Вечер
7 ноября 2015 г. в 06:34
Наполеон Соло
Соло вернулся в свой номер около двух часов ночи. Миссия летела к чертям, в основном из-за их маленькой проблемки. Ну, как сказать, маленькой? Наполеон подошел к зеркалу и снова поморщился, в отражении стояла двухметровая такая проблемка. Светлые волосы, длинные ноги, голубые глаза — вот перед ним Курякин, только в глазах Ильи застыла его собственная усталость. Наполеон вздохнул. День, и правда, выдался тяжелый. Илья же никак не помогал, только еще больше отравлял настроение и себе, и всем остальным. Габи определенно переживала и не могла сконцентрироваться, постоянно смотрела на них с растерянностью, путалась. Сам Наполеон приложил все усилия, хотя ему потребовалось время, чтобы привыкнуть как обычно виртуозно обчищать карманы, используя руки Ильи. Некоторые проблемы с координацией откровенно досаждали.
Наполеон плюхнулся на кровать и вытянулся во весь рост. Что ж, он знал один прекрасный способ снять напряжение. По-хорошему ему нужна была женщина, только вот таковой рядом не наблюдалось. Придется справляться самому. Рука потянулась к ширинке. Если бы на месте Соло был кто-то другой, он бы, наверное, не решился самоудовлетворяться, находясь в чужом теле. Только на месте Соло был Соло, пусть и в теле Ильи, и ему не мешали какие-то предрассудки. Это был даже интригующий эксперимент.
Американец закрыл глаза, настраиваясь, стараясь вызвать в голове подходящие образы, но ничего не получалось. Как только веки смыкались, перед ним появлялось его новое отражение в зеркале. Чёртов Курякин, он не может настолько портить Соло жизнь. Наполеон остановился, поднялся с кровати и подошел к зеркалу. В голове не укладывалось, он видел лицо Ильи, вместо своего привычного отражения и всё ждал подвоха, что вот сейчас это отражение начнет вести себя как Илья, начнет с ним разговаривать. И что всё это окажется просто дурным сном.
Соло вскинул бровь. Что ж, на лице Ильи это смотрелось совсем недурно. Он вскинул вторую, опустил обе вниз, поиграл бровями, скорчил рожицу и, не удержавшись, заливисто рассмеялся. Он мог делать с этим телом всё, что угодно. Всё, что его прежний хозяин не мог или просто не догадался бы себе позволить. Такая вседозволенность опьяняла.
Наполеон один в своем номере, никто не может его остановить. Он может творить всё, что захочет. Илья в отражении облизнулся. Его рука опустилась к ширинке и расстегнула её. Немного подумав, Наполеон развязал галстук, стянул рубашку и пиджак. Вот перед ним был обнаженный по пояс Илья с висящим петлей на шее красным галстуком и шальным огнем в глазах. Наполеон освободил член и провел по нему вверх-вниз, внимательно наблюдая за своим отражением. Дыхание учащалось, картинка была донельзя развратная, что-то из разряда запретной фантазии, и Соло это ужасно возбуждало. Наполеон наблюдал, как лицо Ильи искажает страсть, это было, словно они занимались сексом, деля одно удовольствие на двоих. Только Ильи здесь на самом деле не было, но это не делало происходящее менее горячим. Скорее наоборот. Это была маленькая грязная тайна Соло, которую он мог себе позволить, благодаря обстоятельствам. Никто никогда не узнает.
Наполеон видел, как подрагивают ресницы Ильи, как взгляд затуманивается, на теле появляются мелкие капельки пота, а красивый багровый член исчезает и появляется в кулаке. Ослабленный галстук раскачивается из стороны в сторону, лаская кожу. Ощущения запредельные. Отражение снова облизнулось и слегка усмехнулось. Еще несколько движений, и Соло подошел к финалу.
Кончив, Наполеон аккуратно стянул галстук и вытер об него руку. Потом поднес испачканную ткань к лицу и глубоко вдохнул. Острый запах другого мужчины. Это такая дикость, настоящее безумие. Наполеон снова смотрел в свое отражение, смотрел прямо в глаза Ильи и жалел, что его напарника здесь на самом деле нет. На секунду ему захотелось, чтобы Курякин был здесь, чтобы тот улыбнулся ему так похотливо и так удовлетворенно. Соло застонал и отошел от зеркала. Теперь надо было как-то принять душ и собрать всё, что от него осталось в этом теле в единое целое, способное завтра нормально работать.
Илья Курякин
Илья уже давно не испытывал такого смятения. Точно, именно это чувство было самым ужасным во всем этом безобразии. Привычная ярость, дрожащие руки, темная пелена перед глазами, звон в ушах и голова кругом, желание рвать и метать. Такое состояние было ему хорошо знакомо, и он даже умел порой с ним справляться. Но вот страх и смятение, поднимающиеся с глубин его сознания оказались для русского в новинку. Он был бессилен, он ничего не мог исправить, и он был в теле Наполеона Соло. Это как самый жуткий ночной кошмар.
