Книга тайн

1570 г. от заселения Мунгарда, Норикия, Дюарль Время летело незаметно, особенно для того, кто не желал оставлять себе ни мгновения покоя. Николас тщательно изучал списки и дела, прежде чем выбрать учеников. Хотелось взять тех, кому это нужнее. С другой стороны, опыта у него никакого, если взвалит на себя слишком много, то может не справиться. В результате вышло намного лучше, чем он предполагал. За ним закрепилась слава находить подход к безнадёжным случаям. Чем сложнее ставилась задача, тем больше интереса вызывало её решение. Охотник собирал сведения о том, как работать с разными способностями, ломал голову в поисках возможных средств. Ученики сами многое показывали: что ко всем нужно подходить с особой меркой и не застревать на изведанных путях, внимательно выслушивать, не отмахиваться от странностей и пробовать новое. В такие моменты чудилось, что он помогает одарённым по доброй воле, а не потому, что оказался пленником Компании. В свободное время Николас изучал архивы ордена и собранные разведкой сведения в поисках зацепок, где находился Безликий, но никаких идей в голову не приходило, а бог помогать отказывался. Когда Ноэль выкраивал время, они вместе фехтовали, штудировали тактику или играли в шахматы. Только их дружба и делала существование сносным. Шанти сладко спала на широкой кровати. Тёмные волосы разметались по сбившейся подушке. Глаза едва заметно двигались под сомкнутыми веками, алые губы припухли. Скомканная простыня напоминала об утехах прошлой ночи. Николас всегда поднимался первым, а сегодня и вовсе не спалось. Дожидаясь рассвета, он сидел на свободном краю кровати и прижимал к груди колени. Взгляд бродил по искажённым в сумраке очертаниям предметов. Одолевала тоска: по тихой усадьбе в Озёрном крае, по странствиям и опасностям дороги, по суровому быту Храма Ветров. По семье, по мудрым наставникам, по чудаковатому Эглаборгу и больше всего по милой и тёплой Юки. После её смерти он запретил себе думать о ней. Но стоило расслабиться, как милый сердцу образ возникал в воображении. Тайком даже от себя он искал её в других женщинах: хрупкую фигуру, уточённое чистое лицо, нежный голос. С Шанти тех же воздушных чувств не возникало: ни задушевных бесед, ни прогулок за руку. Даже подарки и маленькие сюрпризы казались неуместными. Но больше всего недоставало самого ощущения пылкой влюблённости. У госпожи де Годон было красивое упругое тело, репутация богини любви и страсть дикой кошки. В моменты близости весёлость накрывала с головой, будто заливаешь печали вином, но похмелье наступало, как только плоть обретала удовлетворение. Николас натянул штаны с рубахой и вышел за дверь. Штаб Компании ещё спал. Любимое время. Только в предрассветный час получалось ощутить свободу. Выбравшись во двор, Охотник представил нужное место. С едва слышным хлопком распахнулась воронка для перехода. На другой стороне ждал высокий утёс посреди пустынного песчаного берега. Ноги врезались в скалу, но Охотник не обратил внимания. Вспомнились первые уроки с Ноэлем. Ветроходство другу давалось куда легче, чем другие способности дара. Он уже родился с этим, вначале освоил, как открывать вихревые воронки, и только после научился сгущать воздух, перемещать им предметы и обволакивать их щитами. А Николас ни разу даже не пробовал – никто не показывал как. Совместные тренировки проходили за городом, на убранных к концу осени полях. Для начала требовалось запоминать местность и описать её, завязав глаза шарфом. – Точку выхода нужно обрисовать в мельчайших подробностях, иначе тебя сильно помнёт на выходе, – наставлял Ноэль. – Для начала будешь прыгать не дальше, чем видят твои глаза. – Неужели нельзя оказаться там, где никогда не бывал? – огорчился Николас. – Можно пользоваться и другими якорями: прыгать на яркие ауры одарённых, заучивать чужие описания или придумывать свои. Но для этого нужно гораздо больше сил и мастерства, к тому же, велик риск заблудиться или угодить в жерло вулкана. После они принялись разучивать движения. – Помогай себе руками, – советовал внук вождя, закручивая ладонями воздух. – Представляй, что выплетаешь вихрь пальцами, а потом раздвигай потоки в стороны, чтобы сделать проход. Плавно перемещай колени из стороны в сторону – так образуется дополнительная опора. Плавно! Что ж ты такой резкий? Охотник закрыл глаза, отрешаясь от эмоций и суеты. Ветроплав сгущался в растопыренных пальцах, обжигая холодом кожу. Соткав из воздуха кудрявые нити, Николас принялся заплетать их в косицы-вихри, всё толще и толще. Энергии уходило много, ещё часть терялась от неумения. – Важно сделать воронку достаточно широкой, а её края гладкими, чтобы они не порезали кожу, – указывал наставник. Первые разы вихрь распадался прежде, чем Николас успевал заскочить в проход. А когда получилось, в стремительном путешествии по ветряным горкам его сильно растрясло. Зев распахнулся за несколько шагов до выбранного места. Николас распластался на земле. Головокружение никак не унималось. – Не у всех есть к этому талант, – Ноэль поспешил к нему и помог подняться. – Ну что, не отступишь? Столько трудов, чтобы переместиться всего на сотню ярдов! Хотелось продолжить, но строгий учитель не позволил. На следующих занятиях Ноэль открывал воронки сам и водил по ним Николаса за руку. Тот учился скользить так, чтобы не терять по дороге свой завтрак и не падать на выходе. После