* * *
Проснулась Маша от того, что кто-то мягко, но настойчиво теребил ее за плечо. — Ну ма-ам, — привычно заныла девушка, пытаясь спрятаться под одеяло. — Я еще чуть-чуть… — Просыпайтесь, господин велел вас разбудить и помочь привести себя в порядок. Он хочет вас видеть, — сказал над ней кто-то голосом отнюдь не маминым. Маша открыла глаза, увидела вокруг непривычную обстановку и стоящую рядом с кроватью незнакомую женщину средних лет, которая, собственно, и пробудила девушку от сладкого сна. Поначалу она просто хлопала глазами, пытаясь понять, где она, кто эта женщина и что за чушь о каком-то господине она городит, но потом Маша вспомнила… — Ой ё! Я же теперь боец невидимого фронта и личный шпиён Эредина… А еще он что-то говорил про то, что с утра Наиль притащится. Он уже приперся, да? — Нет, на сегодня Наиль отменяется. У короля изменились планы, — сообщила женщина. — Советую поторопиться. Господин Эредин не любит ждать. — Погодите, а разве король не уехал? Он же собирался, — Маша припомнила очередную порцию информации, которую она вчера еще сумела воспринять, мужественно борясь со сном. — Нет, его величество остался дома. — Ой бли-ин, вот же ж… Это плохо. Или, наоборот, хорошо? Сам тогда будет Наиля строить и Карантира укорачивать. Только мне же надо как-то теперь собираться поживее. А то ведь он орать будет, да? — Непременно, — подтвердила женщина. — С ним, наверное, трудно? — спросила Маша. — Господин строгий, но справедливый, — важно и наставительно ответствовала женщина. — Вспыльчивый — это тоже да, но зато отходчивый. Главное — дать ему наораться вволю первые пять-десять минут, не мешать ни в коем случае, не встревать и не перечить, и тогда он быстро станет добрым. И даже наградит каким-нибудь подарочком. Господин щедрый. Он хорошо награждает за верную службу. Ну и ущерб, который причиняет, когда уж очень разойдется, тоже потом компенсирует. Когда успокоится, конечно, и в здравом уме посмотрит, что натворил. — Видела я, на что Эредин способен, когда разойдется, — Маша вспомнила раздербаненных сьюх и руины Барад Дура. — Лучше его не злить. А то еще получишь в компенсацию шикарное надгробие, обильно политое его слезами искреннего сожаления и раскаяния в содеянном. С этими словами Маша ускоренными темпами начала приводить себя в порядок, чтобы предстать перед Эредином в полной боевой готовности. — А где тут можно умыться? — спросила она у женщины. — Сейчас я вас отведу, — сказала та. — Все покажу и расскажу. Для этого я к вам и приставлена. -То есть? — не поняла Маша. — Чтобы помогать вам причесываться, одеваться… — Чего? — не поняла Маша. — Я вроде и сама это все могу. Или… Погодите, это во что меня Эредин наряжать собрался, что мне чужая помощь для этого понадобится? — с подозрением спросила Маша. — Ну-у, у нашего Величества фантазия богатая, — уклончиво сказала женщина. — Кто знает, что ему может в голову прийти. — Я вообще-то навигатор, — решила уточнить Маша. — Так одно другому не мешает, — философски заметила женщина. — В вашем с ним конкретном случае. — Ладно, посмотрим, — неопределенно сказала Маша, внутренне готовясь к бою.* * *
— А вот и ты, — Эредин явно обрадовался скорому Машиному появлению. — Я думала ты уехал, — пожала плечами Маша. — Уже изготовилась к бою с Наилем, а оказывается, все отменяется. — Да Имлерих на радостях так хорошо отметил свое возвращение домой, что сегодня он — недвижимость. Еще и Карантира в свой сабантуй втянул. Пришлось отложить инспекцию на завтра. С другой стороны, ну что ж, попраздновали ребята, повод-то достойный. Опять же, нет худа без добра, зато теперь я смогу сам посмотреть, как ты будешь делать первые шаги на стезе навигаторства. — Это в смысле? — несколько опешила Маша. — Вы меня чего, прямо сразу хотите куда-нибудь заслать? Вот прям сегодня? — Не. Мы с тобой сейчас пойдем к нашему ведуну, по пути захватим Карантира, он даст тебе солнечный камень и ты попробуешь настроиться на свою со… не знаю, со-кем