Зомби, тачка, два ствола

— Его. Больше. Нет! Слышишь меня? Нет! – мои пальцы впились в крепкие плечи мужчины. – Кому ты помогать собрался? Обгоревшему трупу ты не нужен! Ты нужен мне! Ты слышишь меня?! Том с видимым трудом сфокусировал на мне взгляд и медленно кивнул. Я выдохнула, всё ещё не рискуя отпустить его куртку. Сердце выпрыгнуло в горло и билось о гланды, колени по-прежнему дрожали. Хотелось бы включить мозг и спокойно проанализировать всё, что произошло за последние двенадцать часов, но, увы, все системы были парализованы адреналином. — У тебя кровь на рубашке, – тихо заметил Хиддлстон, вновь отводя глаза, всматриваясь куда-то в даль, поверх моей головы. – Ты в порядке? По сморщенному, изъеденному тонкими морщинами лицу прыгали отсветы жёлтого пламени, оно отражалось во влажных то ли от чувств, то ли от дыма глазах, расчерчивая глубокими теням острые скулы. Огонь гудел за спиной, с невиданным упорством вгрызаясь в каменные стены, лопая, как мыльные пузыри, оконные стёкла и слизывая одну за другой деревянные рамы. — Чья это кровь? – вопрос сорвался со свистом вниз, лавиной на меня. *** За восемь часов до этого — Руки так, чтобы я их видел! «Ненавижу вторники! – просипел голос, пока я, пытаясь не грохнуться в обморок, медленно поднимала лапки над головой. – Никогда в этот день ничего хорошего не случается!» – «Я родилась во вторник!» – «А я о чём?» — Штаны можно закрыть? – от страха я позабыла, как на басурманском будет «застегнуть». Мужчина, пройдясь по мне катком свинцового взгляда, на мгновение прикрыл спалённые солнцем, выцветшие голубые глаза и, что-то неопределённо хмыкнув, обратился на чужом языке к кому-то позади меня. Большие руки грубо подтянули сползшие чуть ниже бёдер брюки и ловко застегнули пуговицу, а следом и ремень. Ненавижу вторники. — Малышке не говорили, что гулять одной сейчас небезопасно? – слегка картавя, пропел искажённый акцентом голос над ухом. – Столько опасностей вокруг, столько morts ходит в поисках свежего мяса... Макаронный монстр, помогите! Отошла в кустики, называется. Да чёрт бы побрал мою стеснительность, залезла в самые дебри, теперь не докричишься. — Я не одна! – пискнула я, отчаянно пытаясь не паниковать. Судя по дрожащим рукам и отбивающим степ зубам, получалось плохо. — Ma chérie уже нашла себе компанию? Я расстроен! – мужчина, обхватив меня поперёк живота, прижал к себе. – Неужели он лучше старика Лотера? Макаронный монстр, я надену дуршлаг на голову и начну проповедовать поедание спагетти болоньезе! Не буду есть картошку! На завтрак – макароны, на обед – макароны, на ужин – макароны! И пускай меня разнесёт, как чернокожую американскую проповедницу-католичку из тупых комедий! Только помоги! — Ты откуда взялась такая, красавица? – мужчина, стоящий передо мной, опустил пистолет и взъерошил белёсые волосы, по-модному зачёсанные вверх. – Не устала с собой арсенал таскать? Я стиснула зубы, всё ещё стараясь сохранять железобетонное спокойствие, и помотала головой. Не реветь. Если бы мужик сзади не держал меня, я бы уже давно стояла на коленях и молила о помиловании. В бок упёрлось что-то твёрдое и совсем отвратительное, а строгий голос над ухом, потеряв нотки игривости, повторил: — Откуда ты пришла? Отвечай! — Тоннель, – я инстинктивно мотнула головой, указывая направление, но случайно зарядила затылком по лицу своему пленителю. Тот, видимо, расценил это как попытку нападения, ибо тут же последовал сильный удар в живот рукоятью пистолета, ещё секунду назад упиравшегося мне в бок. Застонав, я повисла на руке мужчины. «Да за что же мне досталась такая дура невезучая, а?» – голос закатил глаза. Однако мой ответ возымел некоторое действие, притом не совсем ожидаемое. Блондин укоризненно сверкнул глазами и что-то коротко бросил на французском. Мой пленитель тут же выпрямил меня и ласково погладил по щеке. «Не смей этого делать!» – завопил