К Исцелению Мира

С тех пор после войны Третьей эпохи майа Гортхауэр, в прежние времена названный Сауроном, вынужденно вернулся в Аман и был приговорен не к изгнанию за Грань Мира, а к исправлению ошибок и помощи Валар, проходили годы. Ауле просил за своего прежнего ученика Манвэ, но, как считают многие Айнур, Король Мира исполнил лишь волю Эру. Манвэ и Варда поддержали бы желание воинственного Тулкаса расправиться с еще одним отступником, но даже им был неведом замысел Эру до поры до времени, а против воли Отца они не стали бы идти. Потому отдали мятежника Кузнецу, сами предпочитая заботиться о прибывающих эльдар и своем благословенном крае. Тем временем Валинор менялся - это чувствовалось во всем. Вместе с тем менялась и обстановка, настроение, витавшее в городах эльдар и во владениях Валар. Возвратившиеся из Эндорэ, отдохнув в садах Ирмо, или вернувшиеся из чертогов Намо наполнялись новыми надеждами. Гортхауэр заметил эту перемену прежде других. Сам воздух, когда-то с трудом вдыхаемый им за пределами Кузницу или владений Феантури, теперь стал легче и живее. Свет больше не не слепил глаз даже после долгого затворничества в мастерских. Встречные майар или эльдар не отводили глаз с неприязнью, в глазах нолдор не читалось высокомерного превосходства и презрения в сторону бывшего Врага. Да и сам благословенный для эльдар и и невыносимый для него прежде край не отторгал больше майа, а не чувствовалось ни противостояния, ни подавления воли. Первое время Гортхауэр задумывался, не привыкание ли это, не меняется ли он сам, становясь подобным многим айнур, никогда не помышлявшим об уходе в Эндорэ, о свободе и творении не по воле Всеотца, а по зову сердца. Вскоре он заметил, что меняются другие. В майар словно просыпались создания более живые и юные, напоминавшие Гортхауэру первых эллери, которых они с Мелькором встретили когда-то. Майа при случае в виде намека поделился этим наблюдением с Феантури - Ирмо открыто улыбнулся ему, и в глазах Намо майа уловил тень улыбки и понимание, такое, как будто Владыка Судеб дождался наконец времени, когда настоящая и будущая судьба чуть приоткрылась кому-то кроме него, как знание, которое давно хотелось бы разделить с кем-то еще. Майа решил тогда, что Мир меняется, и скоро все это поймут. *** В перерывах между работой майа все чаще бродил по Западному Краю, замечая перемены, радуясь тому, как все возрождалось, становилось неуловимо живым, а не просто застывшим в величии и сиянии, как было прежде. Ни города, ни творения эльфов не становились от этих изменений хуже. Новые постройки были порой шедеврами архитектуры и и удивительным сплетением любви к природе и инженерного мастерства нолдор. Новые музыкальные инструменты и новые формы искусства приживались меньше, но все же умельцы и постоянно ищущие новые пути экспериментаторы творили, забываясь в работе и вдохновении. Гортхауэр полюбил бродить в Тирионе, наблюдать за нолдор, любоваться их творениями, в которых читался иногда неожиданный полет мыслей, совсем не свойственных ему самому или людям, к которым он привык за многие века в Эндорэ. Эта разница между Детьми Арды по-прежнему как и в юности восхищала и притягивала его. В одну из таких прогулок Гортхауэр вышел к маленькому фонтану под сенью золотисто-зеленых ветвей ойолайрэ, напоминающей о тэлерийских берегах и теплых искрящихся волнах. На краю фонтана сидел золотоволосый эльда - менестрель - и, перебирая струны арфы, вел какую-то прозрачную легкую мелодию, вплетая в нее слова песни, незнакомой для майа. Менестреля же майа узнал с одного лишь издали упавшего взгляда, с первых нот голоса, что невозможно было забыть. Не ему.