Зомби, тачка, два ствола

— Не бей меня, здесь везде камеры! – я с опаской выглянула из-за двери. Дым в башке немного рассеялся после ледяного душа, и теперь я могла, по крайней мере, контролировать смех. Томас сидел, развалившись, на стуле, скрестив на груди руки, и угрюмо хмурился. Вообще, сейчас он выглядел немного добрее, чем тогда, когда отправил меня в душ. Вероятно, тоже немного остыть успел. — Ты всё ещё дуешься? – я, осмелев, проскользнула в комнату, прижимая к груди выстиранную майку – в ванной меня ждал приятный сюрприз в виде сменной одежды. — Дуюсь? – мужчина задохнулся от возмущения, чуть не упав со стула. – Дуюсь?! Я в ярости, если позволишь так выразиться! Ну вот. Он в ярости. «А я говорил, что это плохая идея», – открестился от ответственности здравый смысл. «А вчера «Огни большого города» с нами тянул только так! Предатель», – фыркнул голос. — Ушла среди ночи! Ещё не отойдя толком от снотворного! Шаталась по бункеру с человеком, которого знала двенадцать часов – и одиннадцать из них спала! – пока Хиддлстон разносил меня в пух и прах, голос настойчиво долбил в висок: «Oppa, Doctor style! O-oh sexy Master…». Не смеяться было всё тяжелее. — Он показал мне бункер, экскурсию устроил! Они и правда хорошие люди! Почему ты не можешь просто им поверить? – я пыталась не смеяться. Правда, я пыталась. Но булькающий смех снова запузырился на губах. — Что случилось, когда я в последний раз был доверчивым? Ты забыла? Ой, меня ведь чуть не убили, какая неприятность! — Ой, да ты что, это до конца жизни вспоминать будешь? Хиддлстон аж замер от такой моей наглости. Пока он хлопал глазками, я оседлала своего любимого коня по кличке Стрелочник: — Погоди, я кого должна была предупредить? Тебя? Человека, которого знаю трое суток, из которых часов эдак сорок проспала? Том секунд двадцать смотрел на меня, выпучив глаза и молча ловя ртом воздух. Ох счас рванёт... — Да, знаешь, стоило бы, – наконец он заговорил. Лучше бы орал. Столько желчи и горечи было слишком – они разъедали мне череп и жгли мозг. – Я просто хотел сказать, что это безответственно – курить дурь в то время, пока мир рушится. Я волновался за тебя. Пошёл искать, нашёл Патрика. Пришлось по камерам вас выискать. А ты там дымишь безмятежно себе! Галлюцинации ловишь, блин. Ну как, круто? Может, ещё косяк тебе забить? — Да ты так завёлся не потому, что я дурь курила, а потому, что с Джеем обнималась! Да? Признайся, задело! – ой бля-я-ять... Кто-нибудь, несите скотч, мне пора рот заклеивать. Кажется, я немного перебрала с этим принципом «лучшая защита – это нападение». Ох ты ж, стыдоба-то какая... Я ведь не... Да я даже так не думаю! «Ты в принципе не думаешь», – авторитетно заметил мозг. Том посмотрел на меня исподлобья, хмыкнул и, резко встав, вышел из комнаты. Хлопнула оглушительно дверь. Довыёживалась. Показав средний палец в тот угол, где, как мне казалось, пряталась камера, я рухнула на кровать. Кто здесь молодец? Помашите ручкой! Чёрт. Чёртчёртчёрт. Накуренная идиотка, точно. Хотя... Нет, погодите-ка, это чего он в позу встал? То есть, пойти надраться и меня оставить в машине, на улице, где меня беспрепятственно могли схомячить всяк и каждый – это нормально, а оставить его в комнате, в чёртовом бункере, в безопасности – это я прямо безответственная и вообще кошмар? Прекрасно. Просто прекрасно. Он ещё наглость имеет дуться, как хомяк на крупу. Ладно, я тоже хороша – мы всё-таки команда («Где ваши одинаковые футболки с надписью «BFF»?» – ехидно осведомился голос.). А вот так вот накурилась в одиночку. Делиться надо вроде как. Тьфу, чёрт, он же не на это обиделся. Да, надо было его предупредить. Томми, знаешь, ты спи, а я пойду пока дуну или курну с Джеем – смотря что у него есть. Так, вероятно, в следующий раз буду отпрашиваться. Да вот пошёл он. Пойду нажрусь. Нет, я абсолютно серьёзно. Я со вчерашнего дня не ела. *** Вот что-что, а кухню я найду всегда. Она может быть спрятана за десятком железных дверей, которые затеряны в комнатах с тысячами обманок, может быть в