голос, но поздно. Я что есть силы укусила мужчину за большой палец и завизжала. — Putain! Большая ладонь тут же закрыла мне рот, большой и указательный пальцы, смяв губы, зажали крылья носа. Теперь я не могла ещё и дышать. «Прекрасная идея! Брависсимо! – истерично взвизгнул голос. – Может быть, стоит начать думать башкой?! Неужели было непонятно, что последуют санкции?!» — Почему ma chérie ведёт себя как petite salope? – голос над ухом, на удивление, не звенел злостью. – Зачем кричать? Мы ещё даже не поговорили. Кусты за спиной зашуршали. — Отпусти её! – из-за зелёной преграды вырвался Томас с винтовкой наперевес. Блондин моментально вскинул пистолет, меня развернули и приставили дуло к виску. Голос отбил фейспалм. За Томом из кустов выбрался Дэвид. К вящему моему удивлению, он не спешил хвататься за оружие. Окинув недобрым взглядом мужчин позади меня, он что-то быстро проворковал на французском. Хиддлстон удивлённо покосился на него и опустил винтовку. Мужчина позади меня что-то коротко спросил, на что Теннант бросил в блондина какой-то папкой. Тот залопотал что-то на басурманском. Надо было учить французский! Ни черта непонятно. Пистолет от моей головы тут же убрали, как и руку с живота. Произошло это весьма неожиданно, посему я, потеряв равновесие, буквально рухнула на Дэвида. О Макаронный монстр, слава тебе! Теннант был тёплым и родным, отцепляться от него не хотелось. Но мужчина ласково похлопал меня по плечу и оставил в сторону. Мол, не мешай переговорам. Хиддлстон тоже не проявил должного интереса к вопросу моего освобождения; он слегка недоумённо переводил взгляд с Теннанта на мужчин и обратно и что-то изредка вставлял в переливчато-ухабистую речь-воркование. Нет, надо было учить французский! Говорил мне батя... — Приношу простить нас за наше mauvais... грубое обращение, – когда я уже отчаялась понять хоть что-то в происходящем и, усевшись на рюкзак, считала родинки на открытых обрезанными рукавами рубашки руках мужчины, тыкавшего в меня пистолетом, блондин вдруг обратился ко мне на английском. – Всему виной небольшое недопонимание, возникшее между нами. «Охренеть, – весьма культурно поразился голос. – С каких пор у нас озлобленное апокалипсисом зверьё стало таким вежливым?» – «Вероятно, это кто-то из той группы выживших, с которыми удалось связать Дэвиду», – разумно заметил здравый смысл. Не успела я сделать хоть какие-то выводы из вышеперечисленных предположений, как Теннант, подхватив меня под локоть, оттащил в кусты. Томас остался наедине с мужчинами, к которым я по понятным причинам доверия не испытывала, и сей факт меня несколько беспокоил. — Я же говорил, что во Франции есть группа выживших! – торжествующе воскликнул Дэвид. Я попыталась улыбнуться в ответ, но всё портил голос, бившийся в истерике от того, что между прекрасным британцем и моей тушкой было не более сорока сантиметров. – Это их патруль. Они отвезут нас в Центр, но завтра. Сегодня уже не успеем, их пикап припаркован в нескольких километрах к югу, а уже темнеет. Укроемся пока в одном из домов. Ты в порядке? Они тебя сильно напугали? — А как ты думаешь? Какие эмоции должен испытывать человек, когда он только настроился справить нужду, а ему вдруг в рожу пистолетом тыкают и орут руки поднять? – чертыхнулась и буркнула я, отворачиваясь и порываясь было вылезти обратно из кустов к Тому. Но Дэвид поймал меня за руку. — Ты же мне доверяешь? – Голос утёр дорожку слюны, я кивнула. – Теперь всё будет в порядке. *** — Это... прости, что в тоннеле на тебя из-за кончившегося бензина сорвалась, – я почесала затылок, старательно рассматривая пыльные мысы берцев. Томас промолчал, отделавшись едва заметным пожиманием плеч – мол, ничего, с каждым случается. Мы стояли перед небольшим, аккуратным домиком, облепленным со всех сторон зеленью. Окна с правой стороны и вовсе затянул в свои сети плющ, он же запустил свои