***
До первого обхода Эль многое успела. По крайней мере, веревки стерлись и до свободы оставалось порвать лишь оставшиеся несколько слоев крепких нитей, но для виду она решила их оставить. Не днем же бежать — заметят. К тому же, патрули зачастили, а при таком раскладе толком ничего не сделаешь. После выходки Дианы лагерь заметно оживился. Перемещать пленников было некуда, так что все остались при своих местах. Единственное, что «новеньким», что остаткам «стареньких» лишь связали руки и закрепили на прутьях. За эту ночь никто не обмолвился друг с другом и словом, но осуждение из взглядов дев исчезло. Ну, кроме Мерседес, она винила всех, чьи поступки привели к обесчестию ее дочери. И себя в том числе. А Нэли вроде как даже смирилась. Ближе к утру почти все уснули. Ну, а кто нет, те рассеянно наблюдали за действиями Эль. Ближе к полудню, судя по положению солнца, пленным принесли затрак. На этот раз несъедобно выглядящую овсянную кашу с размякшими в ней хлебом и съедобными мясными «отходами»: шкурками, салом, костями с ошметками. Почти все отказались. — Отвяжешь хоть одну руку? — спросил Андре. Сегодня к ним пришел Марти, а с ним было проще. Хотя бы потому, что он хоть и ставил себя выше них, но не упивался этим. — Не сегодня, мужик. Сам же понимаешь, что мне за это будет. — А как по-твоему, мы будем есть? Марти колебался. — Выкинешь что-нибудь — лично застрелю. И развязал Андре вместе с Нэли по одной руке. Через пару минут его позвал Ваас, а времени связывать пленников обратно не было, потому что: — Быстро, блять! — Я предупредил. Никто выкидывать номеров не собирался. Нэли подозвала к себе пса, который откликался на, —, а что еще взять с грубых по своей природе пиратов, — «хуйтылохматый», несмотря на то, что сам пес был сукой, и отдала порцию ему, как и во все прошлые разы. Марти вернулся и удовлетворенно кивнул: все в поряде. Посоветовал всем молодым парням и девушкам вести себя как можно более спокойно, и на то была причина: Хойт и Бак, как он сказал, были уже на месте. Пока он маялся с веревками, он рассказал, что самых спокойных в основном оставляют и потом продают в какую-нибудь, абсолютно любую точку мира, людям, которые имеют возможность оплатить живой товар. Психованных ведь никто не любит, их можно только трахать, — так он выразился. А еще любят красивых. Страшненьких не особо, но забирают, и это, в основном, Хойт, ведь что-то же нужно предоставить людям соседнего острова, а «десерт» продать подороже. Тех, кто уйдет сегодня, вероятно, замучают до смерти или до потери психического равновесия на этом острове. По окончанию рассказа все переглянулись между собой. — Спасибо, — выдавила Эль. Марти и Эль некоторое время просто смотрели друг на друга. Не понимая. Зачем ты нам об этом рассказал? За что спасибо? — М, да не за что. — Правда. Спасибо. Теперь мы. Знаем больше. Тот пожал плечами и поднял с земли пустые миски.***
Первый день вообще был самым волнительным, если можно так выразиться. Их довольно быстро распределили по двум высоким бамбуковым клеткам и оставили наедине. Первым делом заточенцы сняли с глаз повязки. Эль досталось место с двумя девушками, судя по всему, действительно близкими подругами. Одна, рыжая, сидела на траве, не жалея свое пусть и короткое, но шикарное платье, а чуть пышная блондинка лежала, примостив голову у ней коленях и держала ее за руку. Другая блондинка в соседстве с мужчинами держалась особняком. Мужчинам же было до сорока лет, и знакомы они, по всей видимости, тоже не недавно. Вечером, когда начало смеркаться, окончательно отойдя от шока, тот, что с виду из туристов постарше, с проседью в темных волосах, решил завести разговор. — Девчонки, вас как завут-то хоть? Первой ответила рыжая: — Я Диана. Почти непринужденно, если бы нн севший голос и запинка в самом начале. Она, как показалось Эль, что-то вспомнила. Потом пышка рядом с ней: — Джессалин, Джесс. Подавленно, устало. И, немного поерзав у подруги на коленях, она шмыгнула носом. Эстафета передана Габриэлле, представившейся по-старому, как Эль. — Да, Эль, — улыбнулась она на удивленный взгляд со стороны Мэттью, того мужчины, что старше, — Как напиток. Только пишется по-другому. Жаль, среди них не нашлось человека, кто понял, откуда эта фраза. — Триш, — грубым тоном сказала блондинка, запертая в клетке с парнями, яркая и складная телом, и, в отличие от Джесс, цветом волос натуральная. — Я Мэттью, а это Пит. Второй мужчина с узким разрезом глаз и черными, как смоль, волосами, неуверенно поднял руку в знак приветствия. Мэтту хотелось спросить, кто чем занимается, откуда родом, но его прервал гром. Вернее, тогда хотелось верить, что это гром. Но. Гром-два, гром-три, гром-четыре, гром-пять… И