Сказ о том, как тяжела попаданская доля

Утро добрым не бывает. Эту истину и Роше, и Талер считали непреложной. А еще, и один, и второй с большой долей вероятности были склонны предполагать, что и день, следующий за мероприятием, подобным их «мозговому штурму», скорее всего тоже не задастся. Предчувствия их традиционно не обманули. Но вот если причина их плохого настроения была на двоих одна, то поводы для расстройства — разные. Роше с ужасом вспоминал их с Талером вчерашний пьяный бред, недоумевая, как можно было напиться до такого состояния, чтобы, мало того, додуматься до запихивания Лето и Эредина в бочки на корабле Эмгыра, но еще и считать их триумфальный выпрыг в сторону то ли уже почившего Демавенда, то ли еще здравствующего Эмгыра гениальной стратегической находкой. (К слову, «запихала» Эредина в бочку вообще-то Бьянка, сделав это в порядке шутки, но Роше от этого было ничуть не легче, и страсти к моральному самобичеванию в нем сей факт ничуть не умалял). Роше пытался как-то примирить себя сегодняшнего с тем, каким он был вчера вечером. Получалось плохо. И тогда отчаявшаяся логика Вернона сделала причудливый кульбит, направив мысли Роше к привычным и проверенным годами истокам большей части неприятностей, что происходили с ним в последнее время. Вернон вспомнил, с чего все началось и ему тут же стало ясно, кто виноват в его скверном состоянии. Конечно же Йорвет! Именно эту простую истину он и поведал только-только начавшему отходить от похмелья Талеру. Шпион обалдел. Он уже пришел в себя и хотел было возобновить прерванный вчера разговор с тем, чтобы дожать Роше и, возможно, уже сегодня двинуться в путь дабы прекратить бесполезные заседаловки с застольями и пустыми разговорами и заняться уже наконец выработкой реального плана действий по нейтрализации Эмгыра, а, может, уже и приступить к этим самым действиям. Однако Роше своим ответственным заявлением сбил Талеру все планы, так как тот понял: все, о чем они договорились вчера, забыто и похерено. Хуже того, по сравнению с вчерашним днем шпион откатился не то что на прежние позиции, а, можно сказать, ушел «в минус». Вчера Роше лишь злобно сверкал глазами при упоминании имени Йорвета, сегодня всего-то от намека на личность эльфа в них начинала плескаться чистая и незамутненная ненависть. — Роше, ты чё истеришь-то, как капризная княжонка? Сон плохой приснился? Может, Радовид с Хенсельтом тебе чего в нем на ухи нашептали? Чё ты шипишь, как будто тебе этот эльф в жопу весь свой колчан стрел выпустил? — не выдержал наконец Талер. — Да не понимаю я, что за необходимость такая корешиться с этим эльфом? Может, я чего в ваших этих шпионских играх недопонимаю, но объясни, чем Йорвет лучше того же Дийкстры? Почему ты уверен, что эта одноглазая шкура не сдаст нас так же, как и реданский кабан? — А, так все ж таки в том, что Дийкстре доверять нельзя, ты со мной согласен, — Талер решил осторожно и потихоньку закреплять достигнутый вчера успех, начав с не столь принципиальных для Роше позиций. — Согласен, — неохотно признал Роше. — Я в этих ваших шпионских играх не силен, поэтому, думаю, тебе виднее. Я, сидя в этих развалинах, белый свет-то вижу лишь во время вылазок для нападения на очередной нильфский лагерь. Мог что-то и упустить. Иное дело — ты. Вы с ним одной профессии. И пошиба одного. Только ты свой, а он — чужой. Вот в этом между вами для меня главная разница. Так что в отношении Дийкстры я твоему мнению полностью доверяю. — А и хорошо, что доверяешь. Хоть в чем-то мы с тобой сошлись. — Но это не повод совать мне в друганы чертова эльфа! — Не в друганы, а всего лишь в