Зомби, тачка, два ствола

— Да ладно! Нет, серьёзно? Я нервно хохотнула, упираясь спиной в прохладную стену. Небольшая вытянутая комнатка с низкими потолками (Тому руку было достаточно протянуть, чтобы до него дотронуться), подсвеченная тусклым голубоватым светом энергосберегающей лампы, спрятавшейся под матовым стеклом люстры-блямбы, с трудом вмещала в себя просторную двуспальную кровать. Кроме неё, собственно, больше ничего толком и не поместилось – небольшой туалетный столик «для дамы», под ним – две пустых тумбочки с дверцами нараспашку: одна для женских мелочей, другая – с держателями для бутылок – «для джентльмена». Как-то ещё умудрился впихнуть аккуратную низкую табуретку и простой стульчик, сколоченный на скорую руку. Собственно, на этом всё. Более ничего эта комната в себя физически не могла вместить. Даже мы с Томом в ней были лишние. Но смущал меня не «аскетизм» апартаментов. Смущал меня огромный двуспальный монстр с белыми подушками и бледно-жёлтым покрывалом. Номер-люкс для новобрачных. А всё почему? Потому что Хиддлстон на вопрос: «Когда вы поженились?» ответил: «Прямо перед Концом Света». — Зачем в бункере вообще такие кровати? Это же непрактично! – мне оставалось только громко возмущаться. – И где шкаф? Куда я должна повесить своё свадебное платье? — Ложитесь, миссис Грин, я посижу, – Том, сонно указав мне взглядом на кровать, рухнул на стул и прикрыл глаза рукой. А я чего? Я выспалась. Вообще, мне кажется, я весь Апокалипсис только и делаю, что дрыхну. — Ну уж нет, я одиннадцать часов в отключке была, мне хватило! – я потянула мужчину за рукав, заставляя подняться. – Давай, давай, здоровый сон – залог здоровья! Когда ты в последний раз полноценно спал? Мужчина пробормотал что-то невразумительное. Ему прошлой ночью тоже не удалось вдоволь выспаться – я его растолкала в семь утра. Плохая я, ужасная и вообще. Но у меня есть оправдание: мне было скучно. — Давай, шагай! – я подтянула его к кровати и, как в фильмах перед сценами нц-ы, легонько толкнула его плечи кончиками пальцев. Том рухнул на пружинистый матрас и тут же сел. Неваляшка, блин. Судя по слегка шокированному взгляду, ему тоже излишне романтические сцены вспомнились. Да не это я имела в виду! — Ложись. Спать. Или мне в машину за топором сходить? – пришлось грозно нахмуриться. Он усмехнулся и, скинув кеды, забрался повыше. Я одобрительно хмыкнула. – Сладких снов, мистер Грин. — Сладких, миссис Генри Грин, – донеслось из-под подушек. Отвратительно. Что только мне теперь всю ночь делать? На туалетном столике лежала только Библия. Других развлечений наш люкс не предполагал. «Можем Тому усы из зубной пасты сделать», – предложил голос. Идея, конечно, хороша, за исключением того, что паста теперь – продукт ограниченный. Беречь нужно. Хиддлстон уже сопел, спрятавшись в огромных подушках и одеялах. Мне жарко было на него даже смотреть – столбик термометра, приклеенного к светлой стене, показывал +27. Здесь проблемы с вентиляцией? Вот теперь и пять звёзд! Я метрдотелю жаловаться буду! «А это мысль! Иди-ка ты осмотрись! – голос вновь оживился. – Раз у них электричество есть, может, и компьютер найдётся. А найдётся компьютер – мы с тобой Бродчёрч наконец досмотрим! Пошли, а?» Соблазн был велик, признаюсь честно. Тем более, Теннант в образе хмурого Алека Харди... Но здравый смысл тоненько пищал, задавленный мощным тембром внутреннего голоса: «Сиди и носа своего не суй никуда! Меньше прилетит! Ты же не знаешь этих ребят! О чём они там с Томом договорились? Сиди смирно!» И к его мнению я желала прислушиваться. Но ноги уже несли меня прочь из комнаты. Вот ты ж три раза через колено