тебе может эта дурища дважды де Ре приходиться. — Никем! У нас с ней нет и не может быть ничего общего! — обиделась Маша. — По факту вы с ней обе гражданки междумирья, это облегчает тебе задачу, поэтому для первого раза мы для тренировки ее и выбрали. А заодно и посмотрим, чего она в том мире, куда ее Карантир закинул, поделывает. — Это я тебе и так скажу, — хмыкнула Маша. — Пьет она там без просыпу. То есть занята своим привычным делом. Вот сто пудов и к бабке не ходи. — Может, и так, — не стал спорить Эредин. — В общем, если ты готова, то пойдем. Посмотрим, что у тебя получится.* * *
— И как эта хрень работает? — спросила Маша, осторожно взяв в руки кристалл и с опаской глядя на него. — Надо посмотреть на него пристально… О-ой, — Карантир зажал рот ладонью. — Мне так плохо! Меня, кажется, сейчас стошнит. Эредин, я не могу проводить занятие в таком состоянии. Как гляну на этот кристалл, так сразу подкатывает, — пожаловался королю навигатор. — А тебя никто не заставляет на него пялиться. Плохо — так гляди на что-нибудь еще! — Мне от всего плохо. — Мне что-нибудь сделать для тебя, чтобы стало хорошо? — грозно нахмурил брови Эредин. — Не надо, я сам. Я попробую, я сейчас все объясню. В общем, Маша, надо посмотреть, потом сосредоточиться, лучше всего закрыть глаза и подумать о том, о ком… Можно, я выйду, а то сейчас тут будет грязно, — взмолился Карантир. — Иди, — разрешил Эредин. — Суть ты в общем донес. Приведешь себя в порядок — вернешься. Машенька, — обратился он к притихшей девушке, которая смотрела на лежащий в ее ладонях артефакт страшными глазами. — Ты все поняла? — Ыгы, — обреченно кивнула Маша. — Попробуешь? — Ыгы. — Ну, давай! — Значит, так, — забормотала Маша. — Сначала поглядеть, потом не смотреть, потом сосредоточиться… Так, на чем же мне сосредоточиться? Ага, шип-плюнь… абра-швабра… чары-мары… хухры-мухры… Ох, камешек, не подведи меня, — с этими словами Маша крепко-крепко зажмурила глаза и сжала кристалл в руках так, что даже костяшки пальцев побелели. Какое-то время было тихо, даже очень. Маша, так и не решаясь открыть глаза, осторожно и с надеждой спросила: — Что-нибудь получилось? — Кхм, — кашлянул у нее над ухом Эредин. — Совсем ничего? — Маша с горестным вздохом разочарования открыла глаза. — Ну не то чтобы совсем ничего, — задумчиво изрек Эредин, с интересом изучающий стену, в которой — о счастье (Маша готова была прыгать и вопить от радости) — было открыто довольно широкое окно вожделенного портала. — У меня получилось! Йес-йес-йес! — Только почему-то этой алкотки нигде не видно, — Эредин продолжал всматриваться в иномировые пейзажи в надежде разглядеть своего посла злобной воли, но пока его попытки оставались тщетными. — И мир какой-то странный. Вроде как нежилой, — заметил он после недолгой паузы. — Может, Карантир ее впопыхах опять не туда, куда надо, засунул? Слышь, ведун, волоки сюда эту жертву похмелья. Будем проводить очную ставку. — Узнаешь? — Эредин, обращаясь к вернувшемуся Карантиру, направил указующий перст в сторону окна портала. — О-ой, мама моя эльфица, что это? — ужаснулся еще не до конца пришедший в себя Карантир. — Это ты мне скажи, что это? Солнечный камень на этот мир указал. Только нашей послицы там что-то не видать. Да и вообще никого живого не наблюдается. Карантир, ты опять за свое? Снова косячишь? — Ни-и, — замотал больной головой навигатор. — Это вообще не тот мир. Не слал я ее туда. То есть, сюда. В смысле, никуда, — Карантир запутался, сбился и сник. — Почему ты знаешь, что мир не тот? — с подозрением спросил Эредин. — Ну как же, в том были стена, угол и помойка — все, как эта коза хотела. Леса не было. — Леса? — наконец решила проявить живой интерес к происходящему Маша. — А где ты тут лес-то видишь? — Глаза разуй! — посоветовал Карантир. — Это не просто лес — девственные джунгли, где не ступала нога… — Идет! Идет! — радостно замахал руками ведающий. — Вон она, смотрите, мелькает за кустами. — Не