руки-плети и между балясин перил, ограничивающих террасу. Из дома доносился шум – там внутри орудовал патруль французского Центра выживших. И Дэвид, у которого явно после взрыва в тоннеле зудело шило в заднице. Хиддлстон же остался сторожить меня. То ли чтобы меня не съели французские гурманы, то ли чтобы я никого не съела. Благодаря предусмотрительности Теннанта, я вновь воссоединилась со своей любовью – мужчина после эпичного выхода из взорвавшегося тоннеля торжественно вручил мне забытый в панике топор, и после встречи с агрессивно настроенными мужчинами я его из рук более не выпускала. Но Томас после этой самой встречи был уверен, что я буквально притягиваю неприятности, и во избежание эксцессов он лучше побудет снаружи со мной. Вот только говорить по душам он не был настроен. Эх, такая слёзная речь зазря пропадает? — Ты любишь ночь? – он не смотрел на меня, будто обращался к кому-то далёкому, спрятавшемуся на одной из звёзд. — Не особо. Знаешь, ночью порой не видно, что кто-то собрался отхватить тебе полноги, – я нервно хихикнула, усаживаясь рядом с ним на ступеньку, но тут же осеклась. Солнце почти село. Последние лучи лениво скользили по усталому лицу Томаса, а я пыталась не любоваться им. Клонило в сон, ноги ныли от долгой ходьбы, спина не разгибалась, отвыкшая от перетаскиваний тяжестей. Ну что, господа, самое время посчитать, сколько дней прошло с начала катавасии. «Ретривера привлеки, а то что он без дела сидит», – предложил голос, устало зевая. Даже он притомился и не ронял острот по поводу моей съехавшей слишком (слишком!) далеко вниз майки. — День Один: начало Конца, первый поверженный зомби, встреча с Томом, – я загнула мизинец левой руки. Хиддлстон покосился на меня, только что пальцем у виска не повертел. – Хочу посчитать, сколько дней прошло с Апокалипсиса. — Это можно, – он на мгновение задумался. – День Два: покинули Фарнем, нашли дом. — И я убила человека. Мужчина мгновенно потускнел и отвернулся. Наверное, не стоило вспоминать. Том инстинктивно отклонился от меня и теперь опирался локтём на выступ одной из балясин перил, ероша волоса. Вообще, забавно получается. Вроде мужчина взрослый, а я с ним себя веду как с мальчиком маленьким. Мать я ему, что ли? В конце концов, я леди, принцесса и ещё фиг знает кто, это меня нужно от дракона, то бишь, зомби спасать. А не наоборот. Но почему я не могу перестать к нему относиться покровительственно? Ах да, я же считаю, что он ничего не умеет. Считала. Теперь-то ясно, что Хиддлстон всё могёт. Не пора спрятать мечи в ножны и стащить доспехи? — День Третий: убрались из дома из-за нашествия зомби, разгромили вход в супермаркет, встретили Джея и Патрика, – я загнула уже средний палец. Воспоминания больно царапнули горло, но я сглотнула их как липкий комок. Том тоже ёрзал рядом, будто смутившись. Он явно не хотел углубляться в подробности. Не хотел ранить ни мою, ни свою нежную психику. Незаметно для себя он в успокаивающем жесте накрыл моё запястье ладонью и слегка сжал. — День Четвёртый: бункер, мистер и миссис Грин, одна кровать на двоих и Лора под травкой, – он нехотя продолжил, но хохотнул. «Лора под травкой – это, конечно же, так смешно! Только тогда он чего-то не смеялся. И вообще обиженную морду корчил», – насупился голос. – Что вы с Джеем хотели смотреть? — Бродчёрч. Теннант ван лов, – я легко толкнула его локтём. Хиддлстон улыбнулся – по-настоящему, легко и будто бы беззаботно. Я душу бы продала, чтобы увидеть её, но, по счастью, в этот раз обошлось без Кроули. — Ну, Теннант так Теннант, – мужчина пожал плечами и вновь рассмеялся, прикрывая лицо рукой. – Ещё уроки стрельбы. Темнело стремительно. Ещё пара минут – и я не увижу ничего дальше собственного носа. Они там вообще как надолго застряли? Уже и похолодало. В одной маечке («Со слишком глубоким вырезом!» – не преминул позанудствовать голос.) мне было уже откровенно