союзники. Ты же не будешь спорить, что нам бы они не помешали. А, кроме Верхнего Аэдирна, больше желающих подписаться на это дело нет. Потому что, как ты и сам согласился, Редания нашим союзником уже не является. — Тогда я спрошу тебя еще раз. Почему ты думаешь, что Йорвет будет лучше Дийкстры? — Потому что Саскии не нужна наша страна. Она лишь хочет уберечь от Эмгыра свою. — С чего такая уверенность? — Ну хотя бы с того, что она не нападала на Каэдвен. А ведь могла бы. Каэдвен получил от нее пиздюлей еще в свои лучшие времена, когда Хенсельт был на троне. Я сомневаюсь, что в своем нынешнем разобранном состоянии они были бы для Саскии серьезными соперниками. — Ну, может, эта Саския и неплоха, но все-таки она — не Радовид. — Нет. Она гора-аздо лучше. — Знаешь, Талер, честно говоря, то что ей удалось выстоять против Хенсельта со своей сборной армией, это еще ни о чем не говорит. — Ей удалось, даже не применяя свой главный козырь. — Не понял. У Саскии есть то, чего нет у Дийкстры? — Несомненно. — Я имею в виду подпольный цех по производству големов и общак новиградских боссов. — У нее есть… она сама. — Что? — Ты знаешь, кто она на самом деле такая? — В смысле? — Она — дракон. Причем, не простой, а полиморфный. Ты представляешь, что такой воин способен противопоставить даже очень сильной армии, каковой несомненно является армия нильфов? — Я… Блядь, Талер. Это серьезно. Я видел, что она натворила в Лок Муинне. Радовид пришел с солидным эскортом рыцарей ордена. Минута — и пепел, что от них остался, уже летал по амфитеатру. А потом, сделав лишь один кружок над трибунами, она выжгла там все дотла. А еще я помню, как при нашей первой встрече я чудом уцелел после контакта с ее изящной лапкой. Это было во время осады замка Ла Валеттов. Дракон опустился на мост в аккурат передо мной, Геральтом и Фольтестом. Я до сих пор помню свой феерический полет и удар о стену. Последнее, что я успел тогда увидеть, это как Геральт схватил Фольтеста буквально в охапку и понесся от дракона по мосту. Очень отчетливое воспоминание. У меня тогда еще мысль мелькнула, интересно, смогут они убежать или нет. — Смочь-то они смогли… — Возможно, я еще и поэтому поверил в то, что Геральт не убивал короля. У меня эта картина так перед глазами и стояла… А потом мрак. Когда я пришел в себя уже в лазарете и мне рассказали о том, что произошло за то время, пока я валялся без сознания, я прихуел. И это еще мягко сказано. А потом я понял, что надо вытаскивать Геральта из дерьма, в которое его кто-то окунул по самую макушку. И тогда он найдет мне убийцу. — Да, вроде все это было год назад, а такое чувство, будто лет сто с того момента прошло, — задумчиво сказал Талер. — И все, что тогда казалось таким важным и значительным, теперь не стоит ничего. Кстати, насчет дракона, — припомнил Роше. — Тогда в Лок Муинне у Геральта получилось как-то ее обуздать. — Это ты к чему? — не понял Талер. — К тому, что на дракона можно найти управу. Ведьмака, к примеру. — Ну-у, учитывая, что тот ведьмак, о котором нам точно известно, что он смог справиться с драконом, держит нашу сторону, думаю, об этом волноваться нам не стоит. — А откуда тебе известно, что Саския — дракон? — Сорока, сука, свое дело знает. Носит на хвосте и носит. — А Йорвет, интересно, в курсе? — Думаю, что да. Он же врюхамши в эту Саскию по самое не могу. — Хм, с этого долбогреба станется, — презрительно и даже несколько злорадно сощурился Роше. — Тогда вот еще что. Зачем, скажи ты мне, лютой драконице, которая может одну половину войска Эмгырова сжечь, а другую — растоптать, в союзниках наша несчастная разоренная Темерия? Вот