самом неожиданном месте, может вообще существовать чисто гипотетически. Очень жаль, что в Янтарной комнате не было кухни – я бы существенно облегчила работу нашим историкам. Где искать её? Отбитая логика подсказывала: у складов. Но голос тащил меня к медблоку. И выиграл именно он. Почему – загадка Вселенной. Просторное помещение с такими же отвратительно низкими потолками, как и везде. Классический железный гарнитур – от изящности-утонченности гостевой стороны бункера не осталось и следа. Только покоцанный кафель, только хардкор. Огромный монстр плиты, большой холодильник для «текущих» продуктов, разделочный стол, посудный шкаф. Какие-то ещё поверхности для кухонной работы. На сколько ж человек эта кухня рассчитана была? Если жильцов предполагалось максимум двенадцать, штат едва ли мог превысить повара, официанта и уборщика. Плюс ещё технарь для обслуживания систем. Того четыре. Значит, высокопоставленных задниц могло вместиться восемь. А если бы их было больше? Выкинули бы официанта. Потом уборщика, если совсем туго. В холодильнике были яйца, была там и ветчина, и сыр, и масло, и красный перец. И ещё баночка чёрной икры. И торт. Торт, Карл! Но я его и икру трогать не стала – пусть полежат до праздника. Яичницей обойдемся, мы люди простые. В шкапчике над одной из резочных поверхностей (я вспомнил, как они зовутся!) нашёлся кофе. Зерновой, немолотый. И кофемолка ручная — такую впору в антикварную лавку сдавать, а не использовать по назначению. Даже не ржавая! Поразительно. Сварганив себе завтрак на скорую руку, я устроилась на жутко неудобном стуле за железным разделочным столом со сковородкой и чашкой ароматного кофею. Тарелки – для детей. Я буду по-взрослому, прямо со сковородки, царапая вилкой тефлон. И пить чёрный кофе без молока, морщась от горечи на языке. Я ведь большая девочка. Пора уже прекращать свои детские выходки. По-хорошему, и с Томом следовало помириться, но... Но быть правой и упрямой хотелось больше, чем быть просто взрослой. «Зомби жуют всухомятку, а вампиры сугубо пьют. Комплексно надо питаться, и поэтому я совмещу», – зачитал голос очередной философский трактат «Кровостока». Откуда он жешь всё это знает? Я же и не слушала их никогда. Целенаправленно, я имею в виду. Хм. Зомби. Мёртвые, но подающие признаки жизни. Не умирающие от пули в сердце, но передвигающиеся и питающиеся. Кто они? Каратели? Армия Люцифера? Это те самые демоны Ада, вырвавшиеся после открытия Врат? Мы что, пропустили победный аллюр коней, осёдланных Всадниками Апокалипсиса? Лирика, конечно, всё это, но интересно. Ниспосланы они нам свыше за грехи наши или сами породили мы тех монстров... Блажь это всё. Не об этом думать надо. Надо думать, как не отдать концы. Хотя в этом бункере это сделать весьма сложно. Курочки, полные холодильники, электричество, вода фильтрованная. Развлечения даже есть. С ума можно сойти. Я здесь суток в сознании не провела – а мне уже скучно! Точно совесть про морковку говорила. Овощебазу снесли, бассейн на её месте строят. Бежать-то теперь куда, если я шапочку дома забыла? Возрождать человечество? Мне одной? Хах! Извините, но мои силы явно переоценены. Да и не очень-то хочется новой Евой быть. Хотя бы потому, что я не слишком хочу видеть своих собственных детей, погрязших в инцесте. Это отвратительно и с моральной, и с биологической точки зрения. Плюс к тому я наверняка буду любить своих детей, а для любимых людей я бы такого мира, с ходячими мертвецами и отсутствием интернета, ни за что бы ни пожелала. Зачем плодить нищь и оголь? То есть, несчастное поколение, обречённое на вымирание в мутациях. Незачем. Да и жить, выходит, тоже незачем. Вот к чему приводит отсутствие целей. Спасая жизнь, не задумываешься о её смысле. «Воу, воу, полегче, девочка-суицидница! Тебя куда заносит? – голос мигом надавал мне ментальных пощёчин. – Приключений захотелось? Выход дальше по коридору! Давай, бери вилку и вперёд – крошить армию мертвяков! Лора и её вилка – вы войдёте в историю! Не хочешь? Тогда варежку прикрой и жри свою яичницу, эмо