Занятная психология

Уилл стоял у входа в общежитие и временами поеживаясь от холодного ветра сжимал в руке ручку дорожной сумки, оставшейся еще со времен старшей школы. Брюнет смотрел на быстро плывущие облака и старался сдержать глупую улыбку, изобличавшую его безоговорочное счастье. От одной только мысли о том, что он впервые не будет чувствовать себя одиноко на Рождество, становилось тепло, а горло щекотал смех при одном только воспоминании как удивилась мать, стоило ей услышать о том, что на их празднование приедет профессор из Гарварда. Конечно теперь избежать пристального внимания со стороны остальных довольно многочисленных родственников не удастся, но Грэм клятвенно поклялся себе, что ничто, даже вечные подколы и насмешки Эбигейл и ее отца не смогут испортить ему праздничное настроение. Юноша настолько погрузился в свои мысли, что пропустил тот момент, когда перед ним затормозил безупречно чистый Бентли, скрипнув шинами по снегу. Окно плавно опустилось, донося до слуха мягкую классическую мелодию, разливающуюся по салону. - Мне кажется, тебе стоит поскорее сесть в машину. Если только не хочешь разболеться на все Рождество, - с насмешкой произнес Лектер, взирая на нахохлившегося студента, окоченелыми пальцами вцепившегося в свой скудный скарб, - и это все твои вещи? Грэм фыркнул и, распахнув дверцу, запрыгнул на переднее сидение, не потрудившись даже стряхнуть снег с ботинок. Он хитро усмехнулся в шарф заметив как на секунду скривился мужчина, но так как тот ничего не сказал по этому поводу, предпочел тоже умолчать о явном нарушении главных правил. - Неужели нужно много вещей на пару дней? - юноша развернулся, чтобы положить на заднее сидение свою сумку и умолк, увидев довольно вместительный чемодан, - ты собрался ехать в Россию? - Нет, - машина плавно тронулась с места выезжая за ворота университета, оставляя почти полностью вымершее учреждение позади, - всего лишь к тебе. - Вот как... Уилл не стал спорить дальше, вместо этого уткнувшись лбом в окно, чувствуя прохладу стекла. Перед глазами проносился бесконечный лес, разбавляя бело-серый пейзаж пятнами зеленой хвои. Мысли в голове путались и уводили все дальше от настоящего, заставляя вновь вспомнить прошлые года. Улыбка невольно растянула губы - едва ли, поступая на первый курс в самый престижный университет, он мог подумать, что сможет по-настоящему полюбить. И впервые в жизни было плевать на мысли родителей и окружающих, постоянно ставивших "за" или "против" него, заставляя круг за кругом стремиться по спирали к успеху. Но нет, хотя бы эти несколько дней не нужно думать ни о чем кроме того, что может произойти, когда все начнут разъезжаться по домам, оставив хотя бы немного времени для них двоих... При подобной мысли щеки тут же порозовели и Грэм лишь поплотнее укутался в шарф, скрывая свое смущение. Не то чтобы подобные мысли не посещали его и раньше, например еще со времен их поцелуя в аудитории, когда он почувствовал как жар внутри плавил кости и внутренности, угрожая уничтожить все вокруг, если не дать ему свободу. Так повторялось снова и снова, стоило им остаться наедине, растворяясь друг в друге, переплетая пальцы на ночном воздухе, боясь что кто-то увидит. И это сладкое тягучее чувство запрета манило, все плотнее привязывая Уилла к Ганнибалу. За окном все так же мелькали деревья, а под колесами покорно бежала лента асфальта. Юноша повернул голову и мягко улыбнулся, встречаясь взглядом с Лектером. Тот расслабленно улыбался, держа одну руку на руле, другую положив на подлокотник. Озябшие пальцы коснулись изящной ладони, согреваясь от прикосновения с теплой кожей. - Включить