налево. Бункер был явно класса VIP. Пол был застелен паркетом приятного орехового цвета, на стенах мелькали картины – современное искусство, пятна краски с претензией на глубочайший смысл. Не хватало только ковровой дорожки. Не удивлюсь, если она тут была, но Джей-Джей и Патрик её убрали за ненадобностью. Тонкая кишка коридора растянулась вокруг некоего прямоугольника, опоясывая его прикольным ремнём со множеством дверей-комнат, нанизанных на него крупными бусинами. Я шагала по часовой стрелке. Слева от меня мелькали одинаковые тёмные деревянные створки с золотистыми табличками. 15, 16, 17... Я поняла, что на номер своих апартаментов не обратила внимания. Ну что ж, теперь пути назад не было. Пол был идеальным – не скрипел и будто гасил мои неуклюжие шаги. Я шла в противоположном направлении от медблока – тот был в тупике и занимал пространство, в которое поместилось четыре наших комнаты. Следовательно, коридор не замыкался в кольцо, а, следовательно... Что-то из этого определённо следовало, но я пока не поняла, что именно. — Лора? «Беги!» – посоветовал голос. И я зачем-то рванула вперёд. Мимо мелькали двери и картины – расплывчатые пятна. Коридор резко повернул направо, и я, не вписавшись в поворот, налетела на стену, сшибив на пол какой-то шедевр. Удар пошёл мне на пользу – мозг проснулся и с воплями «Горим!» принялся усиленно работать. Зачем я побежала? Ой мать... — Миссис Грин! – тяжёлые шаги вперемешку с сорванным дыханием послышались в непосредственной близости от меня. – Лора, всё в порядке? Это же Озгуд! Вернее, Джей-Джей. — Что случилось? Почему ты бежала? – он с удивлением рассматривал меня, сидевшую на корточках, прислонившись лбом к стене, и мелко вздрагивающую от истерического хохота. Я смеялась, потому что такой идиотки, как я, ещё стоило поискать. Да и вообще вся ситуация была достаточно комичной для порции здорового смеха. — Всё в порядке, – я попыталась встать, но не удержалась и шлёпнулась на пятую точку. – Правда. Я просто э-эм... испугалась. Ещё, знаешь, не оклемалась после снотворного. — Тебе бы полежать – парень всё-таки поднял меня, отряхнул мои шорты, серые от пыли, и тепло улыбнулся. – Тебе помочь дойти до комнаты? — Да я, собственно, только оттуда. Хотела осмотреть бункер... если ты не против, – да, воры обычно перед взломом спрашивают хозяев, можно ли залезть к ним в квартиру. Но Джей снова проявил чудеса спокойствия. — Экскурсия для дамы, – он со всей британским аристократизмом подал мне руку и обвёл рукой коридор. Бункер предназначался для какой-то элиты и должен был уберечь высокопоставленные задницы от ядерной катастрофы. Капсула жизни была закопана под землю на глубину с десяток метров, а стены её прикрывал свинцовый щит. Несколько групп электрогенераторов: кроме тех, что работали на жидком топливе, были ещё солнечные батареи прямо на холмике над бункером, водяная мельница, провода от которой тянулись несколько сотен метров под поверхностью к ближайшей речушке, и даже пара ветряков. На крайний случай стоял велосипед – механическая выработка. Вода поставлялась с той же речки: насосы с шумом запускались всего раз в сутки – они потребляли слишком много, а фильтры исправно очищали потоки. Была здесь оранжерея, заселённая пока только коробками с семенами, бутылками и пакетами удобрений и ящиками с землёй. В смежной с ней комнате кудахтали куры. — Это Патрик принёс. Нашёл на одной из ферм неподалёку. Здесь должен был быть загон для животных – их предполагалось завезти вместе с постояльцами этого пятизвёздочного отеля, – пояснил Джей-Джей. – Но, как видишь, ни постояльцы, ни зверьё досюда так и не добралось. Склады запасов