недоделанный». Тотальный контроль, железные рукавицы, «расстрелять!» по каждому поводу. Тирания в пределах моего сознания. Психиатра сюда, срочно! — Что это за потрясающий аромат? Я вздрогнула и чуть не свалилась с опасно накренившегося стула. В проёме стоял Патрик. — Запах слышно во всём бункере, – он легко усмехнулся. – Хозяйка на кухне появилась, в этих стенах едой запахло. — Что господин офицер желает на завтрак? – я залилась краской на «хозяйке». Загремели тарелки, зашипело масло. Я, оказывается, могу быть на удивление милой и ловкой, если хочу кому-то понравиться. Мой внутренний слон, видимо, прячется во внутренней посудной лавке, пока я корчу из себя невесть что. — Сержант, – тихо поправил меня Патрик. — Что? — Я сержант, – он грустно улыбнулся. – На днях должны были штаб-сержанта дать. Я промолчала, сделав вид, что нарезка колбасы – чересчур увлекательное и требующее максимального сосредоточения занятие. От разговоров о будущих планах, навсегда теперь похороненных под обломками цивилизации, у меня была изжога. Все потеряли что-то такое важное, что-то, о чём они могли с жалостью в голосе говорить... А у меня – семья в России. И о тех говорить не могла, боялась накаркать или сглазить. В моей-то голове они живы, здоровы и меня домой ждут. — Патрик, – я вдруг отложила лопатку и посмотрела мужчине прямо в глаза, – научи меня стрелять. — Ты не умеешь? – он искренне удивился. Да, я пережила начало Апокалипсиса без огнестрельного оружия. Где мой орден за отвагу? «Скорее уж за везучесть и хитрожопость», – сбил корону с моей головушки голос. – Это мы запросто. Здесь ведь тир есть. — Где? – я мысленно побежала по коридору, но, тыкаясь в каждую дверь, ничего не могла найти. — В южном крыле. Там, где гостиная, тренажёрка, технические помещения, запасные фильтры, – пояснил мужчина. Хм, точно. Я ведь там была. Ни черта не помню. Башка дырявая. — Отлично. Начнём сегодня? Я всё решила. Мне нужна цель. И она у меня есть. Я еду домой. В Москву. Во что бы то ни стало. Я выберусь с этого чёртова острова и вернусь к родным. Пройду весь Ла-Манш, мать его за ногу, пешком. Сама. Одна. Без Тома как-нибудь разберёмся. А вот без карабина – это уж едва ли. — А Генри умеет стрелять? — А? Я слишком увлеклась своими мечтаниями. — Генри умеет стрелять? – терпеливо повторил Патрик без нотки раздражения в голосе. Поразительный человек. По-ра-зи-тель-ный. — Муж мой? Нет. Куда ему. Он работник умственного труда. Набрал какого-то оружия, но пользоваться и не умеет. Зачем только таскали? – я пыталась говорить спокойно, но голос всё равно скакал как через резиночку. Клокотал во мне гнев. Тарелка с яичницей плюхнулась перед Патриком, а я зашагала к выходу. – Приятного аппетита. Я подожду тебя в тире. *** — Не смотри на меня! — Лора! – укоризненно воскликнул Патрик. — Он меня сбивает! Хиддлстон фыркнул и отвернулся. Я снова подняла пистолет и попыталась прицелиться. Глок удобно лежал в руке, полимерная рукоять была приятной на ощупь и не холодила и без того мёрзнущие от волнения пальцы. Сейчас, полностью осознавая, что держу в руках настоящее боевое оружие, я чувствовала себя очень странно. На плечах явственно ощущался груз ответственности – не хватало кого-нибудь задеть шальной. Чёрная точка прыгала перед глазами, а мне очень хотелось не промазать. Чтобы доказать. Чтобы утереть нос напыщенному английскому псу. Патрик пригласил моего названного муженька на тренировки. Зачем? Чёрт его разберет. Наверное, решил, что вместе нам веселее будет. Или решил обезопасить бункер и получить ещё одного бойца к себе в команду. Из меня-то что получиться могло? Ничего путного. Ладони вспотели, в ушах эхом от наушников шумела кровь. Палец дёргало на спусковом крючке. «Жми уже!» – нервно выплюнул голос. Глухой звук выстрела, руки, сжимающие пистолет, дёрнуло. Пуля вспорола воздух и врезалась в мишень где-то у самого края. Прекрасно! Я могла и в стену попасть. — Молодец! – Патрик на радостях отобрал у меня пистолет и крепко обнял. Мелькнула мысль, что это был мой первый