не укладывается это в моей голове в стройную теорию. — А это, я так думаю, потому, что она не хочет раскрывать свою сущность. И прибегнет к обращению в дракона в самом крайнем случае, когда выхода другого у нее просто не будет. — Почему? — А как бы ты отреагировал на известие, что наш Фольтест на самом деле был бы драконом — огнедышащей огромной злоебучей рептилией? — Типун тебе на язык! Чё ты городишь-то? — Во! Видишь, взъебло тебя. Ну и вергенцев так же заберет. Кому ж, бля, захочется, чтобы ими сучий дракон правил? — Ептить, Талер, вот такой ты, курва ж твою мать, умный, а? Прямо на любой вопрос у тебя ответ есть, — усмехнулся Роше. — Тебе от самого себя-то тошно не бывает? — Слышь, Роше, может, хорош пиздеть не по делу? Пошли уже с Йорветом замиряться, а? Эмгыр сам собой не помрет, если мы ему не подмогнем. И отстать он от нас ни в жизнь не отстанет, пока живой. Так что ты давай это, свою мстючую гордость засовывай половчее и подалее… ну, ты понял, куда. Ей там в нашем нынешнем положении самое место. Я вот свою засунул. Ради Темерии и памяти короля нашего Фольтеста. — Тебе хорошо говорить… — начал было Роше. — А вот ни хуя подобного! Думаешь, мне не коптит, что нас Дийкстра кинул? Да мне, сука, как профессионалу, и стыдно, и досадно, что этот жопошник меня, как пацана, вокруг пальца обвел. Ну, почти обвел. Факт тот, Роше, что если бы мы пошли с ним на встречу, как уговаривались, то уже были бы покойниками. А так — еще посмотрим. Новиград — это его вотчина, а вне его пределов — пусть-ка попробует отыскать в лесу партизана. — Ну, положим, отыскать-то можно. Вот результат поиска может оказаться прямо противоположным желаемому, — недобро ухмыльнулся Роше. — Будет время, со всеми разберемся и всем воздадим, — пообещал Талер. — Уж память-то у нас с тобой пока еще не отшибло. Но сначала — Эмгыр. — Ладно, — процедил сквозь зубы Роше. — Если нужно для дела и если нет другого выхода, а его, ну хоть наизнанку вывернись, нету, придется идти к эльфу. — Нету, — развел руками Талер. — И поэтому, распизды ж твою манду, я побратаюсь даже с ебучими зерриканскими шаманьями, если это поможет показать всем здешним сукам-агрессорам кузькину мать. — С шаманьями-то может было бы как раз проще, — пожал плечами Роше. — К ним у нас, как ни крути, ничего личного. А вот стелиться перед этой наглой остроухой и одноглазой сволочью… — Вернон, сволочь зовут Йорветом. Я понимаю, для тебя это непросто, но… — Ради Темерии — ладно, сучьим Йорветом. — Ради Темерии, Роше — просто Йорветом. — Ты еще проследи, чтобы эта ушастая тварь не засадила мне стрелу между глаз прежде чем я скажу «надо же, сучий сын Йорвет, а ты все еще живой». — А ты приветствие сократи, — съехидничал Талер. — А если серьезно, то для того, чтобы не дать вам сцепиться на первой же минуте встречи, там есть Геральт. Думаю, у него найдутся аргументы, чтобы удержать вас в рамках. — Да, у него аргументы веские, — согласился Роше. — Помню как-то начали мы с ним дискутировать на тему народных верований во Флотзаме… — Ну и? — Уж так хорошо у него доказательная база поставлена, что у меня после одного его особенно удачного тезиса с неделю челюсть болела. — Думаю, поначалу будет нелегко, но мы как-нибудь справимся. На крайняк, действительно, Геральта к дебатам подключим, а с его-то даром убеждения у нас, скорее, всего, дело пойдет… Пойдет! — заверил Вернона оптимист Талер. — А там, глядишь, какой-никакой консенсус нарисуется. Это ж не может такого быть, чтоб имея такое сборище безбашенных… точнее, нестандартно мыслящих индивидов на такой маленькой площади да ничего судьбоносного не измыслить.