Строптивец

Из-за царящей в Стамбуле жары окна были широко открыты. Бран сидел в комнате Джона и Сани. Сквайр рассказывал, сколько людей они сегодня привели, мальчик отчитывался, как их устроили, а Федерлайн скучал, старательно сдерживая зевоту. Но в общей спальне было скучнее и шумнее, поэтому он не уходил. Из сумеречного вечера доносились голоса, кто-то скандалил, прямо под окнами играли в карты бывшие рабы, ожидающие корабля. Иногда все заглушал голос проповедника. - ...Тогда, сказала Алмитра, расскажи нам о Любви. И он поднял голову и посмотрел на людей, и молчание снизошло на них. И громким голосом он произнес: когда любовь поманит - следуйте ей, хотя ее пути тяжелы и круты... - Представляешь, он еще не хотел уступать, но я же должен был… - …И когда ее крылья обнимут вас - не сопротивляйтесь ей, хотя меч, спрятанный в крыльях, может поранить вас. И когда она говорит с вами – верьте ей… - … в лазарете… Доктор Лейден сказал, что… - … Хотя ее голос может разрушить ваши мечты, как северный ветер превращает в пустыню сады… - Тихо, слышите, – Федерлайну вдруг показалось, что сумрачный Стамбул отвечает его тайным мыслям. - Всего лишь какой-то проповедник-язычник ересь очередную распространяет, – отмахнулся сквайр, - знаешь, сколько таких на рынке? Горлопанят на каждом углу. - Не знаю, – Бран огрызнулся, но с подоконника не слез. Сани посмотрел на него сочувственно, помнил, как сам эти стены не покидал, так он болен был, а этот нет. - Прости, но порт все еще трясут, поиски не прекратились. Шейх Несми упорен, – покачал головой Делони. В последнее время у его возлюбленного часто было дурное настроение, как оказалось, в такие дни слушать его было попросту невозможно. Хотя было видно, что он старается не обидеть, сразу же попытался найти оправдание Брану сквайр. - Шейх Несми не ищет сам, может себе позволить, а напрячь он умеет. Этого не отнять, властная, стервозная сволочь, – «Мог бы и прийти в миссию, хоть бы показался». Подавив тоскливый вздох, Федерлайн снова уставился в окно, пытаясь услышать, что говорил тот проповедник о любви. Ночью снова приснится Змей, будет искушать, звать к себе. Скорей бы ночь… Брана привлек шум в коридоре лазарета. Джон мутузил какого-то мужчину. Недолго думая, парень схватил его за плечи оттаскивая, двое других из постояльцев удерживали Сида, одного из тех, кто был в группе спасших Федерлайна. Сани прижался к Делони, то ли обнимая, то ли прячась на его груди. - Пусти, Брейни! – Прорычал сквайр. - Разбежался. Какого ты творишь, а? Ты же у нас почти святой, – последнее прозвучало с едва слышной издевкой. Парня уже тошнило от всеобщего благочестия, от правильности, от всех этих разговоров о благородстве, доброте и спасении. Эта свара была отличным развлечением, прямо благословение божье. Но Бран глянул на умоляюще смотрящего Александера и сжал хватку крепче. - Эта скотина посмела обидеть Сани, – Делони был в ярости. Он так ценил мальчика, видел его таким желанным, но не посмел использовать, а этот… - Не успел Сид ничего такого. Он только хотел, но Джон налетел, – Кверкс шептал одновременно обоим. – Ничего не было. - Да отпустите меня, – не выдержал черноволосый британец. – Ты как собака на сене, Джон, реши уж, если Сани свободен… - То пошел ты. Сани сам и выберет, а не будут всякие обжимать его по углам, – вызверился в ответ сквайр. Только когда Сид покинул их компанию, а глазеющие разошлись, Бран отпустил Делони. Александер все так же прижимался к нему, испуганно хлопая длинными ресницами. Федерлайн сдавленно хрюкнул: «Какой-то пунктик у бравого спасителя - любить придуманного им человека. Думать, что любит. На деле трепетать над мальчиком, но не иметь с ним отношений. Черт, каша у него в мозгах». Бран смотрел на эту парочку, даже немного завидуя. Если шандарахнуть Делони по голове, чтобы у него мозги стали на место, то они будут вполне счастливы. Чтобы не рассмеяться в лицо этим двоим, парень быстренько ретировался, не поймут они его веселья. Он вышел в закрытый двор, прислонился к теплой, нагревшейся на солнце стене и прикрыл глаза. Последние месяцы выматывали Федерлайна больше, чем жизнь в гареме