***
— Тсуна, скажи, тебе нужна помощь? — спросил Бьякуран, стоило мне зайти в его кабинет. — Нет, всё нормально, я пока успеваю по всем предметам. Поверь, мой дорогой человек в белом, это не то, о чём я хотел с тобой поговорить. Я надеюсь, что в конце всего этого ты не возненавидишь меня. — Бьякуран, мне есть, что тебе сказать, и это очень важно. Я знаю, что очень нравлюсь тебе и ты мне тоже, и всё время, что мы провели вместе, было незабываемым: ты всегда поддерживал и беспокоился обо мне. Но я вижу, как тебе больно, что я не отдаю тебе то же, что и ты мне. Поэтому нам пора прекратить это. — Я понял, о чём ты говоришь, — улыбнулся Джессо. — Ты прав, за эти месяцы многое изменилось, и наши отношения тоже. Думаю, нам лучше разойтись пока не поздно. Но это не значит, что мы становимся чужими друг другу. Я выдохнул с облегчением, за эти несколько минут у меня душа в пятки ушла. Как же хорошо, что он понимает меня. — Спасибо, и береги Юни, — я обнял его в последний раз, как моего парня. — О, мне кажется, или ты, не успев со мной расстаться, сватаешь меня к другой. — Ты раскрыл мой коварный замысел, — наигранно возмутился я. — Просто я видел, как ты на неё смотришь. — И как же? — Как на меня, когда предлагал встречаться и защищать от всех. — Я стал для тебя открытой книгой — это плохо, — улыбка с лица Бьякурана исчезла, и он стал серьёзным. — Но для меня ты всегда был закрыт. — Ты о чём? — не понимал я. — Почему ты ничего мне не рассказываешь? Думаешь, я не знаю о конфликте между расами? Думаешь, что я не знаю о твоём сговоре с семьёй Неро? — его глаза смотрели мне в душу. — Ария — моя очень хорошая знакомая. Я в курсе всех ваших планов. И я ждал, когда ты доверишься мне. — Прости, — я опустил голову, как мне перед ним стыдно, ведь, действительно, он поддерживал меня и не задавал лишних вопросов, а я так жестоко с ним поступил. — Я боялся за тебя. То, что я в сговоре с Неро, не значит, что отец поменял сторону и сейчас тоже хочет разрешить все мирно. Если бы я слишком тесно контактировал с тобой или с Юни, то вы были бы в беде из-за меня. Впрочем ты обо всем сам знаешь. — Да, знаю, но это не повод оставлять меня в стороне. — Я не могу тобой рисковать, но исполнять приказы отца, я тоже не буду, как видишь, пока всё идёт строго не по его плану. — Это я вижу, — он тяжело вздохнул. — Как же ты любишь всех запутывать и делать по-своему. Хорошо, что уже не мой парень, а то я бы поседел. — То есть, ты красишься и на самом деле у тебя голубые волосы, — улыбался я. — Вообще-то я рыжий, но вот из-за таких, как ты, поседел, — сказал Бьякуран с серьёзным лицом, а после — не выдержал и засмеялся. — Но всё же ты можешь обратиться ко мне с любым вопросом. Знай, я всегда помогу тебе, кроме тех случаев, когда это касается детей и животных. Не переношу на дух ни первых, ни вторых. — Ну вот, а я хотел тебе подарить белую мышку, которая так похожа на тебя. — То есть, по-твоему, я крыса, — скрестил на груди руки блондин. — Ну, иногда тебя так и хотелось отправить на опыты. Мы посмеялись. От этого разговора на душе стало легко и спокойно. Теперь можно помирать без сожалений.***
Как оказалось, умирать буду от недосыпа и переутомления. Вот кто меня заставлял прогуливать пары? Правильно, никто. Отрабатывать все контрольные, которые я благополучно пропустил, приходиться. Главное, все преподаватели так «рады» меня видеть, что решают не задавать «лишних» вопросов. Вот какая муха меня укусила поступать в мед? Наверно та, которая решила, что у меня слишком много свободного времени, крепкая нервная система и здоровая спина. Последняя ненавидит меня больше всех. В каких только позах я не переписывал лекции. Отрабатывая, кстати, последнюю мною пропущенную лекцию, я готов был расцеловать Хани прямо в коридоре: она дала мне переписать свои конспекты. — Ну как, отработал? — а вот и она. — Мадемуазель, разрешите преклонить перед вами колено, поскольку вы спасли мою душу от погибели, — встал на одно колено я. Она посмеялась. — Отдай мои конспекты, шоколадку и мы в расчёте. Я сделал обиженное лицо. — А как же мои серенады под вашим окном? — Только попробуй, и будешь доставать дробь из своего седалища. У моего отца, как раз на такой случай, есть дробовик. — Понял, лишних движений после девяти вечера к твоему дому делать не буду, — встал я и начал искать в сумке конспекты. После перерыва у нас началась лекция по анатомии. К моему счастью, её вел профессор, которому всё равно, чем занимаются студенты, главное, чтобы не мешали её читать. Поэтому я благополучно отправился в царство Морфея, ибо последний раз высыпался на прошлой неделе. Тело просит сна. И как я могу сопротивляться такому заманчивому предложению. Этот час сна не спас мою нервную систему, а только