Зомби, тачка, два ствола

— Согласна ли ты… — Да! Да-да-да! Да-а-а-а-а! Голос отбил фейспалм, здравый смысл протёр слезу умиления, а совесть… Совесть потягивала молочный коктейль и потирала маленькие лапки. Скоро ей снова будет, за что меня грызть. — Раз так, — Райан с шумом захлопнул специальный выпуск «Мстителей» и стянул с головы маску Дэдпула, чтобы его слова перестали казаться невнятной кашей, — властью, данной мне богами Асгарда, Стэном Ли и моей фантастической харизмой, объявляю вас мужем и женой! Я почувствовала, как губы сами собой растягиваются в широченной улыбке. Боюсь, новоиспечённый муж будет несколько обескуражен, обнаружив под фатой довольную древесную жабу. Сходство с ней мне добавлял изумрудный оттенок кожи — Халк души моей вырвался на свободу. Пришлось глубоко (и с неприличным шумом) втянуть воздух, чтобы получилось хоть немного расслабить мышцы. Пахло свежим багетом, розами и карамелью. Вообще, вечера в Париже поразительно хороши. Моего запястья коснулись пальцы — нежно, аккуратно… вежливо. Томас мягко улыбался, и мелкие морщинки-лучики разбегались от ярко светившихся глаз. Честно говоря, его взгляд слепил похлеще мощного прожектора, используемого на охранных вышках в тюрьмах, а тонкогубая улыбка, обнажающая отличную работу стоматолога, вдруг придала мужчине сходство с семейством куньих. Том изящным движением поправил изумрудную мантию (меховая оторочка в очередной раз отполировала мраморную ступеньку) и сжал моё запястье чуть настойчивее. Настойчивее — в его британском понимании, естественно. По сути, он просто теперь касался чуть большей площади моей кожи. Я медленно развернулась к нему, всё ещё опасаясь, что моя улыбка отпугнёт всех живых существ в радиусе пятисот метров. Мощная мускулатура, которую мужчина так старательно наращивал последний год, куда-то подевалась (или просто оказалась скрыта в обилии ткани праздничного облачения Локи), и Том теперь напоминал того относительно субтильного парня из «Выживут только любовники». Только в шлеме Локи. В мантии Локи. С жезлом Локи. С волосами Локи. В общем, Адам-Локи-Том. — Не желаете уже закончить церемонию? Вас лошади заждались уже! — Райан фыркнул. Он явно не разделял тонкой романтики момента. Том чуть раздражённо скосил глаза на друга и извиняющееся и растерянно улыбнулся. Вроде как «извини, пожалуйста, но так вроде бы положено, но ты всё равно прости, мне очень жаль, что я тревожу тебя, но обстоятельства и традиция обязывают меня, поэтому снова нижайше прошу простить твоего покорного слугу». «Если он такую же рожу состроит в спальне, я подам на развод», — фыркнул голос. Ша, Йося! Не порть малину. Том аккуратно обхватил меня за талию и потянул к себе. Вежливо. Видимо, только удивительная сила воли удержала его от потока словесных извинений за нарушение моего личного пространства. Непозволительно близко. Где-то вдалеке послышался громогласный зевок Райана. Том просто лучился. Не знаю, как можно выглядеть ещё счастливее, но он бил просто все рекорды, даже переплюнул ту собаку, которая гонялась за своим хвостом. Ну что, Лорка-Хлорка, ты сама согласилась. Просто закрыть глаза и… — Лора! Лора, вставай! Я распахнула глаза. Лицо Тома маячило в десятке сантиметров от моего, но вот только на свадебный поцелуй это не тянуло. Максимум — на поцелуй дементора. Дементора-дембеля. Я прямо чувствовала, как он вытягивал из меня радость и заполнял образующуюся пустоту перегаром. Так. Так-так-так. Сие был прекрасный сон. Свадьба мне