Несми. Там он мог расслабиться, там был зараза Айдан, а тут в постоянном напряжении, чтобы не сказать то нелицеприятное, что думает, чтобы не ржать над дураками, сообщая им, что они дураки. " …Потому что любовь и надевает корону на вашу голову, но она и распинает вас на кресте. Ведь она не только для вашего роста, но и для подрезания веток, чтоб придать форму вашему дереву. Ведь она не только поднимается до самого высокого в вас и ласкает нежные ветви, что дрожат на солнце. Но и опускается до самых ваших корней, их сотрясает в объятиях с землей." Бран вздрогнул, проповедник, видимо, как раз шел по их улице, голосистый мужик. Парню казалось, что этот голос обращается прямо к нему, в попытке объяснить что-то важное. Это было наваждением, но полностью отвечающим его стремлениям наваждением. Сквайр, наконец, выпустил из объятий Сани, они оба смущенно разошлись, сообразив, что присутствовавший при всем Бран ушел уже довольно давно. Джону казалось, что любимому все нужно объяснить, что мальчик просто такой уязвимый, такой красивый, что невыносимо даже думать о том, что кто-то будет прикасаться к нему, не понимая, какое сокровище получил. Делони прошел в большой холл, прикидывая, где искать белокурого красавца - на заднем дворе, на конюшне, в общей спальне. Одетый в плащ с глубоким капюшоном Федерлайн нашелся в том же холле, с небольшим свертком в руках и с прикрепленной к поясу саблей. - Ты куда-то собрался? Это неразумно, Брейни, тебя не прекращали искать. - Ну и пусть, меня так тошнит от благочестия и милосердия, которым пропитан воздух миссии, что тянет блевать по всем углам. Боюсь, что сдерживаться я уже не могу, – Бран словно сбросил маску и казался демоном, злобным, ехидным, но от того не менее прекрасным. - Ты что говоришь? Брейни, я люблю тебя, разве… - Джон не договорил, перебитый этим новым существом. - Не смеши, ты меня даже не знаешь, а если бы поинтересовался чем-то, кроме моей прекрасной физиономии, то бежал бы в ужасе. - Знаю, ты благороден, милосерден, добр, – сквайр знал все о своей любви. - Благороден только по происхождению, а что до остального – чепуха. Я попросил выкупить тебя, так как Айдан сказал, что меня ждет или его гарем, или галеры с рудниками. Я всего лишь увидел в тебе свое будущее, мне казалось тогда, что я его поменяю таким образом. Бран насмешничал, изменившееся лицо мужчины его веселило, впрочем, не столько оно, сколько принятое решение, от которого несло свободой куда сильнее чем от побега. – И я не люблю тебя. - Я знаю, я думал, что со временем… - Нет. Я уже отдал свое сердце. - Брейни, успокойся, я понимаю, что тебя утомило ожидание. Но то, что ты чувствуешь к бывшему хозяину, это не любовь. Многие испытывают сильные чувства к своим мучителям. Только так они могут сохранять рассудок. Никто не обвиняет тебя, но ты пойми, никто не осуждает тебя за твои чувства, просто они далеки от настоящей любви, – Наблюдая за настроением парня, Джон растерялся. Тот сначала смеялся над его словами, а потом, нахмурившись, выпалил: - Да кто тебе дал право судить о наших отношениях? Айдан, бесспорно, тиран и рабовладелец, но я люблю его, и он никогда не издевался, специально во всяком случае. Нам непонятны их традиции, но разве это повод. А ты просто дурак, Джон, ты придумал меня, влюбился в то, что не имеет ничего общего с реальным мной. Таким как есть, меня мог любить только мой Змей, - Федерлайн осекся от пощечины, нанесенной растерянным Делони. - Прости, Брейни, но у тебя истерика, то что ты говоришь ненормально. - Разве? А ты оставайся в Порте, сквайр, из тебя выйдет отличный хозяин. Смотри, и во вкус входишь. Влюблен в Сани, трахаешь меня, пощечина опять же отличная, – Бран зло прервал извиняющуюся речь мужчины. – Только вот мой хозяин, о котором ты так любишь говорить, никогда не поднимал на меня руку, кроме одного раза, но то явно было наказание за мои поступки в Британии и не имеет отношения к делу. Так вот, Айдан всегда прекрасно обходился словами. - Ты никуда не уйдешь в таком состоянии, – теперь Делони еще более был уверен, что Федерлайн просто не в себе, как можно говорить такое, защищать этих