Сокрытая летопись Потомков. Книга первая. Змеиный клубок

— Премного благодарен, о достопочтимые Стражи. Я счастлив снова оказаться здесь, — чинно ответствовал гость, проходя среди расступившихся фигур к, медленно разъезжающимся, жутко толстым и незыблемым на вид створкам внешних ворот, располагавшихся на солидном углублении от начала тёмного прохода. Враг, задумавший осаждать эту Крепость, понёс бы ужасные потери, ещё не добравшись до внешних створок, а бывший Князь-то точно знал, что скрывают эти древние стены и сколько сюрпризов в них ждут своего часа.       Внутри замка царила тьма. Абсолютная, непроницаемая, хищная тьма глубочайшего подземелья. Простых людей здесь не водилось, а когда были таковые в гостях им выдавались факелы или особые фонари. Обитатели же Чертогов Анубиса в освещении не нуждались, даже наоборот — ночной мрак был их родной стихией. Впрочем, гостю ни факел, ни фонарь не потребовался. Ночное зрение было лишь малой и одной из самых незначительных граней его возможностей. Дуализм его природы и здесь был на руку.       Двоих стражников из неофитов внутрь не пустили, а Стражи Чертогов остались стоять на посту. Гости быстрым уверенным шагом прошли по широкому, затем по узкому правому коридору, спустились по узкой, «осадного покроя», лестнице без намёка на перила и, спустя минут десять сосредоточенного петляния в этом жутковатом лабиринте, они оказались перед массивными двойными дверями, по сторонам от которых возвышались могучие, под три метра ростом, фигуры в сплошных латных доспехах и плащах, с тяжеленными на вид алебардами, взятыми на караул и в так же стилизованных под головы Шакала шлемах, только в глазницах их зеленели крупные и абсолютно настоящие изумруды мастерской огранки. Грудная пластина же доспехов в ночном зрении отблескивала хрустальными переливами. «Алмазная Крепь!» — невольно уважительно заметил мысленно бывший князь, оценивая тонкость и безукоризненность работы. На такое сейчас мало кто способен, а уж сколько они запросят… — Владыки ждут Вас! — утробно пробасили обе фигуры синхронно, как один. Двери, словно получившие команду этой фразой тут же стали медленно открываться, не издавая ни звука, хотя было видно, что они в основе своей деревянные, очень толстые и тяжёлые. — Моё почтение, Хранители! — коротко поклонился гость, Серапис же удивился не столько его реплике, сколько тому, что монументальные колоссы ответили: — И ты будь здрав и непобедим в бою, о лицезревший Великого! Да будет славен твой путь, Звено Сердца Матери! — О чём это они? — любопытным шёпотом спросил египтянин, когда они углубились в новый широкий коридор с колоннами, а двери за их спинами с глухим отзвуком стука закрылись. — Тебе ответить, мол, не имею и понятия или обойдёмся так? — лукаво посмотрел на него северянин. — С тебя станется! Таинственный такой! — проворчал его спутник, понимая, что расспрашивать далее бесполезно и предпочтя не тратить силы и гордость попусту. — Уж не обессудь, сам понимаешь… — Понимаю — понимаю, а про звенья чьих-то матерей я поспрошаю! — мстительно ответил Серапис. — Ну–ну, удачи тебе в этом! — хмыкнул гость. — Как говорил один усатый Ур[5]: «Попытка — не пытка!»       А колоннада уже привела их к высоким и широким, но тонким деревянным дверям без намёка на защиту. Хотя смешанное ночное-эфирное зрение гостя показывало, что отсутствие защиты мнимое. Дверь, как и дверной косяк и стены вокруг пестрели переливами энергий, циркулирующих по узорам рунической вязи.       Дверь так же бесшумно и предупредительно открылась, как только они подошли к ней.       В огромном и гулком каменном зале, а если точнее, то большой и очень древней пещере, казалось, было ещё темнее, чем снаружи, хотя куда уж больше! Тьма здесь не была лишь банальным отсутствием света. Она жила, струилась и заполняла собой пространство, словно густой туман. Даже ночному зрению было трудно справляться с подобным, а кто неискушённый при виде такого явления, скорее всего, сбежал бы в ужасе, но посетителю было не впервой лицезреть сие чудо защитной магии и приватности Детей.       Серапис остался у двери, тогда как бывший князь неторопливо, но уверенно прошествовал под уклоном вниз к центру почти круглого помещения, в котором сросшиеся сталактиты и сталагмиты образовывали призрачно-серые колонны в кромешном мраке, а между этими природными колоннами в роскошных креслах сидели некто. Абсолютно неразличимые простым ночным зрением, окутанные клубами «живой тьмы» — Старшая Ложа древней организации ценила свои тайны. Подчёркнуто расслабленные позы не могли обмануть того, кто не один век вёл дела с этими субъектами — все из них были более, чем внимательны и с нетерпением ждали, с чем же пожаловал гость, ведь он никогда не беспокоил столь высокий состав Ложи просто так. Да и, к тому же, из всего евро-азиатского сокрытого мира, практически лишь он и его организация вели дела с Братством открыто, слишком сильны у остальных были предрассудки, а где и прямая низменная конкуренция толкала их на всяческое давление и саботаж экспансии Детей Уробороса. Благо, в Китае с недавних пор они развернулись очень широко. Что поделать — специфика! — Друзья мои! — степенно начал гость, — сердечно благодарен Вам, что нашли время встретиться со мной в эти тяжёлые, я не побоюсь этого