холодно. Но рюкзак лежал слишком далеко, а ноги болели слишком сильно. Пришлось пользоваться джентльменскими качествами Томаса. Тот безо всяких усилий поднялся и подал мне поклажу без лишних вопросов. Даже, пожалуй, немного стыдно. — День Пятый, – я укуталась в толстовку и придвинулась ближе к Хиддлстону. Тот не сопротивлялся, но приветственных объятий не распахнул – кажется, ушёл слишком далеко в мысли. – Уроки стрельбы от Патрика, ты дулся. — Я не дулся! – возмутился было мужчина, но осёкся. – Ты неправильно подобрала слово. Я злился. — Хорошо, ты злился без повода. — Ты курила травку! — И? Он ошалело уставился на меня, будто я только что залепила ему пощёчину. Кажется, я ему сейчас в голове какую-то матрицу сломала. — Ну курила я травку. Ну гробила своё здоровье. Ну и что? Кому оно, моё здоровье, сейчас нужно? Посмотри вокруг! – я обвела взглядом пустынную улицу. – Думаешь, нам повезло? Мы, счастливчики, выжили в пламени Конца Света! Везунчики! Да ни черта. Мы – недобитые лошади с простреленными животами, которые вынуждены биться в агонии целую вечность. Честно? Очень завидую тем, кто умер во взрывах. Они хотя бы не мучились. Не дрожали от страха. Не стояли перед выбором жизни и смерти. Ты ещё не понял? Они – счастливчики. Мы – проклятые. Томас опустил взгляд. Его потряхивало – моя речь прошибла до самых костей. Только сейчас заметила: всё это время он впивался ногтями в собственные колени, обтянутые денимом, будто хватаясь за спасательный круг. И вдруг разжал пальцы. Посмотрел куда-то вдаль, будто сквозь деревья, снова инстинктивно отклонившись от меня. — Ещё атака зомби, смерть Патрика и Джея, побег из бункера, новый дом, – закончила я. Про мои пьяные выходки вспоминать не стала. Не надо. — День Шестой, – продолжил он счёт недрогнувшим голосом. – Появление Дэвида. — День Седьмой: тоннель под Ла-Маншем, зомби, разрыв сердца, живой Теннант, два французских мужика и крыльцо этого дома, – я завершила отсчёт. – С Апокалипсиса прошла ровно неделя. Поздравляю. Мужчина скривил рот в усмешке. — Мы закончили! – из двери высунулась лохматая голова Лотера. – Можно заходить. *** — Том? Том, ты меня слышишь? Он мотнул головой и промычал что-то сквозь кляп. Я попыталась повернуться к нему, но тугая верёвка, надёжно соединяющая меня со спинкой стула, не давала двинуться. Рёбра болели – пара ударов досталась и мне. Основную массу по-джентльменски принял на себя Томас. На него страшно было смотреть. В горле клокотали рыдания, которые я старательно сглатывала, загоняя обратно в грудь. Нельзя. Не сейчас. Будь мужиком, Лора! Дверь хлопнула. Французская блондинистая падла широким шагом пересекла комнату и остановилась у бессильно откинувшегося на спинку стула мужчины. Мне показалось, на мгновение блеснула игла шприца, потому как спустя пару секунд руки Тома безвольно повисли вдоль ножек, скатившись с колен. Мужчина быстрым движением разрезал путы и, совершенно грубо обхватив Хиддлстона поперёк груди, потащил его к выходу. Я попыталась завизжать, но из горла, сжатого спазмом, не вырвалось ни звука. Дверь хлопнула во второй раз, и я осталась одна. А ситуация была крайне неутешительна. Товарищи блондин и Лотер были вовсе не из французской крупной колонии выживших. Они были из Центра – главного управления людей в белом. Белоснежек этих они никак не называли в своей речи, фигурировали только ничего не значащие фамилии. Так вот, у этого Центра были весьма большие планы. На меня? Ага, сейчас. На Томаса Уильяма Хиддлстона. Вернее, на его кровь. Или чего-то там ещё. В общем и целом, Хиддлстон был им нужен для защиты от зомби. Чтобы не обратиться никому после укуса. Насколько я поняла из сбивчивого рассказа, переполненного угрозами, мертвецами управляло некое существо – что-то вроде большой пиявки. Ко всем своим достоинствам, оно ещё имело привычку размножаться. Товарищи учёные так и не установили, с какой