поражали своими размерами. Гудели исправно работающие холодильники – в них хранились поразительные запасы мяса, рыбы и, как, подмигнув, добавил парень, мороженого. От его рассказов у меня слюнки потекли – захотелось вкусный мятный рожок, большой-большой, какой я на экскурсии в Виндзор-касл ела. Стройные стеллажи с бакалеей, коробки, пакеты, мешки – с такими запасами здесь пару лет вся наша Госдума в полном составе могла бы прожить! «Но тут приехала ты, и продуктов теперь хватит максимум на неделю», – посетовал голос. По заверениям Джея, каждая комната бункера представляла собой автономный блок – в случае ЧС двери можно было блокировать, а система аварийного снабжения начинала поставку электричества и воды, используя запасы энергии. Во внутреннем отсеке хранились запасы продуктов, рассчитанных на четырнадцать дней для группы из двух человек. Всё управлялось вручную – подача света, тепла и проч. Короче говоря, надо было очень потрудиться, чтобы сдохнуть в этой автономной крепости. Всё было предназначено для выживания. — А что там? – моя неугомонная душонка кинулась к большим железным дверям, врезанным в стену дальше по коридору. — ЦУБ, – парень усмехнулся. – Центр Управления Бункером. Ну, по аналогии с ЦУП... – заметив мой непонимающий взгляд, он смутился. – Там механическое сердце этого ковчега. Но, если тебе интересно смотреть на мигающие огоньки и экраны, могу показать. Естественно, куда интереснее мне было смотреть на склады с шоколадками. Но здравый смысл махал транспарантом: «Обследуй всё, раз вытащила свой зад из норы». Большой зал за металлическими дверями был напичкан аппаратурой. Это действительно было самое сердце бункера: оттуда можно было дотянуться до любой системы. На меня посыпался ворох технических терминов: труднопроизносимые слова, обозначающие какие-то неведомые железные коробки, мерно шумящие и подмигивающие зелёными и красными огоньками. Мозг, устав справляться с этой лавиной, заскучал и отправился кормить уток. Я с трудом сдерживала зевоту, но вежливо молчала – парень слишком вдохновлено рассказывал о своей вотчине. До Апокалипсиса Джей-Джей работал в отделе информационной защиты. Или как-то так. В общем, что-то, связанное с компьютерами и охраной данных. На мои каверзные вопросы о том, как он попал в секретный бункер, он только улыбался и говорил что-то про сверхспособности. На пятнадцатый раз он сдался и нехотя бросил, что его послали на техническую проверку систем как раз перед Концом Всего. И, когда побежала первая волна голодных мертвецов, Джей как раз ковырялся в проводах, и ухом не ведя. Благо, чуйка подсказала ему посмотреть видеозаписи наружных камер, когда центр не ответил на его запрос. А то съели бы его на ужин. Или завтрак. Хотя, если уж строго судить по временному промежутку, на ночной перекус. — В комнатах есть камеры? – я обвела взглядом три больших экрана, мигающих цветными квадратами разномастных картинок. — Конечно, – парень что-то переключил, и центральная панель распалась на шесть прямоугольников. – Шесть блоков – шесть камер. Круглосуточное видеонаблюдение. На одной из картинок было видно, как на узкой кровати, явно не отвечающей габаритам владельца, ворочался Патрик. Изображение было чётким, без особых помех. А на соседнем прямоугольнике практически в качестве эйчди на двуспалке развалился Том. Извините, но это уже пахнет нарушением гражданских свобод! Или над чем они в Британии ещё так трясутся. —Слушайте, вы, сборище вуайеристов, это что за нарушение какого-то там параграфа какого-то там кодекса? – я ткнула пальцем в экран под возмущённый возглас парня. — Я не... это... да это для безопасности! Они