этого друг взялся помогать Охотнику создавать собственные вихри: перехватил его ладони и управлял каждым движением. – По твоему вихрю вдвоём не проскользишь, так что я пойду пешком, – попрощался Ноэль. Выбрался Николас всё ещё резко: воронка взрыла землю, и ноги увязли в земле едва ли не по колено. – Здорово! У тебя получается, – не поскупился на похвалу друг, подбегая к нему. Спустя несколько месяцев Николас стал сносно ветроходить и продолжил заниматься самостоятельно. За два года он научился перемещаться на двадцать миль. Каждый раз он добавлял к предыдущему расстоянию по сто ярдов, хотя хотелось добавлять по двести. Николас вернулся мыслями к настоящему. С утёса открывался грандиозный вид на морской простор. В ясную погоду здесь можно было разглядеть берега родного острова, но сейчас от воды поднимался белёсый туман и прятал их. Восходящее солнце окрашивало серый камень в красно-жёлтые оттенки. Начинался отлив. Вода медленно покидала прибрежные бухты, освобождая узкую полоску пляжа. Шелестели барашками маленькие волны, кружили низко чайки в поисках рыбы. Жаль, что не с кем разделить это прекрасное зрелище. Натянув на себя рубашку из перьев, Николас оттолкнулся от утёса и взмыл в небо. За спиной раскрылись огромные крылья. Грудь наполнил солёный воздух. Охотник перевернулся и помчался в открытое море. Потоки сырого воздуха окутывали его, помогая падать и взмывать, кувыркаясь через голову. Тело от кончиков крыльев до носков радовалось движению, полнясь бодростью. Николас ускорялся и замирал, паря в облаках, похожих на неосязаемые перины. Налетавшись вдоволь, он вернулся на берег, снял рубашку и нырнул в волны. Течение подхватывало и тянуло на глубину, холодная вода отрезвляла после пьянящего полёта, но времени на купание оставалось мало. Внимательно изучив точку выхода на завтрашнее утро, Охотник вернулся в Компанию. Штаб потихоньку просыпался. На улице появились первые прохожие. Николас поднялся к себе. Шанти нежилась в лучах весеннего солнца. – Почему ты никогда не дожидаешься, пока я проснусь? – спросила она, доставая из вазы гроздь винограда. Он пожал плечами. Приподнявшись на локте, Шанти с видом куртизанки положила себе в рот зелёную ягоду. Тонкая простыня соскользнула с её плеч, обнажая молочно-белую грудь. Кокетливо улыбаясь, любовница перебралась на угол кровати поближе к Охотнику и обняла его за плечи. – Меня ждут, – отстранился он, шнуруя сапоги. Утренние игры не вызывали и тени желания. Шанти заговорила воркующим голосом: – Знаешь, что делают женщины из южных городов, чтобы удержать своих мужей? Они подливают в вино на завтрак отраву. Если те не вернутся к вечеру, чтобы принять противоядие, то будут умирать в муках. – А что делают мужья с неверными жёнами? Она поджала губы, лицо заострилось от злости, глаза потемнели. Прежде чем разразился бы скандал, Николас убрался из комнаты. *** Не обнаружив друга в столовой, Ноэль отправился в холл. В тёмном углу, где стояло кресло, пряталась новая ученица Николаса – Бианка. Мануши или древнейшие – так назывался её народ. Смуглые, с яркими голубыми глазами, их мужчины лысели в раннем возрасте. Женщины, наоборот, могли похвастаться густыми волнистыми волосами. Мануши кочевали, зарабатывая деньги уличными представлениями. После того, как Священная Империя избавилась от Сумеречников, настал черёд этих несчастных бродяг. Их гнали из городов, как крыс, били камнями и даже вешали. Кочевники бежали в более дружественную Норикию через приграничную долину Ланжу. Две страны делили её поровну. Людей там обитало немного, в основном землепашцы и скотоводы, они ютились в маленьких деревушках на отрогах Волчьих гор. Область со стороны королевства была истощена непомерными налогами, чиновничьим произволом и несколькими неурожайными годами. Голод и отчуждённость от остальной страны удобряли почву для народного недовольства. Аристократы Ланжу приняли веру в Единого и стали привечать у себя проповедников из Империи, готовясь к восстанию. Но заговорщики совершили несколько серьёзных ошибок: начали притеснять простолюдинов и нападать на манушские таборы. О беспорядках стало известно в Компании. Ноэль уговорил деда отправить туда войско, король Орлен поддержал это решение. Вождь наотрез отказался отпускать от себя Ноэля, и командиром в Ланжу назначили Николаса. «Живут как свиньи в хлеву, а гонору на десять королей с лихвой хватит», – отзывался он о местной знати с презрением. Произошло несколько кровавых сражений. Благодаря своему обаянию и славе Николас заручился поддержкой простолюдинов. Сила оказалась на стороне Компании. Заговорщиков разгромили и доставили в Дюарль на суд. Целители вызвались бескорыстно помочь пострадавшим. Охотник же привёз из Ланжу полумёртвую манушскую девчонку. Заявил, что Компания обязана победой ей. Целителям пришлось приложить все усилия, чтобы спасти героиню. Бианка вернулась к жизни, но на её лице осталось напоминание о случившемся в Ланжу – глубокий шрам, пересекавший опустевшую правую глазницу. Для манушки изготовили стеклянный глаз, похожий на настоящий, но всё равно она прятала его за каскадом густых каштановых волос. Ноэль наблюдал за ней исподтишка – изумительно хрупкой, как ускользающая красота поздней осени. У Бианки обнаружился дар к ясновидению. Если бы удалось взять её в ученики, появился бы хороший повод общаться почаще. Все взгляды и прикосновения – лишь для дела. Но