сделал хуже: к моим мешкам под глазами добавилось желание убивать. Но это не спасало от латыни и от тех тридцати слов, которые нужно было выучить. Вот значит сижу я на ступеньках, как и остальные отчаявшиеся, которые хотят, хоть что-то выучить перед парой, как какой-то смертный сначала пнул меня, а после — мою сумку с конспектами. Я поднял взгляд на будущий труп. — Врой, не раскидывай свой хлам, — очень громко крикнул Супербия. Я, конечно, тебя люблю, и ты мне нравишься, но желание размазать твоё милое личико по асфальту было сильней, и поэтому я не сдержался. — Простите ваше величество, — я придвинул свой рюкзак к себе. — Вот, проходите, теперь ничто не мешает проследовать принцессе с её завышенным эго. — Что ты сказал, псина? — ох, это он зря. Я до такого ещё не опускался, но дёргаться твой глаз заставлю. — Негоже, чтобы из столь прекрасных уст, вылетали такие отвратительные речи, принцесса, а то придётся остричь ваши волосы и отправить вас в монастырь на перевоспитание. Так подождите! — наигранно воскликнул я. — Вам туда нельзя, а то ведь и кол осиновый в сердце вставят. Последние слова были произнесены таким металлическим холодом, что я сам себе позавидовал. Даже Реборн ни разу так не угрожал. Дядя, поаплодируй мне, и не пиши какую-то фигню на надгробии, потому что меня сейчас спустят со ступенек. Но глаз всё-таки начал дёргаться, я могу гордиться собой. От неминуемой гибели меня спас мой одногруппник, позвав на пару, которая начнётся через пару минут. Я молча поднял рюкзак и направился в аудиторию, оставив Скуало за спиной. Всю пару меня не покидало чувство: точно ли он тогда целовал меня в парке? Может, это был кто-то другой, а мой воспалённый мозг решил, что это Скуало. Да не может быть, мои инстинкты в тот момент были включены на все сто процентов, если не на тысячу. Но тогда как такое может быть: что в один вечер он меня целует, а на другой — хочет уничтожить? Может он пытается отрицать свои чувства ко мне прекрасному? И что только за мысли лезут ко мне? Мне нужно войну предотвратить, а я о мужиках думаю.***
— Тсу-кун, с тобой всё хорошо? Выглядишь не очень, — мамина рука прошлась по моим вечно растрёпанным волосам. — Действительно, мусор, трупы и то получше выглядят, — подал голос Занзас. Мне прям самому стало интересно, как я выгляжу, если вспомнить, что нормально в зеркало я смотрел дня два назад, если не три. — Всё хорошо, вот завтра напишу тесты по анатомии, посплю и буду как огурчик малосольный. Я уже мечтаю о сне. В нашу компанию влетает Реборн — злой, взъерошенный. Надо претвориться мебелью, чтобы мне случайно не прилетело тренировками, а то даже моя регенерация мне не поможет. Я, наверно, единственный оборотень, который страдает от переутомления. — Они перенесли собрание, — забудьте мои слова, дядя в бешенстве. Видимо, мой отец качественно выпотрошил ему мозг. — И это будет последнее собрание перед нападением. Нана, надеюсь, твой человек может поспешить. — Я передам, он точно завтра успеет, — кивнула мама. — Ах да, Тсуна, ты тоже должен присутствовать на завтрашнем собрании, — обрадовал меня Реборн. — А я что там забыл? Все собрания «Тсуна, тебе туда нельзя: слишком маленький», а сейчас вперёд на передовую! — моему возмущению не было предела. Нет, ну в самом деле! Я не понимаю логику моего отца. Иногда женскую логику можно понять, а логику отца — нет. Как я устал. Интересно, а на моих похоронах будет много народу?***
— Савада, проснись, лекция закончилась, — разбудил меня чей-то голос. А ведь так было хорошо, мне снилась мягкая кроватка, пение птичек, а потом какой-то принц хотел меня поцеловать. И вот, я смотрю на Скуало, который меня разбудил. — Поспеши, а то опоздаешь на пару, — сказал он, а после встал с места рядом со мной и вышел из аудитории. Странный он: сначала пинается, теперь будит, и при этом, хочу заметить, даже не повысил на меня голос. Я тоже встаю с места и иду в соседнее здание на очередные несколько часов мучений, выслушивания, что нынешние студенты не хотят учиться, и можно идти домой. Моему восторгу нет предела, хотя стоп. Сегодня собрание. Проходящие люди сто процентов видели моё недовольное лицо и именно поэтому обходят меня дугой. — Ну что, выспалась, спящая красавица? — а вот и мои одногруппники, в частности, Рин. — Немного, — вздохнул я. — А почему «спящая красавица»? Я не так часто сплю на парах. — Из-за твоего дракона, который охранял твой сон и не давал никому к тебе подойти. Аудиторию открыли, и мы дружной толпой направились в неё. Мои мысли не покидали слова Рина: какой ещё дракон. И тут до моего мозга дошло про кого он — Скуало. К моим щекам прилила кровь. То есть, он сидел со мной на лекции и следил за мои сном? Не может быть! Моё детское сердце этого не выдержит!