам. Застоялась, строптивица! Как только Охотник пустил её на верёвке по плацу, кобыла понеслась галопом, задрав хвост трубой. Ух, змеюка, как извивается! Хоть пар сбросит. А то стоит ещё хоть раз из седла вылететь, и Ноэль больше не позволит на неё сесть. Как старший брат, только не высокомерный, а строгий, который всё запрещает и воспитывает. Даже немного смешно! – Не передумал? – окликнул его друг, приближаясь со стороны дворца. – А кобыла уже себя отработала. Николас вручил ему верёвку. Тот подвёл Вестфольду к скамейке и встал с правой стороны, придерживая седло за стремя. Охотник полез наверх. – Тише, спокойней! – ругался на него Ноэль. – Не делай резких движений, она чуть не упала. Сейчас я покажу, что такое норикийская школа верховой езды. Николас выпрямился, и внук вождя повёл кобылу по плацу. – Отпусти поводья, позволь ей вытянуть шею, тогда она успокоится, – советовал он. – Расслабься сам. Ты – огонь, она – огонь. Вместе вы можете устроить пожар, а нам этого не нужно. Николас закрыл глаза и выровнял дыхание, следя за тем, чтобы не напрягаться. – Хорошо. Поехали рысью, – скомандовал Ноэль, становясь в центр плаца. – Не отпустишь? – Не надейся. При мне ты убиваться не будешь, – внук вождя оставался непреклонен. – Набери поводья и не долби её пятками, а вытолкни поясницей. Вот так, хорошо! Не нажигай, мягче садись в седло, лошадь должна бежать впереди тебя. Она очень чувствительная. За поводья не тяни, набери покороче и наталкивай на них. Не голову притягивай к корпусу, а пропихивай вперёд зад. Хорошо, погладь её по шее, пошепчи что-нибудь ласковое. С женщинами же у тебя получается. Николас не сдержал усмешки: – Раньше она была твоей? – Она и ещё несколько похожих. Но ездить на всех я не могу, и эту отправил в Заречье на случку к одному из лучших жеребцов. Говорят, он перепрыгивал через канавы в целых девять ярдов. Но приплод потерялся в дороге. Не вышло проследить самому, а люди попались бестолковые. До сих пор жалею. Только не надо говорить, что я не должен слушаться деда. – Хорошо! – сдался Охотник. – Давай уже галопом! – Подбирай её плавней, сядь плотнее в седло и вытолкни из-под себя. Не так резко – уронишь! Кренясь к центру круга, Вестфольда поскакала галопом. Скорость в таком положении набрать было сложно, но в отместку кобыла трясла мордой и рвала поводья из рук. – Мягче, когда она тебе уступает, но не теряй контакт. И не злись, слышишь? У тебя лицо закипает. Николас фыркнул, откидываясь назад. – Сопровождай движение поясницей и не качай плечами. Хорошо! У тебя получается. Вестфольда, наконец, успокоилась, подобрала корпус и пошла ровнее. – Останови её, коленями, а не руками. Молодец! Не забудь себя похлопать по шее, – отшутился Ноэль. Он позволил Николасу отшагать кобылу верхом, а сам умчался по делам. *** После долгих уговоров Клаудии позволили работать с птицами в почтовой башне. Наставничество свелось к тому, что Николас наблюдал за ней и не позволял никому вмешиваться в её отношения с питомцами. Часто он вёл с ней доверительные беседы, в которых чувствовал себя учеником, а не учителем. Однажды Николас поделился своими тревогами о Ноэле. – Птица, родившаяся в неволе и никогда не поднимавшаяся к небу, о свободе знает только из своих грёз, – задумчиво отвечала она. – Но может, это спасёт его там, где дикая птица, как ты, уже погибла бы. – Нужно показать ему, что жизнь может быть иной. Да, вероятно, он не рискнёт летать один, но хоть снимет, наконец, восковую маску послушания и примет себя настоящего. – Ой ли, кукушонок. Спроси себя, когда ты говоришь о нём, не имеешь ли в виду себя? Вот уж нет, у него таких проблем никогда не было! Он всегда делал то, что считал правильным и никому не позволял выбирать за него. Приближалась зима, на начало которой выпадал день рождения Ноэля. Жерард готовил помпезный праздник. Едва удалось отговорить его от приёма в королевском дворце. Виновник торжества старался походить на тень и избегал всех, даже Николаса. Охотник с радостью подсказал бы вождю, что отсутствие шумихи было бы лучшим подарком для его внука. Но разве стал бы Жерард слушать глупого мальчишку? Поэтому он придумал свой особый подарок. Вечером накануне Николас отозвал Ноэля в сторонку и попросил: – У меня первый выпуск. Нужна помощь более опытного наставника. Завтра утром в парке? Внук вождя с его неуёмными запалом и энергией брал по четыре ученика раз в полгода при том, что он ежедневно занимался строевой подготовкой, конными и пешими боями. И где только время находил? Часто он проводил выпускные испытания для подопечных менее опытных наставников. Впрочем, Охотнику пытались