Николас его опередил. Манушка никого, кроме него, не знала и шарахалась от любой тени. Про своё желание Ноэль так и не заикнулся, а заговорить невзначай не получалось. – Дожидаетесь лорда Комри? – спросил он негромко. Бианка вздрогнула, удостоив его лишь мимолётным взглядом, и сжалась. – Он… очень занят и иногда опаздывает. Но лучше него наставника нет. – Да… – смутился Ноэль. У них образовалось негласное правило: Николас молчит о деде, Ноэль закрывает глаза на рискованные выходки, загулы и кутежи в компании Жюльбера. Что ж, хотя бы тема для разговоров с Бианкой нашлась: их обоих заботил один и тот же человек. – Уверен, у него серьёзные причины для опоздания. Не беспокойтесь, я отвлеку его ненадолго. Как… как ваши успехи? Разговаривать мешал ставший в горле ком. – Замечательно! – Бианка заикалась почти так же, как Ноэль. – Я не очень сообразительна и талантлива, но с таким наставником научится даже самый глупый. – Что вы! По ауре видно, что способности у вас незаурядные. Тем более вы так помогли Николасу в Ланжу. – Самое смешное, что я ничего не помню, – манушка обняла себя руками и поникла, страшась воспоминаний. – А когда спрашиваю у Николаса, он молча улыбается. Угу, как обычно. Бианка смотрела на Охотника по-особенному, а его имя произносила со щемящим томлением. Он всегда оказывался в центре внимания. Вряд ли дело было в его титуле или даже славе Утреннего Всадника. Пламя шло у него изнутри – дикая страсть, харизма. Николас невольно вызывал восхищение и симпатию, пускай даже дед настаивал, что Ноэль тут главный герой. – Уверен, многие пожелали бы стать вашим наставником, даже… я. Он всё-таки сказал это вслух! Лицо будто кипятком обварили. А что, если она поняла? Незабудковый глаз оглядывал его недоверчиво, пухлые губы дрожали. – Вы, верно, смеётесь. Право, не стоит. Я… я знаю своё место. Бианка отвернулась. Он снова выругался про себя. Как разговаривать с девушками, чтобы они не обижались и не пугались? От неловкости спасли звуки шагов. Они оба поспешили к лестнице. Вместо Николаса в коридоре показалась госпожа де Годон в роскошном платье из зелёной парчи. На голове красовалась элегантная шляпка с прозрачной шёлковой вуалью, которая подчёркивала точёные черты лица. Бианка поспешила спрятаться, но не успела. – Какая же ты страшная! – напустилась на неё Шанти. – И как тебе позволяют бывать в приличном обществе и пугать людей своим уродством?! – Шанти! – Николас выбрался на лестничный пролёт и заговорил так строго, что все трое вздрогнули и затаили дыхание. – Она ничем не уродливей тебя и, как героиня миссии в Ланжу, имеет право здесь находиться даже больше, чем ты. Госпожа де Годон поджала губы и зло сверкнула на него глазами. – Так и оставайся с ней, а ко мне больше не подходи! Пунцовая от ревности, она вылетела из холла. – Госпожа де Годон не в духе? – поинтересовался Ноэль. Бианка безуспешно боролась со слезами. – Да… – Николас завёл руку за плечо и почесал лопатку. – Простите, такого больше не повторится. Ты что-то хотел? Внук вождя встряхнул головой, вспоминая о деле: – Нас пригласили на королевский маскарад в честь празднования начала лета, Эльдантайда. Скоро приедет портной, так что поторопись. Отказы не принимаются. Николас скорчил недовольную мину. Ноэль взял Бианку за руки и без тени страха или брезгливости заглянул ей в лицо: – Не слушайте никого. Вы тоже приглашены на маскарад. Приходите, уверен, вам понравится. – Но у меня даже наряда нет, – она потупилась. – К тому же, все будут пугаться моего лица и показывать пальцем. – Нет! Портной сошьёт платье и для вас, а ваше лицо будет скрыто самой красивой маской. Никто не посмеет вас обидеть, – заверил её внук вождя. Охотник переводил взгляд с него на свою ученицу и обратно: – Моё мнение, как твоего учителя – тебе нужно выходить в свет. Маскарад подойдёт как нельзя лучше. – Если ты… ты настаиваешь, – она посмотрела на Николаса, и её лицо просветлело. Ноэль тоскливо вздохнул и отступил: – Не буду вас задерживать. Портной, не забудь! *** Охотник с удивлением наблюдал, как друг бежит от них, точнее от Бианки. Не знал бы он Ноэля лучше, решил бы, что тот влюбился без памяти. – Зря ты так с госпожой де Годон, – тихо пробормотала манушка. – Она просто ревнует. – Это глупо. – Для тебя, может быть. Но я её понимаю. Ты не тот мужчина, с которым легко расстаться, – Бианка смущённо отвела взгляд. Он долго уговаривал её обращаться к нему на «ты», но, волнуясь, она до сих пор сбивалась на «вы». А теперь ещё и эти двусмысленные намёки. Похоже, она привязалась к нему слишком сильно. Их связь нужно уничтожить до того, как она станет мучительной для обоих. Николас взял Бианку за руку и убрал волосы с обезображенной части её лица: – Я не тот мужчина, которого можно любить. Однажды я разбил зеркало Снежной ведьмы. Его осколки попали мне в глаз и в грудь. Теперь я вижу всё в дурном свете, а моё сердце обратилось в кусок льда. – Не говори так! Манушка прижала ладони к губам, словно её поразило видение, хотя в отличие от обычных ясновидцев её дар работал по-другому. – Я не смогу ответить тебе взаимностью, понимаешь? Не из-за того, что с тобой что-то не так, а из-за моих внутренних демонов, – не сдавался Николас. – Но если ты посмотришь вокруг, то заметишь куда более достойного мужчину. Он провёл пальцем по её щеке рядом со шрамом и отстранился. – Но как же ты? Кто полюбит тебя? – пробормотала она себе