Строптивец

Айдан завершал дела перед отъездом. Он не мог решить: то ли Джамиль обиделся, поэтому отсылает его подальше, то ли наградил поездкой, зная любовь Змея к путешествиям. Но из дворца пришло письмо с просьбой отправиться вглубь страны к старейшине одного из крупных кочевых племен, чтобы заручиться его поддержкой. Зачем он был нужен наследнику, Айдан не понимал, но отказать любовнику второй раз не мог. Хотя шелковый турок досадовал, ему не хотелось бросать ни Латифу с малышом, ни оказавшуюся беременной Айшу. Да и строптивец Фируза, казалось, смирился с собственной участью. Во всяком случае, в спальне они отлично договаривались. А ради спарринга, возможности держать в руках оружие, британец соглашался на изящные интимные украшения, которые делали его еще желаннее в глазах османа. Айдан влюблялся, и отдавал себе в этом отчет. В последнее время Фируза был с ним и днем, просматривал книги, написанные на родном языке, отпускал ехидные комментарии на рассказы шейха о придворных. Наложник заговаривал о прогулках по городу, но Змей все еще сомневался - кто знает, какие фокусы способен выкинуть неугомонный британец. Не хотелось расставаться с ним надолго, когда между ними только установилось хрупкое взаимопонимание. У Делони был определенно удачный месяц. Сани уже вполне оправился, но тоже предпочел пока остаться в миссии. Джон старательно делал вид, что не желает близости с мальчиком. Это становилось все сложнее с тех пор, как краски жизни стали возвращаться на личико Александера, и его улыбки становились все шире. Сквайр разрывался от любви к Фирузе и вожделения к юному товарищу. Слишком давно у мужчины не было никаких отношений, шлюхами он брезговал, а использовать Сани только для удовлетворения желания не хотел. Хотя, теперь британцу нравилось возвращаться в миссию, говорить с юношей, выслушивать его замечания. И хотя Александер смотрел на спасителя все тем же непонятным взглядом, хотя между ними была значительная разница в возрасте, Джону казалось, что так, как Кверкс, его никто и никогда не понимал. Сани радостно нес еду в комнату сквайра. Паренек освоился настолько, что уже стал помогать в лазарете, но из спальни Делони не ушел. Ему было так приятно хотя бы находиться рядом, говорить, иногда прикасаться невзначай, когда они одевались утром, разбегаясь по делам. А когда что-то передавал, то задерживал на мгновение пальцы в горячих ладонях Джона. Но, как бы ему не хотелось большего, Александер молчал, не желая навязываться, уважая любовь мужчины к тому неизвестному, к Фирузе. Но сегодняшняя новость выбила мальчика из колеи. - Шейх уезжает, Сани, – радостно сообщил появившемуся на пороге Кверксу сквайр. – По каким-то делам, он же у них посол. А в такое время дома всегда охраняются хуже, все работают спустя рукава. - Хочешь вывести Фирузу из гарема, пока его хозяин будет в отъезде? – Спросил Сани, отчетливо понимая, что это положит конец даже таким невинным его радостям. Если тот парень поселится с Джоном, то места для него не останется. А разве может кто-то не влюбиться в этого прекрасного и сильного мужчину. – Я с тобой. Я хочу помочь. - Хорошо, малыш. Посмотрим, подождем, а там и план созреет, – Джон находился в лихорадочно-возбужденном состоянии. – Неужели я скоро смогу освободить его? - Сможешь. Ты все сможешь, Джон, – Александер поставил на стол тарелки и накрыл большую руку Делони своей. – Я очень хочу тебе помочь. - Ты будешь представлен моим родителям, Фируза, – Айдан гладил влажную после бурного секса спину наложника. Тот продолжал ластиться, требуя продолжения. – Мне кажется, что ты сейчас замяукаешь. Бран в ответ поцеловал плечо любовника. - Ну мяу. Если тебе так хочется, - британец в отличном расположении духа дурачился. В последнее время из мужского гарема призывали только его. Даже если турок иногда