может быть, — опешил Карантир. — Что-то она стала какая-то совсем на себя не похожая, — присмотрелся к крадущейся по кустам фигуре Эредин. — То ли слишком загорела, то ли чересчур исхудала? Она и так-то была далеко не красавица, но теперь уже стала прямо действительно страшной. И вдобавок мужиком, причем беременным. Не понимаю, как такое могло случиться? — Эредин, самое правильное объяснение — это не наша послица, — подал голос Карантир. — Это абориген — чернокожая, постоянно недоедающая, малорослая и рахитичная особь мужского пола. — Эта особь что, тоже обитатель междумирья? — спросил Эредин. — Вряд ли, — пожал плечами Карантир. — Эта особь — местная. Живет в джунглях, питается подножным кормом, поэтому у него так живот раздут. Белковой пищи мало, поэтому он такой малорослый и худой. — А в носу у него что? — Типа украшение, — подала голос Маша. — Может, по местным меркам, он — первый парень на деревне. Поскольку золота и бриллиантов у них не имеется, в ход идет то, что есть под руками — кости, палки и прочий мусор. — Это все хорошо, но причем тут наша засланка Шип Плюнь? — продолжал недоумевать Эредин. И тут, будто в ответ на его вопрос, в окне портала они увидели, как один из ярких красивых цветков на толстом высоком стебле и с жирными темно-зелеными листьями, коварно высунувшись из-за густо оплетенного вьющейся зеленью ствола дерева, что-то выплюнул в спину аборигена. И попал. Абориген коротко вскрикнул, схватился за место укола, выдернул из себя (всем показалось, что конкретно из задницы) довольно большой, тонкий и длинный шип и, завывая, со всех ног бросился бежать вон из леса. Вскоре он скрылся из виду, хотя до эльфов и Маши еще продолжали доноситься его отдаленные вопли. — Вот вам и шип, вот вам и плюнь, — констатировал Карантир. — Видимо, наша Маша об этом подумала, а камень ее заказ буквально и исполнил. — Разве он такое может? — несколько опешив спросил Эредин. — Ну, выходит, может, — развел руками Карантир. — А ты мне раньше об этом не говорил, — прищурился король. — Я сам не знал! — начал оправдываться навигатор. — На самом деле свойства солнечного камня изучены очень мало. Аваллак’х предполагал… — Ага, камня этого не то что в руках не держа, так даже и в глаза до последнего времени не видя, — Эредин скептически усмехнулся. — Короче, ни он, ни ты ни фига не знаете, чё этот артефакт на самом деле может. Связь установить, направленный портал открыть — это так, брызги. Вон, видишь, чего нам откаблучивает! Маша, — Эредин воодушевился, — давай опять. Задумай чего-нибудь эдакое в своем неповторимом стиле. — Только, я прошу, не надо больше шипов, — жалобно попросил Карантир. — Потому как вдруг, оборони Божиня, этот наглый цветок в нас плеваться вздумает? Кто знает, какой дрянью у него эти шипики пропитаны? — Ну да, абориген понесся будто в жопу стреляный, — согласился Эредин. — Так именно туда и стреляный, — несколько рассеянно заметила Маша, которая, вдохновленная позитивным настроем короля после ее первого навигаторского опыта, уже собиралась с мыслями, чтобы выполнить его новое задание. — Ох, это я как сейчас чего-нибудь измыслю… — предупредила она то ли саму себя, то ли замерших рядом с ней в ожидании эльфов. — Бли-ин, абра-швабра была. А чего не было? Вот, крибля-всёбля и трах-тиби… — Маша, трах не надо, — вмешался в процесс творения заклинаний Эредин. — Не время сейчас для него. После сеанса магии, если так приспичило, я его тебе обеспечу, сколько хочешь и в каких угодно позах. А теперь соберись, настройся на деловой лад и колдуй серьезнее и тщательнее. — А, женщины, — пренебрежительно махнул рукой Карантир. — Такие эмоциональные. Один только секс у них на ум… — он посмотрел в окно вновь открывшегося портала и осекся. — Чё замолчал, знаток женской натуры? — насмешливо спросил Эредин. — Не это ожидал увидеть после такого многообещающего вступления? Маша же, теперь уже знающая, что у нее все получилось (ну, пусть не все, а хоть что-то) смело