рабовладельцев, одного конкретного. " …У любви есть одно лишь желание - осуществить себя. Поэтому, если вы любите, пусть у вашей любви будут такие желания: Растаять и стать как бегущий ручей, что поет свою мелодию ночи. Познать боль чрезмерной нежности. Быть раненым собственным пониманием любви…" Бран тихо выругался, чертов проповедник, похоже, дерет глотку, как полоумный. И в аккурат там, где он его может услышать. Может, это и сумасшествие - думать так, но судьба будто пытается ему донести нечто важное словами этого орущего психа. - Я уйду, Джон, а ты признайся в любви Александеру, изведется же ребенок, пока ты, дурак взрослый, решишься на что-то. - Ты не вернешься к тому зверю. - Не вернусь, подожду. Я просто поживу в караван-сарае у порта. Я не выношу все это, – Федерлайн взмахнул рукой, очерчивая пространство. – Да, и если ты хорошо прочистишь свои мозги, то не прозеваешь свое счастье. Нази доложил шейху, что какой-то светловолосый тип маячит в караван-сарае неподалеку от порта. Сам он еще не успел посмотреть, но голубоглазый и блондинистый, по словам человека, присматривающего за портом. Там были люди принца, они не знали Фирузу в лицо, поэтому притаскивали евнухам шейха всех более-менее красивых молодых голубоглазых блондинов. - Хаким или ты уже смотрели? – Айдан отставил настойку аконита и посмотрел на свет фитолякку. - Нет, просто давно никого не было, я и решил сообщить. Нубиец замялся, он был одним из евнухов госпожи Джад, нянчил и защищал хозяина с малых лет, и ему как никому было видно все, что тот старательно скрывал от других. Нази хотелось, чтобы Фируза вернулся, с ним господин был так счастлив. - Ты прав. Знаешь, а я схожу посмотреть сам, – у шейха появилось какое-то странное чувство, что-то между азартом и надеждой, а скорее все вместе в равных пропорциях. – Он куда-то уходит? - Нет, но появляется чаще по вечерам и ужинает в общем зале, – евнух, чувствуя изменение в настроении хозяина, молился, чтобы этот белобрысый оказался их занозой. Этим же вечером Несми входил в общий зал, оглядывая разношерстную толпу. Охрана перекрыла двери и окна, если этот парень окажется его невольником, то ему не уйти. В углу за очагом виднелась светловолосая голова, Змей подобрался, готовый к любой реакции. Блондин поднял взгляд от тарелки и ухмыльнулся. - Фиговые у тебя шпионы, Айдан. Я уже неделю здесь прохлаждаюсь. - Да, нехорошо как-то получилось, просто основное внимание было на корабли. Я ждал, что ты постараешься покинуть страну, – Несми смотрел на любовника, тот был спокоен, даже странно доволен. - Да, навели шороху на миссионеров, – Бран улыбался, Змей был так красив, что это сводило с ума, тем более после такой длительной разлуки. В паху становилось горячо, особенно когда шейх сдул прядку, прилипшую к губам, словно дразнился. - Ты же понимаешь, что тебе придется вернуться со мной, – Несми брезгливо мазнул пальцем табурет, прежде чем сесть, и уставился на британца. - Я не глупец, Айдан. Но может, поговорим сначала? - Не здесь. - Не здесь, наверху, – Бран поднялся, оттолкнул миску и направился к скрипучей старой лестнице. – Пока я еще хоть официально считаюсь беглецом и свободным человеком. Айдан неопределенно хмыкнул в спину фавориту. Глупостями приходится заниматься, искать в спальне дешевого караван-сарая ему было нечего. Но Фируза фактически позволил себя найти, интересно было, что он скажет. Осман старался не кривиться при виде комнаты, где жил его любимый. Облезлая побелка, засаленная мебель, циновку из прелой соломы можно было вымести как мусор. Да и сама комнатушка была крошечной, чуть больше добротного шкафа, как показалось Змею. Его фаворит усмехнулся. - Ладно тебе, в миссии было куда хуже. - И ты, наконец, понял, как хорошо, когда за тобой ухаживают и ублажают? – Осторожно спросил Несми, все еще решая, как себя вести с этим белобрысым нахалом. - Я же из бедной, но гордой семьи, конечно, мне нравится роскошь. И регулярный секс опять-таки, – Федерлайн смотрел, смотрел и не мог насмотреться. Но его тон стал серьезным. – Я не хочу быть рабом, Айдан. Я признаю, что люблю тебя, но не хочу быть рабом. Сначала я