периодичностью оно желало распространять своих детишек, но при попадании любых выделений зомби в открытые раны происходило заражение. То есть, при укусе мертвяка шансы у тебя были пятьдесят на пятьдесят: ежели зверьку было охота размножаться, тебе конец; ежели нет – считай, пронесло. А кровушка Тома содержала какие-то антитела, которые при синтезе с чем-то ещё могли дать сыворотку, которая бы убивала зародышей этой «пиявки» на заходе. А ещё у них была его сестра. Насколько я поняла, она была где-то в их научной лаборатории на севере Шотландии. И, если Том будет послушным мальчиком и не будет сопротивляться, его отвезут к ней. В общем и целом, если коротко: мы в дерьме. Томас будет жить. Это понятно. А я? Что со мной? И куда, чёрт побери, они дели Теннанта? В окно было видно, как блондин протащил Тома через дорогу и скрылся с ним в доме напротив. Всё подготовили, твари. Может, разбить головой окно и попробовать вывалиться наружу? Авось, повезет, и я сломаю, кроме собственной шеи, ещё и ножки стула? Фигурка блондина снова быстро пересекла дорогу и исчезла из поля зрения, приблизившись слишком близко к двери этого дома. — Идиоты! Я вздрогнула и поморщилась. Рёбра саднили. Но голос... голос определённо принадлежал Дэвиду! — Сборище кретинов! – звук голоса стал громче. – Кто вас просил их бить?! Вы должны были просто последить за ними несколько часов! Я должен был связаться с Центром! Нет. Здравый смысл отказывался принимать участие во всем происходящем. — Придурки! Как вы вообще до сих пор живы? На службе? Ты! Salaud! Подойди сюда. Быстро! Пауза. Хлопнул выстрел. Нет. Нет. Нет. Это сюрреалистичный сон. Как обычно. Сейчас, когда станет совсем страшно, я проснусь. — Теперь ты! Хлоп. Я зажмурилась. Ещё пару секунд – и я проснусь. Ну же! Дверь с тихим скрипом приоткрылась. Дэвид Теннант aka Килгрейв стоял на пороге. В опущенной руке блестел чёрный, отвратительно-чёрный пистолет. Мужчина рвано дышал, будто слегка запыхался. — Прости, – он бросил куда-то в сторону, устраивая оружие на краю тумбочки. Я замотала головой, силясь закричать. Безрезультатно. Он надвигался неотвратимо, как айсберг – на Титаник. И я вот-вот была готова пойти ко дну. Блеснуло лезвие. Верёвки опали к его ногам, и я вдохнула полной грудью. — У нас получилось небольшое недопонимание... – мужчина ласково провёл холодными пальцами по моей щеке. – Позволь объяснить. — Ты работаешь на них? – вакуум в голове развязывал мне руки. Я могла сделать сейчас с ним всё, что угодно, но почему-то всё ещё сидела на стуле и сверлила взглядом его дурацкий свитер в сине-белую полоску. – На плохих людей? — О, какие резкие выводы! – Дэвид поморщился и улыбнулся. – Почему же они плохие? Они ищут лекарство, которое поможет всем: и тебе, и мне, и всем выжившим. — Они убили Патрика. Они убили Джея. Они... они управляют зомби с помощью ошейников! Чем они не плохие?! – я оттолкнула мужчину в сторону и вскочила на ноги. Пистолет на тумбочке. Сейчас только он занимал все мысли. Добраться, схватить, выстрелить. Предатель. Томас был прав, нельзя доверять незнакомцам. — Подожди! – Теннант ухватил меня за рукав и притянул к себе. Я заколотила что есть силы кулаками по его груди. – Подожди! Зачем нам ссориться! В Центре примут и тебя! Разместят, дадут защиту, укрытие, работу! Я не собираюсь тебя убивать, прекрати же! Выйдем на улицу – там и поговорим! Здесь сейчас будет немного жар... Я исхитрилась и вывернулась из его рук и что есть силы отпихнула мужчину в сторону. Теннант зашипел. Да. Больно пинаться я умела всегда. Секундной заминки мне хватило. Пистолет холодной тяжестью лёг мне в руку, палец ужасающе-привычно лёг на спусковой крючок. Дэвид резко схватил меня за плечи и развернул к себе лицом. Короткий проникновенный взгляд, и я расплылась шоколадкой на солнце. "Ты же веришь мне?" Его пальцы сомкнулись на моей шее. Ни вдохнуть, ни выдохнуть. В