включены постоянно, даже когда комнаты пустуют! – Джей начал было оправдываться, но, наткнувшись взглядом на мою лыбящуюся моську, вздохнул и махнул рукой. — Расслабься, я не буду в суд подавать, – я похлопала его по плечу и повернулась обратно к экранам. – Слушай, как вы тут развлекаетесь? — Есть библиотека – она чуть дальше по коридору, – парень слегка обиженно посмотрел на меня краем глаза, отвлекшись от изучения картинок, – комната отдыха с настольными играми, телевизором и парой компов. И ещё тренажёрный зал. Что, совсем не спится? — А тебе? Он усмехнулся и снова переключил экраны. На тёмной картинке, снятой камерой ночного видения, мелькнула тень. — Они ночью здесь ходят, – Джей показал на тень. – Крестоносцы. В прошлую ночь разбили одну из солнечных батарей, которая на склоне была. Некритично, конечно, я начал чинить её как раз, когда компьютер вас засёк. Завтра, вернее, уже сегодня закончу. Им нет резона лезть на холм – там нет ничего, кроме груды металла. Но вчера вот попёр один. Такое чувство, будто осмотреться хотел с высоты. Но, наверное, это уже моя паранойя. «Да, это паранойя. Умные зомби – об этом фильмов мы ещё не смотрели», – фыркнул голос. «А как же «Во плоти»?» – напомнила память. Забудь это позорище, я тебя прошу! Это издевательство над всей концепцией воскресших мертвецов. «Ещё «Я – зомби»!» Молчи! — Говоришь, компьютер нас засёк... У вас своя радиовышка? — Здесь есть всё, – лаконично ответил парень. – Здесь хотели и кнопку ядерного щита поместить – этот бункер изначально готовили для правительства, но потом для самых больших шишек нашли другое место. Не знаю, устроили они там такое или нет. — Кстати, о ядерном оружии... Что с атомными электростанциями? – я никак не могла вспомнить, откуда в моей головушке вообще взялось это знание. На уроках физики такого нам точно не рассказывали. Вероятно, я всё-таки физик-ядерщик. В душе. – Они ведь рванут дня через четыре. Вода испарится, элементы перегреются, и – привет! — Тоже смотрела «Жизнь после людей»? – вот! Вот откуда! Точно! – Да, вероятно, так и будет. Не могу сказать точнее. Джей-Джей даже бровью не повёл. Надо же. Тут, видите ли, скоро будет крупнейшая ядерная катастрофа, а ему как-то фиолетово. «Мать, мы в бункере, который предназначен для выживания во время ядерной зимы! О чём ему париться?» – будь у голоса рука и лицо, сейчас был бы дикий фейспалм. А ведь действительно. А может, не рванёт? «Ну да. Скажи это погромче, и тут же прекратятся все альфа- и бета-распады. И гамма-излучение сразу стухнет, и фотончики не будут вылетать из атомов», – передразнил меня голос. Откуда он-то столько слов знает умных? Я ещё некоторое время сверлила взглядом тёмный экран. На площадке перед выходом не происходило ровным счётом ничего. И чего Джею не спится? Нервничает парень, что системы не сберегут его от толп голодных зомби? Так это чушь отборная, если он эти самые системы сам проверял. — Слушай, ты смотрел Бродчёрч? Парень вздрогнул и вдруг улыбнулся. — Это детектив с Теннантом? – Я кивнула. – Нет, уже год собираюсь, да как-то руки не доходили. — Я чего из комнаты-то выперлась... У телевизора в комнате отдыха есть разъём для флешки? – моя маленькая прелесть тускло поблёскивала в свете экранов. Джей подмигнул мне. *** — И это она тебе прямо перед Армагеддоном? Вот курва! Мысли были приятно лёгкими и воздушными. Да, вероятно, накуриться во время Апокалипсиса было не самой хорошей идеей, но... поздно. И теперь мозг насвистывал что-то из Боба Марли, а голос зачитывал нетленки «Кровостока». — Нет, изменившая невеста – это кромешный пиздец, братан, – аккуратное белое облачко сорвалось с