Курякин тяжело завалился на постель в темном номере и начал остервенело тереть виски. Сейчас он проснется и это закончится. В этом теле ему не нравилось, оно было таким непривычным, жило своей жизнью, руководствовалось своими рефлексами и плохо слушалось Илью. И ах, да, еще это тело принадлежало американцу, что делало всё ещё более печальным. Курякин чувствовал себя на вражеской территории постоянно, он не мог никуда скрыться и побыть в одиночестве, побыть собой.
Кажется, этой ночью ему не удастся уснуть без снотворного. Мысли одолевали и вгоняли в депрессию. Илья поднялся и зажег ночник. Механические привычные действия немного отвлекали. Нужно было раздеться и лечь спать. И каким-то образом перестать думать.
Курякин за несколько секунд скинул с себя одежду и натянул пижаму, которая благо без труда налезла на его новое тело. Он вспомнил про утренний халатик и невесело усмехнулся. Достал из ящика снотворное и выпил пару таблеток. Завалился снова в постель, погасил свет. Хорошо и тихо, можно представить, что всё как обычно. Только таблетки никак не действовали.
Илья не мог сдержаться и начал анализировать весь день с самого утра. Ему, кстати, еще как-то придется объяснять разбитое зеркало. Вот чёрт. И этот самодовольный ублюдок, который стал его отражением, весь день морально насиловал его тело. Наблюдать, как твое тело заигрывает с девушками и обчищает карманы — удовольствие не из приятных. А ты ничего не можешь сделать, ничего не можешь контролировать. А самое занятное, что от тебя ждут того же: обольстить девушку и обчистить сейф. Потому что у Соло такая легенда, потому что американец в этом хорош. Илья стиснул зубы и коротко выдохнул. Ему нужно расслабиться и найти в этом что-то приятное.
Ситуация не совсем безвыходная. Он может что-то сделать, хоть немного продвинуться в том, чтобы вернуться назад. Габи хотела, чтобы они начали понимать друг друга. Значит, Курякину требуется приложить все усилия, чтобы понять Наполеона. Хотя это и шло вразрез со всем его мировосприятием. Нужно было избавиться от туманящей разум ярости. Только хладнокровие и трезвый расчет.
Итак, допустим, он был бы Соло, который оказался не в своем теле. Ему, наверное, тоже было нелегко. Им обоим нелегко. Они в одной лодке и вместе найдут выход. Илья начал постепенно расслабляться. В конце концов, иногда они умели действовать слаженно. Просто миссия внутри миссии. Им нужно отбросить сарказм и поговорить начистоту.
Он почему-то вспомнил вечер, когда Габи напилась и пыталась заставить его танцевать. И пусть это закончилось дракой и неловким недопоцелуем. Утром Илья чувствовал себя счастливым и даже был немного горд. Хотя Теллер вела себя ужасно, она нравилась ему, и он видел в ней только положительные черты. Пусть сейчас его чувства и угасли, он всё еще относится к ней по-дружески и делает скидку на ее поведение, не акцентируя внимание на заносчивости.
Даже Наполеон порой не был настолько распущенным. Но почему-то в Соло Илья отмечал только то, что его бесило. Почему он так ему не нравится? Соло не был плох, он даже повел себя несколько раз крайне благородно, но вот Курякин никак не давал напряжению между ними исчезнуть. В глубине души Илья знал ответ. С самого начала между ними было соперничество, Илья не мог уступить и расслабиться, не мог подставиться и проявить свои слабости. Соло был легок, рассудителен и на всё готов. Курякин просто не поспевал за ним. Мерзавец был красив, нравился женщинам и умел с ними общаться, моментально вскрывал замки обычной скрепкой и играючи мог украсть что угодно. Идеальный агент, умеющий нравиться людям, держать лицо, врать и выполнять комплексные задачи. Чем мог похвастаться Илья, кроме как своей преданностью стране и нечеловеческой силой? Даже сегодняшний инцидент с акцентом задел Илью сильнее, чем должен был. Пара секунд и вот американец уже вполне сносно изображает русского. Это-то и раздражало, это-то и было так нелегко принять.
Илья ворочался на кровати и изводил себя. Просто невозможно. Ему придется переступить через себя. Ему придется научиться справляться с обстоятельствами новыми для себя способами. Ему придется играть роль рокового обольстителя, ему придется сделать то, что требуется от этого тела. Курякину так и не удавалось до конца принять эту мысль. С мельтешащей путаницей в мыслях, русский агент провалился в беспокойный сон.