Сказ о том, как тяжела попаданская доля

— Ну вот, я так и знала, что она нас обманет! — со злобой и обидой выкрикнула Охренэль, когда наутро выяснилось, что Йеннифэр давно и след простыл. — Она отправилась добывать приворотное в одиночку. Уже добыла, поди! — Да погоди ты так нервничать, — попытался успокоить девушку Кузьма. — Может, она еще не в ту пещеру забралась. Она ведь не знает точно, в какой именно находился сундук. А я знаю. — И чего теперь? — Иди к указателю. Ща мы с тобой в нужное место перенесемся и вступим в бой. Охренэль последовала совету Кузьмы и вскоре уже стояла перед широким входом в пещеру. Тропка, которая начиналась прямо у ее ног, вела в таинственные и страшноватые подгорные недра. Охренэль поежилась. — Там темно. Как я увижу этот сундук, если у меня нет ведьмачьего зрения? Я на первом же повороте себе лоб расшибу о стену! — Факел возьми. Как вариант, — посоветовал Кузьма. — А когда немного пройдешь вперед, то увидишь, что здесь есть светильники, которые понаторканы на расстоянии плевка друг от друга. Геральт их наверняка зажег, когда мимо проходил. — Зачем тут светильники и кто их понаторкал? — с подозрением спросила Охренэль. — Эльфы, которые устроили здесь тайник. А светильники им нужны были потому, что у них тоже — ты представляешь — нет ведьмачьего зрения, и они, как и ты, не хотели бить себе лбы о стены на каждом повороте. — Очень остроумно! Охренэль взяла в руки прикрепленный у входа факел и шагнула в черный провал. — Госсподи! Какие только лишения я терплю ради этого чертового Йорвета. А ему хоть бы хны. Токо сидит и сопли развозит по своей этой Саскии. Вот даже ни граммочки мной не заинтересовался. Я что, такая страшная? — Во-первых, не во внешности дело. Во-вторых, он не заставлял тебя терпеть ради него лишения. Ты сама их хотела. — Чего я хотела? — Лишений. — Я хотела Йорвета, — вздохнула Охренэль. — Думала, что как все путные попаданки свалюсь во Флотзам, встречу там Седрика и Анешку, потом сойдусь с Геральтом, который научит меня обращаться с оружием, познакомлюсь с Трисс, которая научит меня основам магии, потом они сведут меня с Йорветом, я буду во всем участвовать, подсказывать им, как да что. Может, кейрана сама убью… Не, ну, а чё? — она возмущенно посмотрела на хихикающего Кузьму. — Я чё сейчас такого смешного сказала-то? — Ага, зарежешь тупым столовым ножом. Или просто явишь себя ему и скажешь: «Эй, кейран, я пришла тебя убивать». Он и лопнет со смеху. — Не попаданство, а хрень какая-то, — продолжала бурчать себе под нос Охренэль, решив не обращать внимания на веселящегося Кузьму. — Этот Пер Гюнт дебильный меня в третью часть засандалил, Геральт, вместо, чтоб меня учить и опекать, сразу на еблю начал разводить, вместо нормальной Трисс здесь нарисовалась какая-то Йеннифэр — собака женского рода. Ну и Йорвет оказался какой-то… я думала, он крутой, а он, как волк тряпочный. Сидит, нюни распускает: Са-аския, — передразнила эльфа Охренэль. — Магией я, получается, ни фига не владею. Вот как такое может быть, а? Ты мне объясни! Почему все владеют, а я — нет?! — Слышь, я не понял: так тебе в итоге чё надо-то было, рыба или сам процесс? — неожиданно поинтересовался Кузьма. — Чего? — Ну смотри: вот, допустим, сейчас у тебя все получается, Йорвет пьет зелье, влюбляется, вы женитесь. Дальше что? — Ну что? Жить, наверное, вместе будем, — неуверенно ответила Охренэль. — И как ты это себе представляешь? — Ну-у… он там мне что-нибудь не так скажет, а я его — сковородкой по башке. Прикольно. — И все? — Кузьма, казалось, даже сам немного прибалдел от Охренэлевых представлений об идеальной семейной жизни. — Спать еще наверное с ним надо. Ну это, нца что была. Да, а как же, со всем делами: с дугой выгиба, стонами, чтоб посуда по столу ехала, еще