приснилась, выходит. Грустненько. Во всяком случае, горькое разочарование разлилось в душе раньше, чем я успела остановить крушение этого Титаника. Там-то мне всё нравилось. И спокойно было. И Томка в костюме Локи. Идиллия. — Лора, мы выдвигаемся. Вокруг начинают скапливаться мертвяки, и укрытие грозится превратиться в ловушку. Я не успела ничего ответить — Томаса как ветром сдуло. Он, вероятно, тоже испытывал некоторую неловкость по поводу вчерашнего инцидента с предложением руки, сердца, почек и прочего ливера, однако же объясниться ему следовало. В любом случае, на мой взгляд, было очевидно, что вчерашний пьяный угар не имел ничего общего с романтическим вечером, и тащить Томаса под венец немедля я не собиралась. «В перспективе, только в перспективе», — задумчиво прикинул голос, листая ежедневник. Йося! Но такое трусливое бегство мистера Хиддлстона меня не просто озадачило, но и весьма расстроило. «Расскажи мне, радость моя, — голос что-то нашёл в своём блокноте и теперь нахмурился, что не предвещало ничего хорошего, — как ты позволила себе уснуть?» Действительно. Я же не человек, мне спать, есть и дышать совсем не нужно. Но, конечно, голос был прав. Дрыхнуть, когда баррикады при входах не вызывали абсолютной уверенности, было весьма и весьма легкомысленно. Я потянулась и села. Райан всё ещё спал, развалившись прямо на полу. И умильно посапывал, иногда дёргая носом и корча гримасы. Просто поразительно прелестный ребёнок. Когда спит. Томас сосредоточенно рылся в одном из рюкзаков, и, судя по тому, что за прошедшее время там можно было найти даже библиотеку Ивана Грозного, это был просто отвлекающий манёвр, чтобы не говорить со мной. Ну и не надо. Ну и не очень-то и хотелось. Однако давящее молчание начало сводить меня с ума уже через пару минут. Пошатавшись по смотровой площадке, попинав разваленные везде вещи и собрав от безделья небольшой походный рюкзачок, я едва не завыла. Голос затих и ждал, когда я заговорю с Хиддлсом. Хиддлс тоже ждал, когда я с ним заговорю, поэтому усиленно делал вид, что ищет Эльдорадо в крошечном рюкзаке. И только Райан ничего от меня не ждал, а просто мирно спал, распространяя лёгкий запах перегара. Ну котик же! — Слушай, а что у нас по воде? — мой хриплый нежный голосок разорвал тишину томного вечера не шибко бодрого утра. Томас, оторвавшийся от перебирания коробка спичек и трёх футболок в рюкзаке и жадно хлебавший из фляги, аж поперхнулся. Он, видно, почти успокоился и решил, что хранить молчание я буду ещё долго. Не дав ему опомниться (чтоб не мешался под ногами) и прокашляться, я, прихватив собранный рюкзак, рванула к лестничной площадке, на ходу прощебетав, аки Грут: — Я думаю, нам нужно пополнить запасы воды, а то вы, алкашня, сейчас всю выпьете. Вернусь через пару часов, ждите меня в машине у моста. — Куда?.. — возразить Томас хоть и собирался, да не успел — я уже протиснулась под какой-то балкой и перелезала через следующее заграждение на пути к ступеням. Мне показалось, что вслед мне понеслись тихие английские матюки, но когда меня останавливали такие мелочи, как мнение Томаса. *** «Ещё не поздно поменять тебя на кого-то с мозгами?» Я сделала вид, что не услышала въедливого писка за собственными хриплыми выдохами. В боку кололо, в глазах темнело, а мышцы внешней стороны бедра выли громче, чем Оливер Сайкс про сердце*. Сдаться не давал пресловутый гормон страха, по производству которого надпочечники вынужденно закрыли пятилетку за десять минут. Ну, и ещё мысль о том, что