пропадал на несколько ночей, то они проводили вместе дни. А за его жаркие взгляды Бран вообще был готов отдаваться где, как и сколько этот тип захочет. – И что от меня требуется? - Надеть, что дадут, склоняться низко, смотреть в пол и помалкивать. Ради Аллаха и всех его пророков, сокровище мое, свет звезды - помалкивать. Змей живо представил, что сделает с невольником отец, а с ним самим мать, если тому вздумается высказаться о своем положении и их отношениях. - Хочешь вытереть об меня ноги прилюдно? – До британца уже популярно донесли, как себя должен вести наложник. Хаким не пожалел времени, целую лекцию прочел с подробным описанием последствий. И по мордашке Оми Федерлайн понял, что нубиец ни разу не шутил. Короче, если бы Змей не был таким, какой есть, жизнь Брана была бы куда печальнее. – А чем ты меня потом утешишь? Почувствовав настороженность фаворита, Айдан примолк. Они оба помнили о том наказании британца на корабле, и обоих эти воспоминания угнетали. Только турок не хотел ничего обещать. Пусть это будет маленьким экзаменом для Фирузы, сможет вести себя как подобает – поедет с хозяином. Нет – останется в гареме под строгим надзором. А было бы так приятно взять его с собой, показать пустыню, насладиться его обществом при свете ярких южных звезд. - Айдан, не молчи, я пугаюсь. Все так страшно? - С тобой все страшно, драгоценность. Мой отец самый правоверный из всех правоверных мусульман, самых честных правил. А мама удивительно свободна для жены такого человека, способна вытряхнуть душу и добиться своего, – Айдан задумчиво накручивал на палец белокурый локон волос наложника, размышляя, предупредить его или нет. – Я говорил, мама – британка, урожденная Джейн Редфорд. Она захочет поучаствовать в твоей судьбе. - Айдан, ты соображаешь, что ты со мной делаешь? Наизнанку решил вывернуть? – Перед глазами уже мелькнули картинки прощания со Змеем, родные холмы Уэльса. Сердце забилось чаще, но сам Бран притих. Не зря, ой, не зря говорит об этом, зараза шелковая. - Предупреждаю, что это не понравится ни моему отцу - родители обязательно поскандалят, ни мне - я не смогу дать тебе возможность вернуться домой. Да и портить мой образ дипломата от Сияющей Порты в Европе не позволю, – Айдан потянул любовника за волосы, вынуждая глянуть на себя. Тот безуспешно пытался скрыть волнение, слишком хотелось ему свободы, чтобы остаться спокойным. – Ты понимаешь, о чем я, драгоценность? - О наказании, галерах или рудниках, – глухо выдавил из себя Федерлайн. – Или что там ты еще придумаешь, если я рискну попытаться вернуть свободу, что ты отнял. - Фируза... Мне бы хотелось удержать тебя при себе иным способом, но мы те, кто мы есть, мой прекрасный, – осман понимал состояние фаворита. – Я уже не смогу без твоего общества и прекрасного тела. Никаких галер и рудников, это портит цвет лица. - А унижение не портит, да? – Переменчивое настроение Брана сменилось с угнетенного в настороженное. - Я же говорил, драгоценность, что мне не нужно твое унижение. Ты должен вести себя в обществе подобающе твоему положению. - Раба? - Прекрасного фаворита шейха Несми. Я же ученый, посол и все такое, – Айдан прикусил язык, ему уже хотелось пообещать Фирузе, что он возьмет его в путешествие, лишь бы убрать тоску, появившуюся в прекрасных голубых глазах. - Позови Хакима, ты поимел меня. Теперь пора отослать в гарем. Бран дерзил, хотелось разозлить Змея, чтобы он ударил или наказал, чтобы было проще его ненавидеть за плен и унижения. Невольник прогибался под шейха, уступал, но то, что он хочет теперь – это уже слишком. Никогда британец не будет стелиться перед кучкой иноверцев. Если дорогой хозяин хочет показать им послушную марионетку, то у него еще целый гарем имеется, вперед. - Останься, Фируза, - попросил шейх. Просьбы, маленькие уступки, подарки