открыла глаза… И тут же зажмурила их снова, прижимаясь в страхе к боку Эредина и даже инстинктивно стремясь укрыться под полой его рубашки, чтобы не видеть той безрадостной картины, которая перед ней нарисовалась. Из окна портала на них с черного неба смотрела тревожным и недобрым глазом полная луна — бледная царица ночи. Подлунный лес в ее мертвенном голубоватом свете казался зловещим и жутким. Деревья принимали облик уродливых лохматых чудовищ с длинным тонкими руками-ветками, так и норовящими схватить, сломать, раздавить, разорвать чужака, которому не повезет, задержавшись в пути и заплутав, забрести сюда в этот неурочный час. Темные лесные чащобы полнились таинственными шорохами и звуками. Этот ночной лес жил своей потаенной жизнью, в которой не было места ни людям, ни даже эльфам. Внезапно тишину ночи прорезал громкий, заунывный вой — то ли волк привычно решил пожаловаться луне, поделившись с ней своей звериной тоской; а может, это оборотень вышел на поляну поприветствовать свою небесную владычицу, вошедшую ныне в полную силу. Вой оборвался так же неожиданно, как и начался, из-за кустов сверкнули желтые глаза, кто-то большой замелькал меж страшилищ-деревьев быстрой черной тенью, не таясь, затрещал сухими ветками, заворчал, почуяв добычу… — Карантир, закрывай нахрен портал! — опомнился Эредин. — Что там за чучело носится? Может, оборотень, кто его знает. А у нас с собой не то что меча серебряного — даже вилки или ложки нету! Навигатор не заставил просить себя дважды и, уже видя, кто вырывается из-за кустов на залитую призрачным лунным светом поляну, с похвальной быстротой захлопнул окно портала почти перед носом твари. — Чё это было? — спросил ведающий после небольшой паузы, в течение которой все осмысляли увиденное и едва не случившееся. — Хрень какая-то зубастая, — пожал плечами Эредин. — Оборотень, наверное. — Огромный-то какой, — удивился Карантир. — В жизни таких никогда не видел. — Ваше величество, — обратился к Эредину ведающий. — А разве оборотни вам не подчиняются? Вы же Король Дикого гона. — Видимо, эта скотина об этом не знает, — проворчал Эредин. — Хотя, может, мы поспешили портал-то захлопнуть, не подумав? Может, это страховидло летело сюда в патриотических чувствах мне в верной службе присягать? — Может, и так, — криво усмехнулся Карантир. — Только проверять это у меня лично желания не возникло. — У меня тоже, — кивнул Эредин. — Эй, Машуня, ты там где? Вылезай из-под моей рубахи, страх закончился. Карантир калитку закрыл. — Да? — Маша осторожно и недоверчиво высунула нос из-под полы рубашки Эредина. В глазах ее все еще был испуг. — Маша, если ты у меня от недотраха оборотней магичишь… — немного смущенно начал Эредин. — Нет, — отчаянно замотала головой Маша. — Заклинательный трах-тибидох к нашему с тобой траху никакого отношения не имеет. Это совершенно разные вещи. Я просто вычитала это шуточное заклинание в детской книжке. Там один старый джинн так говорил, потом вырывал волосок из бороды и — опаньки — желание выполнялось. — Глупая luned, — захихикал Карантир. — У тебя и бороды-то никакой нету. — Машенька, — с тревожной мягкостью спросил Эредин, — скажи-ка ты мне в таком случае, что ж такое ты загадала, если у тебя портал в лес оборотней открылся? — Да ничего я не загадывала! Я опять пробовала с этой пьяной кривоногой каракатицей связаться! — Может, тогда это был не оборотень? — предположил ведающий. — Может, это была она? — Кто? — Ну-у, пьяная каракатица. — Наша засланка превратилась в оборотня? — Эредин задумался. — А как она из помойки в такой дремучий лес попала? Только не говорите мне, что просто за угол завернула. — Может, ее в городе покусали? — продолжил строить предположения ведающий. — Тогда бы этот оборотень скапустился тут же и разлегся бы рядом с ней, в мясо пьяный. Еще, гляди-ка, и пестню с нашей-то чудо-попаданкой затянули бы дуэтом. — Так может он того, — ведающий как-то неуверенно кивнул на стену, где недавно был