пистолет на поясе был абсолютно бесполезен, так как последняя горсть патронов высыпались из моих кривых рук, когда я решила драпать от толпы мёртвых Арлекино. «Вот скажи мне, радость моя, где твой нож? — вкрадчиво прошелестел голос, пока я, удачно перескочив через цепочку-заграждение, безуспешно пыталась выломать дверь симпатичного белого „Рено“, припаркованного у тротуара. — Как ты, котик, умудрилась похерить столь нужную в зомби-апокалипсис вещь?» Ну как, как. Об косяк. Так же, как рассыпала патроны. Меня надо менять на кого-то с руками не из филейной части, мозги-то у меня ещё ничего, а вот с ловкостью та ещё засада. «Мать, смотри!» — голос по привычке засадил мне звонкую пощёчину и ткнул пальцем куда-то в сторону. Боковым зрением я заметила сине-зелёную Спящую красавицу, вылезавшую из магазина справа, которая была явно не прочь перекусить мной. Пришлось попрощаться с симпатичной Реношкой и рвануть дальше вниз по улице. Сердце выбивало грёбаный Rap God Eminemʼа, дыхалки не хватало. Честно говоря, я уже готова была стать едой, только бы прекратить это издевательство. Слева показался большой чёрный гроб кузов не менее большого Гелентвагена. Дверь легко поддалась, и я воздала хвалу всем: Макаронному монстру, богам Асгарда, своей первой учительнице Тамармихалне и Сергею Безрукову. В салоне было прохладно и пахло чем-то смутно знакомым. Глухой удар в судорожно захлопнутую секунду назад дверь показал, что машина оказалась под боком очень вовремя — в ином случае меня бы уже хавали. Сине-зелёное оплывшее личико за стеклом мило улыбалось полубеззубым ртом, а я пыталась успокоить разогнавшееся сердце, бешеным хомячком наворачивающее круги в колесе под рёбрами. Всё. Убежали. Спокойствие, только спокойствие. Плоская шерстяная кепка, устроенная на соседнем сидении, странно диссонировала с самими ассоциациями, вызываемыми словом «Париж», однако же сплеталась в гармоничную мелодию с едва уловимым запахом в салоне. Где-то в укромном уголке сознания всплыла догадка, но я никак не могла ухватить её за хвост. Руки сами потянулись к бардачку. Куча бумаг, ещё куча бумаг, ещё большая куча бумаг… атлас автомобильных дорог. Атлас в две тысячи пятнадцатом? R u kiddin'? Атлас был на русском. А в салоне пахло одеколоном «Консул» — у нас на даче до сих пор сохранился пузырёк восемьдесят лохматого года, который батя вскрывал по особым случаям, когда мы шли на юбилей к соседям по участку. Дом, родной дом. Я вывалила все бумаги на соседнее сидение и принялась опустошать бардачок. Что-то подсказывало мне, что в конечном итоге я найду… А вот и он! Перочинный ножик. Лезвие достаточно длинное, чтобы послужить оружием супротив мертвяков. Маленькая бутылочка водки из duty-free тоже оказалась весьма кстати. Нет, я не собиралась пить! Раны дезинфицировать ею будем. Такая же по объёму бутылочка коньяка, выкатившаяся следом, однако, оказалась тоже кстати. Ну что, стресс у меня. Чуть-чуть можно. Через пять минут мне стало хорошо, тепло и весьма спокойно. Спящая красотка продолжала долбиться в дверь и поедать меня единственным голодным высыхающим глазом. Это отвлекало меня от симпатичного красного яблока, которое весьма удачно оказалось в кармане двери. Стекло же опустить было нельзя, пока мотор молчал — автоматика, чтоб её. Открывать дверь мне даже коньячок не рекомендовал, ибо чревато. И тут снова сработала мышечная память — я потянула солнцезащитный козырёк вниз, и на колени мне выскочил ключ. Вот она, сила привычки! У меня дядя так