всегда улучшали настроение невольника. Для него так важны были мелочи, которые подчеркивали особенное отношение к нему - в глубине души фаворит был все таким же недолюбленным. И Бран остался, ему нравилось обнимать ночью тонкую талию красивого турка, путаться в его длинных волосах, вдыхать его запах. Даже листать книги с его пометками на полях было интересно. Ошейник с британца сняли после той ночи, когда он решился идти к господину в интимном украшении. Нази оставлял охрану, но наложника не приковывали. Айдану и самому нравилось спать в объятиях Фирузы. Так им обоим было комфортней. Федерлайн, понимая, что с боем ему не прорваться, не дурил и не хватал оружие. Он по-своему дорожил близостью с господином. Наутро Нази разбудил Айдана: его родители приехали, с ними был Осман, сын от первой жены. Осман жил при дворе султана, уважаемый Вафа эфенди с женой предпочли цветущую и тихую Анатолию. Старшие дети господина Несми не то, чтобы не ладили, но не так часто встречались. Айдан считал брата редкостным занудой и формалистом. Айдан мог быть официальным послом Сияющей Порты, но слишком тесные рамки шариата и традиций их общества его раздражали. Осман - хороший человек и правильный турок; то, что брат был отщепенцем и чудаком, не могло нравиться правоверному. Хотя, в общем, между братьями были достаточно теплые отношения. Семья Несми позавтракала после утренней молитвы и, подождав старшего сына, отправилась навестить Айдана. Змей ворча поднимался, знать не знал он никакого намаза, и это время суток предпочитал проводить в постели. Вот и Фируза раскинулся на простынях, привлекательный и желанный. Его светлые волосы красиво разметались по подушке, а внушительный утренний стояк навевал мысли о приятных, весьма приятных вещах. Расслабленный во сне, он выглядел почти мальчишкой. Турок все время забывал, что его двадцать два – это всего, а не уже двадцать два года. Поджатые губы чем-то обиженного ребенка так манили... Айдан, не удержавшись, прижался к ним. - Змей, уходишь? – Хлопнул ресницами проснувшийся наложник, ухватив османа за длинную прядь волос. – А утренняя зарядка? - Спи пока, мой сладкий. Для тебя будет сложный день, драгоценность, – шейх постарался высвободить волосы. - Помню. Ночью Бран уснул не сразу, он долго размышлял. Одна серьезная уступка дала ему относительную свободу в пределах дома Несми. А если он сможет попасть в Британию, то уж как-нибудь забудет все унижения, начнет жить с чистого листа. Если для того, чтобы ему начали доверять, необходимо лизать пятки родственникам любовника, то придется этим заняться. – Ты? - Восхищен тобою, драгоценность, и горю желанием похвастаться столь прекрасным фаворитом, – Несми погладил щеку молодого мужчины. – Мой брат удавится от зависти, когда увидит тебя. Постараешься, ненаглядный? - Постараюсь, – британец вздохнул, невольно улыбаясь на неприкрытую лесть. Он прятал за улыбкой свою неуверенность, что не сможет сдержаться, когда его начнут обсуждать, как жеребца на рынке, что вспылит. Бран валялся в постели, уходить к себе не хотелось. Простыня пахла Айданом, между подушек запутался длинный черный волос. Парень потянул его, от нечего делать рассматривал на солнце, то, что казалось просто черным, переливалось и сияло. Все же, хоть Змей и гад и рабовладелец, но какой же красивый. Британец позволил себе помечтать: дома он будет жалеть только об одном - что больше не сможет любоваться шелковым османом. Впрочем, до побега нужно еще дожить. После ухода Айдана Фируза задремал, ближе к обеду за ним пришел Хаким. Евнух считал, что пора собираться, Бран считал, что пора пообедать. Но вернуться в гарем было необходимо в любом случае. Британец в основном отсиживался в своей комнате, от безделья усердно изучая турецкий язык или купался в бассейне. Он так ни с кем и не подружился, да и не