портал. — Чего — того? — не понял Эредин. — Пел. В смысле, на луну. Выл. Она. Выла. Типа пела. — Она бы фальшивила, — заметил Карантир. — А этот чистенько так выводил. Мощно. Прямо колоратурное сопрано. — Маш, а ты что думаешь? — обратился к своему персональному навигатору Эредин. — А я все про пень, — виновато вздохнула девушка. — Чего? — не понял Эредин. — Это-то здесь при чем? — Ну-у пень… Пни, деревья, лес, в нем оборотень оказался. И вообще страшно получилось. — Маша, пень с какого перепугу в твою голову залез? — Так Пеньблевелла же, — оправдываясь, пробормотала Маша. — Мысли про блевеллу я отринула. По понятным причинам. Пень остался. Услышав это, Карантир снова противно захихикал. — Что смешного? — строго зыркнул на него Эредин. — Напомнить в их присутствии, что ты вытворял, когда только учился навигаторскому делу? Или из недавнего можно, про Волчий Тупик, к примеру, рассказать. Она вот, хоть и людь, а мыслит образно, интересно, вон какие картинки получаются — не заскучаешь. Так, Машенька, — король обратился к сконфуженной и поникшей девушке, которую не ободрила даже его похвала. — Давай ты сейчас от меня все-таки отлипнешь, соберешься… Маша-Маша, это еще что? Ты расплакаться здесь что-ли собралась? Нет, дорогая, сырость ты мне тут не разводи. Ты теперь — навигатор, боец, практически передовой отряд народа ольх. Ты находишься на острие нашей атаки, а у тебя чуть что — сопли бахромой и слезы водопадом. Это никуда не годится. — Не могу я быть ни на каком острие, — всхлипнула Маша. — У меня ни фига не выходит. А еще и этот ржет, как конь педальный, — она мстительно кивнула на Карантира. — Карантир все понял, он больше не будет. А ты… О, Дана, да что ж вы все мою рубашку как носовой платок используете! — воскликнул Эредин, видя, чем Маша вытирает слезы и во что намеревается высморкаться. — Ладно-ладно, все, не плачь, — он погладил девушку по голове, чувствуя, что с трудом унятые и теперь сдерживаемые ею слезы уже вновь готовы потечь совершенно неудержимым потоком. — Плюнь ты на Карантира с его шуточками. Маш, ну дедовщину в армии никто же не отменял. Ты — новобранец, он — старослужащий, вот и шпыняет салагу. Я-то тебя похвалил, даже доволен твоими успехами остался. Благодаря тебе мы новые свойства камня вскрыли. — Коне-ечно, — грустно протянула Маша. — У Карантира-то способности, а у меня одна фигня. Хуевый из меня навигатор. — Да что ж такое! У меня один навигатор — нытик, теперь и вторая — туда же. Вы с Карантиром сговорились, что ли? — в досаде покачал головой Эредин. — Маша, ты мне эти упаднические настроения брось. Мне одного депрессивного Карантира хватает. Ты у меня должна быть, в противовес ему, веселой и позитивной. И навигатор ты вовсе не хуевый, просто еще неопытный. Научишься. Вот погоди, через недельку будешь у нас так лихо порталы открывать, как семечки щелкать — только треск стоять будет. Еще Карантир обзавидуется твоим успехам. — Ну конечно, — скептически прошипел себе под нос Карантир. — Все-все, — Эредин приобнял Машу, ободряюще погладив ее по плечу. — Деточка, вытри слезки… Вот, я даже сам тебе их вытру, все равно рубаху надо в стирку. Давай, еще разок. Машенька, я знаю, ты можешь, у тебя все получится. Приготовилась? Настроилась? Открывай! Бархатный баритон Эредина оказал на юного навигатора волшебное действие. Маша действительно полностью успокоилась, снова крепко зажмурилась, от усилий даже неосознанно сжавшись, сгорбившись и подтянув колени к носу. В ее голове быстро мелькали обрывки суматошных мыслей и смутных образов, Маша судорожно пыталась вычленить из их калейдоскопа нужный. Вот! Кажется нашла! Перед мысленным взором девушки живо предстала картина их первого знакомства с противной голосистой попаданкой. Маша вновь с мстительным удовлетворением видела, как вредная и наглая девица летит по коридору, выпнутая из помещения волевым решением Пера Гюнта, открывает дверь своей чугунной и пустой башкой и исчезает из диспетчерской. Видение