желтые нарциссы гнили в изголовье, истекала вечность… истекала кровью… Вдребезги по нотам разбивались песни, значит, безвозвратно, значит, не воскреснем
Книга теней/Вивиана
Джоффри кротко поклонился новоприбывшим в Красный замок гостям. Силы Тиреллов присоединились к силам Ланнистеров. Но сейчас парня не интересовали все эти политические дрязги. Его привлекла младшая дочь лорда Тирелла. Маргери. Она была невероятно красива. Джоффри даже не знал, кто из девушек чисто внешне нравится ему больше: Санса или Маргери? Будучи королем, молодой человек мог позволить себе находиться в компании тех людей, общества которых он желал. И сегодня выбор пал на Маргери. Они коротали время в компании друг друга, гуляя по парку, разговаривая обо всяких обыденных вещах. После проведенного с девушкой вечера Джоффри понял, что Маргери покладистая и вежливая, но вместе с тем сильнее Сансы и своевольнее. Что же, леди Старк он уже сломал до такой степени, что становится скучно, а вот с леди Тирелл можно позабавиться. Из разговора с матерью Джоффри понял, что брак с Маргери более выгодная партия. Этот факт только еще больше обрадовал короля: его планам суждено сбыться. Правда, вот Сансу хотят выдать замуж за Беса, но с этим он еще успеет разобраться. Главное — придумать что-нибудь фееричное.***
Санса проснулась от ощущения острой боли. Она рвала ее на мелкие части, заставляла скрючиться на постели, впивалась в живот бритвенно-острыми зубами, измываясь над жертвой. Девушке подумалось, что она умирает. — Помогите!!! — крик вырвался из легких, словно охваченных диким огнем, прежде, чем она откинула одеяло и застыла в немом ужасе. Дикая боль в животе сковала девушку по рукам и ногам. Ее просто разрывало, и Санса не могла понять, отчего ей так больно. Перед глазами плясали пятна. Девушка вжалась в подушку, ожидая, пока боль отступит. — Пташка, — полунасмешливый голос вернул Сансу в реальность. От новой вспышки боли потемнело в глазах. И Санса бы упала на пол, но сильные руки подхватили ее и прижали к крепкой груди. Пес был без доспехов. Странно, что она обратила внимание на эту мелочь, когда вокруг нее сгустились грозовые тучи. — Больно! — всхлипнула девушка, делясь своей тайной с мужчиной. От прикосновения горячей ладони к своему телу Санса вздрогнула. Первой реакцией было оттолкнуть пугающие руки и, зарывшись лицом в подушки, скорчиться и стонать. Но ноющее, режущее чувство начало уходить, когда Пес почти нежно по часовой стрелке принялся приглаживать ее живот. Боль уходила, отступала, убегала прочь, испугавшись мощи этого человека. Он делился с ней своим теплом, прогоняя холод и лед из живота. Она вдыхала его запах, растворяясь без остатка в ощущениях безопасности, впервые познавая этого мужчину так близко. В порыве благодарности она прижалась губами к его руке, так чутко и нежно избавившей ее от этой муки. Пес дернулся, словно его ударили. — Нам надо идти к королеве, она ждет тебя.***
Он видит ее спину, сотрясающуюся от легкой дрожи. Девочка неуверенно идет, путаясь в подоле своего изящного платья. Всеми фибрами души он чувствует ее боль. Да он и сам испугался. Санса рыдала то ли от страха, то ли от боли, и он позволил себе ту фривольность. Дотронулся до низа живота, в надежде, что вытянет ее боль. Заберет себе. Ему-то что, он и так болен, болен ею, и сердце болит от собственной слабости и несправедливости. Как хочется сейчас прижать ее к себе, поцеловать, приголубить, защитить! «Больно!» — больно его Пташке, а сердце разрывается у него. Так не должно быть. Инстинкты защитника сами диктуют ему, что нужно сделать, и вот он уже гладит ее, отдавая девушке частичку своей души. Пес закрывает глаза и отдается ощущениям. Похоже, Санса перестала плакать. Сидит у него на коленях, опустив голову ему на плечо, и теперь уже ровно дышит. Он почти физически чувствует, что ее боль отступила, и просит бедняжку переодеться. Пора вести ее к королеве. К суке королеве и ее выродку. Защитить бы девчонку от них, раз и навсегда избавить от вида мерзких золотых голов одним взмахом