под нос. Иногда Николас жалел, что у него такой острый слух. – Идём, у нас мало времени. Охотник предпочитал заниматься на открытом воздухе, но гулять по улице Бианка отказывалась, поэтому они работали в одном из кабинетов Учебного корпуса. У манушей дар к ясновидению встречался так же часто, как у лапийцев, но был очень своеобразным. О прошедших, настоящих и будущих событиях кочевникам говорили символы. Для работы с подобным даром требовалось составить их в систему. Такой системой стала колода карт, которую Николас прихватил из модного салона в Дюарле, где любила бывать Шанти. Карты пришлись Бианке по душе. У её бабушки они тоже имелись, но другие – широкие, посеревшие от времени, с чудными картинками. Старая кочевница рассказывала, что эти карты служили манушам ещё до исхода из Гундигарда. «В них сосредоточена вся мудрость мира, они подскажут ответы на любые вопросы». Главное, правильно их истолковать, но с игральными картами у Бианки ничего не получалось. Она села на стул перед столом Николаса. Тот вынул из ящика подарок и протянул ей: – Я постарался сделать всё так, как ты рассказывала. Тщательно изучив работу Бианки и её воспоминания и дополнив эти знания скудными сведениями из книг, Николас смастерил гадальную колоду. Ученица приняла её трепещущими руками и прижала к груди. – Они как бабушкины! Нет, даже лучше. Картинки… они завораживают! – Ну-ну, не перехваливай, – усмехнулся Охотник. – Тебе ещё предстоит научиться с ними работать. Если что-то не понравится, не стесняйся сказать. Я переделаю. Очень важно, чтобы карты стали твоими друзьями. Бианка принялась перебирать колоду тонкими пальцами. – В Гундигарде эти символы изображались на стенах древних храмов и гробниц. Каждый олицетворял событие или этап в жизни всего сущего: растения, животного, человека и даже мира, – делился своими изысканиями Николас. – Складываясь в узор, карты подсказывают, как пойдёт жизнь дальше, но конкретное значение в каждом раскладе зависит от того, кому ты гадаешь. С последним мы разберёмся позже. А пока внимательно изучи рисунки. Запомни все мысли, которые приходят тебе в голову, когда ты смотришь на карту. Представь себя изображённым на ней персонажем и проживи один день так, как прожил бы он. Когда что-то делаешь, смотри на карту и спрашивай себя, как бы поступил персонаж на твоём месте. Когда ты проживёшь так каждую карту из колоды, то познаешь их суть, и они будут служить тебе верой и правдой. Поняла? Бианка задумчиво повела плечами. – С чего начать? – С чего хочешь. Выбирай то, что тебе ближе и нужнее, а если не знаешь, делай это наугад. Ты должна ощущать связь с картами гораздо лучше меня. У меня нет ни твоего дара, ни твоего чутья. Не хватайся сразу за сложные и неприятные, вроде «Смерти» или «Демона», начни со светлых. – Иногда мне кажется, что ты знаешь и умеешь всё на свете, – Бианка покраснела и потупилась. – Люди называют это излишней самоуверенностью. Не обожествляй меня, я всего лишь человек и могу ошибаться. И кое-что я всё же не умею – любить. – Умеешь, просто не хочешь, – возразила она, скользнув по его лицу испуганным взглядом. Он сделал вид, что не услышал. – Ладно, мне нужно к портному, а ты занимайся. Завтра расскажешь об успехах. Николас помчался обратно в главный корпус. Когда он влетел в гостиную на третьем этаже, Ноэль уже застёгивал крючки на камзоле. Подмастерье суетился с тканями, поднося лоскуты к его лицу. – Почему чёрный? Мрачный цвет не подходит для праздника любви и начала лета, – возмущался портной, который не любил их с Николасом одинаково. – Надели бы для разнообразия что-нибудь яркое. Бирюзовый бархат тоже был бы вам к лицу. – Нет, я хочу костюм цвета вороновых крыльев, – упрямился Ноэль. –В остальном я буду казаться нелепым. Портной всплеснул руками в досаде: – Где же мне взять подходящую маску? Если вы будете выглядеть невзрачно, вождь Пареда меня в порошок сотрёт! – Не беспокойтесь, я сам сделаю ему маску, – Николас вышел вперёд, чтобы его заметили. – А ты успеешь? Времени мало, – забеспокоился Ноэль. – Не посплю пару ночей. Пустяки. Я люблю работать руками. – Тогда… – друг задумчиво хмыкнул. – Может, ты соорудишь маску и для Бианки? Такую, чтобы она перестала бояться выходить на люди. Это бы очень ей помогло! Если… если ты разрешаешь подсказать тебе, что делать с твоей ученицей. – Тебе – достаточно попросить. – Хм… раз ты сегодня такой добрый, посоветуй, как завоевать расположение девушки. У тебя же так легко получается. Что для этого нужно? Говорить красиво? Засыпать подарками? Вести себя напористо? Николас хохотнул в кулак. Никогда не видел друга таким: бабочки в животе, ветер в голове, глаза сверкают, как алмазы. – Ничего особенного я не делаю! Да и нравлюсь не больше, чем ты, – замотал головой Охотник. – Просто будь собой. Собой настоящим, а не таким, каким хочет тебя видеть дед. Тогда та девушка, которой ты подходишь, обязательно тебя заметит. Друг промолчал. – Прошу, поторопитесь! У меня очень много работы, – напомнил о себе портной. Николас поспешил раздеться и встал на примерочный стул. – Вам тоже тёмное и мрачное? – Нет. В этом сезоне в моде огненно-рыжий, – ответил Охотник. – И обязательно с хвостом. *** Платье появилось в комнате Бианки на кровати накануне праздника. Пышная юбка и тугой лиф с глубоким вырезом, высокий воротник-стойка. Всё из блестящего кремового шёлка, обшитого золотистым кружевом. Рядом