и последний в этой жизни удачный выстрел – он явно собирался выжать меня, как апельсин. —Если позволишь, до конца дня я буду считать себя снайпером, – моё величество склонилось в поклоне. Том молчал. Поправил наушники, принял от Патрика пистолет, прицелился. Хлопок – оперативно, не разводя сантиментов и внутренних диалогов. Удачно – полоса между третьим и четвёртым кругом от точки. Я не завидую. Нет. Не завидую. Ни капельки. — Молодец! – Тома Патрик обнимать не стал. – На сегодня всё. Мы и так здесь весь день проторчали. Помните: семнадцать патронов. У вас есть только семнадцать попыток. «Мне эти семнадцать попыток сниться будут», – бросил раздражённо голос. За сегодняшний день магическое число «семнадцать» звучало в стенах тира бессчётное количество раз. Семнадцать патронов в магазине – семнадцать остановленных зомби, как наказал Патрик. То есть, если промазал, добивай чем придётся. Жадный мужик. Или я что-то не поняла. В любом случае, не могу сказать, что держать в руках огнестрельное оружие мне понравилось. Но для рывка под Ла-Маншем топора явно будет мало, как ни крути. Томас задержался ещё с Патриком, а я быстрее убежала. Покончив наспех со всеми вечерними процедурами, а после завернув на кухню и прихватив тазик мороженого и здоровую шоколадку (кроме яичницы, я сегодня более ничего и не ела – когда мужчины ушли на обеденный перерыв, меня понесло в библиотеку – моя душонка нуждалась в новых историях, а нашла комиксы про Джона Константина), я завалилась на огромную кровать и открыла пресловутый выпуск Хэллблейзера десятилетней давности. Джонни, я скучала. Печатное, настоящее издание читать было куда приятнее, чем картинку на планшете. Даже мятное мороженое не увлекло меня так, как приключения экзорциста. Да и чёрт с ним, что я не знала доброй половины слов – я только что почти на интуиции, не понимая и трети терминов, научилась разбирать и собирать Glock 17. Я крут. Я суперкрут. И даже голос не смог сшибить эту прекрасную, украшенную огромными бриллиантами корону с моей башки. Щёлкнула опускающаяся ручка. В комнату нехотя шагнул Том. Скользнул по мне пустым взглядом, взял с туалетного столика стопку чистых вещей и исчез в ванной. Он смешной, когда обижается. Похож на расстроенного ребёнка, у которого из-под носа увели последний кусок торта. «Мать, ты это, серьёзно через Ла-Манш собралась?» – совесть постучалась в висок, когда в ванной зашумела вода. Это самоубийство, конечно. Но что ещё остаётся? Торчать в Британии, в бункере? Определённо, надо было подождать, пока отпустит чудо-трава Джея, пока Патрик научит нормально обращаться с оружием, а потом – делать ноги. Всего-то километров пятьдесят. Под водой. В замкнутом пространстве. М-да. И на машине не проедешь, там пути... Если только по техническому тоннелю попробовать. Но туда же ещё попасть надо. Естественно, в глубине души я понимала, что одной мне этот путь ни в жисть ни преодолеть. Меня съедят куда раньше, чем я вытащу этот чёртов пистолет. Но брать с собой Тома я не собиралась. Или меня ещё не отпустила трава, или я стала слишком вредной. Но извиняться не буду, хоть и по факту виновата. «Женщины», – вздохнул голос. Хлопнула дверь ванной. Томас, сменивший джинсы и майку на растянутую футболку и какие-то сумасшедшие оранжевые шорты, молча развесил на стуле одежду, не глядя на меня, быстро и покорно занявшую свою половину кровати, щёлкнул выключателем, гася верхний свет и оставляя только ночники, и, бесшумно скользнув под одеяло, повернулся ко мне спиной. «Ты в одной кровати с Томом Хиддлстоном!!!» – завопил голос так, что, кажется, даже мужчина мог услышать. Но я проигнорировала истерику в собственной голове и вернулась к Джону Константину. — Завтра перееду в соседний блок, чтобы никого не смущать, – послышался глухой голос Тома с другой стороны кровати – будто из соседней комнаты. – Сегодня нет сил. — Пожалуйста, – буркнула я, оставив попытки побороть сон и дочитать комикс, и, выключив ночник, зарылась носом в подушку. — Завтра вечером вернётся сестра Патрика, – через