стремился. Мальчишки ревновали и обижались на него. Али сердился из-за Осы, а близнецы за компанию. Только молоденькие турки относились нейтрально, но они не слишком рвались общаться с беловолосым дылдой. Приготовления заняли больше времени, чем ожидал Бран. Его перед ночью с Айданом так не готовили. Банщицы кружили вокруг, втирая в кожу масло с легким золотистым блеском. Потом Омар сел вычесывать его шевелюру, потом словно полировал каждый локон шелком. - Хаким, а с чего Айдану вообще меня показывать? – Поинтересовался невинно британец. - Он очень открытый в семье, всегда представлял тех, кто важен для него. Да и просто красивых персон показывал. Иногда прямо на таких ужинах и дарил, если господин Осман или кто-то из близких друзей очень просил, - евнух рылся в вещах подопечного. – Если господин тебя не покажет, то будет странно. Начнут узнавать, почему. А ты уже заметил, что наш господин не любит оправдываться. Ну и наконец… Да, Оми? - Господин хочет показать господина Фирузу, потому что он очень красивый. И господин желает, чтобы другие восхищались им так же, как и он сам, – мальчик гордился, что его хозяин любим шейхом. - Вот. Понял, Фируза? – Улыбнулся нубиец. – И начать выводить тебя за границы гарема и спальни лучше при своих. Так, даже если ты позволишь себе какую-то выходку – это не опозорит господина. - Ой-ой-ой. Убедили, – махнул рукой Бран. Его сомнения развеялись с последними словами евнуха. Значит, Змей, лицемерная дрянь, действительно решил устроить ему проверку. Что ж, Федерлайн продержится, не откроет рта, как бы его ни унижали, но с шейха будет причитаться. И колечком или браслетом он не обойдется. Семейный ужин шел своим чередом, из женщин присутствовали только Латифа и Джад. Обе законные супруги вполне могли себе позволить открывать лицо при близких родственниках. Осман оставил своих жен дома. Джад шепталась с невесткой, они тихонько посмеивались каким-то своим женским секретам. - Так у тебя новое приобретение, – заметил Вафа, когда слуги начали убирать со стола, чтобы поставить изысканные десерты. – Слуги шепчутся о фаворите. Джад не отвлекалась от разговора, будто не она говорила с Асланом и Нази, и не она захотела посмотреть на любовника своего старшего сына. - Да. Он восхитителен, – Змей хлопнул в ладоши, вызывая слугу. – Передай, пусть приведут Фирузу. Британец в соседней комнате выслушивал последние наставления, уже еле сдерживая раздражение. Да он способен запомнить, что взгляд не поднимать, на женщин не глазеть, не болтать, пока не обратятся именно к нему. По знаку слуги Бран шагнул в зал, евнухи стояли по обе стороны от него. Парень прошел на середину комнаты и опустился на колени, внимательно рассматривая узор на ковре под ногами. Шейх оглядел родственников, встретился взглядом с женой, не слишком обратившей внимание на парня. На фаворита из мужского гарема они с подругами уже посмотрели - Аслан устроил. Латифа кивнула мужу, понимая его волнение, желая, чтобы все прошло гладко. Она видела, как счастлив ее мужчина, это делало счастливой и ее. Фируза был одет, как положено изысканной гаремной игрушке. Шаровары цвета ночного неба с пробегающими икорками от серебряной нитки, низко посаженные, ложились мягко, подчеркивая достоинства фигуры, и такая же маленькая жилетка. На этом, собственно, одежда заканчивалась, по-честному, наложник был скорее заманчиво раздет, чем одет. Для дополнения наряда выбрали то самое колье из бирюзы, купленное в день приезда, и широкие браслеты на предплечья. Соски британца подкрасили нежным тоном кармина так, что они выделялись яркими пятнышками на светлой золотистой коже. - Слишком мужественный, разве нет? – Вафа улыбнулся сыну, - но красив. - Красив, – протянул Осман, встав со своего места и подходя к коленопреклоненному невольнику. – Поднимись. Фируза