сухих губ. — Не выражайся, – хохотнул Джей, отбирая у меня самокрутку. – С тебя уже хватит. А то размажет – не соберёшь. — Я желе, желешка... – я откинулась на спинку дивана. – А галлюцинации когда будут? А то всё курим, курим, а пфф... — Нет, сегодня в программе только расслабление, – парень закусил косяк, что-то творя с проводами, тянущимися змейками от ноутбука к телевизору. – Ты ещё готова смотреть Бродчёрч? — Не, – мозги в кавае расплылся лужицей внутри черепной коробки. – Давай посмотрим «Мужчина ищет женщину». Там создатели тоже хорошо так курнули. Джей-Джей пробормотал что-то невнятное и хохотнул. «Я персона ВИП, ВИП, у меня есть джип, джип, обгоняю, подрезаю, все сигналят: бип-бип!» – в голове у меня творилась вакханалия: голос орал какую-то песню, с которой все ржали ещё лет семь назад, а здравый смысл творил что-то невообразимое с бутылкой – нельзя ему было показывать «Отбросов». Мы с Джеем – две трещотки. Под мутный белый дым успели друг другу пересказать всё, начиная с первых детских воспоминаний и заканчивая впечатлениями от первой встречи. А вот Том, если меня увидит с красными глазами, наверняка будет ругаться. Ещё решит, что я раскрыла его великую игру в конспирацию. А я – нет. Я хоть и не контролирую почти свой поток сознания, но про то, что никаких Гринов и в глаза-то не видела, – ни слова. Даже придумала очень красивую историю: с Генри мы познакомились в интернете, он пригласил меня к себе, мы встречались так два года – по скайпу, иногда приезжали друг к другу, насколько позволяли финансы. Потом разругались в пух и прах. И встретились через неделю в Лондоне – я на курсы по английскому приехала. Здесь в моей истории было слабое место – зачем мне курсы, если я с Генри как-то общалась? Но Джею было слишком хорошо, чтобы задаваться лишними вопросами. В общем, мы встретились, снова любовь, старые чувства и – мы поженились. Я поехала в Фарнем, к хостам, за вещами – и тут Апокалипсис. Просто чудом мы с Генри нашли друг друга в том маленьком городке и больше не расставались. По моей истории можно было бы неплохое такое кинцо снять. «А ты стоишь на берегу в белом платье, и даже краше не могу пожелать я», – затянул голос. Здравый смысл и совесть поддержали: «И распахнув свои шальные объятия, ласкает нас морской прибой-бой-бой». А, чёрт с вами, бесстыжие. А впереди ещё три дня и три ночи, и шашлычок под коньячок – вкусно очень! — И я готов расцеловать город Сочи за то, что свёл меня с тобой... – а это я не могла удержаться и не спеть вслух. — Что? — Песня русская. Шашлычная. — Чего? – парень заморгал. Бедняга, ничего ты, кроме этих их би-би-кью, и не видел в жизни! — Вот смотри, – я, сглотнув подступившую слюну, подобрала под себя ноги и ударилась в воспоминания, – лето. Вечер. Тепло-тепло на улице. Ты идёшь такой в гавайской рубашке, расстёгнутой по пупок, льняных брюках и кожаных шлёпках по набережной. Слева от тебя шумит и пенится ласковое Чёрное море, кусает камни. А слева – гомон. Народу на набережной – тьма. И все по кафешкам маленьким сидят. А из этих кафешек оттуда доносятся музыка из детства и запах шкварчащего на углях мяса. А впереди – подсвеченные горы, подёрнутые зеленью, и бесконечное розоватое небо. И на душе – хорошо! Дети бегают, сахарную вату лопают. И парочки гуляют, за ручки держатся, обнимаются. А слева стоят люди, зазывают тебя зайти и сесть за их столик именно у них. Но ты не торопишься – выбираешь. Приметишь маленькое уютное местечко и идешь к нему не спеша. Пока идёшь – сравниваешь. Но всё равно ты уже определился. Зайдёшь в примеченную кафешку, сядешь на пластиковый красный стул за точно такой же столик, обязательно