Строптивец

После ужина Айдан подумал, что стоило бы навестить своего невольника. Хотя Нази и докладывал чуть ли не о каждом вздохе Фирузы, осману хотелось быть с парнем, касаться, представлять, каким тот будет в постели. К тому же, возможно, стоит поговорить, как советовала Айша. Мужчина потянулся к шербету - стол слуги накрыли в спальне господина, большую часть которой занимала довольно большая кровать. На пол небрежно брошена верблюжья шкура, основная цветовая нагрузка легла на легкие шторы и полог кровати из тончайшего шелка лилово-фиолетовых тонов с богатым узором, подчеркивал слепящую белизну стен. Письменный стол Несми был завален книгами и свитками, которые он скупил в Лондоне: последние исследования из области химии для себя, трактаты по медицине для старшего брата и тоже для себя. Большой, окованный медью, сундук сохранял часть вещей и одежды. Айдан, одетый в шелковые терракотовые шальвары и рубаху цвета топленого молока, отставил напиток. Слуга тут же поднес ему чашу с водой для омовения рук, ароматизированной нероли, дома там были бы еще лепестки цветов апельсина или роз. Закончив с умыванием и вытерев руки мягкой льняной салфеткой, шейх отправился к пленнику. Бран чувствовал себя лучше. Спина горела не так сильно, да и лихорадка не ощущалась, так что он вполне мог сконцентрироваться на своих мыслях, тем более ничего другого ему не оставалось. Все смешалось. Айдана он должен ненавидеть, должен. Да, за то, что он сотворил с братом, его наказали, пусть. Искупление произошло. В этом была какая-то жуткая правильность. О том, как его насиловали, Федерлайн предпочитал не вспоминать, пережил малыш Ли, переживет и он. Все было как в тумане, основной эмоцией был стыд. Стыд за свои поступки, потом смущение от того, что тело отдали на поругание. А ненависть к Несми так и не пришла. Пришел гнев, негодование, досада, но не ненависть. А эта дрянь, Айдан, все равно казался невыносимо красивым и желанным. Бран поднял голову, а за мгновение до того, как открылась дверь, показалось, узнал шаги. Когда предчувствия оправдались, британец сдержал неуместную улыбку и закутался в простыню. Турок мягким шагом подошел к постели невольника и уселся рядом. - Как ты себя чувствуешь, Фируза? - Твоими молитвами, аллах тебя услышал, скоро сможешь меня отыметь, – съехидничал Федерлайн. Он не мог и не стремился сопротивляться ласковым рукам хозяина, но и сдаться так просто не хотел. - С твоего язычка капает яд, драгоценность, - усмехнулся Несми. Он был уверен, что услышь его красавчика любой другой, мигом бы высек за осквернение божественного имени грязными христианскими устами. – Но мне нравится, что ты уже размышляешь о том, как сможешь доставить мне удовольствие. - Айдан, разве не ты будешь доставлять мне удовольствие? – Лукаво улыбнулся Бран, вполне понимая, что его слова граничат с наглостью, и ему остается лишь надеяться на свое обаяние и снисходительность мусульманина. – Я же тебе буду подставлять свой узкий нетронутый зад, а значит, тебе точно будет хорошо, а мне? - Звезда моя, Фируза, тебе не стоит беспокоиться, – шейх смеялся искренне. Давно не разговаривал с таким беспардонным нахалом, так его давно не веселили. – Тебе будет хорошо в моих объятиях. Я не думал, что ты девственник – это приятный подарок. - Распусти волосы, - приказной тон аристократа, пусть и обедневшего проскользнул у британца. А последнее предложение он предпочел игнорировать. Вообще пожалел о том, что сказал, но даже дома он дрочил на воспоминание о Несми. А сегодня осман сидит рядом, и слабовольная мысль заползла в голову: увидеть Айдана более домашним. – Пожалуйста. - О, Аллах, как мне объяснить