слова, переломные времена. — Да пребудет с тобой мудрость и слава Предков, наш добрый друг, и, не думаю что кто-то посмеет оспорить это, брат [6]. — ответил ему негромкий, спокойный голос от самой дальней стены, который, тем не менее, услышали все. Короткий, негромкий, но явно одобрительный гул, красноречиво подтвердил эту сентенцию. — Истинно так, хоть я и являюсь подобным Вам лишь на половину, но, тем не менее, я всегда считал вас братьями, — склонил голову посетитель. — Что за вести принёс ты в наши Чертоги, брат? — продолжил тот же голос, который явно имел полномочия говорить от имени всех здесь присутствовавших. — Тучи заговора сгущаются над моим детищем на северо-востоке, о котором Вы давно осведомлены. Новый полюс силы и Оплот сотрудничества под угрозой. Много кто увидел в его щекотливом «правовом» статусе отличную возможность откусить от пирога власти больше, чем ему дано. — Кто же это такой дерзкий, что посмел идти против тебя и твоей братии? Ведь сейчас, как мы знаем, ты и плоды твоих трудов на пике мощи, и эта мощь стремительно растёт. — Верно. Вот, скорее всего, именно это и пугает некоторые силы, что уж говорить о старых врагах… — Понимаем тебя, брат. Про щекотливость — ты имеешь ввиду?.. — Да-да, то, что моё начинание лежит вне зон ответственности действующих Оплотов и иных субъектов, потому и творить на этой территории можно практически что угодно, если обеспечить качественную защиту Тайны… — А что же Китеж-град? — Их верхушку устраивало, что я долгое время избегал политики… — горько усмехнулся бывший князь. — Им известны мои взгляды, известны и напряжны. Хоть я и не давал повода полагать, что хочу подвинуть их от кормушек, но, Вы же понимаете — каждый судит по себе… — А Аркона? Шоломанча? — собеседник вдумчиво продолжал задавать уточняющие вопросы, но гость понимал, что это не ради того, чтобы переложить ответственность, а ради более глубокого анализа сложившейся ситуации. — Аркона поможет, но у них не так много свободных людей, а губить молодняк - цвет будущей нации не позволю уже я сам. С Шоломанчей тот же принцип, да и на них давит западное лобби Фэйридэйла и из-за Большой Лужи нос уже давно тянется, так что там мне была обещана лишь неофициальная помощь частных лиц. — Я услышал тебя, брат, — задумчиво проговорил далёкий голос, после нескольких десятков секунд ожидания. — То есть, ты просишь Братство помочь тебе в битве за плоды наследия, которые ты взращиваешь сейчас там, на севере? — Не совсем так, братья. Я предлагаю Вам официальный союз со всеми обязанностями и привилегиями обеим сторонам. В том числе и возможность получить базу, а значит и полный допуск на означенную территорию. Как некоторые из Вас уже знают, там будет создана Конкордия… Если я смогу в конечном итоге там что-либо создать вообще. Так что это может стать и станет новым и очень значительным полюсом силы в нашем неспокойном мире. Причём явным его преимуществом будет то, что он будет свободен от всех пережитков и обуз прошлого, в которых погрязло столько влиятельных Оплотов… Думаю, Вам не нужно объяснять, какие возможности это даёт. Снова тихий гомон прошёлся по рядам слушателей. — И да, — поспешил закончить мысль гость, пока хозяева ничего не успели ответить. — В связи со всем происходящим, я бы хотел смиренно попросить у Вас разрешения спуститься в Глубочайший Дуат, дабы иметь дерзновение спросить совета у Великого. На этот раз гомон был громче на несколько уровней, и среди него слышались слова «Как?», «посметь» и «что это значит?!» — Умерьте эмоции, братья! — прекратил дебаты тот же голос, но так же много сильнее, чем был до этого. — Не думаю, что наш дорогой гость стал бы просить о таком, не имея очень и очень весомой на то причины. — Ты совершенно прав, брат мой! — снова коротко поклонился в сторону, откуда доносился голос, посетитель. — Но ты осознаешь, что Он уже долгие-долгие годы хранит безмолвие, а от последних, кто отчаянно молил его об откровении даже праха не осталось? — Я не буду столь дерзок, как они, чтобы докучать Ему пустыми просьбами, и готов рискнуть ради действительно важного дела… Да и потом… — он отчего-то вдруг улыбнулся, что абсолютно не шло в соответствие с окружающим. — Вы же помните, Чьё он воплощение, не так ли? И некоторые из вас осведомлены о некоторых, э-м-м, особенностях моего собственного происхождения, если так можно выразиться… На этот раз Ложа безмолвствовала долго, явно перейдя на Шёпот, подобно тому, как поступили гость и Серапис в галереях города. — Будь по твоему, брат! Тебе дозволено спуститься, но мы не можем гарантировать, что ты поднимешься оттуда вновь… — Я понимаю, братья, и благодарю Вас за оказанную честь и гостеприимство, — снова неглубоко склонил голову бывший князь, с почти незаметной, но всё же довольной улыбкой на устах. _______________________ [5] Ур — «вождь» в древне-египетском. Использовался для обозначения властителей любых других государств, кроме самого Египта. [6] — стоит заметить, что «брат» для Детей Уробороса никогда не было «просто «проявлением расположения» — если кого-то назвали братом, тем более Старшая Ложа, это дорогого стоило и не только в плане статуса, но и в плане оказания помощи — братья есть братья, в горе и в радости — никаких двойных стандартов и прочего «У Короны нет союзников»…