Зомби, тачка, два ствола

В окно скреблись ветки. Сквозняк гонял листы по полу, холодной змейкой пробираясь в комнату сквозь дыры от дроби в деревянной стене. Я, по-турецки усевшись на большой подушке (прямо невыносимо грязными штанами расселась, а на нее ведь кто-то голову клал!), дремала, обняв топор на длинной рукояти. Знаете, господа, что случилось? Конец Света. Ага. Второе Пришествие, Судный День, Апокалипсис, Рагнарёк, название есть на любой вкус и цвет. А самое смешное, знаете, что? Что Киркман оказался грёбаным пророком. Дверь вздрогнула и протяжно застонала. Кто-то умудрился вырвать с мясом добротную щеколду. А ведь это был не просто кусок мягкого металла – там весь дом мог сгнить к чертям, дверь в опилки рассыпаться, а щеколда бы эта осталась нетронутой, даже ржавчиной не подёрнутой. Чтобы вырвать её из двери, тоже далеко не трухлявой, нужно было иметь силы явно нечеловеческие. Надо было подняться. Встать на ноги, размять затёкшую спину, стряхнуть остатки дремоты. Топор занести, в конце концов. Бороться и искать, найти и не сдаваться. Только искать, вообще-то, нечего и некого. Шаркающие шаги заставляли половицы петь похлеще оперных див. На эти визги сюда пол-округи сбежится. Хриплое дыхание-рычание встряхивало пыльный воздух. А я – чёртов буддист, познавший дзен на грязной перьевой подушке, начинка которой уже истыкала всю многострадальную филейную часть. Философски принимаю свою судьбу. Похоже, в следующей жизни буду деревом. Если бы Дэн был жив, здесь была бы шутка про бревно. Фигура качнулась в проёме, задев косяк. Вполне себе человек даже – руки-ноги на месте, только опухли немного, будто он водянкой заболел. Лицо бледное, синевой отливает – но тоже не монстра. Глаза только... Веки отекли, налились кровью, тёмно-бордовой, вероятно, свернувшейся. Склеры пожелтели, как при гепатите, у радужки разводы вишнёвые, обуглившиеся будто немного. Мёртвые глаза. Сухие. Не блестят на свету засаленной керосинки. Телевизор других зомби показывал – страшных, монстроподобных исчадий Ада. А этот – человек себе, больной только очень на вид. Не видела бы пару часов назад, как парочка таких же велосипедиста доедала, – ни за что бы бояться не стала. Они мертвы – зачем им еда? Голод – одна из характеристик жизни, если верить учебнику биологии. Это же просто мертвяки. Ох, не об этом должен человек думать, когда на него зомби идёт. Не об этом. Солнце скользнуло первыми несмелыми лучами сквозь разбитое оконное стекло в комнату. На ноге приближающегося ко мне мертвеца был здоровый медвежий капкан. Где ведь только вляпаться в него умудрился? Теперь ясно, чего он такой медлительный, хоть и неразложившийся. Он был уже рядом – обоняние пощекотал сладковатый запах начавшегося разложения, перемешанный с цитрусовыми нотками парфюма. Топор выскользнул из вспотевших ладоней. Я же не герой «Ходячих мертвецов», прости меня Киркман, или «Нации Z». Я так не смогу. Я же человек. Хрипы мертвеца не слышны были за шумом крови в ушах. Интересно, это будет считаться самоубийством? Я смогу претендовать на место на том свете? Или на перерождение не в камень? Вообще-то, наверное, нет, не смогу. Добровольный отказ, прочие формальности. Надо же, везде бюрократия, даже на том свете достанет. Чёртов капитализм. А, к чёрту. Всех к чёрту. Не для этого я столько месяцев финансирование поездки в Соединённое Королевство у родителей выцыганивала! А делать это взрослой барышне, которой уж пора было самой оплачивать свои путешествия, было весьма унизительно. Но мечта есть мечта, что поделать. Я ещё в Ливерпуль, между прочим, не съездила. Мне без пластинки Битлов возвращаться домой вообще не вариант – мне только с этим условием золотые и выделили. Если есть ещё куда возвращаться, конечно. Тупое лезвие с трудом прорвало тугую кожу на ноге мужчины. Плечи моментально вспыхнули адской болью – тренировки мне бы точно не помешали. Топор в ноге не остановил мертвеца, но заставил ещё чутка притормозить – ровно на столько, сколько мне потребовалось на то, чтобы вскочить на ноги и схватить со стола разделочный нож. Мертвяк надвигался – неотвратимо, неумолимо. Прости, чувак, мне нужна пластинка Битлов. Металл вскрыл синеватую кожу на скуле, и из зияющей пасти раны выплеснулась чёрная, порченая