собственному гёдзе, что это его обязанность меня соблазнять, а не моя, – Змей перекинул длинную косу через плечо, его волосы цвета воронова крыла, густые и шелковистые достигали поясницы. Он вообще предпочитал нетипичную для правоверного прическу и не носил бороды, прекрасно осознавая, как хорош собой. Тем более ему позволялись такие вольности как второму сыну. – Расплети, если хочешь. Между мужчинами повисла напряженная тишина. Брану не хотелось повиноваться - если начнет сам, это будет равнозначно тому, что он принял свое положение. А британец не мог принять, не имел права сдаться, забыть кто он, и кем его сделали. Айдан выжидал, хотелось, чтобы голубоглазый красавчик решился, чтобы ответил страстью на страсть. Чтобы желал так сильно, что на обратной стороне век отпечатался бы навечно образ любовника, появляющийся всякий раз, как глаза закрывались. И чтобы этот образ был его, Змея, портретом. Оба замерли; когда Айдану уже надоело ждать, парень шевельнулся, лег на бок и потянулся к косе хозяина. Шейх подал ему руку, чтобы помочь подняться и как-то само собой получилось, что британец оказался в его объятиях. Он держался за предплечье, а рука османа слегла на поясницу. Бран немного отодвинулся, позволяя, впрочем, придерживать себя за талию, споро расплетал темные волосы, потом растрепал их, чтобы они разметались по плечам Несми. Их губы вдруг оказались так близко, что стало абсолютно все равно, кто начнет первым и кто уступит. Мужчины сами не поняли, кто же из них проявил инициативу в поцелуе, они оба упивались им. Бран боролся с Айданом, брал и отдавал, принимал все, что тот предлагал. Он постанывал, ощущая как язык партнера жадно исследует его рот, как собственный член в ответ на обычный поцелуй начинает расти, поднимая тонкую ткань. Змей наслаждался новым гёдзе. Его прежние мальчики, послушно приоткрывавшие мягкие губки, в сравнение не шли с пленником, который вел себя, как вела бы ровня, который отвечал с неменьшим запалом, кусал в ответ на укус. И пусть его губы были сухие и в мелких трещинках, но от его пыла кружилась голова. Осман притянул к себе невольника, обнимая по-настоящему, но тот зашипел от боли - обожженная кожа давала о себе знать. Несми разжал руки, их тут же схватил в свои Федерлайн. - Если ты не придумаешь, как нам соединиться, не задевая спину, то я устрою скандал. Скажу, что ты не смог меня трахнуть, усомнюсь в мужской силе, Айдан, и это будет правдой, черт подери. Нази приоткрыл дверь, беспокоясь, что неугомонный раб в который раз напал на хозяина, заглянул в каюту. Перед его удивленным взором предстал вчерашний дикарь, ластившийся к хозяину, и растрепанный шейх, покрывавший поцелуями его шею. - Драгоценность, не спеши, - Айдан целовал, медленно спускаясь к соскам. А Бран, упиваясь его ласками, запустил руки в шевелюру любовника, удерживая его голову. - Я тебя ненавижу, Айдан, я тебя слишком хочу. Это сумасшествие, так не должно быть. Я тебя ненавижу, – британец помогал шейху освободиться от одежды. Ему казалось, что Несми соткан из шелка, бархата, и цветочных лепестков, как суккубы. Хотелось прижать его к постели и войти в его горячие глубины, да хотя бы просто ощущать всем существом. Федерлайн нажал на плечи Несми, подминая под себя. Змей оскалился и с усилием поднялся, не выпуская любовника из объятий, не отталкивая, но явственно демонстрируя, кто из них сильнее. - Это кисмет. Опустись на колени, Фируза, свет моих очей, прекрасный, ты как воск и пастила, сладкий, нежный. Федерлайн прогнулся, как не раз прогибался под него Сай, подрагивая от страха и желания. Коктейль самых противоречивых чувств бродил в его крови и голове. Это