Сказ о том, как тяжела попаданская доля

Лена вышла из корчмы, довольная собой и плодотворно проведенной беседой, и почти сразу же увидела Геральта, который быстро шел по площади к ней навстречу. Девушка поспешила к нему, так как ей не терпелось узнать, что он узнал у Шани, а, главное, ей очень хотелось похвастать своими успехами. — Ну что, никак бежишь меня спасать от злого и страшного Ольгерда? — весело спросила она ведьмака, подходя к нему практически вплотную. — Ну-у, вообще-то я за тебя волнуюсь, — сказал Геральт, взяв Лену за плечи и немного отстраняя от себя, чтобы посмотреть ей в лицо. — Видимо, мои опасения оказались напрасными, — добавил он, глядя на ее улыбку от уха до уха. — Ты меня уж совсем беспомощной считаешь, — даже слегка обиделась Лена. — Я взрослая женщина, состоятельная горожанка и вообще многодетная, можно сказать, мать, поскольку у меня четыре великовозрастных придурка на иждивении. — Да, причем с одним из этих придурков ты еще и спишь, — усмехнулся Геральт. — Что хорошего тебе рассказала Шани? — решила перейти к делу Лена. — Она сказала, где найти Витольда и обещала принести мне курильницу для Ритуала Призвания. — И где похоронен этот Витольд? Надеюсь, нам не придется переться за его бренными останками в какую-нибудь Зерриканию? — Нет. Он полеживает себе спокойненько в семейном склепе фон Эвереков, что находится рядом с их же поместьем. Это совсем недалеко отсюда. Мы с Шани договорились встретиться у входа в склеп завтра утром. — А я? — спросила Лена. — Лен, дело твое, конечно, но ты точно хочешь вставать рань раннюю, чтобы полюбоваться на усыпальницу Эвереков, в которой наверняка нет ничего интересного, кроме крыс, вековой пыли, гробов и истлевших костей? — Пожалуй, нет, — немного подумав, помотала головой Лена. — А о чем вы говорили с Ольгердом? — поинтересовался в свою очередь Геральт. — Судя по времени, которое ты провела в корчме, беседа у вас задалась. — Он сказал мне, что такое Дом Борсоди, — гордо заявила Геральту Лена, с торжеством наблюдая, как у того от удивления поднимаются вверх брови. — Ух ты! Я смотрю, Талер не зря тебе дифирамбы поет. Ты, поди, и мертвого разговоришь, если очень захочешь, конечно. — Мертвого-не мертвого, но с бессмертным у меня получилось неплохо. — Более чем. И что из себя представляет этот Дом? — Шкатулка. Она нужна Ольгерду потому что туда Максимилиан Борсоди положил свое завещание, которое удостоверяет право на дом его сына Хорста. — Зачем оно Ольгерду? — удивился Геральт. — Думаю, в нем есть какая-то хитрая закавыка, которая может лишить Хорста наследства. Во всяком случае Ольгерд уверен, что если это завещание попадет ему в руки, он оставит Хорста без кола и без двора, тем самым вернет ему должок за то, что Хорст когда-то так же поступил с самим Ольгердом. — Все чудесатее и чудесатее, — Геральт в задумчивости поскреб затылок. — Все начиналось просто, как здрасьте, я должен был всего лишь убить монстра. И что у нас теперь? — А это знаешь, как сундук, в котором находится ящичек, в котором лежит коробочка, в которой спрятан пакетик, в котором… И так без конца. — Лен, — неожиданно Геральт, так и продолжавший легонько держать девушку за плечи, сделал движение, заставившее ее обернуться туда, куда смотрел сейчас ведьмак. — Что ты там увидел? — удивленно спросила она Геральта, так как ее внимания ничего в той стороне не привлекло. — Мужик в черном. Успел смыться прежде, чем ты его увидела. Кажется, следил за нами. — Геральт, у тебя уже паранойя, — с укоризной сказала Лена. — Может, и так, — пожал плечами Геральт. — Только почему он удрал сразу, как только я обратил на него внимание? — Испугался, — предположила Лена. — Ты, знаешь ли, тоже вид имеешь тот еще. Вот мужик и пересрал, увидев, что на него ведьмак с двумя мечами смотрит строго и сурово. — Как вариант, — согласился с доводом Лены Геральт. — Но тебе он точно не знаком? — Да у меня из здешних знакомых только четыре мужика! Ты их всех знаешь. Один из этих мужиков — вообще ты. А, еще теперь пятый — Ольгерд. Но он сидит сейчас в корчме, и он — не в черном. Ни с какими посторонними мужиками я тут знакомств не завожу. — Показалось, значит, — решил Геральт. — Слушай, Лен, у нас вечерок намечается свободный. — Ну да, — кивнула Лена. — Хочешь мне предложить что-нибудь особенное? — Романтическую прогулку по Оксенфурту я ведь тебе обещал. — Я думала, ты забыл. Или сделал вид, что забыл, — Лена явно обрадовалась, но вида старалась не подавать, что, впрочем, получалось у нее плохо. — Надоели мне все эти Ольгерды, Гюнтеры, Эмгыры, — Геральт вздохнул. — Почему вечно так выходит, что я занимаюсь какой-то ненужной мне ерундой вместо того, чтобы делать то, что мне нравится, ну или хотя бы то, что мне делать положено. — А что тебе нравится? — Спать с женщинами… Ну-у, то есть не только спать, конечно, — быстро поправился Геральт. — Общаться с вами я тоже в общем-то люблю. Не со всеми, правда. Потому что с некоторыми из вас действительно лучше только спать. У Лены так и вертелось на языке ненавистное имя Йеннифэр, которая, на ее взгляд, идеально подходила под последнюю характеристику Геральта, но на сей раз она смолчала, не желая напоминать Геральту о чародейке и портить себе вечер воспоминаниями о ней. — Вот тебе бы только трахаться, пить и играть в карты, — вместо этого сказала Лена. — Разве это плохо? — Вообще-то наверное нет. Все лучше, чем как этот Эмгыр дурацкий войны воевать и не давать никому покоя. Наверное, знаешь что, он стал импотентом после того, как расколдовался, — предположила Лена. — Вот с тех пор его на войну и пробило. Надо же ему хоть в чем-то себя по-мужски реализовать. Ну вот он и старается, не с женщинами, так с войной. А ты, зато, наоборот, миролюбивый, потому что… — Лена, твои теории, конечно очень познавательны и интересны, но, может, мы все-таки пойдем гулять? — предложил Геральт. — Ну, пойдем, — смилостивилась Лена. — А цветы? Ты собираешься совершить налет на палисадник какого-нибудь мирного Оксенфуртского обывателя? — Я думаю, временная резиденция Ублюдка Младшего еще стоит бесхозная. Там цветников было до такой-то мамы, даже розарий, кажется, имелся. Не понятно, правда, зачем, поскольку что Ублюдок Младший, который там проживал временно, что Радовид, который являлся ее владельцем, были точно не из эстетов и цветами не увлекались. У них были явно иные предпочтения. — Оба были маньяками? — полувопросительно-полуутвердительно сказала Лена. — В точку, — кивнул Геральт. — Но усадьба была вполне ухоженная. Правда, когда я зашел к Ублюдку в гости, антураж пришлось несколько попортить. — Ну так теперь-то трупаки уж точно убрали, — убежденно сказала Лена. — Да, несомненно, иначе бы мы их уже обоняли, — заметил Геральт. — Тьфу ты! Что-то пока не очень романтично у нас получается, — вздохнул ведьмак. — Это потому, что ты стишатами не запасся, — пошутила Лена. — Кстати, Геральт, раз уж мы все равно гуляем, может, завернем к Дому Борсоди-то, он же рядом тут совсем, вдруг удастся что-нибудь… — Лена, успокойся, — попросил Геральт и мягко приложил палец к ее губам. — Мы не пойдем к Борсоди. К Ольгерду мы не пойдем тоже. Я не хочу развлекать его брата Витольда, не хочу думать о Гюнтере с его загадками, мне надоели разговоры о Дикой Охоте, Эмгыре и Темерско-Вергенском союзе, сегодня я просто хочу побыть с тобой. И поэтому сейчас я куплю тебе букет у цветочницы, что стоит в пяти шагах от нас, и мы пойдем гулять. Я покажу тебе знаменитый Оксенфуртский университет… — Да, Геральт, а еще Ольгерд сказал, что я должна поговорить с профессором оккультизма и демонологии, который как раз являлся преподавателем… — Нет, Лена, вместо бесед с оккультистами и демонологами я поведу тебя гулять по набережной, — тоном, не допускающим возражений, заявил Геральт.