кровь. С моей точностью из снайперов меня бы выгнали в первый же день, сразу после того, как я бы промазала мимо входной двери и встретилась лбом с косяком. Холодная рука мёртвой хваткой (какая занимательная игра слов) вцепилась мне в правое плечо. Вторая попытка. Дубль два. Режиссёр просто волосы на себе рвёт от досады. На адреналине я умудрилась не промахнуться, несмотря на то, что орудовать пришлось левой рукой, и тускло мерцающий металл плавно вошёл в правую глазницу. «Глаз пострадавшему сохранить не удалось», – цинично пропел внутренний голос, заставляя меня проталкивать нож всё глубже. Тело тяжело рухнуло на колени и завалилось на бок – острие таки задело мозг. Вот так мы тебя! Одной левой! Получи, фашист, гранату! Хах! Трепещите, зомби. Первый уничтоженный восставший из мёртвых лежал у меня в ногах с ножом, торчавшим из глаза. Ситуация просто требовала грустной, душераздирающей музыки фоном, но айпод сдох пару часов назад. Руки тряслись, будто я была алкоголиком с двадцатилетним стажем, а в мыслях, окромя предлогов, не было ни одного цензурного слова. Хотелось смеяться в голос, но челюсти парализовало. С косой улыбкой, который бы позавидовал бы сам Джокер, я простояла ещё с минуту. Невыносимо длинную минуту, за которую настроение моё успело поменяться раз двадцать. И только когда внутренний голос, от отчаяния апеллируя к чувству самосохранения, наконец напомнил, что дверь была нараспашку, а к новым встречам с ходунками я была морально не готова, мне удалось расслабить губы. Вытащив из ноги поверженного врага топор (я его честно нашла во дворе, хозяевам он уже явно без надобности) и захватив пустой рюкзак, я поплелась к выходу. Ночь была пережита, впереди оставалась вечность. *** Дорога была пуста. Ни одной живой или мёртвой ходячей твари на горизонте. Даже странно немного. Здесь, на свежем воздухе, в голове слегка прояснилось. В Ливерпуль я, конечно, двигать не буду. Сомнительно, что мне вообще удастся выбраться за пределы города – с моей физической формой и склонности к депрессиям-то. А если серьёзно, то тёплое июльское солнце заставило меня хорошенько так приуныть. Цивилизация рухнула одномоментно, будто устала стоять и уселась на табуретку, у которой какой-то кретин подпилил все четыре ножки. По щелчку пальцев, который запустил целую череду взрывов по всей планете Земля. Не знаю, почему по щелчку, но будь я каким-нибудь руководителем какой-нибудь деструктивной организации, в самый важный момент обязательно бы щёлкнула пальцами. Добавить моменту эпичность, так сказать. Взрывы прогремели в одно и то же мгновение во всех мало-мальски значимых точках планеты Земля. Вы можете себе такое представить? Да Бен Ладен свой автомат вместе с обоймой съел от зависти на том свете (если американские СМИ не врали, конечно, а то знаем мы их, ага). От крупных городов вроде Москвы, Лондона, Парижа, Нью-Йорка остались только зияющие черные воронки. В городах поменьше просто разнесло главные улицы. Не во всех, опять-таки. Не настолько организаторы круты. Но, тем не менее, ужасающие теракты сотрясли мир ровнехонько в 01:00 по гринвичскому времени. Кто-то из организаторов явно был русским фанатом фюрера. И всё бы ничего – с потерей пары миллиардов человечество в составе оставшихся пяти миллиардов вполне бы справилось. Порыдало бы, побилось в истерике, но пережило. Если бы из клубов дыма и языков пламени не вышли они. Трупы. Натуральные, вполне себе самодостаточные зомби: с оторванными конечностями, слезавшей от огня кожей, ошмётками болтавшейся на обуглившихся телах, изуродованными лицами и прочими атрибутами качественного ходячего мертвеца. А ещё они хотели есть, и совсем не овощи. Это были качественно новые зомби, совсем не такие, какими их показывали в сериале «Ходячие мертвецы». Они уж больше напоминали тех из «Нации Z». После заражения они были невероятно быстрыми – Усэйн Болт от зависти, наверное, на шнурках от своих беговых кроссовок повесился. И поначалу они человечину не ели – только кусали всех, кто под руку попадался. Об этом всём я узнала из новостей на Yahoo. В электричке. Возвращалась из Лондона в небольшой Фарнем, где поселилась в одной семье по программе летнего обучения. И тогда я ещё не поняла, что это такое странное мелькнуло