лежала переливающаяся маска-бабочка с вкраплениями маленьких жемчужин и перламутра. Сверху её украшали павлиньи перья. На бал манушка идти не собиралась, но не удержалась от примерки и закружилась по комнате, представляя, что танцует с Николасом. В таборе её считали красавицей. Любой, кто видел, как она пляшет, отбивая ритм в увешенный медяками бубен, оказывался очарованным ею. Но ни одному из соплеменников её сердце не отзывалось. За это мужчины звали её гордячкой, а родители попрекали, что нельзя витать в облаках и всю жизнь ждать принца. Теперь она дождалась, но красоту потеряла. Да и не знала она этих чопорных придворных танцев. В таборе-то и движений не разучивали. Ты просто слушал ритм и двигался так, как подсказывало сердце. Маска скрывала шрам, в её прорези даже стеклянный глаз не выглядел мёртвым. Может, попробовать? Николас же так старался. Последние дни ей приходилось заниматься в его комнате, потому что он безвылазно мастерил маски. Эту Охотник тоже делал при ней, хотя гораздо больше времени потратил на собственную маску-ворона. Из деревяшки он выстрогал длинный, закруглённый клюв. Выкрасив его в чёрный цвет, Николас вырезал тонкие волнистые узоры и обрисовал их золотистой краской. По краям деревянный каркас был обклеен вороновыми перьями, которые переливались на свету. – Ну как? – спросил Охотник, примерив её, когда они встречались в последний раз. – Просто невероятно! Она очень живая, как и всё, что ты делаешь. Уверена, в ней тебя выберут королём маскарада! – Бианка опустила взгляд, стыдясь своего восторженного лепета. – Осталось только найти подходящую королеву, – усмехнулся Николас, приподняв её подбородок указательным пальцем. Это же был намёк! Нет, нельзя разочаровывать наставника. Сходит один раз. В маске она не так уж дурна, точно не хуже, чем другие девушки из Компании. Никто не увидит шрама, никто её не узнает, кроме Николаса. Для него это – лишь часть обучения, а для неё – сокровенная мечта. Чтобы укрепить решимость, Бианка перетасовала колоду. Та оказалась поразительно удобной: карты цепко ложились в руки, края шелестели, соприкасаясь друг с другом. Манушка вытянула одну из середины. На картинке были изображены мужчина и женщина, сверху на них смотрел златокудрый бог солнца, соединявший влюблённых. Именно эту карту она проживёт сейчас, поступит так, как велит сердце. И будь, что будет! Весь день перед маскарадом Бианка прихорашивалась. Служанка сделала ей высокую причёску, как было принято в Дюарле. Волосы, мягкие, насыщенного каштанового оттенка, блестящие и пышные – единственная красота, что у неё осталась. В них вплели несколько живых роз, которые подходили по цвету к платью. Соседки в экипаже не узнавали её. – Смотрите, какая у неё кожа смуглая. Какой вульгарный загар, совсем как у простолюдинки – фу! – доносились завистливые перешёптывания. – Зато цвет платья ей очень идёт. И рот выглядит таким чувственным. Интересно, чем она его подводила? Прикрывая лицо веером, Бианка усмехнулась. Маски – удивительны. Они делают тебя тем, кем тебе хочется быть: более уверенным, загадочным, красивым. Как же здорово хоть на одну ночь почувствовать себя прежней властительницей взглядов и сердец! Золотой город Бианка увидела впервые. Помпезное кружево лепнины на высоких зданиях поражало воображение, тёплое мерцание свечных фонариков очаровывало, пьянил аромат ландышей в клумбах. Сколько же она потеряла, сидя в четырёх стенах! Показались ажурные ворота на дворцовой площади. Экипаж замер у обрамлённой самшитовой изгородью аллеи, что вела к парадному входу. Лакей подал Бианке руку, помогая спуститься с высокой приступки. Вертя головой по сторонам, манушка прошла по хрипящей щебёнкой дорожке к широкой мраморной лестнице. Как же сладко пахла это весенняя ночь! Лакеи провожали гостей в огромный зал, где собравшиеся уже пили игристое белое вино. По блестящему паркету кружились пары в ярких костюмах и причудливых масках. Нужно отыскать Николаса. А вдруг ничего не получится? Она сосредоточилась на аурах. Вон же он, яркий и сильный – морозный ветроплав ни с чем не спутаешь. Костюм ворона из чёрного бархата очень выделялся на фоне пёстрых нарядов остальных придворных. Единственным его украшением служила серебряная вышивка и тонкая тесьма по краям манжет и воротника. Такой элегантный, роскошно строгий, внушительный, Николас невольно притягивал взгляды. Почему он стоит один у стены? Или он отказывал всем, потому что ждал её? Бианка вынула из-за пазухи карту и вгляделась в рисунок. Надо поверить в чудо, и оно свершится. Вот он – путь «влюблённых». Она приблизилась к нему. Моргнули в прорезях глаза, губ коснулась улыбка. Он отступил от стены и поднёс её ладонь к своему лицу. – Вы пришли! – его голос казался чужим, более низким и вместе с тем восторженным. Наверное, волшебство бала-маскарада. Да и шумно так, музыка, громкие разговоры, смех – любой шорох отражался эхом от высоких расписных сводов и звучал совсем иначе, чем в тишине учебного кабинета. – Разве мы снова на «вы»? Ты ведь сам просил, чтобы мы общались, как друзья. Маска позволила говорить без страха и смущения. Пускай всё свершится этой волшебной ночью. – Ладно, – удивился он. – Хотела поблагодарить за наряд. Он чудесный! Без этого я никогда не решилась бы выйти в люди! – Нельзя закрываться от мира. – И это говоришь ты? Он неловко усмехнулся, почесав шею сзади: – Знаю-знаю, мне и самому