глазах начало темнеть. Руки дрожали так, что чуть пистолет не выронили. Пистолет! Голос отбил фейспалм, поправляя удавку на шее. Я вцепилась в оружие обеими руками и с трудом просунула его между нами. Дрожащий палец надавил на курок. Я зажмурилась. Прогремел выстрел. Хватка на шее ослабла, и я судорожно вдохнула, роняя пистолет и хватаясь за шею. Перед глазами плыли яркие круги. Дэвид растерянно стоял передо мной, удивлённо хлопая глазами и прижимая ладонь к животу. Сквозь тонкие узловатые пальцы просачивалась тёмная кровь. Стиснув зубы, мужчина вдруг потянулся ко мне и ухватил липкой рукой за майку. Я вскрикнула, с силой отталкивая его прочь. Он отшатнулся назад и зацепился ногой за край ковра. Секунда свободного падения и глухой удар. Мужчина налетел головой на тумбочку, точно попав виском в острый угол. Голова его неестественно наклонилась, тело безвольно рухнуло на злосчастный ковёр. Окровавленная рука сползла с живота и, пачкая сероватый ворс, упала на пол, больше не зажимая рану. До меня стало доходить, что происходит. Что я сделала. Теннант лежал тряпичной куклой, брошенной на пол капризной хозяйкой, требовавшей Барби. Жалкий, хрупкий, абсолютно не страшный. Я его убила. Я только что убила Дэвида Теннанта. Пара быстрых шагов, не помню даже, как, но схватила его за запястье. Жилка под кожей не билась, сколько бы я не искала там пульсацию жизни. Он был определённо мёртв. Большие карие глаза остекленели и сверлили потолок невидящим взглядом. Рот слегка приоткрылся, будто он собирался что-то сказать. Бледность, мертвенно-белая, холодная, уже прокрадывалась сквозь морщинки, расползаясь по застывшему маской лицу. Мёртв. Он мёртв. Я его убила. Надо бежать. Он мёртв. Если восстанет? Бежать, всё равно бежать. Никому не говорить. Даже Тому? Тому – в первую очередь. Не забыть пистолет. Пригодится. А если восстанет? Я развернулась. Просто предосторожность. Он всё равно уже мёртв. Рука дрогнула – первая пуля со свистом врезалась ему в плечо. Кровь не полилась – он мёртв, теперь уже абсолютно точно. Я снова прицелилась. Вторая вошла ровно в лоб. Тела моих пленителей лежали крест накрест в коридоре. Оба – с абсолютно одинаковыми крохотными чёрными точками на лбах. Метко, чётко, аккуратно, без лишней крови и предсмертных криков. Их форма была влажной. В нос ударил острый запах бензина. Серая канистра у стены. Зажигалка! Я метнулась назад, к телу Дэвида. У него должна была быть зажигалка, если он собирался поджечь их. Поджечь, да! Уничтожить все следы преступления. Нет тела – нет дела. Зажигалка нашлась в кармане джинсов. Назад, в коридор. Канистра. На дне осталось немного бензина. Назад, пара скупых плесков на Теннанта, рваная дорожка до двух других тел. Колёсико с треском провернулось, и я швырнула зажигалку прямо на чёрную влажную форму. Синеватое пламя в мгновение ока объяло человеческую пирамидку и побежало по дорожке в комнату. Бежать. Не помня себя, я вылетела на улицу. Наши рюкзаки, мой топор – всё лежало на земле у крыльца, там же, где и было оставлено. Зацепив на ходу моего старого друга и один из рюкзаков, я побежала вперёд, дальше, не чуя под собой ног. Нужно было ещё привести в чувства Тома и втолковать ему относительно внятную историю. *** — Чья это кровь? Том отодвинул меня от себя на расстояние вытянутой руки, чтобы заглянуть мне в глаза. Он на удивление быстро соображал. В отличие от меня. — Зомби. Забрызгало. Пока к тебе бежала, встретилась мне парочка. Руки дрожали. Тошнило. Нужно подождать. Перетерпеть. Это пройдёт. Мужчина устало кивнул и прикрыл изуродованное лицо рукой. Второй притянул меня к себе и крепко прижал к груди. Не реветь. Нельзя. Он рассеянно гладил меня по волосам, глядя на огонь. Я не видела, но я знала. На огонь, который разожгла я. На огонь, в котором сгорало три тела. На огонь, который сейчас облизывал убитого мной Дэвида. Кажется, забрезжил рассвет.