Всё, кроме денег

      — Кстати, что ты тут делаешь?       Альке с недоумением смотрела на Холи. Холи выглядела ровно так, как и должна была выглядеть после всего произошедшего, потому видок имела ещё тот.       — Заблудилась… наверно…       Альке была ещё ребёнком. В соответствии со своим возрастом, ей следовало воспринимать людей возраста Холи как небожителей. Однако всю свою жизнь Альке провела на Парацельсе в компании своего эксцентричного папаши и его друзей и знакомых, поэтому с иллюзиями о мире взрослых она рассталась непозволительно рано. Явление очумелой и потрясённой Холи у калитки маленького домика Клюгов почти глухой ночью не было для неё настолько уж из ряда вон выходящим, необъяснимым или пугающим. Напротив, Альке отнеслась к этому событию совершенно спокойно. Когда у человека настолько потерянный вид, прежде всего его надо напоить чаем – этому научил Альке отец.       — Заходи, — Альке подошла к калитке и отворила её.       Холи неуверенно ступила на садовую дорожку. Встретив, наконец, людей, она поняла в полной мере, как нелепо выглядит, как странно само её появление, и, что самое ужасное, ни то, ни другое она не способна объяснить даже для себя, не то что для окружающих.       — Ты же не думаешь о том, чтобы развернуться и уйти? — скептически предположила Альке.       Как раз об этом Холи и думала.       Альке закрыла калитку, схватила Холи за рукав и потащила за собой по садовой дорожке к крыльцу. Едва открыв входную дверь, Альке крикнула внутрь дома:       — Папа! Холи с нами поужинает!       — Нет, я…, — попыталась возразить Холи, но Альке безжалостно втащила её в прихожую.       Если бы Холи предложили представить внутреннее убранство жилища Клюга, перед её мысленным взором возникла бы вариация на тему заваленного бумагами Бункера. Конечно, самого Клюга Холи видела лишь мельком и никакого особенного впечатления о нём составить не успела, но ей казалось, что хлам и бардак хорошо сочетаются с образом человека, по утрам гоняющимся за подопытным шимпанзе по чужим балконам.       Тем сильнее было её удивление от того, что более всего прихожая Клюгов напомнила ей прихожую домика собственной бабушки. Она была совсем небольшая, но очень чистая. Лакированная деревянная вешалка с кованными крючками, кованная стойка для обуви, лакированная полочка под зеркалом, и само аккуратное зеркало в резной деревянной раме. Плитка на полу, выложенная на манер шахматной доски, светлые обои в маленьких цветочках, лампа под абажуром. Это была самая уютная прихожая в мире (если не считать прихожую бабушки Холи).       — Добрый вечер, мисс Фолли, — в прихожую заглянул Клюг, что-то спешно дожёвывая. Увидев Холи, он подавился и закашлялся.       Он был настолько длинный, что, стоя в коридоре, мог, наклонившись, дотянуться до входной двери.       — Я не… я не собираюсь мешать…, — начала оправдываться Холи.       — О, не беспокойтесь, — предупредил Клюг дальнейшие оправдания. — Но что с вами случилось?       — Я не помню, — честно ответила Холи.       — Даже так, — Клюг задумчиво кивнул. — Альке, накрывай пока на стол, — он посторонился, пропуская дочь, и жестом пригласил Холи также пройти. — Мисс Фолли, позвольте вам помочь обработать ваши ранения.       Холи подумала, что, к счастью, это всё же не ранения, но возражать не стала.       Клюг провёл Холи по светлому уютному коридору, уставленному книжными шкафами, в милую уютную гостиную с мягким плюшевым диваном, двумя такими же креслами и стайкой пуфиков. Усадив Холи на диван, Клюг покинул гостиную и вернулся, торжественно неся перед собой аптечку в резном деревянном ящичке с расписной эмалью на крышке.       Холи начала думать, что дом Клюгов слишком уютный.       Они потратили полчаса на то, чтобы отыскать все царапины, полученные Холи в лесу, и заодно выяснить, что лодыжку она только подвернула, а не вывихнула, что принесло обоим огромное облегчение. Клюг в принципе, как биолог, представление о человеческой анатомии имел, равно как и некоторые базовые знания по медицине. Но Альке была спокойным ребёнком, ничего себе не ломала и не выворачивала, поэтому те его практические навыки, что вообще имелись, с университетской скамьи успели порядком заржаветь.       — Прошу прощения за вторжение, — решила извиниться Холи.       — Вам не за что извиняться – вы очевидно нуждаетесь в помощи, — Клюг улыбнулся. — К тому же с учётом нашего утреннего вторжения, вы имеете все права.       — Альке мне очень помогла этим утром.       — Я рад, — Клюг передал Холи последний пластырь и гордо осмотрел плоды трудов рук своих (многие места Холи просто физически не могла обработать без помощи Клюга). Плоды своим видом напоминали мумию. — Но как вы здесь оказались? Я хочу сказать, в этой части округа? Альке рассказала мне, что вы – практикант Гугеля, но это всё на другом берегу реки…       — Я ходила в Табуретку.       — На медосмотр?       — Верно.       Клюг взглянул на плоды трудов рук своих уже куда более критически.       — По-хорошему, вам бы сейчас туда вернуться…, — пробормотал он.       — Я в порядке, — быстро заверила его Холи.       Клюг рассмеялся:       — Я же не зверь какой-нибудь выгонять вас в глухую ночь.       — Но, — Холи замялась, — я всё равно не смею вас больше обременять своим присутствием…       — Даже не думайте об этом, — Клюг принялся собирать все разномастные пузырьки и перевязочные средства. — Сейчас уже очень поздно, а до вашего жилого комплекса ехать далеко. У нас есть гостевая комната, вы можете заночевать там.       Холи решила, что долг воспитанию выполнен, и больше нет смысла препираться о своей судьбе в эту ночь.       — Большое спасибо, — вежливо поблагодарила она.       — Не за что.       Клюг унёс аптечку, и пока он где-то ходил, в гостиную зашла Альке, схватила Холи за рукав и притащила её на кухню, совмещённую со столовой. И здесь Холи встретили светлые стены, шахматный пол и резные деревянные шкафчики. Резные были также и ножки стола, и спинки стульев, а на сиденьях лежали разноцветные подушки.       Холи подумала, что этот дом её убивает.       На ужин была рыба с тушёными овощами. Холи впервые в жизни видела рыбные вилку и нож, и, боясь опростоволоситься, в точности копировала все действия Клюга, поскольку не имела ни малейшего представления, как надлежит есть такие блюда такими приборами.       Решив поддержать за столом приятную беседу, Клюг тем временем задал Первый Неизбежный Вопрос:       — Вы надолго к нам?       — На две недели, — автоматически ответила Холи, полностью сосредоточенная на попытке правильно держать вилку и нож.       — Странно, я думал, практика должна быть месячной.       — Папа, — заметила Альке, — руководит её практикой Гугель. Две недели в его компании – уже почти вечность.       — Альке, ты преувеличиваешь, — Клюг покачал головой. — Доктор Гугель не так плох.       Альке выразительно сделала большие глаза.       — Просто к нему нужен особый подход, — попытался оправдаться Клюг и, чтобы замять тему, задал Второй Неизбежный Вопрос. — Мисс Фолли, и как вам Парацельс?       Холи подумалось, что если каждый встречный будет задавать ей эти два вопроса, то скоро она начнёт лезть на стену. Или бросаться на людей.       — Я пока ещё не решила, — ответила она, попытавшись изобразить самый нейтральный тон из возможных.       Попытку не засчитали. Клюг мгновенно понял, что вопрос уже сидит у Холи в печёнках, и невольно вжал голову в плечи.       Тогда Холи решила исправиться, сменив тему:       — А вы… зачем преследовали того шимпанзе?       Вечер неловкого перевода темы можно было считать состоявшимся.       — Он сбежал из лаборатории, — поспешно пояснил Клюг. — Умная бестия, — гордо добавил он, воспряв духом.       Наивная Холи очень удивилась:       — Но разве это не создаёт дополнительные проблемы?       — Напротив, это замечательно! — Клюг оседлал любимого конька. — Видите ли, мисс Фолли, Мистер Боб – важнейший участник одного любопытного эксперимента. Я занимаюсь им в виде хобби, — на самом деле, абсолютное большинство экспериментов, которыми занимался Клюг, проходили у него по разряду «хобби». — Дело в том, что вы, вероятно, знаете, что собратья людей по семейству гоминидов теоретически также способны к развитию высших психических функций вроде мышления и речи. Строго говоря, если гориллу научить знаковому языку, она сможет им пользоваться и общаться с людьми его посредством и без особых затруднений. К сожалению, психологический возраст их при этом не превышает трёх-четырёх лет, соответственно, это вечные дети. Так вот, я хочу вырастить из Мистера Боба полноценного взрослого, — тут Клюг решил проявить смиренную скромность. — Или хотя бы подростка.       Холи подумала, что это предприятие неосуществимо по определению, но решила благоразумно промолчать, потому что сейчас исключительно по собственной инициативе этот человек предоставлял ей еду и кров.       — В конце года мы сделаем ему операцию по приведению его артикуляционного аппарата в состояние, пригодное для воспроизведения человеческой речи, — завершил свою мысль Клюг.       — А пока что он просто регулярно сбегает из лаборатории, — вставила Альке.       — Он умнеет с каждым разом, — упрямо заявил Клюг.       Холи решила не спорить. Она сочла, что воспитание шимпанзе – весьма безобидное хобби.       Наивная.       Завершив трапезу и убравшись, все трое по очереди заняли ванную комнату, где Холи в зеркале тщательно осмотрела все свои травмы и в очередной раз пришла в недоумение, где же это она так умудрилась. Пожелав друг другу спокойной ночи, все разошлись по своим спальням. Клюг предложил было Холи взять что-то из его пижам, но та заверила его, что от неё не убудет ночь поспать в нижнем белье. Уставшая за день, Холи заснула, едва коснувшись головой подушки.       Проснулась она вдруг в половину третьего ночи, едва не захлебнувшись собственным криком, который, к счастью, ей всё же удалось сдержать. Она вспомнила, что за нелёгкая принесла её к пряничному домику Клюгов. Память нахлынула своеобразным цунами, воскресив в сознании Холи и вулькопультера, и тёмный лес, и таинственного спасителя, которого она так и забыла поблагодарить. Спасительницу. Теперь Холи была уверена, что то была женщина.       На нетвёрдых ногах подойдя к окну, Холи выглянула в сад. За его пределами чёрной стеной стоял лес, во тьме которого бродили страшные хищные звери. Холи в очередной раз вспомнила предупреждение Фабиана, и попыталась понять, каким образом она могла спровоцировать вулькопультера. Что она могла ему сделать?       Холи и в голову не могло прийти, что всё, что она сделала не так, это оказалась не в то время не в том месте. Если бы, утвердившись в мысли провести эксперимент, вулькопультер прежде прочих встретил бы кого-нибудь другого, то на Холи бы он и внимания не обратил. Теперь же он решил раз и навсегда, что только Холи Фолли будет его подопытной – для чистоты эксперимента.       Холи подумалось, что после заката она на улицу больше ни ногой – Гугелю придётся как-то с этим смириться, хоть здесь сейчас осень и темнеет рано. Если под этим предлогом он откажет Холи от практики вообще – что ж, начало знакомства у них всё равно вышло не очень, и вряд ли продолжение будет сильно лучше, а жизнь одна.       Так думала Холи, залезая назад в постель и погружаясь в сон. На другом берегу реки по ту сторону болота и холма в глубине леса на продавленном диване Гугель чихнул, перевернулся на другой бок и поплотнее закутался в плед.       Завтрак в компании Клюгов выглядел не менее идиллическим, чем ужин. Намазывая на идеально поджаренный тост сначала масло, а затем джем, Клюг заговорил:       — Мисс Фолли, вам же сейчас в Бункер, не так ли?       — Угу, — кивнула Холи с набитым ртом.       — Давно я не видел Гугеля, — Клюг задумчиво постучал пальцем по краю чашки. — Он почти не вылезает из своего убежища, а когда вылезает, то явно не ко мне в гости, — он повернулся к дочери. — Альке, хочешь навестить доктора Гугеля?       Альке поперхнулась какао и закашлялась. Клюг заботливо погладил её по спине.       — Вам незачем меня провожать, — поспешила сказать Холи.       — Мисс Фолли, вы уж простите меня, но только не после того, в каком виде вы вчера сюда явились, — мягко возразил Клюг.       Холи смутилась.       — К тому же я не могу предоставить вам транспорт никаким иным образом, а заставлять вас идти отсюда до Бункера пешком было бы бесчеловечно, — продолжил Клюг. — Не волнуйтесь, мне всё равно по дороге, — он вновь повернулся к дочери. — Так что, Альке?       Альке сначала попыталась помотать головой, но Клюг продолжил улыбаться, и она неохотно кивнула.       — Я всё равно хотел показать тебе кое-что. Нам в Обезьянник привезли одну интересную штуку… хотел показать тебе ещё вчера, но замотался с Мистером Бобом.       Альке кивнула, показывая, что её можно считать поддавшейся на уговоры.       — Спасибо, — виновато пробормотала Холи.       — Я же сказал – не волнуйтесь.       Неожиданно Холи пришла в голову мысль:       — А Альке это не задержит?       — От чего? — не понял Клюг.       — Разве ей не надо в школу?       Альке покачала головой, а Клюг со странной улыбкой сказал:       — Альке учится на дому. Сами понимаете, школу на Парацельсе найти проблематично.       — Вы правы, — неловко улыбнулась Холи, почувствовав, что затронула неудобную тему.       Правда, она так и не поняла, что в ней такого неудобного, но решила, что это её проблемы, и расспрашивать дальше всё равно не следует.       Ещё вечером Холи обнаружила, что потеряла одну ленту в лесу, поэтому с утра заплести две косы, как обычно, она не смогла. Альке очень расстроилась, увидев, что Холи заплела все волосы в одну косу, и убежала к себе в комнату, откуда явилась с белой ленточкой. В своё время Клюг купил Альке целый набор разноцветных лент, но ей так и не пришлось их употребить по делу. Холи приняла ленту с благодарностью и переделала причёску.       Средством передвижения, разумеется, послужил квадроцикл. У Клюгов он был один, потому что Клюг считал Альке слишком маленькой, чтобы ездить одной, и теоретически предполагалось, что Альке всегда должна была просить взрослых её довезти. Альке не разочаровывала отца.       После того, как Холи и Альке устроились в условно багажном отделении, квадроцикл покатил вдоль берега реки вниз по течению к видневшемуся там мосту.       — Прости, что так получилось, — извинилась Холи, обращаясь к Альке.       — Ничего страшного, — та помотала головой. — Мне же не две недели его терпеть, а полчаса от силы.       Холи задумалась:       — Я обратила внимание, такое ощущение, что доктора Гугеля здесь знают все.       — Он та ещё заноза в заднице.       Клюг, услышав это, рассмеялся.       — Я думаю, эксцентричные люди друг к другу притягиваются, — рассудил он.       — Доктор Геруг не выглядит эксцентричным человеком, — заметила Холи.       — Можно сказать, ему просто не повезло.       Возразить на это было нечего. И хотя от воспоминаний о Геруге, а особенно о его голосе, Холи передёргивало, когда она представила его просто очень невезучим человеком, он показался ей почти милым.       — А Неллу ты уже встречала? — полюбопытствовала Альке.       Холи кивнула.       Альке погладила её по плечу:       — Будь с ней осторожней и не называй её тётей. Щиплется она больно.       — Спасибо за совет, — поблагодарила Холи, решив, что лучше уж пусть щиплется, чем душит.       — А Грифа встречала?       — Грифа?       — Тебе понравится, — пообещала Альке, приняв ещё более скорбный вид, чем при упоминании о Кьяккероне.       Это Холи очень заинтриговало, но весь остаток пути Альке жаловалась на ведьму-филолога, которая со всей очевидностью уже сидела у неё в печёнках, и было очень легко понять, почему. А из рассказов в особенности.       В Бункер первым ввалился Клюг, причём с замечательной бесцеремонностью, словно входя к себе домой, и радостно поприветствовал его обитателей:       — Доброе утро, Гугель! Доброе утро, Глеб! Доброе утро, Вертер!       — Б…, — начал ругаться Гугель, но, увидев Альке, осёкся. — Клюг, каким… лешим тебя сюда занесло?!       — Я нашёл твоего практиканта, — Клюг гордо хлопнул Холи по плечу.       Из-за своего огромного роста он каких-то два десятка сантиметров не доставал макушкой до потолка.       — Мог его себе оставить, — пробурчал Гугель.       