обогрев? - Ганнибал перевел взгляд на дорогу, обгоняя пару медлительных водителей. Уилл покачал головой, переплетая их пальцы, смотря на уже показавшийся вдалеке небольшой городок. Снег превратил весь окружающий мир в сказку, укрыв покатые крыши и лужайки сверкающим на солнце покровом. Но вот воспоминания о многочисленных съездах родственников так же легко припорошить не получится... Грэм вжался в сидение, смотря то на спидометр, то на приближающиеся очертания дома. Ну вот и все - если не сбавить скорость, то останется от силы пять минут, чтобы как минимум взять себя в руки, а как максимум предупредить о возможных неловких ситуациях, в которые возможно их обоих будут ставить те или иные члены семьи. - Мы можем ехать помедленнее? - прозвучало это еще более жалко, чем Уилл представлял себе в голове. От этого предпринять попытку самоубийства захотелось уже в этот самый момент. Мужчина удивленно посмотрел в его сторону, но скорость все же сбавил, высвобождая руку из цепкой хватки и поднося ее ко лбу юноши. - Ты довольно подозрительно ведешь себя. Не то, чтобы меня это особо удивляло, но все же, - машина свернула на одну из тихих улочек, проезжая мимо увешанных различными гирляндами домов, чем-то похожих на картонные макеты из набора "Американской мечты". И Бентли выглядел в данной обстановке неким инородным телом, которое рано или поздно вынут, причем не без хирургического вмешательства. Уилл отчаянно вертел по сторонам головой, при этом беспомощно пытаясь что-то сказать, что делало его похожим на рыбу, выброшенную на берег. - Неужели ты не понимаешь? Это, - юноша сделал глубокий вдох и постарался унять колотящееся сердце, - не знаю как объяснить, но ты немного... Не то чтобы очень, но... - Другой, - закончил за него мужчина, усмехаясь, казалось с затаенной горечью в уголках губ, - не стоит беспокоиться, Уилл. Я знаю. Грэм обреченно покачал головой, понимая, что своей неуместной фразой затронул что-то, о чем не следовало упоминать. И теперь все родственники и само Рождество отошли на второй план, вынеся вперед вдруг ставший безумно уставшим взгляд карих глаз, все так же смотрящих на присыпанную снегом дорогу. Сработали тормоза и они остановились. - Ганнибал, я, - начал было юноша, но его прервали мягкие губы, коснувшиеся ладони. Лектер держал его руку в своей, изучающе глядя на растерянного студента. Искреннее сожаление плескалось в синих глазах и угрожало затопить жалостью к самому себе, а потому мужчина постарался отвлечь Грэма от затронутой темы, внезапно вновь наклонившись, проводя языком по шероховатой коже, задерживаясь на выступающих костяшках пальцев. Уилл замер, широко распахнутыми глазами смотря на сидящего рядом Лектера, казалось даже не понимавшего причину крайнего изумления юноши. Рваный вздох почти сорвался на стон, стоило мужчине обхватить губами ребро ладони чуть прикусывая ее зубами, оставляя красноватый след. - Ч-что ты делаешь, - горячее дыхание вновь коснулось кожи и брюнет безвольно откинул голову на спинку сидения, сдаваясь на милость победителю, уже даже не стараясь прикрыть свое возбуждение. Мысли о том, что их могут увидеть совершенно улетучились из головы, пока вдруг не раздался громкий хлопок входной двери, а такой знакомый голос не прокричал на пол-улицы: - Уилл! Ты вернулся! Резко подскочив на месте, Грэм запахнул куртку, отчаянно краснея при мысли о том, что мама все же успела заметить что-либо из того, что ей видеть не полагалось... Но нет, с крыльца разглядеть что-либо было практически нереально, а потому женщина в перепачканном мукой фартуке и старом фиолетовом комбинезоне приветливо махала им, приглашая в дом. Уилл повернул голову