качающийся и скрипящий, и закажешь порцию шашлычка с лучком. Пока тебе готовят, сидишь и смотришь на море. И всё вокруг такое родное, тёплое и светлое... И откуда-то обязательно будет доноситься: «А ты стоишь на берегу в белом платье, и даже краше не могу пожелать я». Джей-Джей молчал, прикрыв глаза с безмятежной улыбкой на лице. Представлял, наверное. Я тоже веки смежила и вспоминала. И будто действительно запахло набережной Евпатории – морем, сладкой ватой и шашлыком. Э-эх, сейчас бы развести костерок да на угольках бы... — А это что? – парень, очнувшись, ткнул пальцем в экран. – Хорошая песня? — О... Это прекрасная песня! Включай! Знакомый сладкий голос разлился по комнате отдыха. Чай вдвоём, какая ностальгия! — Вставай, вставай! – не в силах сдерживать булькающий смех, я потянула Джея за руку, заставляя подняться. – Объявляю белый танец, дамы приглашают кавалеров! — Чего? – он, тоже гогоча, с трудом понимал, зачем я складывают его руки у себя на том месте, где должна была быть талия. — Ты что, это же просто классика медляков! Под эту песню не танцевать – грех! — А Генри не будет против? — А мы ему не скажем. «И два ржущих накурившихся идиота танцуют медляк. Макаронный монстр, где моя камера?» – констатировал голос, вздрагивая от смеха, – даже петь по этому поводу прекратил. — Это что за?.. Дверь распахнулась, и на пороге вырисовался контур Генри-Тома. Следом за ним перекатывался бочонок мышц Патрик. Интересно, если бы он был Халком, какова была бы его халковая личина? Как он может стать ещё больше? От неожиданной мысли стало очень смешно, и я прыснула, уткнувшись носом в плечо Джея. — Вы чего тут делали? – возмущению Томаса, казалось, не было предела. Ой, точно. Мы же женаты, а я тут с каким-то парнем обжимаюсь. То есть, не мы женаты ведь, а Генри и Лора Грины. То есть, мы, но они. То есть... ой всё. — Джей, ты опять эту дрянь курил? – Патрик нахмурился. А вот этого дядю злить я бы не рискнула. Ладно Том – он добрый. И раза в три меньше, чем Патрик. – Я же тебя предупреждал! — Генри, солнышко, ты всё не так понял, – последние мои слова утонули в булькающем приступе смеха. – Мне просто не спалось, и я решила прогуляться, встретила Джея, и мы решили посмотреть Бродчёрч – ну, знаешь, сериал с Теннантом, а... — А по дороге нашли пакет с дурью, на котором было написано «Выкури меня», – сарказм Хиддлстона был просто бальзам на душу, – и вы не смогли сопротивляться. — Вот почти так всё и было! – я, отлипнув наконец от Джея, шагнула к Тому, но покачнулась и едва не упала. Пришлось схватиться за спинку дивана. «Вася, выдыхай, а то упадёшь!» – сразу нашёл песню по случаю голос. – Ты... ты же спал! Чего поднялся? — Идиоты накуренные, уже девять! Утро, блин, – Хиддлстон, вместо того чтобы разозлиться, наорать на меня, вдруг усмехнулся и помог мне распрямиться. – Вы всю ночь тут дымили. Ладно, пошли домой, жёнушка. Пора тебя в себя приводить. Он уверенной рукой развернул меня и абсолютно легко, будто пушинку, вытащил из комнаты. Из-за закрывшейся за нашими спинами двери послышались громогласные возгласы возмущённого до глубины души Патрика: он вещал что-то о безответственности и легкомыслии. Надо же, военный накачанный, а такой интеллигент. Том удивительно быстро нашёл нашу комнату. Или мне так показалось. Дороги я не заметила вообще: мозг, ментально обнявшись с голосом, здравым смыслом, совестью и другими обитателями моей головы, горлопанил «Дым сигарет с ментолом». — Сейчас идёшь в душ, – я вдруг оказалась перед дверью в ванную, а над ухом зазвенел до ужаса злой голос Хиддлстона, – а после изволь объяснить, что это за фокусы ты выкидываешь.