этим, охватом… Или обхватом? Блин, забыла, как там Ленка-то говорила. — Может, ухватом? — подсказал Кузьма. — Ну, если сковороды ему покажется мало. Вдруг чего не усвоит. — Нца с ухватом? — Охренэль задумалась. — Да ну тебя, извращенец, блин! Не было в Ленкином рассказе ухвата! Романтизьм был. — Интересные у тебя представления о семейной жизни, — заметил Кузьма. — А что, родители твои тоже чуть что — за сковороды хватаются? — Да не, побухтят друг на друга и разойдутся по комнатам. А что ты сравниваешь жопу с пальцем? То родаки, а то Йорвет. У нас с ним все весело будет. Неординарно. Не как у всех. — Ладно, разговор у нас с тобой, конечно, интересный, содержательный и познавательный, но мой слух подсказывает, что где-то поблизости находится еще одна любительница экстрима в семейных отношениях. — Филиппа что-ли? — спросила Охренэль. — Филиппа? — Кузьма аж опешил. — При чем тут Филиппа-то? — Так она ж нетрадиционной ориентации. И эту свою ученицу и любовницу Цинтию кнутом била. — Слушай, ты давай уже втыкайся в реалии момента. Кто у нас, окромя тебя, за приворотом охотится? Уж явно не Филиппа с Цинтией! — Йенка! — Слава те яйца, допетрила. — А как ты догадался, что она близко? — Ты тоже догадаешься, если прислушается. И присмотришься. Вон, слышишь грохот канонады? — И еще отсветы по стенам мелькают. О! Вот опять. — Похоже, она нашла сундук и фигачит по нему магией. Открыть пытается, но пока безуспешно. Лом при тебе? — Я его забыла, — пролепетала Охренэль. — Раззява! — рассердился Кузьма. — Ладно, попробуем какой-нибудь подсобный материал поискать. Тут всякой дряни много валяется. Может что и сойдет за отмычку. Охренэль с Кузьмой пошли на шум и на свет и вскоре действительно вышли к месту, где тоннель расширялся, превращаясь в довольно просторное помещение. Под ногами виднелись остатки мозаичного пола, что свидетельствовало о том, что когда-то здесь обитали конечно не люди, а, скорее всего, эльфы. Впрочем, Охренэль и ее спутника остатки былого величия древних цивилизаций интересовали мало. Их внимание привлекла стоящая посреди зала черноволосая чародейка, с кончиков пальцев которой одна за другой срывались фиолетовые молнии, летящие точнёхонько к замочной скважине добротного сундука, который спокойно стоял себе у стенки и даже не думал поддаваться магии Йеннифэр. — Бог шельму метит, — позлорадствовала Охренэль, видя, что чародейка уже порядком утомилась, длительно применяя магию в бесплодных попытках открыть мудреный замок. — Что, змеища, небось, целую ночь тут возишься? А мы выспались, отдохнули. Сейчас и возьмемся с новыми силами. — Ну-ну, — скептически хмыкнула Йеннифэр. — И каким способом ты собираешься его открывать? — Да мы по-простому, ломом, — высунулся из кармана Охренэль Кузьма. — Думаете, я не пробовала? — Йеннифэр с досадой подняла с пола и наглядно продемонстрировала вновь прибывшим фомку, а потом со злостью швырнула ее обратно. — А вот еще отмычек связка, — она пнула ногой в черном щегольском сапожке жалобно звякнувшие железки. — Там у стенки кусок треножника валяется — им тоже пробовала. Пещеры просканировала на предмет нахождения ключей — без толку! — В каком смысле? — спросил Кузьма. — А в том, что их нет. Просто нет. То есть, может быть где-то этот чертов ключ и существует, но только не в этих катакомбах. — Если это эльфячьи апартаменты, то наверное их хозяева и ключ с собой уперли, когда отбывали, — предположила Охренэль. — М-да. Можно бы у Эредина спросить. Вроде он на Скеллиге еще, решил вдруг в загул тут удариться. Только мне кажется, на те поры, когда Аen Еlle отсюда убывали, наш гордый ястреб еще пешком под стол ходил, а может его еще и проектах не было. — Вижу, от твоей магии проку тоже немного, — заметил Кузьма, осмотрев пол и стены