Ева. Мозаика

Я си­жу в ба­ре, что рас­по­ложен не­пода­лёку от тво­его до­ма, пью са­мый до­рогой конь­як пря­мо из гор­ла бу­тыл­ки, как зап­рав­ский ал­ко­голик, но мне все рав­но. Ме­ня не ви­дят по­сети­тели, я в VIP зо­не, за зер­каль­ны­ми стен­ка­ми... Лёг­кий по­лум­рак да си­гарет­ный дым — моя ком­па­ния на се­год­ня. Я сно­ва пью, пы­та­ясь унять пуль­си­ру­ющую боль в гру­ди, при­чина ко­торой толь­ко что заш­ла в это у­ют­ное за­веде­ние, при­нося с со­бой мо­роз­ную све­жесть ули­цы. Ева. Об­жи­га­юще хо­лод­ная лю­бовь всей мо­ей жиз­ни. Я знаю все твои при­выч­ки. Ева. Пер­вая и единс­твен­ная жен­щи­на, что по­сели­лась в мо­ем сер­дце, ду­ше, мыс­лях. Ты — мое на­важ­де­ние, бо­лезнь, сла­бость и си­ла. Мне всег­да нра­вились блон­динки с го­лубы­ми или зе­лёны­ми гла­зами, яр­кие и тем­пе­рамен­тные. Моя же­на, моя Ка­тари­на, пол­ностью со­от­ветс­тву­ет этим ка­нонам, да и лю­бов­ни­ца Эль­за ни­чуть не ус­ту­па­ет им. Но толь­ко ты, Ева, про­буж­да­ешь во мне тем­ную муж­скую си­лу. От­хлеб­нув свой креп­кий на­питок и за­тянув­шись си­гаре­той, я про­дол­жил наб­лю­дать изу­чен­ный до ме­лочей сце­нарий это­го дня. Вот Ева од­ним сла­жен­ным плав­ным дви­жени­ем сни­ма­ет ме­ховое ман­то в ус­лужли­во под­став­ленные ру­ки, по­водит бе­лыми пле­чами, слов­но от­ря­хива­ясь от чрез­мерной тя­жес­ти, поп­равля­ет чер­ные, как са­ма ночь, во­лосы и, гром­ко сту­ча каб­лу­ками, под­хо­дит к бар­ме­ну. Ее чер­ное стру­яще­еся платье в этот раз от­кры­ва­ет мне на обоз­ре­ние пле­чи и спи­ну, нит­ка ро­зово­го жем­чу­га об­хва­тыва­ет длин­ную глад­кую шею. Ма­лень­кая су­моч­ка, где хранятся важ­ные ме­лочи, неб­режно бро­шена на стой­ку. Ты смот­ришь на бар­ме­на сво­ими теп­лы­ми ка­рими гла­зами, улы­ба­ешь­ся яр­ко-крас­ны­ми гу­бами и про­из­но­сишь од­но сло­во: — Арак. Твой лю­бимый кок­тей­ль. Это единс­твен­ный ал­ко­голь­ный на­питок, что ты поз­во­ля­ешь се­бе. Бар­мен улы­ба­ет­ся в от­вет и спе­шит ис­полнить за­каз. Ева. Твои шел­ко­вые чер­ные во­лосы не­воз­можно за­быть. Не­воз­можно за­быть как в по­рыве страс­ти ты за­киды­вала го­лову и они па­дали мне на бед­ра. Не­воз­можно за­быть, как на тво­ей бе­лос­нежной ат­ласной ко­же рас­цве­тали си­рене­вые цве­ты от мо­их рук. Как я лю­бил эти цве­ты. Я лю­бил смот­реть, как они ук­ра­шали твое ли­цо и те­ло. Я лю­бил смот­реть, как твои гу­бы кри­вились, а из ог­ромных глаз ка­тились без­звуч­ные сле­зы. Как я лю­бил те­бя. Мне бы­ло не­об­хо­димо ви­деть твои эмо­ции. Но ты бы­ла всег­да об­жи­га­юще хо­лод­на. Я при­водил до­мой сво­их од­но­разо­вых под­руг и ми­молет­ных дру­зей, ты всег­да кор­рек­тно при­нима­ла их, иног­да по­ила