встал, внутренне содрогаясь от тона. Айдан никогда не говорил с ним как с глупцом или с животным. Его брат обошел невольника, рассматривая, словно удачную покупку. Британец прикусил щеку - только бы не щупал. Бран боялся, что не сдержится, даст таки по наглым турецким лапам, и испортит все представление. - Осман, не трогай! – Змей не выдержал раньше фаворита. - Что? Почему, Айдан? – Турок оглянулся на брата, подняла взгляд и Джад. - Уж прости, становлюсь собственником, когда речь заходит о Фирузе, – Змей нарочито легкомысленно болтал, не желая выдавать чувств больше, чем уже показал. – Подойди сюда, сокровище. Бран сглотнул, слава богу, Змей сорвался раньше него. Он обошел стол и сел на колени слева от господина, чуть позади. Айдан не обернулся, но провел тыльной стороной ладони по колену фаворита, а когда Фируза легко прикоснулся к его руке, то сжал его пальцы. На одну секунду, но оказывая поддержку. Это заняло мгновение, но не укрылось от внимательного взгляда старшей госпожи Несми. - Так ты отзываешься на имя Фируза, мальчик? – Женщина смотрела пристально, светловолосый невольник кивнул в ответ. Он отчего-то казался ей смутно знакомым. – Посмотри на меня. - Госпожа? – Глянул на нее парень. - Ты британец? - Да, госпожа, – сердце снова забилось: что сделает Змей, если он назовет фамилию своей семьи? Леди Редфорд должна помнить соседей. - Как ты оказался в Стамбуле? – Даме не нравилось, что новый любимец появился как раз после возвращения сына с ее родины. - Это длинная и неинтересная история, госпожа, – Фируза опустил голову - так хотелось взглянуть в лицо этому мерзавцу Змею, увидеть его довольную мину. Небось опять улыбается одними уголками губ. Вместо этого наложник посмотрел украдкой на жену любовника. Красивая женщина, имей он такую, не бегал бы по другим. Странно, она улыбнулась тепло и сочувственно, британец ожидал презрения, ненависти, ревности, только не участия. Он склонился ниже, щеки его запылали. - Достаточно, дорогая. Слишком интересуешься чужим и очень молодым мужчиной, – упрекнул любимую супругу Вафа. Он не заводил гарем, был счастлив с двумя - этой женщиной и еще одной, младшей женой. Старшую потерял очень давно. - Нечестный упрек, – улыбнулась Джад. Она всегда старалась помочь соотечественникам, и с этим мальчиком стоит поговорить. Вон как раскраснелся, стыдясь своего вида, это, конечно, унизительно для молодого европейца. Ужин не слишком затянулся, Латифа ушла к младенцу Джетту, вместе с ней и Джад, желающая повозиться с внуками. Мужчины сидели несколько дольше, их разговор плавно перетек от семьи к работе, и расходиться они не спешили, увлеченные своими изысканиями - отец и старший сын как врачи, Змей как аптекарь. Бран сдерживался, чтобы не зевать, ему надоело, если бы он не пролистывал книг Айдана, то не понимал бы и четверти слов. - Мой господин, – наложник украдкой прикоснулся к бедру любовника. - Тебе скучно, сокровище? – Айдан расслабился, его заноза вел себя превосходно, и его следовало поощрить. – Нази или Хаким, кто-то должен ждать. Можешь идти, они проводят. Змею хотелось обнять Фирузу прямо за столом, зацеловать, пока не разгладится складочка между бровей. Их взгляды встретились, губы тронула легкая улыбка. Даже Брану не нужно было объяснять, что за чувства испытывает его господин. - Почему ты отсылаешь его, Айдан? Твой гаремный мальчик мог бы станцевать нам, – Осман хоть и признал фаворита брата красивым, но не понимал, что в нем такого особенного. Что заставляло Айдана внимательней, чем обычно, относиться к рабу? - Фируза не танцует, Осман. Предвосхищая вопросы, добавлю, что не поет, не рисует и не спит ни с кем, кроме меня. - Я и не собирался просить тебя о таком, – хмыкнул, поглаживая бороду, мужчина. – Я понимаю, что такое чужая собственность. - Отпусти наложника, сынок. Ты прав - юным