впору внять своим советам. Как… как учёба? Непринуждённой их беседу назвать не получалось, но Бианка готова была бороться до последнего. – Замечательно! Сегодня проживаю новую карту, – она показала ему рисунок. – Знаешь, что она велит? Танцевать! Манушка сжала его ладонь, удивляясь своей смелости. В другой день, глядя в его красивое до невозможности лицо, она бы не смогла. – Я никудышный танцор. – Ты снова на себя наговариваешь. Пожалуйста! Сделай вид, что это часть учёбы. Быть может, так мне станет легче поверить в себя… и в людей. Он приблизился к ней настолько, насколько не приближался никогда. Как пережить это мучительное ожидание? Взяв Бианку под локоть, он повёл её в центр зала. Все оборачивались на них, шептались. Наверное, удивлялись, что за таинственную незнакомку выбрал неприступный лорд Комри. – В этом костюме ты выглядишь выше и крепче, – заметила Бианка. – Правда? Они закружились рядом с остальными парами. Манушка старательно повторяла движения за соседками, гибкое тело исполняло любой поворот, реверанс, поклон или самый сложный шаг. Увлёкшись собой, она не сразу заметила, что партнёр напряжённо смотрит вниз, боясь наступить ей на ноги. Почему он такой скованный? – Расслабься, ты же самый лучший! – Бианка счастливо улыбнулась, и он взбодрился. – Давай забудем обо всём. Пускай в мире останемся только ты и я. Так говорит моя карта. – Пускай! – воскликнул он. Музыка заиграла бодрее, партнёр подхватил манушку уверенней. Повинуясь внутренним порывам, она отплясывала соблазнительно и страстно, словно снова стала собой. – Раньше я была лучшей танцовщицей в таборе. Беззаботное время, раздолье и красота юности, как жаль, что я оценила их, только когда потеряла. – Ты и сейчас не менее хороша. А вот я никогда не знал ни раздолья, ни беззаботности. Впервые жалею об этом. Неужели ей удалось растопить его ледяное сердце, или он так умело притворяется? Ах, нет, этой волшебной ночью сомневаться нельзя. Завтра! Бианка подумает обо всём этом завтра, когда будет одна. Музыка снова позвала их к танцу, воздушному, будто они парили в пронизанных золотистым светом облаках. Все люди, все тревоги, весь мир растворился в чудесных звуках. Только они вдвоём летали в небесной выси на вороновых крыльях. Вдруг всё стихло. Гости замерли, затаили дыхание. Взгляды устремились на поднявшегося с трона короля и его фаворитку. – Мы рады видеть вас в нашем доме в светлый праздник Эльдантайд. Своими костюмами и танцами вы доставили нам огромное удовольствие. Мы знаем, с каким трепетом вы ждёте нашего решения, и не станем томить вас долее. Итак, властителями маскарада мы объявляем… господина Ворона и его прекрасную Бабочку. Подойдите же к нам, наденьте короны, снимите маски и поцелуйте друг друга! Бианка сжалась от ужаса. Нет! Нет, она всего-навсего хотела провести вечер с Николасом. Никаких титулов ей не нужно. Если гости увидят её уродливое лицо, она сгорит со стыда! – Не переживай! – он сжал её ладонь. – Я один сниму маску – этого будет достаточно. – А если они не согласятся? – засомневалась Бианка. – Я не дам тебя в обиду, клянусь! – он повёл её к трону. Самый благородный и смелый из мужчин! Неужели это всё взаправду? Бианка млела от каждого прикосновения, тёплого влюблённого взгляда, движения губ. Голова кружилась как во хмелю. Вместе они опустились перед королём на колени, и тот возложил на их головы серебряные венцы в виде ландышей. Толпа воодушевлённо захлопала. Схватившись за клюв, он приподнял с лица маску. Бианка зажмурилась и вскинула голову. Дыхание защекотало кожу, приоткрытого рта коснулись тёплые губы. Поцелуй такой сладкий! Хоть бы он продлился как можно дольше. Рядом раздался шум, разбив волшебство вдребезги. Бианка распахнула глаза. В объятиях её держал вовсе не Николас! *** На маскарад они с Ноэлем отправились в числе первых. Друг никак не мог налюбоваться на свою маску: щупал длинный загнутый клюв, гладил перья. – Это чудо! – Пускай она принесёт тебе удачу, – Николас надвинул на лицо собственную маску. Ни времени, ни сил на новую не хватило, поэтому он взял старую – овальную белую с тремя красными царапинами. На голову натянул капюшон с острыми ушами. Костюм огненно-рыжего цвета был оторочен лисьим мехом. Лучше всего вышел длинный хвост с кисточкой на конце. Хотелось окунуться в детство и размахивать им по кругу с шаловливой улыбкой на устах. Влившись в толпу придворных, они вошли в бальный зал. Охотник устроился рядом с Ноэлем у стены. Светские беседы нагоняли тоску, танцы, карты и кутежи смертельно надоели. – Пригласил бы кого-нибудь, – вяло заметил Николас. – Или деда боишься? – Я не ты и на смехотворные вызовы не ведусь, – осадил его друг. – К тому же, я кое-кого жду. – Что ж, будем надеяться, что она придёт, и ты не сплохуешь, – Николас похлопал его по плечу и повернул голову, поймав на себе враждебный взгляд. Он принадлежал Гийому де Годону, мужу Шанти. Невысокий и сухощавый, лет сорока, вовсе не старый и немощный, но супруга отзывалась о нём не только без любви, но даже без уважения. Считала его досадной обузой, которая мешала ей развлекаться. На самой Шанти было роскошное платье из тёмно-зелёной парчи с золотыми узорами и золотая маска-паутинка. Дюарлийская красавица отплясывала с едва достигшим совершеннолетия гвардейцем. На холёном лице с тонкими щегольскими усиками маски не было. Шанти заливисто смеялась над шутками партнёра. Музыка