у окна и обогнало поезд. В то, что новость – не утка, я поверила, только добравшись до дома. Знаете, ваши хосты, всей семьей доедающие собственную собаку, наталкивают на определённые подозрения. Посему мне пришлось делать ноги налегке, оставив все свои пожитки гостеприимным трупам. Укрылась я в сараюшке через улицу. Большой дом был заперт – хозяева уехали в отпуск, а бить окна было совсем нецелесообразно. Тем более, сараюшку было гораздо легче оборонять, ибо там было только одна дверь и два окна, наглухо запаянные в металлические решётки – безопасную безвкусицу, по мнению местных жителей. Ночь скоротала там. А дальше вы знаете. Зомби ушли куда-то. Какой-то доморощенный аналитик-биолог писал в своем блоге, что подобное поведение вызывает паразит, живущий в черепе. Он попадает в организм через кровь и прочие жидкости и, добравшись до мозга, убивает его и «взламывает» центральную нервную систему, подчиняя себе тело. Это как инопланетяне из фильмов, прячущиеся в больших костюмах, потому что не выносят нашей атмосферы. Паразиту нужна энергия, нужен животный белок, поэтому зомби и жрут всех подряд, без разбору. Взрывы, как писал этот «знаток», содержали споры, которые попали в открытые раны накрытых взрывной волной, и, собственно, положили начало захвату нашего мира новой цивилизацией. В самом начале споры активно начинали развиваться, создавая сразу несколько организмов в одном заражённом теле, отсюда странное поведение самых первых трупов, которые не ели, а только надкусывали, передавая со слюной «зародыши». Всеми новообращенными в первые часы двигало только одно стремление – «оплодотворить» как можно больше людей. Это, конечно, всё было безумно интересно и познавательно, но практического значения почти не имело. Единственное полезное замечание пользователь doombaby сделал в самом конце: этот паразит не терпит кислорода и железо. Откуда взялась такая выборочная ненависть, блоггер не писал, зато весьма по делу заметил, что благодаря этому зомби можно остановить, проделав им дыру в черепе или засунув им туда что-нибудь железное. Паразит давал дуба, и труп останавливался. Вот и вся магия. Знания – сила. Только что мне было с этого, если вокруг не было ни одной живой души? Я пыталась звонить. Пыталась дозвониться домой, в Москву, но трубку никто не брал. А потом – «аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети» по кругу, не умолкая. Слепая надежда ещё тянула руки к свету, да только мрачный здравый смысл, сплюнув на пол и грязно выругавшись, забил её до смерти сапогами. Даже если они были живы, увидеться нам с ними не удастся. Не пойду же я пешком по тоннелю под Ла-Маншем? Хотя... Я незаметно для себя подошла к перекрёстку. Направо был колледж, прямо – центр города с магазинами и почти наверняка с толпой мертвяков. Поэтому путь мой лежал налево, к железнодорожному вокзалу. Если верить биологу-блоггеру, сейчас все зомби расползлись от дыры, которая ещё восемь часов назад именовалась Лондоном, в разные стороны, заражая всех на своём пути. И если следовать моей сомнительной логике, у самого эпицентра их концентрация на данный момент должна была быть минимальной. Я пойду по путям, дойду до воронки, а там будет видно. О том, что можно было взять чью-нибудь машину и существенно облегчить себе жизнь, головушка моя дурная догадалась только тогда, когда я, разбив топором стекло автомата с едой, выгребала шуршащие пакетики и бутылки с водой к себе в рюкзак. Тогда же я вспомнила, что стоило бы послушать радио. Но дёргать ради этого выключенный полуживой телефон не хотелось, а приёмника вокруг не наблюдалось. Машина, догадалась я. В машине есть всё. В здании вокзала никого не было. На платформу я заходила с крайнего входа, а выйти решила через главное здание – основное скопление машин было сконцентрировано именно напротив него. Турникеты выглядели ужасно жалко в этой стоячей тишине. «В последний раз», – решила я и, перекинув через сомкнутые двери переполненный рюкзак и топор, с грацией бегемота перелезла по железной коробке. Входные двери у них тут были автоматические, раздвижные. Электричество еще было – станции пока не остановились, и створки послушно разъехались в стороны перед белым господином, пыхтящим от напряжения. Я выползла на