было неправильным, это было единственно верным. Как только к анусу наложника прикоснулись смазанные маслом пальцы, он немедленно сжался. – Мне уйти? - Нет, – но страха Бран перебороть не мог. Он боялся не столько лишения девственности. Но Федерлайн спровоцировал эту близость, и она грозила стать его падением. Тогда шейх спустился к восставшему члену любовника, легко скользя руками, сдвигая крайнюю плоть и задевая чувствительную головку. - Да, мое сокровище, мой желанный. Или я прикажу связать тебе руки и оставлю так, с неудовлетворенным желанием, – Айдан гладил, путался перстнями в светлых кудряшках, сжал легко мошонку. - Ты рабовладелец и гад, я не сомневаюсь, что тебе неймется меня помучить, – парень выгибался и толкался в ладонь хозяина, но, почувствовав какое-то движение позади, ухватил ласкающее запястье. – Ты не уходишь! - Тогда закрой рот, Фируза, - Несми хотел добавить, что невольник должен вести себя по-другому. Но Бран, решившись, повернулся и цапнул флакон с маслом, вливая себе в ладонь и смазывая анус для любовника, сам засовывал пальцы, морщась от ощущений. Пусть будет близость, но это не принуждение. Это его решение, считать так Брану было легче. Змей осторожно убрал его руку, поцеловал ее, потом провел языком по косточкам позвоночника, спускаясь вниз. - Тогда войди в меня, Айдан, не позволяй передумать, - Федерлайн выгнулся сильнее, вцепившись в простыню. Осман прижал член к узкому входу, но Бран и тут постарался проявить инициативу, резко подвинувшись на орган любовника, еле удержав крик. – Больно! - Не спеши, драгоценность, – шейх и сам скривился - слишком тугой был невольник. Когда Бран расслабился, Змей осторожно двинулся в нем. Федерлайну хотелось орать. Но как только ушли первые болезненные ощущения, вызванные его поспешностью, и Несми имел его свободно, задевая ту потаенную точку внутри, которая распространяла жар на все тело, пришло такое наслаждение, какое он не испытывал ни с кем до чертова захватчика. Пусть спина горела и всякое резкое движение отдавалось болью, но это лишь обостряло все ощущения. Айдан был нежен, его член растягивал задницу, заполнял ее. Осман немного сдвинулся, изменив угол, под которым входил в наложника. Федерлайн закричал, ощущая приближение оргазма. Все ощущения казались невыносимо сильными: сладкая боль, скольжение тяжелых прядей по спине и горячего члена внутри. Стоило Айдану прикоснуться к члену наложника, как он кончил, судорожно сжимая внутренние мышцы. Не позволяя Брану разогнуться, Змей надавил ему на затылок и несколькими резкими движениями догнал любовника, выплескиваясь в него. В расслабленной неге мужчины использовали тонкий лен покрывала как салфетку и выбросили на пол. Британец лег на живот, обняв любовника и положив ему на грудь подбородок. Несми улыбался своему наглецу. Приходилось признать, что ядовитый язычок Брана – острая приправа к страсти. Необходимо было подкорректировать поведение на людях, но так чтобы не сломать этот пикантный стержень. - Айдан, если бы мы были у меня дома, то, как порядочный мужчина, ты обязан был бы на мне жениться. - Почему, ты же не девушка? – Змей гладил подбородок парня, лаская губы большим пальцем. - Потому что я бы хотел повторить это не один раз, а в любовники бы не пошел, это принципиальный вопрос, вопрос репутации. Понимаешь, Айдан, один раз можно дать, чтобы раздразнить, но если не отказывать и дальше, то тебя не возьмут замуж. Зачем, если уже могут получать все, не давая обязательств? – Хитро посмеивался Федерлайн. Похоже он все же тронулся, лихорадка и первый секс не оправдание такому поведению, но заглядывать в темные глаза Несми и видеть в них желание