прервалась. Дюарлийская красавица посмотрела на Николаса то ли с вызовом, то ли призывно. Ей что, одного ухажёра мало? Она скрылась за неприметными дверями в коридор, который вёл в её комнату. Через некоторое время гвардеец последовал за ней. Отомстить решила? Ревность распалить? Какая глупость! Противно до тошноты. Охотник взял кубок с игристым вином. – Ты куда? – остановил его Ноэль. – На волю! – Николас расстегнул тугой воротник и добавил более спокойно: – Душно здесь, голова кружится. – Ты же не носишь корсет, – подозрительно вскинул брови друг. – Будь осторожен. Не дослушав, Охотник опрометью бросился на балкон. Повезло – там никого не оказалось. Николас сдвинул с лица маску и глотнул вина. Холодный весенний ветер остужал разгорячённую голову. Только звёзды и луна взирали на него молча и бесстрастно. Лучшие компаньоны, они не травили душу расспросами и не мешали предаваться мрачным мыслям, требуя, чтобы он улыбался и думал только об изумительном вкусе напитка и красоте маскарадных масок. Зачем он так долго убеждал себя, что привязан к дюарлийской светской львице? Как же надоело притворяться и лгать! Нет, Шанти это касалось мало, гораздо больше – службы в Компании, помпезных приёмов, неискренней учтивости. На свободу хотелось нестерпимо, словно что-то дикое рвалось изнутри. Разломать бы прутья клетки, сорвать с себя ошейник, пускай даже это будет стоить страшных мук. Бежать, бежать прочь без оглядки, пока хватит сил. Вино закончилось, холод начал пробирать до костей. Пора возвращаться: до выхода короля осталось всего ничего. Когда глаза привыкли к яркому свету в бальном зале, Николас отыскал взглядом Ноэля. Тот увлечённо танцевал с Бианкой. Захваченные чувствами друг к другу, они настолько лучились радостью, что пары красивее в зале было не сыскать. Любовь преображает: мужчин делает смелее и сильнее, девушек – желаннее и очаровательней. Но только истинная, а всё ложное превращает в жалкое подобие себя. Что ж, хоть кому-то сегодня повезло. Николас взял ещё один кубок с вином и занял место Ноэля у стенки. Вскоре Шанти вернулась в зал. Юный любовник не смог занять её дольше? Оставив кубок на тумбе, Охотник направился к госпоже де Годон. Нужно поставить последнюю точку. – Не соблаговолите ли подарить мне танец? – учтиво спросил Николас, протягивая ей руку. Красавица лукаво улыбнулась. Он подхватил её за талию и закружил в медленном танце. – Лёд в твоих глазах и сердце растаял? Или ты испугался меня потерять? – она прижалась к нему настолько, что это выглядело вульгарным. – Хотел поговорить именно об этом, – отвечал Охотник холодно, чтобы не оставлять никакой двусмысленности. Шанти провела пальцем по его губам и подбородку. – Зачем ты притворяешься бесчувственным? Скажи, что тебя терзает. Быть может, я утолю твою боль. – Я притворялся раньше, а теперь стал самим собой, – он указал на сдвинутую набок маску. – Но разве я для тебя ничего не значу? – поджала губы она, пуская слезу. – Давай прекратим этот фарс. Ты с лёгкостью отыщешь новую игрушку, – Николас нашёл глазами появившегося в дверях гвардейца. – Ты мне за это заплатишь! – зашипела она. – С женщинами не воюю. Охотник убрал от себя её руки. Танцы закончились, король объявил властителями маскарада Ноэля с Бианкой. Взволнованные, они торопились к трону. Нужно поздравить их в числе первых. Гийом надвинулся на него грозовой тучей. Его глаза недобро горели, а ноздри раздувались, как у быка на бойцовской арене. По лицу Николаса хлестнула перчатка. – Как вы смеете прилюдно развлекаться с моей супругой?! – взбесился рогоносец. – Я просто пригласил госпожу де Годон на танец. Не знал, что это запрещено, – Охотник приложил ладонь к горевшей щеке. – Но если это порочит её и вашу честь, я готов принести свои глубочайшие извинения… – Каков наглец! Он ещё смеет изображать из себя невинную овечку! Все видели, как вы удалились из зала друг за другом, чтобы уединиться в будуаре на втором этаже! Думаешь, под покровительством Его величества тебе всё позволено?! – Гийом схватил его за края камзола и дёрнул так, что от воротника оторвался кусок меха. – Потешались надо мной! Планы строили, как от меня избавиться и состоянием завладеть! Николас отпихнул Гийома от себя и смерил презрительным взглядом: – Если вы не можете уследить за собственной женой, то это не моя проблема. Ни она, ни уж тем более ваши деньги меня не интересуют. – Ах ты негодяй! Я не потерплю такой дерзости. Я… я… – он начал захлёбываться словами и брызгать слюной. – Я вызываю тебя на дуэль! Их крики привлекли внимание всего зала. Стоявшая позади Шанти злорадно ухмылялась, лицо Ноэля вытянулось в тревоге, Жерард пробирался навстречу, расталкивая зевак с дороги. Даже король с фавориткой Иветтой обратили на них свой взор. Надо взять себя в руки. – Дуэли запрещены указом короля. К тому же, Кодекс Сумеречников предписывает одарённым использовать своё оружие только для защиты людей, а не для драки с ними, – ответил Охотник громко, чтобы все слышали. Даже в Ланжу он старательно избегал кровопролития, предпочитая обезвреживать с помощью дара и брать заговорщиков в плен, как будто не мог преодолеть въевшийся в разум запрет. – Так он не только прелюбодей, но ещё и трус! Все истории о битвах с демонами выдумки! – распалился Гийом ещё больше. – Ваше величество, я требую справедливого суда! Этот человек опозорил меня и мою жену! На смехотворные оскорбления