рядом с сундуком. — Ты, кстати, с молоньями-то полегче. Тут все ж таки пещера, смотри не переусердствуй, а то уронишь возвышающуюся над нами гору нам же на головы. — Знаете что, советовать да поучать вы горазды, — рассердилась Йеннифэр. — Раз такие умные да умелые — вот и займитесь. А я отдохну. Заодно посмотрю, как у вас получится эту чертову бандуру открыть. — Вообще-то ты можешь просто уйти, — с самой сладчайшей улыбкой, на которую только была способна, предложила магичке Охренэль. — Тебе вовсе необязательно дожидаться финала. — Ишь ты какая, молодая да ранняя, да? Ищи-ка дуру в другом месте. Мне содержимое этого сундука не менее важно, чем тебе. И чтоб ты знала, я доберусь до него во что бы то ни стало, — грозно предупредила Охренэль чародейка. — Ну, давайте, что встали? К сундуку — и за работу! Солнце еще высоко! — Раскомандовалась, — проворчала Охренэль, поднимая с пола фомку и крутя ее в руках. — Слышь, Кузьма, а как эта хрень работает? — Ну да, сейчас я начну тебе показывать, невзначай сам сундук и открою. И тогда что? Я и заберу то, что ищу. Оно тебе надо? Вот вместо того, чтобы вчера бардовские сентенции слушать да над стишатами его рыдать на пару со своим непутевым эльфярой, потренировалась бы замки открывать. Знаешь, как говорят: тяжело в ученьи, легко в бою. А ученье мы просрали. Ну вот, теперь даже не знаешь, с какого конца за фомку браться. Эх, чему вас только в университетах ваших учат! — Да ну тебя, Кузьма, не бухти под руку, — отмахнулась Охренэль. — Не можешь помочь, тогда лучше вообще молчи. Мне нужно сосредоточиться. Охренэль сощурилась, примеряясь то ли швырять фомкой в замочную скважину, то ли решив, что из фомки можно выстрелить по замку, как из пистолета. В итоге, так и не определившись, она подошла к сундуку и стала довольно вяло ковырять металлическую нашлепку.

***

Они давно потеряли счет времени, не зная, сколько пробыли в этой пещере. Собственно, их это и не интересовало. Главное — открыть чертов сундук. Но сундук открываться не хотел ни в какую. Охренэль уже переломала в его скважине все отмычки. Йеннифэр в исступлении несколько раз принималась колотить обломком треноги по крышке сундука, видимо в надежде проломить ее — тщетно, на крышке не осталось даже вмятин. Они вдвоем пытались отжать крышку фомкой — бесполезно, им не удалось сдвинуть ее даже на толщину ногтя. Йеннифэр принималась метать в сундук огненные шары — мореному дубу был не страшен магический огонь. Охренэль в ярости пинала сундук ногами, а потом скакала по пещере то на одной, но на другой ноге, скуля от боли в отбитых пальцах. Йеннифэр в отчаянии вновь швырялась в сундук молниями — они гасли с жалобным шипением, встречаясь с его толстыми дубовыми стенками. Женщины выбивались из сил, но сдаваться не хотели. Сундук с честью отражал все их атаки и поддаваться не собирался. Кузьма, скучая, сидел, забравшись в пристеночную нишу, и наблюдал за попытками Охренэль и Йеннифэр покорить упрямую реликвию эльфского народа. Реликвия, в свою очередь, издевательски посматривала на них черным зрачком замочной скважины, будто говоря: накося выкуси. — Мож, слово какое ему сказать, а? — страдальчески вопросила Охренэль. — Да ты оглохла, что ль? — Йеннифэр закашлялась от пыли, поднятой ее очередным заклинанием. — Я этих слов уже наорала столько, что на целое пособие для начинающей магички хватит. Аж голос уже сорвала. — Зачем же орать-то было непременно? — поинтересовался из своей ниши Кузьма. — Да в раж вошла, азарт попер, адреналин. Еще и выбесил меня этот сундучишка знатно. Надо было проораться. — Да-а, — вздохнула Охренэль. — А я, как назло ни одного заклинания не знаю, кроме «абра-швабра-кадабра». В наступившей после этого тишине они внезапно услышали тихий щелчок открывшегося замка.