Холи молча достала бумаги, переданные ей Геругом, и вручила их Гугелю. Гугель растерянно их осмотрел, не зная, что с ними делать, и сунул в завал на столе, где они немедленно сгинули.       Шпигель тем временем вынырнул из тёмного угла, в котором он кантовался в компании Вертера, и собрался было поприветствовать вошедших, но при виде Альке одеревенел лицом и вместо приветствия буркнул:       — Маленькое чудовище.       — Гик малолетний, — в том же тоне ответила ему Альке.       Холи в полной мере прочувствовала, сколь плоха была в самой своей основе идея Клюга навестить Бункер.       К сожалению, сам Клюг, в силу особенностей своего характера, этого не почувствовал.       — Как идут дела? — лучезарно спросил он.       — Прекрасно, пока на меня не обрушились сначала Фолли, — огрызнулся Гугель, — а теперь и ты со своей малявкой.       Клюг пропустил всю фразу, начиная со слова «пока», мимо ушей.       — А где Вертер? — он оглянулся, словно мог его увидеть.       — Я с тобой больше не разговариваю, — обиженно заявил Вертер. — Биолог, который последовательно защищает теорию креационизма и даже почти выигрывает спор…       — Это была всего лишь шутка!       — Тем более!!!       Альке, не желая находиться рядом со Шпигелем долее необходимого, отошла в уголок в общество Вертера, с кем единственным из обитателей Бункера была дружна, и принялась его успокаивать.       Вертер, солидарный с ней в нелюбви к Гугелю и Шпигелю, к тому же, польщённый её чутким вниманием, поощрял занятия Альке математикой и программированием. Конечно, ей было далеко до тех чудо-детей из фантастических книг и фильмов, что за пять минут могут удалённо взломать любую защиту чего угодно, даже если оно не подключено к сети, но знаний и умений Альке вполне хватало на то, чтобы доставить известную головную боль Шпигелю, что и послужило основополагающей причиной их взаимной неприязни. Научившись разбираться в компьютерах, Альке по любопытству принялась лазать по всем компьютерам и сетям округа, куда ей удавалось тем или иным способом добраться, отчего в Бэббидже, где роились такие, как Шпигель, её скорее не любили.       — Клюг, что тебе надо? — устало вопросил Гугель, откидываясь в кресле. — Ты привёл моего практиканта – вали отсюда.       — Я тебя навестить пришёл. Подумал, что тебе грустно и одиноко.       — Мне прекрасно. Не говоря уже о том, что благодаря этой жестянке, — Гугель указал на Вертера, — одиночество мне не грозит.       Клюг тем временем подошёл к столу и, взяв стоявшую на краю его кружку, придирчиво осмотрел её внутренность.       — Давно мыл?       — Твоё какое дело? — огрызнулся Гугель.       — Так давно?       — Клюг, свали!       — На всякий случай, — Клюг убрал кружку во внутренний карман куртки.       — Положь на место! — рявкнул Гугель. — Так вот куда мои кружки пропадают!       Клюг широко улыбнулся.       Холи, стоявшая в стороне от происходящего и с любопытством наблюдавшая за развитием событий, поинтересовалась у стоявшего подле примерно с тем же целями Шпигеля:       — Они всегда так?       — Только когда встречаются, — безмятежно ответил Шпигель. — Фолли, ты осиное гнездо разворошила.       — В смысле?       — Готов биться об заклад, теперь Гугель тебя ненавидит.       Холи не стала спорить, решив, что Шпигелю виднее.       Гугель, в действительности, к тому мгновению ещё не определился, ненавидит он Холи или нет, потому что, злясь на Клюга, совершенно забыл о её существовании.       — А зачем доктору Клюгу кружка доктора Гугеля? — полюбопытствовала Холи.       — Он в них что-то находит, — пояснил Шпигель. — Год тому назад он даже Нобелевку за это получил.       Холи подумала, что никогда ничего не будет пить из чего бы то ни было в лаборатории Гугеля.       Гугель тем временем поднялся со своего места и попытался отобрать свою кружку у Клюга, но тот, пользуясь преимуществом в росте и длине рук, всякий раз убирал кружку из зоны досягаемости Гугеля и спокойным и благожелательным тоном уговаривал его пожертвовать кружку на благо науки. Поскольку наука, о которой шла речь, была биология, а не физика, Гугель совершенно не понимал, зачем ему печься о её благе, и требовал кружку назад, тем более что запас их уже подходил к концу.       