пару минут добавил Хиддлстон. – Он просил тебя приготовить что-нибудь для неё на ужин. — Хорошо. У Патрика есть сестра, которая мотыляется где-то по поверхности, запруженной мертвяками, когда здесь есть такой прекрасный и уютный бункер? У мужчины что, сердца нет? Я бы своего брата никуда не отпустила. Заперла бы в комнате и каждый день еду ему и комикс в окошечко просовывала. Патрик, Патрик, что ж у тебя за сеструха, что ты её отпустил вот так?.. *** — Твою. Мать. Карабин упорно не хотел мне подчиняться – заветного щелчка магазина слышно не было. Кривые руки мои были предназначены исключительно для набора букв на клавиатуре. Патрик только жалостливо смотрел на меня, но помогать не спешил. Вероятно, зря я решила объять необъятное в столь короткий период времени. — Может, вернёшься к пистолету? – он кивнул на разобранный Глок на столе. Я фыркнула и продолжила ломать несчастную штурмовую винтовку. – Лора, не так! Патрик, не выдержав моих надругательств над оружием, отобрал у меня и магазин, и Энфилд и снова указал на горку деталей. Пришлось, тяжело вздохнув, вернуться к конструктору «Лего». Специально пришла пораньше, пока Его Величество Золотистый Ретривер спать ещё изволил. Хотела получить эксклюзивные знания, а получила по носу. Верно голос мне говорил, надо сначала научить владеть хотя бы чем-то одним. Например, сегодня я не имела ни малейшего представления, как собрать воедино все эти детали пистолета. Пружинка, какая-то пластинка, рукоять с ещё какой-то ерундой... У всего этого, естественно, были названия, но они были на английском, специальные термины. Такому, извините, на летних курсах не учат. А зря. — Отлично, – после пяти минут мучений Glock 17 лёг в руку как родной, а Патрик расплылся в довольной улыбке. – Пора пострелять? Или подождём мужа? — Давай начнём с мишени, а то он убегать будет, боюсь промазать, – повинуясь минутному желанию, я позволила голосу ответить за себя. Один магазин для тренировки. А дальше – выходим наверх и тренируемся уже на зомби. Семнадцать пуль в мишень, остальные – в головы мертвяков. Странно, что Патрик сразу, только показав, как с пистолетом обращаться, не послал нас на охоту. Жмот. Его, конечно, понять можно. Боеприпасы – дело такое. Но, судя по арсеналу, который мне удалось краем глаза увидеть, проблем с этим не намечалось на ближайший год. А по намёкам Джея, с которым мне удалось обменяться парой словечек с утра (он пришёл из своего компьютерного рая на запах омлета с жареным беконом), где-то рядом была военная часть с ещё большими запасами. «Просто скажи, что ты – первая трусиха во всём дворе, и прекрати выделываться, королевишна!» – голос, как всегда, был против меня. Вчера я сделала три выстрела. Осталось четырнадцать. «Всегда считай патроны», – процитировал какой-то сериал голос. Или фильм. Или книгу. В общем, что-то там. Тринадцать. Двенадцать. Одиннадцать. Всё мимо, конечно. Но хотя бы в мишень. Сегодня она вроде дальше висит. «Но и ты всё дальше от центра», – заметил голос. Он никогда в меня не верил. Патрик похлопал меня по плечу, призывая снять наушники. — Лор, отдохни, дай Генри потренироваться. Я обернулась. Сзади, уже с оружием в руках, стоял Хиддлстон. Выглядел он, как всегда, безукоризненно – как только у этого человека выходит? Апокалипсис, чёрт возьми, а его хоть сейчас на красную дорожку за Оскаром отправляй. Мужчина не удостоил меня взгляда – молча занял мою позицию. В груди будто укололо – меня наконец отпустило, и теперь я сгорала от стыда. Но извиняться... Надо было бы, да только вот... В руках у него был автомат. Автомат, мать его, с магазином которого он сам только что разобрался в два счёта. Я убрала пистолет в кобуру, прикреплённую к ремню. Не с первой попытки, но таки убрала. Неудобная штука, на самом деле. Зря мне Патрик ее приспособил. А вот и он! Вышел из комнаты, смежной с самим тиром, блестел, аки самовар начищенный. — Сестра возвращается даже раньше, чем предполагалось! – он воскликнул так громко, что даже Том стянул наушники, так и не начав стрельбы. – Будет