растаяло. Маша, возвращаясь в реальность, прислушалась: до нее доносились чьи-то незнакомые и негромкие голоса. Где-то неподалеку спокойно беседовали двое. Причем, Маша готова была поклясться, что сейчас она слышит не нуждающуюся ни в каких адаптерах и переводах речь своей исторической родины. Она наконец открыла глаза, чтобы посмотреть, что у нее вышло на этот раз. Эльфы во главе с Эредином обалдело молчали, явно не имея никакой возможности понять, что им открылось и о чем беседуют эти люди. — Ма-аш, — слегка потряс девушку за плечи нетерпеливый Эредин. — Ты нам можешь объяснить что-нибудь? — Ага, — кивнула Маша. — Я сейчас послушаю, о чем они говорят, и вам переведу. — Ты понимаешь их речь? — Еще бы! — И знаешь, кто это? — Судя по белым халатам и шапочкам — доктора. — Как ты догадалась? — Это мой мир. И Пеньблевеллин, кстати, тоже. Видимо, Карантир ее на историческую родину закинул. — А почему мы видим докторов? Неужели с этой перепитулей могло что-то случиться? Травмировалась или заболела? — Не-е, все гораздо хуже, — покачала головой Маша. — Наша диверсантка, кажись, померла. Потому что здание, рядом с которыми эти доктора стоят и курят, это морг. Нет, конечно, как вариант, она смогла быстро выучиться и стать патологоанатомом или, что более вероятно, устроилась работать санитаркой в это заведение. Но что-то мне в такой расклад не верится. — Да неужели она может умереть? — искренне удивился Карантир. — По-моему, эту алкоту никакая чума не берет. Ее, думаю, даже наши гончие кусать бы побрезговали. А уж они-то вечно тянут в пасть всякую гадость. — Чума-то, может, и не берет, — пожала плечами Маша. — Но может, она спьяну решила пробежаться навстречу поезду с криком «задавлю». С нее станется. Впрочем, сейчас послушаю, о чем там доктора беседуют. — Ну, что там говорит наш Васенька? — Асфиксия, разумеется. — Захлебнулась собственной блевотиной? — Классически. — Чем опилась-то? — Легче перечислить, чего она не попробовала. На токсикоанализе, разумеется, этанол (а куда ж без него), метанол, толуол, бутанол и еще до херища всяких «олов». Как водится, сначала нажралась водяры, потом почувствовала недопит, отправилась на поиски, нашла вкуснятины, отведала, успокоилась. Навеки. — Растворитель? — Угу. И стеклоочистительная жидкость. Да вообще много чего. Погуляла девка. — Кто такая, по-прежнему неясно? — Ничего. Может, и к лучшему. Напишем в причину смерти асфиксию, добавим отравление… пусть будет метанолом, чтоб особо не заморачиваться. С тем и все. Долго распоэзиваться не придется. — А что, реально есть о чем? — Как сказать… Чудной случай. — Обычный, по-моему. Рядовая алкота. Николаева-Нидвораева. Чем она вам с Васенькой так в душу запала? — Да ты понимаешь, прям мистика какая-то. Узнал он ее. — Чего? — Сначала, конечно, по требухе, а потом — что удивительно — и в лицо. Кстати, кроме смеха. И мне ее лицо показалось смутно знакомым. — Ребят, вы чё? — Был интересный случай лет пятнадцать назад. Мы с Васькой как раз тогда только начинали, а тут привезли одну особу. Предпринимательница. В переводе на нынешний язык всякой мелочью торговала с лотка на Черкизоне. — Черкизона того уж сто лет как нету! — Ты слушай дальше. Короче, суициднулась дева всем на зависть: нажралась таблеток, глотнула уксусу, вены пильнула и решила повеситься — ну чтоб уж наверняка. Да видать, выпитое и съеденное уже дало себя знать… В общем, оступилась со стула, качнулась на веревке и треснулась со всей дури виском об угол. От этого и померла. В общем, привезли ее, вскрыли… У Васьки волосья карандашами: чё писать, там же за что ни схватишься — не упишешь за день, устанет рука. Внутри у нее было так красиво, что хоть в наглядное пособие для пропаганды здорового образа жизни пихай. — Так что написали-то в итоге? — Травму с размозжением, вдавлением и те де и те пе, а вторым пунктом — все ту же любимую асфиксию. Ну и до кучи почечную, печеночную, сердечную недостаточности — ай, там хоть все