сделать послабление и позволить самому решать, готова ли его ученица обходиться с даром сама. – Конечно, – кивнул тот. На рассвете Николас встретился с Клаудией у пруда, подёрнутого тонкой ледяной коркой. Дни стояли промозглые, хотя и бесснежные. Серое небо сливалось с мёрзлой землёй в белёсой дымке. Чёрными шпилями из неё торчали голые ветки платанов и клёнов. Если поднимался ветер, холодный и солёный, с бушующего океана, то сырость пробирала до костей. Сидевший на кожаной перчатке Клаудии ворон закаркал. Из тумана на дороге показалась тень. Ноэль широко шагал навстречу, не желая задерживать их дольше, чем следовало. Встав рядом, он покосился на роскошного молодого ворона, чьи перья отливали густой синевой даже в седой мгле раннего утра. Николас отвалил за него ловчему своё месячное жалованье и не жалел, полагаясь на способности Клаудии. – Наслышан о твоей необычной ученице, – начал Ноэль, сосредоточившись на людях. – Очень любопытно, чего вы добились вместе. Начинайте! Он сложил руки на груди, приняв строгий вид. Клаудия протянула ему ворона. Ноэль не удержался от соблазна и коснулся пальцем перьев. Ворон повернул к нему голову и каркнул, разинув кроваво-красную пасть. – Его зовут Мунин. Хоть он и молод, но очень умён и знает многое, что уже стёрлось из людской памяти, – рассказывала Клаудия. – Как он может знать то, чего не видел? – удивился Ноэль. – В отличие от людей вороны не забывают своих предыдущих воплощений. Когда-то он служил вестником богов, ведал то, что было сокрыто даже от них. Хотя, может, просто хвастает, – Клаудия простодушно улыбнулась. Ворон переступил лапами с её запястья на запястье Ноэля и заглянул ему в глаза. На перчатке из кожи более тонкой выделки когти оставляли царапины, но внук вождя ничего не замечал, заворожённо наблюдая за птицей. Ага, значит, догадка оказалась верной! – Вы не используете никаких вспомогательных средств: привязи, клобуков. Даже перья не подрезаете, – Ноэль вынул из-за пазухи свёрток с куском хлеба и принялся закидывать крошки в раскрытый клюв птицы. – Вы так хорошо его надрессировали? – Я не дрессирую, а просто слушаю и дружу, как ваш товарищ не учит, а просто слушает и дружит, – усмехнулась Клаудия. Друг посмотрел на Николаса с подозрительным прищуром. Похоже, понял, зачем его позвали. – Очень необычные методы у вас обоих. Но что, если ворон улетит или разобьётся о преграду? – Он дикий и не сможет жить в неволе, – качнула головой Клаудия. – Если однажды он не вернётся, то такова его воля, и нам придётся её принять. Как бы тяжело это ни было. А теперь отпустите его сами. – Я его не держу, – возразил Ноэль. – Держите. Вся ваша поза говорит о том, что вы не хотите, чтобы он улетал. Попробуйте в него поверить. – Это всего-навсего выпускное испытание, – напомнил Николас. – Не получится, значит, наша идея окажется провальной, и я признаю твою правоту. Ворон перебрался ближе к ладони. Ноэль взмахнул рукой, птица раскинула крылья и вспорхнула в небо. Заложив крутой вираж, ворон перевернулся вокруг своей оси и штопором упал к земле. Аж сердце затрепетало от страха. Но нет. Птица оттолкнулась от воздуха крыльями и вновь взмыла ввысь, красуясь. Ноэль застыл, его глаза блестели от восторга. – Никогда бы не подумал, что ворон так умеет! – Полёты – их язык, их поэзия. Не лишай птиц этого, – ответил Клаудия. – Но я не растил его, и управлять птицами не умею. Без вас он ко мне не вернётся, – покачал головой Ноэль, вглядываясь в клубящийся туман. – Мне кажется, вы подружитесь. В каждом человеке есть что-то от птицы. Вы сами очень похожи на ворона, и статью, и духом, – заметила Клаудия. Подтверждая её слова, ворон сел на плечо Ноэля и приветственно каркнул. – Примите его. Даже если вы кого-то потеряли, это не значит, что нужно закрывать своё сердце, боясь новой раны. Только оно и способно подарить человеку крылья. Ворон снова каркнул и настырно заглянул ему в глаза. – Стоит попробовать. А он… что он за птица? – друг указал на Николаса. – Стремительный ястреб? – Кукушонок, – поправил тот. – Подкидыш, который выбрасывает родных детей из гнезда. Ноэль недовольно скривился. – Нет, – объявила Клаудия. – Я передумала. Ты огненный кот – гроза всех птиц. – Точно! – рассмеялся друг впервые за долгое время. – Особенно когда вот так улыбается очередной своей выходке. – Хорошо! Но только если у кошек тоже есть крылья, – Николас замахал руками и закружился на месте, повторяя танец Клаудии. Она пустилась в пляс вместе с ним. Ворон поддразнил карканьем, и Ноэль тоже принялся изображать из себя птицу. Позже он скажет, что это был самый весёлый день рождения в его жизни.