же делал в своей Волге. И, о боги Асгарда, мотор радостно зафырчал! А бак был почти полон. Нет, за такое везение мне явно светила в перспективе какая-то огромная ж… неприятность. Я перехватила поудобнее нож и приготовилась было отправить красотку за окном обратно спать, как… БЕЛЫЕ РОЗЫ БЕЛЫЕ РОЗЫ БЕЗЗАЩИТНЫ ШИПЫ Отдельно хочется поблагодарить конструкторов концерна «Мерседес», предусмотревших в этой модели такой высокий потолок, иначе я обязательно вписалась бы в него башкой, ибо подбросило меня очень и очень высоко. ЧТО С ВАМИ СДЕЛАЛ СНЕГ И МОРОЗЫ ЛЁД ВИТРИН ГОЛУБЫХ Едва не пропоров себе бедро перочинным ножом и изрыгая проклятия на валлирийском непечатном, я огляделась в поисках передатчика звуков Ада. Ответ был прост и очевиден, как и природа возникновения «Ходор»: по некой неизвестной мне причине после поворота ключа зажигания врубилась магнитола и сейчас с упоением проигрывала хит Ласкового мая, заставляя мои внутренности вытанцовывать джигу-дрыгу. С одной стороны, очень хотелось раздолбать к чёртовой бабушке адскую коробку, а с другой — станцевать с кем-нибудь медлячок. «Школьные годы чудесные», — внутренний голос смахнул скупую слезу, вспоминая дискотеки, на которые я не ходила. Я ткнула наугад в какую-то кнопку, и из магнитолы с тихим шуршанием выплыл дисковод. Дисковод. Карл. Какого года этот аппарат? Но больше всего доставил белый CD-ROM, на котором синим маркером было выведено: «Васян. Избранное». Как вы понимаете, мимо такой подборки я просто не могла пройти. Да и вообще, настроение ощутимо поднялось. Кажется, такой привет с Родины стал для меня источником энергии. А ещё в голове сложилась небольшая картинка, подпитываемая коньячком. И я собиралась претворить её в жизнь. *** Oh Paris. Столица любви, город утончённого вкуса, нежный, лёгкий, воздушный, как будто созданный на небесах. Он манит с глянцевых картинок и кажется слишком напыщенным, пока не познакомишься с ним лично. Уютный, сказочный, сотканный из золотистых лучей восходящего солнца. Оскалившийся острыми осколками разбитых витрин. Столица разрушенной обезлюдевшей Франции, опустевший город залитых кровью улиц. Бурые разводы на мостовой, мертвяки и вонь разложения. Это всё он, всё Париж. И узнаваемый вид — Сена, мост, Эйфелева башня. И… А ЗА ОКОШКОМ МЕСЯЦ МАЙ Я крутанула руль. Послышался не сулящий ничего хорошего скрип — я не очень вписалась в поворот. Ну как не очень… Как выяснилось, теперь на лаковом блестящем чёрном крыле красовалась глубокая белая царапина. Как Млечный путь. Или как яркое подтверждение того, что инспектор ГИБДД был очень и очень прав, что завалил меня на городе три раза. «Восемь, — напомнил голос. — Было бы девять, да только ты тогда с температурой свалилась и не дошла до площадки». Ну, пусть так. Я забралась обратно в салон и щёлкнула по магнитоле, прервав предсмертный хрип Гарика Сукачёва. Настроение ощутимо испортилось, и даже коньячок в полупустом желудке не веселил. Такую машину покорябать! С горя я ударила пару раз по рулю ладонью и громко выругалась. Тот самый, истинный, почти первобытный звук исконно русского мата гулко отдался в голове, когда завыл гудок. Ну ё… шкин кот! Ну ведь можно было догадаться! Справа послышался звон. Конечно, из ближайшей витрины вывалился мертвяк. Их же тут что собак нерезанных. В каждой лавке по зомби. Тьфу. Я с горя отрыла недопитую бутылочку с коньяком. Жаль, закусить было нечем — яблоко я дожевала. Алкоголь ухнул в желудок и тут же разбежался огнём по животу. Так и спиться