меча. Но нет, он вынужден всю жизнь терпеть унижения и надругательства, как над ней, так и над собой. Он верный королевский Пес, и место ему у ног хозяина. Милая Пташка обнимает себя рукам и останавливается перед покоями королевы-регента. Сандор чувствует ее внутреннее волнение, предполагает, что ее там ждет. Но, к собственному сожалению, не может ей ничем помочь. Чувство собственной беспомощности режет, словно острый меч противника. Даже нет, это куда хуже. Безысходнее. Беспросветнее. Санса бросает на него отстраненный взгляд, и он в нем читает боль всего мира. Будто перед ним стоит дряхлая старуха, перетерпевшая столько бед на своем горьком веку, что ей даже дышать тяжело. От этого короткого взгляда перехватывает дыхание, но мужчина стойко отгоняет наваждение. Она просто не может принадлежать ему. Ни в этой жизни, ни в другой. И сама мысль о близости с ней должна быть запретна, но грубая рука все еще чувствует тепло ее тела. Он не должен был позволять себе этого. Сандор видел в ее глазах страх, в тот момент его скромной ласки. А что он мог еще сделать? Его рука полыхнула огнем, когда нежные губы прикоснулись к его мозолистой коже. Он позволил себе слабость, и она отблагодарила за нее, залившись краской, навсегда оставив отпечаток в его памяти. Сандор и не заметил, как Санса проскользнула в королевские покои, оставляя его с еще одним стражем перед закрытыми дверьми. Два королевских гвардейца, два ровных дыхания, две стати, два защитника. Мужчины обменялись взглядами и, покорившись своей судьбе, в полном молчании погрузились в свои глубокие, только им ведомые думы. А что еще остается делать во время терпеливой службы? Молчание и беспрекословность вбивались в его голову на протяжении многих лет. Обезображенный, свирепый и нелюдимый телохранитель принца, а теперь и короля. Таким его знает каждая душонка Семи Королевств. Насмехается над ним и презирает, при этом обсыкаясь от страха при одном его приближении. Но ему наплевать на человеческие россказни и страхи, ему и так хватает ее холодных глаз, которые прожигают дыру в грудной клетке. Когда он успел потерять голову? Нет, он не может этого чувствовать, просто не умеет и не научится никогда. Любовь претит всей его натуре, и он ее отвергает. Он никогда не вкусит женский поцелуй, дарованный без страха и принуждения. Дверь с легким скрипом отворилась, и Пташка вылетела на свободу, сдерживая нахлынувшие слезы. Ему ничего не оставалось, как, словно нашкодившему псу, потрусить за ней.***
— Санса, голубка, присядь, — сладко-лживый голос золотой королевы — разрушение и погибель для нее. Девушка подчиняется, больше ей ничего не остается. Серсея налила вина в две чаши и одну подала ей. У Сансы зародилась надежда, что там яд. Это было бы проще, чем-то, что ей вскоре предстояло. Улыбка на красных губах Ланнистерши ничего хорошего ей не обещала. — Ты же знаешь, что свадьба приближается? Девушка кивнула. Низ живота вновь свело острой болью. Отчего у нее так болит живот сегодня? Санса глубоко вздохнула, стараясь потушить огонь разгоревшейся боли. — Тебе, наверное, тяжело и стыдно, что в последнее время за тобой Пес приходит? Еще бы, он же постоянно лицезреет тебя в непристойном виде, я, наверное, не забыла бы этого до конца своих дней! Бедняжка! Санса была рада, что именно Клиган оказывался рядом с ней все это время. Кожа все еще хранила доброту и тепло его рук, отпугивавших мучительные ощущения боли. Воспоминания о нем словно стирали все неприятные ощущения, давая глоток свежего воздуха. — Да, моя королева, я едва не умираю от стыда каждый раз, когда он приходит, — с притворно-сладкими нотками в голосе проговорила девушка, опуская взгляд. — Так о чем я? Ах, да! Скоро ты сможешь выйти замуж за Джоффри и нарожаешь ему кучу детей. Ты ведь об этом мечтала, не так ли? — Конечно! — голос звучал фальшиво, и Серсею это покоробило. — Ты такая хорошенькая. Надо ускорить подготовку свадебного пиршества! Ступай, голубка, и помни: ты теперь взрослая, береги свою щель до замужества. А то мало ли какая собака тебя захочет поиметь теперь! — королева зашлась в заливистом хохоте, а Санса, униженная ее словами, выскочила за дверь, обливаясь слезами. Почему боги не слышат ее молитв?!***