хотел оказаться как можно дальше от тебя, чтобы нас разделяло море, но, боюсь, я и тогда не смогу тебя забыть. - Я тоже, ты моя любовь и наваждение, Фируза, – Змей приблизился к любовнику, погладил по остриженным волосам. – Зря обрезал. - Погорячился, признаю. Айдан, ты слышал меня, я не хочу быть рабом, не могу, – Бран поймал ласкающую руку, переплел пальцы. - Но ты позволил себя найти. - И без тебя не могу, – британец совершенно не понимал, как он прожил столько дней, не видя своего Змея, не ощущая его, не вдыхая будоражащий запах. - А если я предложу тебе брак? – Шелковый турок не отводил взгляд от шальных бирюзовых глаз. Блондин молчал и шейх продолжил. – Странное положение: больше прав, чем у женщин и невольников, меньше, чем у свободных мужчин. Шариат раньше не признавал связь между мужчинами, сейчас позволено, но так, чтобы не слишком многие рвались в такой брак. Я не захотел, хотя моим супругом желал стать принц Оттоманской империи. - Но как же твоя жена, разве она не будет против? То есть, я знаю, что у женщин здесь не так много прав, но… - Бран замялся, почти не веря в предложение Змея, выискивая подводные камни. - Собственно, моя жена – дочь правителя, я не могу брать других супругов без ее разрешения. И это она подсказала. Так что, Фируза? Руку Несми не отнимал, это было так приятно, что его любимый признал свои чувства, что ласкался, как всегда нравилось Змею. - Ты сомневаешься в моем ответе? – Британец рассмеялся, не веря своему счастью. – Конечно же, я согласен! Тем более, если откажусь, вернешь меня домой как невольника? - Верну. Караван сарай окружен, я не хотел бы тебя терять, ни по капризу, ни по случайности, – Змей знал, что вполне может признаться в этом жениху. - Мне больше нравится статус мужа. Я рассчитывал выторговать для себя какие-нибудь эм-м, послабления режима, – Федерлайн осторожно прильнул к турку, хотя ему хотелось кричать, поднять его, прижать к постели. Но какая-то настороженность оставалась, мало ли, что еще у того на уме. - Сокровище мое, драгоценность, значит, решил вернуться даже невольником ко мне, – довольный Айдан обнял фаворита крепко-крепко, так что даже ощущал нарастающее желание молодого мужчины. - Фаворитом, – голос охрип, стоило Змею прижаться и желание стало накрывать британца; как же он хотел этого красивого османа, своего господина, своего будущего мужа. Пах сладко ныл предвкушением продолжения свидания. Если Несми не отстранится, то добираться до дома будет чертовски неудобно. – Я люблю тебя и, боги пресвятые, как я тебя хочу, просто невыносимо. - Знаешь, я обещал Джамилю, что не лягу под другого мужчину, но полагаю, муж это не какой-то там другой мужчина. Как думаешь, севгили? – Несми рассмеялся тому, как горячо Фируза обнял его, поднимая над полом, толкнул к постели. – Эй-эй, не так быстро. - Ага, а вдруг ты передумаешь? Не хочу рисковать, Змей. Бран выдыхал прерывисто, стояк был такой, что хоть гвозди забивай. Одной мысли о том, что можно войти в прекрасное тело шелкового османа хватило для того, чтобы снести крышу, но для того, чтобы кончить, фантазий было плачевно мало. - Да, ладно, я вполне могу сделать подарок будущему мужу, – Айдан усмехнулся польщенно и придержал вертящегося британца, чтобы прикоснуться к губам мягким поцелуем. Федерлайн застонал и надвинулся на господина, вступая в, казалось, забытую борьбу за главенство. Несми поддался, прогибаясь, лаская пушистую светлую макушку. Но, ощутив под спиной жесткий матрас дешевой лежанки, он запротестовал. – А может, время и место вручения подарка выберу я? - Я умру по дороге. Айдан, я мечтал о тебе, ты тиран и сволочь, ты снился мне каждую ночь, соблазняя и маня, – парень говорил, целуя шею, спускаясь к широкой груди. Распахнув полы кафтана, он выдернул из пояса рубаху хозяина. – Не было ни одной ночи, чтобы я не видел тебя во сне, ни дня, чтобы не думал. Ты меня отравил, мой Змей, мой яд и мое противоядие – все в тебе. Шейх сдался. Переместившись, он оперся на стол, предварительно бросив на него кафтан, но Брану спешить не хотелось. Он опустился перед господином на колени и прикоснулся губами к восставшему