и тут же встретился с насмешливым взглядом Ганнибала. Того явно забавляли страдания студента, а потому, не смотря на умоляющий взгляд, брошенный в его сторону, открыл дверь, выходя на морозный воздух. - Ну же, Уилл, нехорошо заставлять твоих родителей ждать, - дверь захлопнулась и Грэм остался на несколько секунд в душащем тишиной одиночестве, пытаясь унять возбуждение. Боже, в какой момент его жизнь повернулась на все сто восемьдесят градусов, поставив физиологию прежде духовного? Хотя, возможно, с того момента когда он почувствовал горячее дыхание на собственных губах... Встряхнув головой, юноша твердо решил сегодня же отыграться, поправляя шарф и выходя на улицу, вдыхая аромат загородного воздуха с ощутимой примесью готовящейся еды. Лектер смотрел как Уилл старался скрыть дискомфорт, кутаясь в пестрый шарф и плотно запахивая куртку. Мужчина чувствовал, что и сам совсем не был готов к такому скорому нарушению их уединения, едва успев взять себя в руки. Играть и не переходить черту с этим мальчишкой совсем не получалось, Ганнибал чувствовал как терял контроль, стоило предпринять какие-либо решительные действия. А Уилл, казалось, даже не догадывался о том, какое влияние имел на него, все так же неловко касаясь руки, спрашивая разрешения, хотя уже, кажется, сломал почти все стены, проникая все дальше и дальше в сознание. Из размышлений его вырвал хрипловатый голос Уилла, раздавшийся совсем близко. - Может мы пойдем в дом? Нехорошо заставлять людей ждать, - юноша победно усмехнулся ловя на себе взгляд потемневших глаз. О, не стоит так удивляться, профессор, игра только началась... Рождество в семье Уилла всегда праздновали всей семьей, превращая праздник в настоящий день воспоминаний и почти забытых остальными семьями традиций. На праздничный ужин съезжались все родственники, наполняя трехэтажный дом неумолкающим гомоном, обсуждая события, произошедшие за год. И из года в год мама, скооперировавшись с соседскими тетушками готовила рождественского гуся, запекая его по рецепту, оставшемуся казалось еще со времен отцов-основателей. Ну а на плечах мужчин оставались оставленные без присмотра дети и бесконечные праздничные программы, тянущиеся безумно долго с такой же долгой рекламой различных товаров и идей для подарков. Уилл всегда, сколько себя помнил, чувствовал себя лишним и постоянно смотрел на тарелку, избегая всяческих разговоров. Но в этот раз все, возможно, немного поменяется. Неизменный стол и неизменные красно-белые тарелки в тон скатерти, гусь с подрумянившейся корочкой, лежащий в центре ореола из яблок, жареная отбивная для отца и его брата, различные гарниры вроде горошка и запеченного картофеля и несколько открытых бутылок вина, которые к вечеру окажутся пустыми. Ах да, и восемь пар глаз, изумленно глазеющие на необычного гостя, невозмутимо сидящего по правую руку от хозяина дома, учтиво отвечающего на дежурные фразы. - Так значит Вы учите Уильяма, - начал отец, недоверчиво смотря на безупречный костюм и запонки, которые Ганнибал наотрез отказался снимать. - Все верно. - Похоже, что он не слишком успевает по психологии, раз ему пришлось дополнительно заниматься, - продолжил свои размышления тот, переводя взгляд на жену. Та в свою очередь посмотрела на сына, ободряюще улыбаясь, отчего самому Уиллу захотелось провалиться сквозь землю. - Отнюдь, мистер Грэм, Ваш сын одарен по многим предметам, просто по моему у него еще мало раз предоставилась возможность показать себя, - произнес профессор, тоже переводя взгляд на юношу, отчего где-то в районе солнечного сплетения стало невыносимо тепло и приятно. Чуть повернув голову, Уилл наблюдал как с