Всё происходящее до некоторой степени могло бы сойти за дружескую шутку, если бы Клюг не был так серьёзен в идее изучить содержимое кружки в лаборатории, а Гугель не бесился бы так явно.       Устав наблюдать спектакль, всё более и более напоминавший возню в песочнице, Холи подошла к Клюгу и дёрнула его за край куртки.       — Что такое, мисс Фолли? — Клюг обернулся.       — Доктор Клюг, верните, пожалуйста, кружку. Я её помою.       — Не смей! — рявкнул Гугель, не вполне, впрочем, понимая, кто и что не должен сметь.       — Хорошо, — спокойно согласилась Холи. — Помоете сами.       Клюг так умилился, что счёл возможным поступиться интересами науки, и отдал кружку Холи. Та передала её растерявшемуся Гугелю. Гугель покрутил в руках кружку и поставил её на стол подальше от Клюга.       Шпигель еле слышно присвистнул, восхищаясь ловкостью операции.       — Ладно, — Клюг взглянул на часы, висевшие в дальнем конце комнаты, — я, пожалуй, всё-таки пойду.       — Скатертью дорожка, — напутствовал его Гугель.       — Тебе бы выходить отсюда почаще. И не в лес, а к людям.       — Без тебя разберусь.       — Альке, пойдём, — Клюг повернулся к дочери.       Альке, как раз закончив с закачкой на персональный компьютер одной любопытной программы, которой с ней поделился Вертер, с готовностью кивнула, и прошла к выходу по стеночке, обходя Шпигеля и Гугеля по большой дуге. Вежливо распрощавшись, Клюги покинули Бункер.       Задумчиво посозерцав с минуту закрывшуюся за ними дверь, Холи повернулась к Гугелю:       — Простите, я не знала, что…       — Не важно, — перебил её Гугель.       — Но вам действительно стоит меньше бросаться на людей.       — А я о чём?! — подхватил Вертер. — Я-то о чём твержу тебе целыми днями?!       Гугель только злобно фыркнул и уселся назад в своё кресло.       — Клюги, вообще-то, ещё то стихийное бедствие, — заметил Шпигель.       — Но они очень милые люди, — возразила Холи.       Шпигель так не думал (во всяком случае, в отношении Альке), но спорить не стал, сочтя это делом вкуса.       — Милые, не милые, а геморрой с них тот ещё, — проворчал Гугель, задумчиво барабаня пальцами по единственному свободному участку столешницы. — Фолли, что мне с тобой делать?       — Вы так и не придумали? — заключила Холи.       — Заставь её убраться, — посоветовал Вертер, — раз уж сам не в состоянии.       — Без твоих светлых идей обойдусь, — отмахнулся Гугель.       — Прошу прощения, мне тут просто стало интересно, — меж тем заговорила Холи, — но на Парацельсе нет никакой детской инфраструктуры? Школ там или детских садов? Учёные же тоже люди, женятся, заводят семьи, но детей же нельзя водить в лаборатории.       К удивлению Холи, Гугель вдруг посерьёзнел, с его лица исчезли все следы той комичной раздражённости, что обычно присутствовали на нём в той или иной степени. Он взял кубик Рубика и задумчиво покрутил его в руках, не будучи в полной мере уверенным, стоит ли объяснять всё Холи, как есть, или лучше отделаться каким-нибудь общим замечанием.       Повисшая в Бункере неловкая, гнетущая тишина удивила Холи ещё больше, чем неожиданно взрослое поведение Гугеля. Она оглянулась на Шпигеля, но тот так же стоял, погружённый в глубокую думу. Даже Вертер мигал лампочками почти философски. Холи почувствовала себя очень неловко, словно провинилась в чём, словно задала вопрос, который нельзя было задавать.       — Я полагаю, — нарушил тишину Вертер, — раз уж она задалась этим вопросом, то лучше сразу прояснить ситуацию, чтобы лишнего ничего не сболтнула, когда не надо.       — Мистер Вертер, а теперь вы меня напугали, — пробормотала Холи. — Я спросила что-то настолько криминальное?       — Именно что криминальное, — вздохнул Гугель. — Или административное?       — Проще говоря, Фолли, — подытожил Шпигель, — несовершеннолетним на Парацельсе, кроме особых отдельно оговорённых случаев, находиться строжайшим образом запрещено.       Холи опешила:       — Но Альке…?       — Вот-вот.