ведь недолго. «А у меня есть идея!» — вдруг высказался мозг. *** Стекло плавно опустилось. Я сдвинула съехавшую на глаза кепку на затылок, перекатила обломок зубочистки из одного уголка губ в другой и сплюнула сквозь зубы, чуть не попав Райану на кроссовки. ВЛАДИМИРСКИЙ ЦЕНТРАЛ ВЕТЕР СЕВЕРНЫЙ Лица мужчин — это было нечто изумительное. Потрясающая смесь крайней степени удивления (зацензурено), небольшой толики негодования и стремительных поисков нового смысла жизни. В общем, подъехала я к ним действительно с помпой. — Чё каво, сучары? — я с трудом смогла перекричать уважаемого Михаила. Цитирование Джесси Пинкмана несколько не вписывалась в общую концепцию, но, боюсь, полное культурное погружение было бы для мужчин слишком травмирующим. При этом зубочистку во рту мне удержать не удалось. Что ж, я пока ещё не постигла дзен. — Э… мы… ты… чё? — Райан пытался, честно, пытался удержаться, но изумление рвалось наружу вместе с нецензурной лексикой. — Лора! — у Тома вышло членораздельнее. Однако же и его изумлению не было предела. — Почему ты в таком виде? Где ты была? Что вообще… Чёрт возьми, я же волновался! Мы волновались, понимаешь?! Нельзя так убегать! — А потом возвращаться пьяной! — внёс свою лепту Райан, подозрительно принюхавшись. — Ты где успела надраться, женщина? — Так, во-первых, я сказала Тому! И судя по тому, что вы торчите здесь, послушные мальчики, он меня прекрасно расслышал, несмотря на похмелье. А во-вторых… так вышло совершенно случайно. К тому же, я была заложницей обстоятельств — что ещё остаётся делать безоружному человеку, запертому в машине с бутылкой водки и отсутствием смысла жизни? — Почему… Где твой пистолет? Тебя что, унесло в город одну без оружия? О чём ты вообще?.. — Томаса потряхивало. Ему было бы положено после вчерашнего стыдливо отводить глаза, краснеть и вообще всячески меня игнорировать — во всяком случае, так он делал ещё этим утром. Но он смотрел прямо на меня, не мигая, прожигая своим грёбаным горящим праведным гневом взглядом, и в любой другой момент я бы тихонько сползла под руль и попыталась укатиться из машины колбаской. В любой другой, но не сейчас, когда количество промилле этанола в крови зашкаливало все мои допустимые нормы. Вообще, казалось, что Хиддлстону за это время просто отшибло память и он будто не помнил, как вчера зазывал меня замуж. «Обидно, обидно, обидно…» — протянул тихо голос, стягивая с головы фату и отбрасывая в сторону букет. — О чём ты вообще думала?! — О том, что вы проснётесь с сушняком, а у нас воды пара бутылок всего, — честно призналась я. «А ещё ты просто хотела сбежать, чтобы не терпеть неловкое молчание и переглядки. Да и выпила ты по той же причине, чего уж там». — Ну, и где вода? — ехидно прищурился Райан. — Ну… — я растерянно огляделась. — Не всё прошло гладко. Но чем поправить здоровье, я вам нашла. И кстати, вы не знаете, неподалёку нет никакой хорошей мастерской? А то я немного в поворот не вписалась… Том с Райаном синхронно переглянулись и медленно обошли автомобиль. — Немного?! Я пожала плечами. Ну подумаешь. Зато водку привезла. *** — Куда мы едем? — настойчиво повторил Томас. «Некоторые определяют сумасшествие как повторение одного и того же действия в надежде получить иной результат, отличный от предыдущего, — задумчиво протянул голос, протерев с умным видом очки и устроив их на переносице. — И исходя из него, наш золотистый ретривер — просто буйный пациент Бедлама. В который раз он уже спрашивает? В тридцатый? Буйный». АМЕРИКАН