умам скучны ученые беседы, – Вафа тоже улыбался в бороду, от него не укрылись взгляды, которые бросал невольник на его маленького строптивого сына. У Айдана были младшие братья, но он все равно оставался маленьким для отца. - Скажи Хакиму, что я жду тебя сегодня, Фируза. Британец кивнул и выскочил за дверь, уже не заботясь о плавности и грациозности движений. Все оказалось одновременно проще и сложнее, чем ожидал невольник. Проще, так как никто не пытался унизить его целенаправленно, действительно, обычный семейный ужин, где один из сыновей показал новую покупку. Сложнее было дальше общаться с Змеем, будто ничего и не произошло, ни принятия британцем рабства, ни возмущенного возгласа шейха. Он передал нубийцу пожелания Айдана, а потом молчал остаток вечера, отказался краситься, выбрал самую простую одежду. Евнухи, обычно уговаривающие его выбрать нечто совсем прозрачное, сегодня помалкивали. Айдан зашел к своим женщинам пожелать спокойной ночи. Айша не желала близости, боясь навредить ребенку, а у Латифы никак не налаживались женские дни. Так что ночи его были полностью свободны для Фирузы. Не совсем, конечно, оставалась еще Кира, но с ней Змей разругался. Она заступилась за девочек и обозвала фаворита мужского гарема дикарем и дылдой. Шейх пробовал возражать, но, получив пощечину от обозленной его невниманием женщины, предпочел прийти к ней в другой раз, когда она будет в настроении, а он, на всякий случай, с подарком. В первый момент турку показалось, что в спальне никого нет. Фируза обычно лежал в постели или листал книги, усаживаясь в любимое кресло господина. Поэтому Айдан совершенно не ожидал увидеть любовника стоящим на коленях у кровати. - Фируза, драгоценность, зачем? – Опустился рядом Несми, обнимая наложника. – Ты не должен так меня ждать. - А ты раньше говорил, что должен. Я - твой раб, твоя собственность. - Ты - мой фаворит, дорогой, моя любовь, – шейх не лукавил, сегодня как никогда приятно было сидеть за столом, между Фирузой и Латифой. - Если я не раб, отпусти. Я клянусь, что не вернусь домой. Буду жить в другой части Британии, не скажу ни слова о твоей роли в моей судьбе, – сжал упрямо губы Бран. - Это невозможно, я не расстанусь с тобой. Разве тебе так уж плохо в моих объятиях? – Не дожидаясь ответа, осман впился в губы любовника жадным терзающим поцелуем. Отпрянул, когда парень ощутимо укусил в ответ. - Тогда не выпускай меня из объятий, Змей, – Фируза толкнул шелкового любовника на ковер, прижимая и жадно целуя открывающиеся ему навстречу губы. Они покатились по полу, снимая друг с друга одежду. Айдан ущипнул любовника за сосок, тут же припал к нему ртом, чтобы зализать причиненную боль. Фируза покусывал его шею, целовал жадно плечи, его руки уже ласкали яички господина, восставший член. Шейх отдавался жадным рукам и горячим губам, пылал от любых прикосновений молодого британца. Потом Айдан скинул его, прижал к ковру, не позволяя вырваться. - Тихо, драгоценность, позволь мне... Турок прошелся поцелуями по животу любовника, нырнул языком в пупок, тщательно вылизывая. Мягко ласкал лобок, пальцами поглаживал вход, пока Бран не расслабился, чтобы впустить его. Член фаворита стоял каменно, напрашиваясь на ласки. И Змей давал ему все, что он хотел. Ласкал головку, поглаживал ствол, наслаждаясь твердостью и нежностью возлюбленного. - Не медли, Змей, я хочу ощущать тебя, – Бран раздвинул шире бедра, приподнимаясь, чтобы облегчить осману доступ. В последнее время Фирузе нравилось заниматься любовью, неотрывно глядя в красивое лицо своего господина. Оно чаровало и гипнотизировало. Британец выгнулся навстречу первому толчку, а видел только эти темные с поволокой глаза. Член Змея вошел в его зад, раздвигая мышцы, заполняя собой. Бран прикусил губу, Айдан, нависший над ним выдохнул от острого удовольствия.