ча­ем, но ни­ког­да не под­ни­мала на ме­ня го­лоса. А я бе­сил­ся от это­го. Я хо­тел от те­бя не­кон­тро­лиру­емой ярос­ти, я хо­тел уви­деть огонь, что ежед­невно сжи­гал ме­ня ря­дом с то­бой. Ева. Моя лю­бовь и прок­лятье. Я пом­ню все до мель­чай­ших под­робнос­тей. Пом­ню наш пер­вый взгляд, по­целуй и на­шу пер­вую бли­зость. Я пом­ню как об­ла­жал­ся тог­да, из­лился, как под­росток, пря­мо в шта­ны, и с этих пор я мстил те­бе за это, тра­хая всех ма­ло-маль­ски сим­па­тич­ных баб, нем­но­го по­хожих на те­бя. Те­бя же я бо­гот­во­рил, не хо­тел боль­ше пач­кать сво­ими низ­менны­ми же­лани­ями. С то­бой я был толь­ко тог­да, ког­да ты са­ма при­ходи­ла ко мне. Ева… От­пив еще нем­но­го, я ус­мехнул­ся. Имен­но в этот мо­мент к те­бе по­дошел спут­ник. Он по-хо­зяй­ски об­нял те­бя. Я, сжав ку­лаки, сло­мал си­гаре­ту. Лег­кий ожог при­вел ме­ня в чувс­тво. Ева. Ты улыб­ну­лась ему не так, как улы­балась мне. Ему ты поз­во­ляла се­бя лю­бить, а ме­ня ты лю­била, на­вер­ное… Я не знаю… Я за­путал­ся… Ева… Моя об­жи­га­ющая кра­сота. Вы, кив­нув бар­ме­ну, нап­ра­вились за один из сто­ликов. Так про­ис­хо­дит каж­дый год, вот уже пять лет под­ряд. В свой день рож­де­ния ты при­ходишь сю­да вмес­те с ним от­ме­тить это со­бытие. А я при­хожу сю­да для то­го, что­бы пос­мотреть на те­бя. Мне зап­ре­щено приб­ли­жать­ся к те­бе. В пос­леднюю на­шу встре­чу те­бя спас­ло толь­ко чу­до. Я не смог от­пустить те­бя и не мог дать те­бе сво­боду, о ко­торой ты так дол­го и нас­той­чи­во про­сила. Я не смог не ос­та­вить на па­мять си­рене­вые цве­ты на тво­ем ли­це. Я не мог ос­та­новить­ся. Ева. Я прос­то не мог. Я пом­ню, ты спро­сила ме­ня тог­да: «По­чему я?» — По­тому что луч­ше те­бя нет. Ты мое сер­дце, моя ду­ша, моя жизнь. Ты моя. Ева. И твой от­вет, пол­ный неп­ро­литых слез: — Я хо­чу, что бы ты умер… Я рас­хо­хотал­ся. Моя де­воч­ка по­жела­ла мне смер­ти. Сколь­ко раз же­лал смер­ти ей я. Сколь­ко раз я меч­тал, как она бу­дет прек­расна в сво­ем пог­ре­баль­ном на­ряде… Тог­да я бы пе­рес­тал опа­сать­ся, что этот об­жи­га­ющий хо­лод дос­та­нет­ся ко­му-то еще, ко­му-то, кто ря­дом с ней сей­час, неж­но шеп­чу­щий что-то на ухо. Мой конь­як за­кон­чился… Пач­ка си­гарет до­куре­на… Сто­лик, где си­дела она, опус­тел… Ки­нув неб­режно смя­тую ку­пюру, я, по­шаты­ва­ясь, вы­шел на ули­цу. Бро­сив взгляд на ее дом, я зас­тегнул паль­то и нап­ра­вил­ся к ав­то. Я всег­да ез­жу воз­ле ее до­ма пь­яным. Все на­де­юсь, что смо­гу заб­рать ее и на­ших де­тей в ре­аль­ность, где она ме­ня лю­бит, а ме­ня не сжи­ра­ет бе­зум­ный огонь ди­кой страс­ти и рев­ности… Мо­жет быть, мне по­везет.. Ева.. Я ря­дом.. Всег­да…