каждым новым вопросом пыл отца угасал, а на лице Лектера расцветала самодовольная усмешка. Кажется, он прошел проверку... По крайней мере, первый круг ада был пройден успешно. В разговор вступил отец Эбигейл, вновь перетягивая всеобщее внимание на девушку, учтиво отказывавшуюся попробовать очередной кусок пирога, который ей подталкивала одна из тетушек. Да, вечер определенно обещал быть интересным... - Зато у нашей Эли все прекрасно в этом году, - хвастливо посматривая в сторону Уилла сказал его дядя, - как, впрочем, и всегда. Отец раздраженно фыркнул, а мать испуганно смотрела то на сына, то на мужа, видимо не зная что делать в такой ситуации. Спасла разговор Эбигейл, переведя тему на разговор о восхитительной подготовке к празднику и количеству гостей. Уилл благодарно кивнул кузине и та ответила тем же, очевидно, улучшив собственную карму на несколько пунктов. - У тебя очень милая семья, - тихо сказал Лектер, отрезая кусочек гуся и аккуратно кладя его себе на тарелку, - а ты переживал, что я не впишусь. Это последнее замечание заставило Уилла возмущенно фыркнуть и вновь вернуться к созерцанию содержимого его тарелки. Как так могло произойти, что проведя всего несколько часов с его родными, профессор уже успел расположить к себе всех, включая некоторую симпатию со стороны отца. Отца, человека, который терпеть не мог всяческих ученых мужей. А эта самодовольная ухмылка фактически провоцировала, и юноше ужасно хотелось сделать что-то, чтобы хоть как-то выбить самоуверенного мужчину "из седла". Идея пришла сама собой, но вначале Грэм просто отмел ее, посчитав слишком пошлой и непристойной, чтобы вообще о таком размышлять. Но, посидев еще минут двадцать, наблюдая как мило завязался разговор у Лектера с его собственной матерью, Уилл все же пришел к решению, что действовать нужно было немедленно. Ганнибал как разъяснял миссис Грэм в чем состояла суть преподавания и одновременной практики, когда вдруг почувствовал ладонь на своем колене. От неожиданности мужчина поперхнулся вином и чудом ни капли не пролил ни на скатерть ни на безупречно-белую рубашку. Бросив яростный взгляд в сторону ухмылявшегося Уилла, мужчина еще раз сдавленно кашлянул. - С Вами все в порядке? - спросила женщина, сокрушенно качая головой. - Д-да, все в полном, - Лектер шумно втянул носом воздух, когда ладонь поднялась чуть выше, поглаживая внутреннюю сторону бедра. Он изо всех сил старался держать себя в руках, хотя тело уже практически не подчинялось ему, сдаваясь под одним лишь прикосновением шероховатой ладони. Казалось, Уилла это только распалило еще больше, отчего парень, закусив нижнюю губу, бесстыже собственнически кладя ладонь между ног мужчины, поглаживая сквозь ткань брюк. - Уилл, перестань, - прошипел сквозь плотно сжатые зубы Ганнибал, хватая того за запястье, заставляя прекратить свои действия. Грэм в ответ чуть наклонился, достаточно близко, чтобы ощутить тепло чужой кожи и слабый аромат одеколона. Опустив глаза, он изучающе посмотрел на их руки и красные пятна, проступающие на собственном запястье. - Заставь меня, - так же, сквозь сжатые зубы произнес Уилл, резко отклоняясь и выдергивая руку, оставляя Ганнибала сидеть на месте, с приоткрытым ртом и едва заметным румянцем. Брюнет вновь принялся за еду, не испытывая ни малейших угрызений совести и все еще ощущая возбуждение, электрическим разрядом бьющее изнутри карих глаз, обещающее немало проблем, как только вечер закончится. Но юноша сам был готов подставиться под удар, чувствуя как сам уже не мог спокойно сидеть, ощущая желание, разливающееся по телу от одной только мысли что с ним мог сделать Ганнибал за такой проступок.