БОЙ АМЕРИКАН ДЖОЙ — Мы так и будем тащиться со скоростью беременного ленивца? — поинтересовался Райан, просовывая голову между мной и Томом и распространяя сладковатый запах водочного перегара. — Ло, давай, прибавь-ка газу! Не оштрафуют! — Куда? — не сдавался Хиддлс. «Куда, куда… Да вон с Райаном куда-нить…» — АМЕРИКАН БОЙ, УЕДУ С ТОБОЙ! УЕДУ С ТОБОЙ, МОСКВА, ПРОЩАЙ! — подпела я избранному Васяна и звонко чмокнула Райна в щёку. Он радостно засмеялся и откинулся назад. Том тяжело вздохнул и отхлебнул из фляги с водой — похмеляться отказался. Он всё ещё сердился на меня за моё глупое поведение, и это чувствовалось, но однако прежний запал поутих, и он снова стыдливо отводил глаза и избегал пересекаться со мной взглядом. На переднее сидение ко мне он сел исключительно из соображений безопасности — я и в трезвом-то виде была весьма посредственным водителем, Хиддлстон был тому чудом живой свидетель. Возможно, из-за своего смущения он и позволил мне везти их в неизвестном направлении, надеясь, что в моей пьяной башке был какой-то план. Но веселье было в том, что оного не было. «Слы, мать, газу-то прибавь!» Я послушно переключила скорость и надавила на педаль газа. Между нами с Томом вновь просунулась обтянутая красной кожей рука и ткнула куда-то в приборную панель. Последовал тихий шорох, и шею окатило прохладной волной — Райан открыл люк в крыше. Через минуту он уже торчал по пояс из машины и, прихлёбывая что-то из бутылки, орал всевозможную нецензурщину о Марвел, французах и булках Дэдпула. Краем глаза я заметила, как поджал губы Томас — он явно не одобрял всего происходящего. Насколько понимал мой затуманенный спиртом мозг, выкинуть мою подпитую рожу за шкирман из-за руля Хиддлсу не дали только стыд за вчерашний инцидент и, вероятнее всего, лёгкая заторможенность из-за похмелья. — Куда мы едем? — он предпринял ещё одну попытку. Я молча свернула с шоссе. Рейнольдс весьма отчётливо произнёс русское родное «блять», хотя, возможно, это был мой внутренний голос. Бутылка с грохотом прокатилась по крыше и съехала по лобовому стеклу. — Осторожно!!! Рука Томаса накрыла мою, но не успел мозг растаять в лужице слюны, как его пальцы довольно больно сжали мои и крутанули руль, уводя машину вправо. Таким же резким движением он тут же выровнял её и гаркнул мне на ухо: «Тормоз!». Это было лишнее — я с перепугу почти сразу вжала тугую педаль в пол под нехороший скрип шин. Ещё бы и за ручник дёрнула, да только Том мне руки парализовал. Автомобиль послушно замер под смачный нецензурный спич Рейнольдса, которого знатно так помотало. Следом послышался характерный звук опустошаемого желудка. Я сглотнула комок и попыталась не думать об испорченной крыше. — Какого хрена, Том?! — Там была собака. Ты чуть не сбила пса, Лора, — Том говорил ровно. Предупреждающе-ровно. — Вылезай. — Чего? — Вылезай из машины, Лора, — Хиддлстон не смотрел на меня, а голос его звучал довольно глухо, подавляемый гнев шипел где-то под прессом британской выдержки. — Вылезай немедленно. Поведу я. И учти: пока ты не скажешь, куда мы едем, этот автомобиль не сдвинется с места. «И всё из-за пса. Джон Уик: бритиш эдишн. Тьфу». Я вывалилась из салона и оглядела машину. Райан согнулся и полулежал на крыше. Его потерь видно не было, но характерный кисловатый запах красноречиво говорил, что сюрприз в виде содержимого его желудка всё же где-то прятался. Хлопнула дверь — Томас тоже выпрыгнул наружу и шумно втянул носом воздух. А затем всё затихло. В