дальше, и дальше. Потом дверь ангара, выходящая на сторону небольшой полянки с пятью клетками под пленников и двумя малюсенькими постройками, по запахам с их стороны навязчиво напоминающие сартир, распахнулась. Оттуда вышел Монтенегро, злой, как черт, подпинывая, подгоняя того странного мужчину в татуировках, что был изначально со всеми пленниками на пляже. Глаза пирата светились безумием. Точки зрачков никак не реагировали на темень. Это испугало всех. В третье бамбуковое заточение отправили старика. Его туда впихнули, и он упал на землю, но даже и не стал пытаться подняться. Он согнулся пополам и стал судорожно раскачиваться из стороны в сторону, туда-сюда. Дрожа и захлебываясь рыданиями. — А теперь скажите этому мудоблану громадное, сука, спасибо! Играться со мной вздумал… И что?! Весело тебе теперь, а?! Весело, блять?! — разразился криком пират, но после этого резко перешел на хриплый шепот, — Я тут подумал, что раз он, — вы — решили со мной, — мной, мать вашу! — снова повысил он свой голос, — выебываться, и лгать мне, то вам здесь пиздец как скучно! Вы еще не поняли, что здесь я устанавливаю правила?! Я! Я. Здесь. Ебаный. Бог!!! Усекли? — и он снова поумерил свой тон, и совсем буднично продолжил, — так вот. К чему это я. Я решил, что, в принципе, почему бы и нет. Воцарилось молчание. Ну, почти. В соседней клетке в истерике бился тот местный старик. Никто не решался спросить, о чем шла речь. А сам Ваас только этого, казалось, и ждал. Судя по выражению его лица, он терял терпение. Или Эль показалось. Но, тем не менее. «Если сейчас ничего не предпринять, — подумала она, — то он взорвется и убьет всех… Господи, хоть бы я все сделала правильно». — О чем это…вы? Девушка осеклась. Не «ты», а «вы». Любое неверное действие или слово — и ты труп. А она итак уже чудит. Губы пирата замерли в беззвучном «о», а лицо Эль от волнения покраснело и глаза ее заслезились. И что теперь? А теперь мужчина широко улыбнулся, глядя на нее. Будто она сейчас сказала что-то невероятно будоражащее, словно какую-то приятную новость. Ненормально-широко. Слишком фальшиво, чтобы поверить в то, что он действительно чему-то обрадовался. А может, это из-за того, что он просто-напросто принял. Скорее всего. — Молодец, на тебе конфетку, — сказал он и окинул взглядом всех остальных, - Да! Точно! Хорошо, что напомнила. Завтра мы кое-чем займемся, и это и вас, и меня встряхнет. Оттянемся по полной! Что? Его взгляд все еще был злым. Но теперь вопросы, чувствовала Эль, задавать было опасно. Теперь это не в интересах Вааса. Он уже развернулся и направился в ангар. Два пирата, которых изначально Эль даже не заметила, пошли вслед за ним. Как только дверь за ними закрылась, она бросилась к перегородке между ее и третьей клеткой: — Эй! Ты как? Что они с тобой сделали?***
Названные Хойтом и Баком вместе с Ваасом и охраной вышли на полянку не как обычно, через ангар, а обходным путем — тропинкой справа от него. Они сперва разговаривали, а потом троица подошла ближе к клеткам. — Итак… Этот человек был опрятен, но выглядел плохо. Худощавый, с синими кругами под воспаленными глазами. На вид ему было около сорока лет. Он придирчиво осмотрел с ног до головы всех девушек, но его взгляд остановился на Диане. Она задрожала. Тем временем другой мужчина, с густыми темными волосами и бородой, в распахнутой рубашке и татуировкой в виде оленя на животе и груди, присматривал себе парней. — Ее, — указал Хойт на рыжую. — Нет! Пожалуйста! — Ваас открыл клетку и один из наемников достал оттуда вырывающуюся девушку. — А мексиканочка говорит по-английски? Сердце Эль ушло в пятки. По легким словно кто-то прошелся асфальтоукладчиком. — Говорит. — Ваас, — предостерегающе отозвался Хойт и продолжил смотреть на выбранную девушку. Эль кивнула: — Да. — Прекрасно. Ее тоже. И вот тут грех было не разреветься, как девчонке. Этой ночью она должна была уйти. Нет, даже прошлой ночью! Наемник зашел в клетку и перерезал веревку ножом. И, конечно, заметил ее старания, но промолчал. Он схватил ее за локоть и вытащил. — Бак, ты уже выбрал?***
Второй день — самый выматывающий. Тогда все были, как на иголках. Каждый пытался понять, достучаться, что же имел ввиду пират вчера вечером. А Эль расхаживала по «своей» клетке, проклиная сидящего в соседней мужчину, который ответил лишь на один ее вопрос, и тот — о его имени. Андре сидел, поджав колени к груди и вперив взгляд… куда-то в бетонную стену забора. — Да господи! Неужели, это так сложно?! От этого, пойми же, зависят наши жизни! Снова молчание. — Да не будь же ты свиньей! — вспыхнула Габриэлла, и обессилев, села на землю, — Ну пожалуйста! Наконец-то лесной воин повернул голову: — Черт возьми. Вот что ты от меня хочешь?