МКБ лепи — не ошибешься. — Что ж ее так напарило? — Известно, несчастная лябов на фоне абстенухи. Пили-пили, поссорились, а потом мужик все не идет и водку не несет. Жизнь не наладилась, стал быть надо с ней покончить. Ну и… — С прошлым ясно. Ну и связь? — Дык Васенька говорит, мол, режьте меня сейчас — это снова она. — Что за бред? — Понимаю, что бред, но… Правда она. И главное, что за эти пятнадцать лет она ничуть не изменилась, что при ее образе жизни совершенно невозможно. Ведь она уже и тогда в свои двадцать с малым лихуем выглядела на все сто. Васька еще тогда удивился, мол, безграничны человеческие возможности: с ее требухой уже тогда было по всем нашим учебным медицинским канонам жить нельзя, а она пила в несметных количествах, жрала, что хотела, и вообще вела разгульный образ жизни. Вот и верь после этого профессорам. — Чудные ты вещи говоришь. Ну допустим, это та же самая деваха. И как ты это объясняешь? — А никак. Я не объясняю, просто констатирую. — Ладно, мистика мистикой, а нам заключение оформлять надо. Снова будем вашу восставшую из зада представлять как суицидницу? — Не. Несчастный случай. Классический, причем. — На бутылках вроде этикетки были. Она что, не видела, что пила? — Я те точно говорю, не видела. Она и не смотрела. Ей главное, чтоб лилось. Так что, успокойся. И вообще, никому нахрен неинтересно, были там этикетки или не было, читала она их или нет. Документов нет, родни нет, заинтересованных лиц нет — ничего нет, имени — и то не знаем. Ну и все! — Да-а, если б все жмуры были такие спокойные. А то ж достало это молодо поколение: зимой и осенью с двух горстей таблетки жрут в депрессухе — никто не любит, никто не ценит, никто не понимает, «адын-савсэм адын»; весной и летом от несчастной любви с мостов сигают. А мы — откачивай, откапывай, оправдывайся да отписывайся. — Не говори ты мне про это поколение. Моя тут на днях отчудила… — Ну все, — Маша повернулась к терпеливо ждавшим ее вердикта эльфам. — Дальше неинтересно. С нашей темы медики соскользнули. — Так что случилось-то? — спросил Эредин. — Опилась. Наглоталась вместо водки всякой дряни. Отравилась. — Вот зараза! — Как бы она вобрат в диспетчерскую не вернулась, — с опаской предположила Маша. — То есть? — Ну-у, есть такие попаданские правила. — Вот скотина! Теперь Моисей распищится, — Эредин скривился. — Деньги назад потребует за ненадлежащее исполнение договора. Я ж ему обещал, что он эту дважды де Ре больше не увидит, по крайней мере, в ближайшее время. А ее, курву такую, тут же сдохнуть угораздило. М-да, неприятность. — Я могу у Ленки спросить, — предложила Маша. — То есть? — Ну, свяжусь с ней через солнечный камень. Расспрошу ее. Заодно и потренируюсь. Уж с диспетчерской-то я точно не напортачу. — Ну что ж, попробуй, — не стал возражать Эредин. Маша, воспрявшая духом после недавнего успеха, снова привычно закрыла глаза, представляя себе уютный и гостеприимный Ленин кабинетик и саму подругу, сидящую со столом с раскрытым фолиантом. — Привет межмировым диспетчерам! — услышала она приветствие Эредина. — И вам привет, — ответствовала из окна портала Лена, помахав рукой королю. — Как там поживает моя Маша? — Вон, видишь, сидит тут рядом, порталы нам уже магичит, — Эредин слегка потряс глупо улыбающуюся Машу за плечи. — Маш, что молчишь? Поздоровайся с подругой. — Привет, — послушно кивнула Маша. — Ой, бли-ин, Ленк! Как я рада тебя видеть! — окончательно опомнившись, радостно завопила она. — Слу-ушай, я вообще-то конечно по делу, но… — Да, Ленусь, скажи-ка нам, наша-ваша вторая деушка, которую мы в невесты Ге’эльсу брали, в Малые ебиня случаем не возвращалась? — взял инициативу в свои руки Эредин. — О-ой, — покачала головой Лена, из чего остальные поняли, что дело с незадачливой попаданкой пахнет керосином. — Явилась тут, не запылилась, с воплями и матюгами. — По поводу? — осторожно спросил Эредин. — Во-первых, замуж так и не отдали. Во-вторых и в главных, Черкизон снесли. Про