слишком приятно. Ни Сай, ни те девицы и парни с которыми трахался Федерлайн дома так не смотрели. - Понятно, ты лукавая бестия, Фируза, но почему в свои двадцать два ты никого не подцепил? Бран помолчал, он как раз взял в рот пальцы турка, оторвался нехотя для ответа. - Те, кто мог стать подходящей партией, ну, холостые, не привлекали меня, тем более, чаще это были вдовцы в возрасте. А в молодых я ни в кого не влюбился, да и родители бы не позволили - если бы парень был богатым наследником, то его, если бы бедным, то мой, – Федерлайн задумался, скорей всего в Британии он бы не получил столь полное удовольствие, оказавшись пассивной стороной в мужской любви. Те, кто хотел просить его руки не были похожи ни на Редфорда, ни на Несми. Богатые сквайры, грузные мужи в летах, с жадными взглядами и загребущими руками. Фу-у. Да и видел он этих вторых мужей, все налево поглядывали, кроме самых запуганных. – А ты, Айдан, ты был, ну… - Да, - прикусил губы Несми, чтобы не рассмеяться в вытянувшееся лицо невольника. – Ну, ты же и сам оценил мою внешность. От большинства я отбился, но если старшего сына султана Высокой Порты не уберут, то мой любовник займет место владыки империи. - Ты с наследником? – Бран присвистнул, тут же в нем зашевелилась ревность к неизвестному счастливцу. Надо же кто-то был свободен, еще и драл это красивое создание в хвост и в гриву. А он раб, безумный, ненавидящий, но желающий хозяина раб. - Фируза, тебе больше стоит беспокоиться о моем гареме, чем о принце, – Бран нахмурился, и Змей тут же постарался его успокоить. – Ты лучший, драгоценность, самый прекрасный и желанный. - Что же ты так и стараешься испортить мне настроение, напоминая, что везешь меня, чтобы засадить в золотую клетку, к остальной коллекции сладких мальчиков, привлекших твое внимание, – во рту появилась горечь, захотелось сплюнуть, но он сглотнул, подавляя тошноту. - Это кисмет, нам суждено было быть вместе, я понял это с первого взгляда на тебя. Получилось, как получилось. Если мы договоримся, то ты будешь иметь относительную свободу, Фируза, мне не хотелось бы сделать тебя несчастным. Ты – райская птица, мой дорогой, я понимаю, что тебе нужно будет разминать крылья. - Ты все равно рабовладелец, захватчик, и у меня болит задница, – а вот Бран злился, на себя в первую очередь. Он представил в какой-то момент, как живет с Айданом в шикарном дворце, как они путешествуют и как занимаются любовью в свете восточной луны… Это вместо того, чтобы планировать побег, завоевав доверие шейха. - Давай я смажу тебя, драгоценность, или позвать Нази, чтобы обслужил? – Айдан понял, даже скорее почувствовал эмоции своего наложника, поэтому ответил провокацией. - Иди к дьяволу со своим Нази. Вот его не хватало, ты давай, – Бран косился, любуясь плавными движениями турка. – А я у Редфордов слышал, что ты отравитель, это правда, или шутка такая семейная? - Не шутка, наш предок – знаменитый Абу Али ибн Сина. Мой старший брат Хаким пошел по семейным стопам, а я, отщепенец, изучая те же книги, стал отравителем. Понимаешь, Фируза, я не люблю общаться с больными, а еще больше с их родственниками, а так общение с клиентом сведено к минимуму, – говорил Змей, смазывая тем временем обезболивающей мазью тайный вход любовника. – Лекарства я тоже составляю, и смею заметить, куда лучше брата, но основные средства я заработал ядами. - Ты убийца, – севшим голосом выдавил Федерлайн. - Драгоценность, тебя это шокировало, да? Если не продам яд я, убьют иначе и, поверь, гораздо более мучительно. Я берусь, только если это неизбежно, – шейх решил сменить скользкую тему. – Ты знаешь, что полностью порушил наши