крыльцо и осмотрелась. Сломала систему, так сказать. Все нормальные выживающие делают всё совершенно наоборот. Но, наверное, сегодня Макаронный монстр смилостивился и решил сохранить мне жизнь, так как ни одна мёртвая тварь не бросилась на меня из-за угла. И вдруг краем глаза, буквально уголком, я заметила шевеление у машины напротив. Мозг перекрестился и упал в обморок. Руки отнялись, ноги перестали слушаться. В момент страха, когда опасность, скажем так, косвенная, моё тело внезапно решает, что я чудовище, с него довольно, и с лозунгом Жириновского «Хватит это терпеть!» оно уезжает жить к маме. То есть, полностью перестает меня слушаться. Вот и сейчас я едва не выронила топор и вообще каким-то чудом удержалась на ватных ногах. Внутренний голос, нашатырём приведя мозг в сознание, завопил мне в ухо: «Иди туда!». Отмороженный у меня какой-то голос, вы заметили? Но я, оставив рюкзак на ступеньках, послушно занесла, стараясь не кряхтеть, как старая бабка, топор и на негнущихся ногах поплелась к машинам. В тот момент меня было достаточно окрикнуть, чтобы я одумалась, потёрла глаза и, покрывая своё внутреннее «я» многоэтажными конструкциями, унеслась оттуда со сверхзвуковой скоростью. Но – увы, окликать меня было некому. И вдруг мне навстречу выскочило нечто. Высокое, похожее на большую саранчу, с разводным ключом в руках. Взгляд поймал только оружие, нападавший остался в расфокусе. Мой мозг был избирателен. Нечто каким-то чудом увернулось от топора, которым я, собственно, и не собиралась его бить – он просто из рук выскочил, и замахнулось на меня инструментом. — Я не зомби! – завопила я прежде, чем ключ коснулся моего темечка. Нечто опустило руку и удивлённо заморгало глазами (наверное, точно уверенной я быть не могла). Только сейчас сообразила, что голосить начала на русском. — Я не мертвяк, – откалибровав в мозгу язык, повторила я, на всякий случай поудобнее ухватывая рукоять топора. – А ты? Гениально, правда? Мне только патологоанатомом работать. — И я вроде нет, – нечто рассыпалось приятным бархатистым смехом. Мозг немного отпустило, и он решил вернуть мне способность видеть. Как в плохом театральном бинокле, пара минут ушла на настройку параметров. Нечто терпеливо ждало, пока я проморгаюсь, решив, наверное, что я разрыдалась от переизбытка чувств. Я, конечно, не собиралась, но горло свело в судороге, а в сознании задыхающейся рыбкой билась только одна мысль: «ЖИВОЙ ЧЕЛОВЕК!». Обязательно обниму его, как только смогу увидеть, решила я. — Всё в порядке? – повторило нечто ласкающим слух грудным голосом. — Ага, – я оторвала лицо от ладоней и... Наверное, на мой визг развернулись и потопали тысячи мертвяков. – Хиддлстон! Живой! Том Хиддлстон! Летающий Макаронный монстр, это мистер Хиддлстон! Мужчина смущённо улыбнулся, отбрасывая в сторону разводной ключ. Мозг снова перекрестился и упал в обморок. Главное, не наделать глупостей. «Ткни в него пальцем», – посоветовал внутренний голос. — Я Лора, – не послушавшись его, я протянула новому другу влажную ладонь. – Простите, мистер Хиддлстон, день сегодня выдался нервный. Конец Света, прочие проблемы... — Просто Том, – мягко поправил знакомец, заставив меня залиться краской. – Рад знакомству. День сегодня и правда вышел... Не дождавшись окончания фразы, я рванулась вперёд и обняла его (читай: повисла на шее, уткнувшись ему в плечо и пачкая слюнями-соплями симпатичную клетчатую рубашку). Не столько потому, что он был Томом Хиддлстоном, а потому, что он был первым живым человеком, которого мне посчастливилось встретить в этом грёбаном зомби-апокалипсисе. Ну, ещё я просто люблю обнимашки. Он неловко приобнял меня, но оторвать не пытался. То ли понял, что бесполезно делать что-то с моей хваткой питбуля, то ли тоже любил обнимашки. Живой, тёплый человечек. — Есть ещё живые? – справившись с душившими эмоциями, я отлипла от мужчины и смущённо отошла от него на расстояние вытянутой руки. – Ты кого-нибудь ещё встречал? — Нет, – тот покачал головой. Он тоже зарделся, но до меня ему явно было далеко – я со своей физиономией вполне бы могла работать запрещающим сигналом светофора. — Ну, тогда это... Поехали? – я кокетливо закинула на плечо топор. Том снова хрустко рассмеялся и открыл передо мной дверь машины.