К Исцелению Мира

Позже Гортхауэр и Финрод нередко гуляли по светлым улицам Тириона, обсуждая грядущие свершения. Майа приглашал нолдо в Кузницы, где они с Курумо посвятили Артафиндэ в свои планы на счет возвращения в Эндорэ. Курумо собирался сдружиться с гномами и исправлять свои ошибки с орками. У майар было много новшеств, которые бы помогли и облегчили жизнь в глубинных подземельях, на Севере или засушливых пустынных землях Востока. Однажды Гортхауэр объяснил, что он не хочет давать народам готовые решения и делать их зависимыми от "высших сил", но лишь направлять их мысли и знания, не давать угаснуть интересу и азарту изобретательства. И тогда, возможно, они превзойдут своих старших наставников. В утренние или наоборот вечерние часы, когда Ариэн проплывала на своей ладье у самого горизонта, и море искрилось особенно яркими красками, друзья любили гулять вдоль берега, иногда уносясь мыслями в будущее, а иногда просто отдаваясь настоящему мгновению. Майа больше не чувствовал враждебности моря. Оссэ и Уинэн встречали его дружески, осыпая веселой волной брызг, а Ульмо лишь откуда-то из глубин однажды коснулся мыслью в приветствии. Артафиндэ, с детства привыкший проводить время с тэлери в море, открыл и Гортхауэру то чудо одновременной борьбы и растворения в волнах, когда огромная сила захлестывает тебя, подхватывает и несет на гребне, а после выносит на теплый песчаный берег. Однажды, когда они так же гуляли на безмятежном берегу, нолдо отчего-то был задумчив сильнее обычного и в конце концов все же спросил: - Скажи, Артано, а твой Владыка, он не может вернуться, перестав быть Врагом? - даже теперь, несмотря на все изменения в мире, Финрод долго не решался. Майа сжал губы и попытался сглотнуть комок в горле, вдруг возникший и не дающий ему даже вдохнуть. Он не забывал никогда, но со временем боль отпускала под влиянием вездесущих перемен, уступая место новым чувствам и стремлениям в сердце. После долгого спокойствия в возрождающемся мире ожившая Память о прошлом кошмаре, о случившемся с Мелькором на мгновение оглушила его. Но Гортхауэр тут же справился с ней: - Он никогда не хотел бы быть врагом вам. Вражда принесла столько боли и страданий Арте, с которой он был связан, людям, которые вверили нам свою судьбу... и все это из-за неумения принимать ошибки и свои и других, принимать и прощать, слушать и слышать друг друга. То разногласие должно было стать не более чем спором Стихий, но не войной Детей. Финрод застыл на месте, не зная, что говорить ему, боясь, что он тронул в душе друга то, что не стоило бередить. - Теперь больше не будет так. Я не знаю, говорили ли Эру и другие Валар с Ним и о чем, но мне однажды Творец дал понять "Будь спокоен, я не оставлю своего сына в вечных страданиях", - майа продолжил, и в его глазах на миг вспыхнул прежний огонь, что напомнил о непреклонной воле Темного Господина, но тут же обратился спокойным теплом, - Мы будем вместе возрождать мир и я верю, Он вернется. - Прости меня, Артано. Мне не следовало...но мы сейчас словно стали вновь юными и наивными, я сам удивляюсь тому, что мы напоминаем детей. - Я рад, что ты спросил, Артафиндэ. Я хотел бы чтобы в дружбе мы были честны и открыты друг перед другом. А в мире таком, каким он становится теперь, по-другому и не может быть. Майа подошел на шаг к эльфу, и оказался совсем близко, легко обнял и коснулся губами лба Артафиндэ. Так они стояли, застыв в лучах заката и слушая музыку волн, не решаясь разорвать это мгновение. Где-то за гранью видимого, но на том же берегу готовились в путь первые корабли, что тэлери построили для отправляющихся в Эндорэ. Некоторые из тэлери сами собирались отправиться в далекие земли, потому что мир был словно открытым для каждого заново, и стремление познавать и творить проснулось в каждом создании с новой силой. Была среди этих кораблей и крылатая ладья, подаренная родными Эарвен Финроду. Она казалась легкой и хрупкой, но сделанная лучшими мастерами была надежной и должна была бежать по волнам быстрее птичьего полета. Эта ладья должна была отправиться первой, ей оставалось дождаться лишь как Артафиндэ и Гортхауэр ступят на ее борт, вверяя свою судьбу золотистым волнам.