Let the fantasies go further..

      Когда Бет проснулась на следующее утро, Снейпа снова уже не было дома.       - Стоило притаскивать меня сюда, если он сам почти не появляется здесь, - пробурчала девушка, недовольно оглядывая пустой дом. – Сам-то он не сидит взаперти.       Стены дома начали уже давить на нее. Желая себя чем-то занять, Бет отправилась в комнату Снейпа, единственное место в доме, которое девушка еще не обследовала и которое подстегивало ее любопытство.       На всякий случай постучавшись, Бет толкнула дверь.       Сейчас здесь было гораздо светлее, чем в первый ее визит, но все же не так светло, как у нее в комнате.       Кровать была идеально прибрана, порядок был и на столе. Бет приблизилась к нему и стала просматривать бумаги, лежащие в стопке. Однако в них не было ничего интересного, и девушка начала выдвигать ящики стола, находя в них какие-то странные рукописи, заклинания, рецепты зелий. Любопытство все разгоралось в ней, когда она просматривала эти таинственные письмена и непонятные знаки. Взяв в руки небольшую кожаную книжицу, Бет неосторожно наклонила ее, и оттуда что-то выпало. Нагнувшись и подняв вещь, девушка снова чуть было не выронила ее из рук.       Это была фотография. Фотография ее матери.       Ахнув, Бет не могла отвести от нее взгляд. Рыжеволосая смеющаяся девушка – почти копия Бет, только старше лет на 10. Правый край фотографии был оторван – очевидно, там был изображен еще кто-то, кого мать Бет обнимала. На оборотной стороне была полуоторванная надпись «Любимейшему директору и дорогому другу Альбусу Дамб…»       - Мама, - прошептала Бет со слезами в голосе. Судорожно она начала пролистывать книжицу и нашла письмо, написанное тем же почерком, что надпись на обороте фотографии.       «Северус,       Это мое первое и последнее обращение к тебе.       Я узнала, что ты ищешь меня, и только поэтому решилась на это письмо.       Мне очень сложно писать, сил совсем не осталось в последнее время. Мне говорят, что я скоро умру, у меня что-то с легкими, но они не знают, что я умерла еще давно – в тот миг, когда ты в последний раз вошел в наш дом, чтобы совершить это преступление.       Северус, знаешь ли ты, что вместе с ним ты убил и меня в тот момент? Знаешь ли ты, как я любила его? Неужели ты думаешь, что я могу так легко предать память о нем и стать женой его убийцы? Ты сошел с ума, если думаешь, что это возможно!       Ты был мне как брат, как друг – ты был мне лучшей поддержкой во всех моих горестях, и что же ты сделал, Северус! Это был мой выбор, моя жизнь, пусть не такая, как у всех – но я радовалась и ей! Теперь же у меня нет даже ее! Я умираю и оставляю свою единственную девочку совсем одну – без матери, без отца – и все из-за тебя! Убийца!       Бетти… Если бы ты знал, как я люблю ее, как я боюсь за нее! Она растет, она такая красивая, такая живая, и неужели она даже не запомнит меня, ту, которая ловила каждый ее взгляд, расчесывала каждый вьющийся волосок на ее головке? Будет ли она хоть немного походить на меня? (сейчас мне кажется, что она моя копия, но все дети меняются с возрастом) Что она будет знать обо мне? Как будет представлять она меня?       Сегодня я напишу Петунье, чтобы после моей смерти она забрала мою девочку и растила ее как родную, чтобы моя Бетти никогда не узнала, что у нее была я, ее другая мать, чтобы это никогда не причинило ей боли…       Этим письмом я заклинаю тебя, Северус, если в тебе еще осталась хоть толика души, хоть частичка воспоминания о нашей былой дружбе – никогда не ищи мою дочь, ни через пять, ни через десять лет; она не должна знать о твоем существовании! Если же вы случайно встретитесь (ты ведь преподаешь в Хогвартсе, и она волей злой судьбы может попасть туда), я – правом матери! – запрещаю тебе говорить Бетти обо мне или о ее отце!       Пусть она никогда не узнает о страданиях, что ты принес мне!       Не ищи и меня, оставь меня горевать по моему мужу!       Прижимая дрожащими руками письмо к груди своими худенькими ручками, Бет плакала навзрыд. Шок, который она пережила, читая его, лишил ее дара речи. Снова и снова перед ее горящим рассудком вставал образ ее матери, пишущей это горестное послание, образ ее умирающего отца, образ Снейпа, стоящего над ним. От ужаса того, что она узнала, бедная девушка не могла прийти в себя. Снейп убил ее отца! Это он убил его! Ее мама умерла из-за него! Из-за него Бет осталась сиротой!       Девушка, как безумная, закачалась на месте, глядя перед собой и не видя ничего. Ей казалось, что она не в силах вынести того, что обрушилось на нее. Бет упала на пол и забилась в рыданиях. Через полчаса она стихла и осталась лежать на холодном полу, такая бледная и неподвижная, что если бы не редкие слезы, поминутно выкатывавшиеся из ее глядящих куда-то в пустоту глаз, девушку можно было принять за покойницу.