традиции? - Традиции? Какие? – Позволил себя отвлечь британец. - Ты стал гёдзе, я положил на тебя глаз и должен был довезти тебя домой, а там послать тебе дорогое украшение. Твой евнух принял бы предложение и подготовил тебя к нашей первой ночи - бани, притирания и прозрачные шелка. Фируза, ты пришел бы ко мне во всем блеске своей сияющей красоты. Потом была бы наша первая ночь. А утром я бы одарил тебя драгоценностями, чтобы подтвердить, что ты стал моим фаворитом, – Несми наклонился вперед, чтобы поцеловать наложника, тянущегося навстречу. – А я не смог отказаться от тебя, и твой первый раз произошел в тесной каюте, на несвежих простынях. И тебя даже обнять как следует нельзя, чтобы не причинить боль. - Хм, я так понимаю, что мне повезло, я бы помер от такого пафоса. Но учту, что ты должен мне как минимум два подарка, – Бран погладил Айдана по бедру, крепкому и гладкому, хотелось продолжения. Но что-то он не был уверен в своих возможностях. Спина горела, даже мимолетных прикосновений турка хватило, чтобы ожог разболелся. - Я готов подарить тебе половину стамбульского рынка. Обязательно нужно будет купить тебе колье из бирюзы, такое совершенно варварское, чтобы все завидовали. - Договорились, только самое варварское во всей Сияющей Порте. Айдан искренне развеселился от жадного блеска, появившегося в сияющих глазах парня. - Ты говоришь, как моя жена. Британец, поглаживающий рассеянно османа, замер. - Фируза, я же говорил, что женат, она дочь султана от одной из наложниц, у нас сын и дочь. И еще она беременна. - И сколько всего? Сколько у тебя наложниц и наложников? – Брану снова стало горько. Он был собственником, и сейчас понял, что хотел бы, чтобы этот мужчина принадлежал только ему. - В женской половине – шестнадцать, без жены, в мужской – девять. Я не держу тех кто мне не нравится, они возвращаются на рынок, или их выкупают мои друзья, между прочим, считается, что у меня прекрасный вкус, – шейх не знал, как объяснить этому, воспитанному в моногамной Британии молодому человеку, что он важен, несмотря на остальных участников их семьи. – Фируза, ты так хорош собой, ты станешь моим фаворитом. Ты лучший, свет моих очей. - Айдан, то что ты развратный сукин сын, я знал и до этого. Я тоже бегал по бабам, хоть и спал с Саймоном, понятно, что это разные вещи. Но я не вижу своего места в твоей жизни, - Бран задумался, но его лицо просветлело спустя мгновение. Он утвердился в своей уверенности, что все равно сбежит, а значит, нужно просто получать удовольствие от отношений с этим красивым мужчиной. – А разве я не становлюсь фаворитом по определению после того, как мы переспали? - Да, - Змей поразился такой быстрой смене настроения. - Я хочу это слышать! – Потребовал капризно. - Ты – мой фаворит, Фируза. Я пойду, уже почти полночь, драгоценность, – Несми отстранил невольника и поднялся. - Ты не останешься? Федерлайн готов был откусить себе язык за этот вопрос. Но Несми вернулся и, присев на корточки возле постели, взял его руку и поднес к лицу. Ладонь шершавая из-за верховой езды без перчаток, мозоль от меча, шрам от клыков волка, зацепившего на охоте – это не отталкивало шейха, он читал по руке характер, и ему нравилось увиденное. - Я пока не решусь спать с тобой в одном помещении, если только ты не будешь прикован, а это невозможно, пока не заживут твои запястья. Ты совершенно разбил их о колодки. Прости, Фируза, – осман поднялся и пошел к двери, оставив закусывающего губы парня в постели. - Ты эгоист и сволочь! – Прорычал вслед мусульманину, - придешь завтра? - Нет! – Айдан захлопнул дверь в комнату невыносимого типа. И добавил с другой стороны. – Приглашу к себе.