пост-апокалиптическом мире была одна деталь, которая очень контрастировала с прошлым. Она завораживала, наводила в какой-то степени ужас на привыкших к постоянному движению и назойливому шуму жителей мегаполиса. Тишина. Мир мёртвых молчал. Это казалось чем-то невозможным буквально пару недель назад, но теперь тишина обволакивала, и каждый звук умножался на десять, становился оглушающе-громким. К этому было сложно привыкнуть. Практически невозможно. Отсутствие привычного белого шума доводило почти до панического состояния. И в этой оглушающей тишине едва слышный звук когтей, царапающих асфальт, показался цокотом упряжки лошадей. Из-за машины выскочило существо. Собака, вероятно. Оно было большим, чёрные лощёные бока блестели в рассеянных солнечных лучах. Из раскрытой пасти тянулись прозрачные ленточки слюны, крошечные глаза-буравчики на мгновение встретились взглядом со мной. Я не успела вскрикнуть или вообще испугаться — машинально попятилась и почувствовала плечом что-то твёрдое. Этим чем-то оказалась грудь Тома — справа от меня вырисовалась рука с пистолетом. Хлопок — и существо беззвучно упало, подкошенное пулей. И тишина снова вернула бразды правления. Я чувствовала спиной, как тяжело вздымается грудь Тома. Слух постепенно возвращался после выстрела, и хриплое дыхание за ухом стало почти различимым. Райан что-то промычал и снова отрубился. — Что за херня? — вдруг отчётливо произнёс Том. Без эмоций, ровно, даже чуть задумчиво. «Поддерживаю, — кивнул голос, — что за херня?» Дыхание! Существо должно было хрипло дышать — так обычно в книжках пишут. «Он нёсся на них серой молнией, и слышно было только его дыхание — хриплое, прерывистое, усталое». Оно должно было пронзительно взвизгнуть, приняв в грудь пулю — опять-таки, по книгам. Но оно рухнуло молча, будто у марионетки подрезали ниточки. И почему я не могу назвать это собакой даже у себя в голове? Потому что оно мертво. Было. Ещё до выстрела. Том брезгливо тронул носом кеда тело на асфальте. На загривке у пса виднелась здоровая рана — чьи-то зубы выдрали довольно большой кусок кожи. Внутренности скрутило, и я с трудом подавила тошноту. Томас сказал — без слов, одним взглядом: «Зомби». Да я уже и без него поняла. Он подхватил меня под руку и засунул в салон на пассажирское сидение. Что-то мешало нам говорить. Он аккуратно заправил выбившуюся из пучка прядку мне за ухо, будто пытаясь вернуть меня в сознание. Но я ушла в точку и возвращаться не хотела. Даже к такой милоте. Хиддлстон тихо вздохнул и полез на заднее сидение — затаскивать в салон посапывающего Рейнольдса. Зомби-собака. Что бы то ни было: вирус, паразит или подводка Леонтьева, оно мутировало. И это было чревато новыми проблемами. Том сел за руль и посмотрел на меня. Я попыталась улыбнуться. Он сжал мои пальцы. *** — Нам ещё долго? — Том огляделся. — Куда теперь? Я сверилась с атласом. Мы были почти на месте. На заднем сидении неромантично всхрапнул Райан. — Прямо, а там первый поворот направо. Машина послушно зашуршала шинами по сухому асфальту. Если всё верно, то через десять секунд всё изменится навсегда. — Ты нервничаешь, — заметил мужчина, скосив глаза на меня. Руки предательски сжали атлас сильнее, и на пястях проступили вены. Томас даже не подозревал, что ожидало его за поворотом. Три. Обратный отсчёт до взрыва. Два. Руль заскользил по оси, колёса послушно повернулись, уводя тяжёлое металлическое тело с основной трассы. Один. — Нет. — Да. — Лора, нет! — Да! — Нет!!! — ДИСНЕЙЛЕНД!!!