ему было наплевать, как и на чужое мнение о его заслугах. Хотелось поскорее выбраться на свежий воздух. Жерард схватил Николаса за плечо и приблизил голову к его уху. Орлен с Иветтой степенно прошли сквозь толпу и остановились возле них. – Это серьёзные обвинения. Но лорд Комри прав, дуэли недопустимы. Слишком много крови было пролито во время Войны за веру. Видимо, лорд Комри знает об этом гораздо лучше вас, лорд де Годон. Это ему зачтётся, когда мы вынесем решение. Что вы скажете, лорд Комри, у вас действительно была порочная связь с госпожой де Годон? Король бросил взгляд на Шанти, та учтиво склонила голову. Порочащая связь… Когда Орлен сам рука об руку идёт с нечеловеческой фавориткой, которую удерживает силой. Нет, дерзить нельзя, солгать тоже не получится. Об их отношениях знали многие, как знали и обсуждали похождения большинства придворных и членов Компании. И в голову бы не пришло, что из-за этого учинят скандал. Но ведь это лишь повод, пустячный и надуманный. – Я долгое время был увлечён госпожой де Годон и готов принести за это глубочайшие извинения ей и её супругу, – признался Николас. – Но никакого умысла завладеть имуществом лорда де Годона у меня не было. – Раз вы сами сознались, то будете наказаны по всей строгости, чтобы никто не последовал вашему примеру. Вы являетесь кумиром для многих. Получается, что уводить чужих жён почётно, раз сам лорд Комри поступил так. – Я требую, чтобы его казнили, как опасного преступника! – истекал желчью Гийом. – Кастрировать! Чтобы больше никогда… Урод! Хоть бы наказанием назначили изгнание. Из дворца, из Компании, из Норикии… Насовсем! Чтобы ноги его здесь никогда больше не было! – Ваше величество, лорд Комри слишком ценен, – вкрадчиво заговорил Жерард, привлекая к себе всё внимание. – Нельзя рисковать его жизнью или даже здоровьем. – Чем же этот прелюбодей ценен, кроме своей смазливой мордашки и родства с Утренним Всадником? – усомнился Гийом. Вождь ответил, не дрогнув ни единым мускулом: – Комри – древнейший род Сумеречников. Его основатель был сподвижником самого Безликого, лучшим другом, правой рукой. Откуда Жерард это знает? Николас даже Ноэлю не рассказывал о своих встречах с Безликим и считал их хотя бы отчасти бредом. Но реальность снова и снова подтверждала слова призрачного бога. – Норны предрекли… – громкий возглас вождя заглушил прошедший по толпе гомон. – Норны предрекли, что этот сподвижник возродится в своём последнем потомке. То есть в мастере Николасе. Как громом оглушило. Неужели? Он был помощником Безликого, другом? Но сейчас-то бог никакой симпатии не вызывал, даже наоборот. И потом… Что же Николас натворил, чтобы так испортить себе будущее воплощение? – Только он сможет указать на того, в ком возродился Безликий, – продолжал Жерард. – Только он сможет возвести праведного бога на Небесный престол и спасти наш мир от единоверческой саранчи и демонов в голубых плащах! Нет. На Безликого мог указать только Белый Палач, но он вряд ли стал бы помогать Компании или Николасу. – Почему он не сделал этого до сих пор? – подобрался король. Вот пускай Жерард и отвечает. Впрочем, вождь наверняка специально выбрал момент, чтобы устроить шумиху. – Смею вас заверить, он сделает это в ближайшее время. Правда, лорд Комри? – вождь взглянул на него. Охотник ответил тем же. Что за интриги плетёт старый паук? – И всё же я требую наказания! – взвизгнул Гийом. – Не мог же он прелюбодействовать по божественному умыслу? Безликий бы этого не допустил! – Действительно, – отозвался Орлен. – Нельзя оставить преступление безнаказанным. Дорогая, как властительнице нашего сердца, именно вам мы доверяем вынести лорду Комри приговор. Николас напряжённо посмотрел на Иветту. На ней не было маски. Её нечеловеческий облик: раскосые глаза, острый нос и уши, излишне длинный тонкий стан и шея, неестественная белизна кожи – на маскараде не выглядел странным. Лишь посвящённые замечали тонкую грань между реальностью и кривым зеркалом Эльдантайда. Иветта злорадно ухмыльнулась. Николас похолодел. Ни визгливый рогоносец, ни его вероломная жёнушка, ни тщеславный король не вызывали столько опасений, сколько эта нечеловеческая бестия. В ушах набатом отдавалась: «Пожалеешь! Отомщу!» – Вы едва не отняли у лорда де Годона самое дорогое – его жену. Разделять созданные провидением пары – серьёзный проступок. Он повлияет не только на настоящие их жизни, но и на карму будущих воплощений. Из-за вашей порочной страсти супругам придётся преодолеть не одно препятствие на пути друг к другу. Чтобы восстановить справедливость, вы должны публично покаяться и преподнести лорду де Годону самое дорогое, что у вас есть. Ваш клинок. Тварь! Она знала, знала, куда бить. Жерард больше не заступался, Ноэль побледнел, но остался нем. Кто-нибудь! Скажите хоть слово! Так быть не должно! Это… это же не просто клинок Утреннего Всадника, это последний подарок отца. Единственное напоминание о нём. – В знак вашего позора вам состригут волосы, – закончила Иветта, но это уже было неважно. – Ждём вас завтра в полдень на главной площади. Мы лично проследим, чтобы наказание было исполнено должным образом. Вы удовлетворены, лорд де Годон? – обратился король к Гийому. – О, да! Мне достанется знатный трофей – клинок самого Утреннего Всадника, знак моей победы над его недостойным внуком, – последние слова тот прошептал Николасу в ухо, чтобы остальные не слышали.