несостоявшийся замуж она уже забыла. А вот с Черкизоном у нас теперь прямо беда. Тема дня, — Лена развела руками. — Красной нитью проходит через все попаданские маршруты. Девка горюет, рыдает, вспоминает славное боевое прошлое, опять рыдает. И пьет. От межмировых путешествий категорически отказывается. Никуда, говорит, не хочу, не пойду, и даже не упрашивайте. Уж сам Зевсыч ей вроде в качестве моральной компенсации предлагал эксклюзивные блатные маршруты с приключениями, выпивкой и стопроцентовыми женихами. Ни в какую. Неожиданно как зарядила: оставьте меня, я, говорит, в депрессии, моя жизнь прошла, как сон пустой! Каким штилем, главное, заговорила. Мы-то от нее отродясь, кроме мата и междометий, ничего не слыхали, а тут поди ж ты. Что с девкой стало, понять не можем. Неужто ее утратой родного Черкизона так плющануло? — А Моисей-то ваш как на это отреагировал? — продолжил расспросы Эредин. — Как обычно. С тех пор, как она прибыла, бегает и держится то за сердце, то за голову, а чаще за то и другое вместе. Причитает, что его довели до инфаркта и инсульта. — Кто довел, не уточняет? — Она и ты, разумеется. — Надеюсь, причитаниями все дело и ограничится? Иск за ненадлежащее использование Пеньблевеллы он нам вчинять не собирается? — Пока об этом речи нет. — А и хорошо, что нет, — обрадовался Эредин. — Ну тогда, до свидания. Так сказать, до новых встреч. — Погоди, твое величество, дай нам с Машкой-то хоть пообщаться, — попросила Лена. — Да общайтесь на здоровье, — великодушно разрешил Эредин. — А я пока пойду понаблюдаю за нашими новобранцами. — Король, можно я теперь пойду посплю? — жалобно попросил Карантир. — Ну раз урок мы на сегодня закончили. Окошко Машунька теперь и без меня закроет, когда с подружкой вволю наболтается. А я им тут только мешать буду. — Иди, — отпустил навигатора Эредин. — А ты, — он кивнул ведающему, — тоже пойдешь со мной. Не вредно и тебе малость потренироваться. Через минуту Маша осталась в помещении наедине с окном портала. — Эредин-то твой оказался и впрямь ничего, — заметила Лена. — Я думала, он будет костопыжиться и фордыбачиться, а он так просто взял и разрешил нам с тобой поболтать. Да еще деликатно оставил нас с тобой одних, чтоб не мешать. — Да на фига ему сдалась наша бабская болтовня, — махнула рукой Маша. — И потом, у него сейчас дел полно. Ему не до мелочей. И я вообще-то у него не в рабстве, а на службе. — Да ты чё! И кем? — Вроде как штатным навигатором. Конечно, не таким, как Карантир, потому что я только с камнем могу. Но им сейчас и такой сойдет. Вот я и тренируюсь. К тебе портал открыла. — Сама? — удивилась Лена. — Да, — важно ответила Маша. — Ух ты, Машка, а может, ты этот, ну-у, Исток? — спросила Лена, впечатленная Машиными успехами. — Хрен там, а не Исток! Просто принадлежность к междумирью дает нам некоторые бонусы и возможности настраиваться друг на друга при помощи соответствующих артефактов, типа Солнечного камня, например. Да и то я, прикинь, к Пеньблевелле два раза промахнулась, открыла порталы оба раза не туда. — Ай, да что мы с тобой все про работу, — спохватилась Лена. — Ты лучше скажи, как устроилась, как тебе живется, как у вас с Эредином? — Не про что пока рассказывать, — развела руками Маша. — Я всего второй день здесь. Ну и с Эредином пока, сама видишь, все хорошо. Лучше ты мне доскажи наконец, что у вас-то с Геральтом случилось. Как так вышло, что он там, а ты — тут? Ведь к своей Йенке он, насколько я поняла, не вернулся. Или он еще кого-то нашел? А может, к кому из прежних пассий опять подкатил? У него же, насколько я помню, баб была чертова уйма. — Ох, Маш, лучше б нашел или вернулся. А то вышло вовсе по-дурацки. В общем, если тебе интересно… На чем я остановилась-то? — На том, как Талер привел Роше, они поладили с Йорветом, а вы все вместе стали разрабатывать план по изничтожению Эмгыра. — Да-да, — Лена вздохнула. — Как раз тут-то моя спокойная и счастливая жизнь с Геральтом и закончилась.