здесь часа через три. Говорит, большой улов несёт. Джей, слышал? – он крикнул куда-то в потолок. – Надин скоро вернётся! — Прекрасные новости! – закряхтел динамик в углу. — Лора, ты... — Да, я помню, праздничная трапеза для твоей сестры. Я уже ушла, – и я, развернувшись на каблуках, вылетела из тира. «Рабы, на галеру! – передразнил Патрика голос. – Женщины – на кухню, мужчины – на охоту за мамонтом! Опять стереотипы». Голос у меня скоро в феминисты запишется такими темпами. *** По кухне плыл соблазнительный аромат запекающейся баранины. Я даже не подозревала, что способна на такие чудеса. Но вместо того, чтобы творить ещё какой-нибудь кулинарный шедевр, я предпочла тратить свой гений на раскладывания пасьянса на ноутбуке, оставленном мне Джеем. Сам парень занял моё место в тире – решил тоже овладеть оружием. А мне поручил проверять камеры и сообщить им, когда придёт Надин. Смотреть на прямоугольники со статичными картинками было скучно, и я развлекалась, как могла. Рядом с компьютером лежал пистолет, магнитом притягивающий взгляд. Рука тянулась к нему сама, и только сердце в испуге замирало – металл и пластик вроде, а даёт такую власть. У меня ещё было одиннадцать патронов – одиннадцать попыток, одиннадцать выстрелов в мишень в тёплом и безопасном месте. Рация молчала, а меня с ума сводила совесть – требовала писклявым голоском извиниться перед Томом немедля. Пару раз я уже порывалась вызвать тир, прокричать в кряхтящую-шипящую коробочку, что я свинья. Но каждый раз гордый голос говорил мне интеллигентное «стопэ!», и я послушно возвращалась к пасьянсу. Мой личный сорт Сталина. По случаю очередного проигрыша пришлось проверить камерам. Тупая боль в затылке отвлекала, мешала сосредоточиться на одной конкретной мысли. Даже голос звучал гораздо глуше, чем обычно. От чего там затылок болит? Давление повышенное? Не помню. Надо бы до медблока дотопать, тонометр взять. Зашуршала дверь. Я, попытавшись повернуться, не удержалась и всё-таки полетела вниз с этого кошмарного стула с громогласным матом. — Всё в порядке? – откуда-то сбоку послышался прохладный голос Тома. — Окей, – пришлось самостоятельно выбираться из-под чуда дизайнерской мысли – помогать мне мужчина не спешил. – Ты чего пришёл? — За водой, – он пожал плечами. Лодыжку, прижатую ножкой стула, саднило. Тихо матерясь сквозь зубы, я вернула стул в исходное положение и вернулась к просмотру камер, стараясь игнорировать сверло совести, всё глубже уходившее в висок. Панорама перед входом. Аварийный выход. Стоянка с нашим джипом. Солнечные батареи. Южная панорама. Северная панорама. Везде черным-черно, в глазах всё плывёт. Таким макаром баранина превратится в уголёк, пока Патрикова сеструха досюда дошуршит. Я потёрла глаза. «Смотри!» – голос залепил мне очередную ментальную пощёчину. У главного выхода мелькнула белая фигура. Как я её не заметила? Сверилась с фотографией, оставленной на рабочем столе для меня Джеем. Вроде Надин. Только чего она в белом-то? Это же непрактично. Так, что там дальше по инструкции? Надо её пароль спросить. Но Надин ждать моих вопросов явно не собиралась. Что-то нажала, потянула. Послышался шум и недовольное шипение – люк медленно открылся. Том замер за моей спиной, тоже уставившись в экран. Так, надо Джей-Джею и Патрику сказать, что их посылочка приехала. — Это что за?.. – Хиддлстон вдруг прильнул к ноутбуку. Надин легко слетела вниз по ступенькам и, набрав комбинацию на кодовом замке, открыла вторую, контрольную дверь. Но вот внутрь она не зашла. Вытащила из-за пояса рацию и что-то сказала. Чёрные тени, качаясь, вышли из темноты и один за другим начали падать в люк. Я в ступоре сверлила взглядом экран, совершенно не понимая, что делать и куда жать. Даже голос замолк, в панике листая многочисленные альбомы памяти, но нигде не мог найти инструкции, как заблокировать эти чёртовы двери. Тем временем на одной из камер коридора мелькнула чёрная тень с кумачовым крестом. Руки схватили рацию, а свой треснутый голос я не узнала: — Джей, в бункере зомби!