органу. Сейчас британец побожился бы, что не видел ни у кого члена прекраснее: упругий, с обрезанной крайней плотью, гладкий, потемневший от прилившей крови. Федерлайн погрел головку во рту. Змей нетерпеливо дернул бедрами, и Фируза задвигался, вбирая его в себя. Слегка поперхнулся, когда конец члена прикоснулся к гландам, но расслабился и смог позволить скользнуть и выскользнуть назад. Рот мгновенно наполнился слюной, облегчая движения. - С зубами осторожно, – Несми держался за края стола как за последнюю реальность. Держался, чтобы не скрутить этого красивого, доводящего его до исступления мужчину, и не отыметь его так, чтобы эта дерьмовая мебель развалилась под ними. Но фаворит сам, добровольно, вернулся к нему, это стоит того, чтобы позволить ему вести сегодня и когда-нибудь потом. – Фируза, любовь моя. Сделай это, если хочешь. - Назови меня по имени, – британец гладил мокрый член любовника, другой рукой ласкал промежность, подбираясь к анусу, но не касаясь. – Пожалуйста, Айдан. - Фируза, – простонал осман, чуть раздвигая колени. - Пожалуйста, – Терся щекой о возбужденную плоть Федерлайн. Кончиками пальцев он уже трогал складочки, ощущал расслабленность Змея, готовность впустить его. Собственный член требовал внимания, мышцы сжимались болезненным спазмом, но Бран ждал. На коленях у ног будущего мужа, он желал, чтобы признание того было полным. - Ты для меня Фируза, сокровище, – язык Айдана ворочался с трудом. - Айдан, мужем или рабом, я твой, скажи… Шейх большим пальцем обвел контур лица жениха, нажал на нижнюю губу, вынуждая открыть рот. Нагнулся, целуя, жадно и требовательно. Британец рыкнул и перевернул любимого, прижимая к столу, лихорадочно схватил плошку с маслом, служившую ему лампой по вечерам, размазал жирную субстанцию по вожделенной дырочке, протолкнул пальцы внутрь. Охнул от ощущения жара, словно бы внутри Айдана горело пламя, приставил член к тесному анусу, медленно растягивая узкий вход. Несми сжал зубы, чтобы не кричать, но удержаться не смог, застонал и подвинулся на проникающем в него органе. За спиной глухо рычал любовник, вцепился зубами в плечо, сжал руку на члене, стремясь доставить максимальное удовольствие. Бран двигался медленно, не хотел торопиться, но желание брало свое. Федерлайн, уже не размышляя, вбивался в изящное, как античная статуэтка тело, между идеальных ягодиц, подтянутых и крепких. - О, мой прекрасный, мое сокровище. Да, Бран! Змей выгнулся в оргазме, чуть не соскальзывая с члена Фирузы. Тот перехватил турка под плоский живот, изливаясь в него. Брану было слишком хорошо. Он опустил голову на плечо любимого. Все казалось нереальным: отдающийся Айдан, называющий его по имени, берущий в брак. - Сдвинься с меня, Фируза, – Змей повел плечом. - По весу ты совсем не хрупкая девица. - Только по весу? – Засмеялся парень. – Спасибо, Айдан. - За что, мне тоже хорошо было, – Несми принял от любовника простую чистую рубаху, чтобы вытереться. Федерлайн наблюдал за действиями господина, он казался чудом во плоти, как всегда. - За то, что назвал меня Браном. А то мне все время казалось, что ты кого-то другого любишь. - Фируза, севгили, тебе показалось. Идем, а то там охрана с евнухами скучают, – лицо османа было невозмутимым, разве что чуть насмешливым. - А то они не догадываются, чем мы занимаемся, – хотелось шлепнуть будущего мужа по заднице, но они уже выходили, и Бран удержался. Не мешкали, собирать ему было нечего: с драгоценностями он не расставался, а складывать дешевую одежку было глупо. Фируза возвращался в дом, где жил невольником, и был счастлив как никогда. В конце концов, в Британии его ничего не ждало. Дома не было красивого и любящего шелкового османа. «Интересно, - подумалось Брану, - если написать отцу, что и последний неустроенный сын скоро вступит в брак, он порадуется? Супруг, конечно, иноверец, но богат и влиятелен; что окажется важнее?» Впрочем, эти мысли занимали парня не так сильно, как собственное будущее, от Британии он отказался сам, и теперь оставалось только идти вперед за любимым Змеем. Цитаты, которые использует проповедник, взяты из произведения Халиля Джебрана "Пророк"