Сандор снова идет за ней на шаг позади, ловя каждый неуверенный шаг, каждое неловкое движение. Изредка Санса останавливается, тяжело дыша, выравнивая дыхание и держась за низ живота. Ничего не ускользает от взгляда воина. Ему хочется рвать и метать, неужели девочка мало натерпелась в своей только начинающейся жизни?! Ей будто мало смерти отца и замужества с воплощением жестокости и зла… О времена, о нравы! Мужчин и женщин принуждают на брак, которого те не хотят. Он знает, что все кровавые битвы чаще всего из-за любви. И он не хочет любить, если это может заставить его поставить на кон жизни тысяч и миллионов людей. Лучше быть злым нерадивым чудовищем! — О Боги, — девушка падает ничком на пол, почти плача, — за что вы так со мной? «Она вообще в курсе, что я рядом с ней?» — мысленно спрашивает себя Сандор, обращая взор на Сансу. Девушка плачет, и Сандор, закрывая дверь ее опочивальни, присаживается рядом. Неуверенным движением он начинает гладить мягкие рыжие волосы, в очередной раз слушая тихие всхлипывания. Ему это не впервой. Девушка слишком много плачет, и его это пугает. Он однозначно стал слишком мягким. — Почему меня выдают за чудовище?! — Прими свою судьбу, — резко говорит Пес, и Санса отшатывается от него. — Почему Вы всегда такой злобный? — Ты будешь рада моей злости, когда я встану между тобой и твоим прекрасным принцем! — он выплевывает эти слова ей в лицо, резко убирая руку от ее головы, и встает на ноги, возвышаясь над ней. Лютым затравленным зверем он смотрит на нее, а она отводит взгляд. «Никогда она не сможет посмотреть на тебя без страха и упрека, Пес!» Он хлопает дверью, оставляя ее одну в холодной комнате, надеясь, что облегчит себе и ей бренное существование.***
Легкий стук женских каблучков и шуршание подола платья нарушали привычную тишину королевских покоев. Король поднял недовольный взгляд на незваную гостью, но, надев маску учтивости, легким прикосновением губ к женской щеке отметил свое приветствие. — Что ты хотела, матушка? — как можно более мягче проговорил Джоффри. Серсея по-хозяйски налила себе вина и села в кресло, обшитое бархатной красной тканью с золотыми вставками. Поистине Ланнистерская роскошь. Баратеон сделал вид, что не заметил вольности матери, и, усевшись напротив нее, он делает весомый глоток вина, который приятным теплом разливается по венам. Серсея смотрит на сына хищным поглощающим взглядом, что-то скрывает от него. Томит ожиданием, словно готовясь к прыжку. — Надо готовиться к свадьбе. Все это слишком затянулось. Джоффри смакует вкус вина на языке, прокручивая в голове слова матери. Слово «кровь» сладостно дразнит воображение, рисуя жестокие картины у него в голове. — Что-то еще? Серсея поражена и повержена: как он, ее отпрыск, смеет так с ней, с королевой, разговаривать?! Приступ злости окутывает женщину, словно плащ, накинутый на плечи. Хочется ударить подлеца по лицу, чтобы сорвать никчемную гримасу. Но будучи высокоблагородной леди и королевой, Серсея присела в реверансе и удалилась. Джоффри знал, что мать терпеть не могла, когда с ней так обращались, но сейчас его сердце билось сильнее от того, что он встретил Маргери. Санса же хоть и красива, но не выгодная партия для короля. Она нежна и ранима, что же можно еще придумать, чтобы окончательно сломать ее?.. Разбить на мелкие осколки, словно хрупкую хрустальную вазу. Одним тяжелым ударом отомстить за победы ее братца, за сквернавку Арью, унизившую его при всех, и за болючие слова Эддарда Старка, ставшие для него ночным кошмаром. Ее боль должна быть настолько сильна, чтобы разорвать северянку на клочки. Ответ пришел сам собой, когда в покои зашел Сандор Клиган, докладывая о том, что принял пост рядом с королем. Сегодня ему понадобится много вина — отпраздновать свою гениальную идею. Слезы Сансы теперь никогда не иссякнут. Она никогда не станет счастливой!