* * *

Домой они явились, когда уже начинало темнеть. Лена была просто абсолютно счастлива, а Геральт выглядел довольным и отдохнувшим. — Та-ак, пойду-ка я сегодня спать, пожалуй, в сарай, — сказал Роше, который сидел на крыльце вместе с Эвелиной и Йорветом, наслаждаясь вечерним ничегонеделанием, и проводил радостную Лену, убежавшую в дом, странным взглядом, в котором слегка сквозили то ли жалость, то ли грусть, то ли восхищение. — Что это вдруг? Обычно мы тебе не мешали, — снисходительно заметил Геральт. — Ну-у, сегодня, судя по восторженному настрою девушки, как я понимаю, ей обещано что-то особенное. Или, наоборот, она обещала тебе продемонстрировать что-нибудь эдакое в премию за прекрасный вечер. — Да ну тебя, Роше, иди ты… — начал было ведьмак. — Геральт, что ты делаешь? — перебила их Эвелина. — Что ты, паразитина такая, с девчонкой творишь? Она же верит тебе! Она врюхалась в тебя, скотину и бабника, по самое не могу. А ты ее еще и поощряешь. Ты подумал, что с ней будет, когда ты удерешь от нее и снова вернешься к своей чародейке? — С чего ты взяла, что я брошу ее и вернусь к Йеннифэр? — спросил ведьмак. — Обычно ты так всегда и делал, — заметил Йорвет. — Что далеко ходить, та же Трисс — наглядный пример. Сколько она вокруг тебя ни вилась, как ни старалась, как тебя ни ублажала, а ты ее таки бросил и ушел искать эту свою кочергу. — Я не собираюсь возвращаться к Йеннифэр. Она мне больше не нужна. Собственно, сам я, наверное, не смог бы ее бросить, но поскольку они с Трисс сделали первый шаг… В общем, между мной и Йеннифэр все кончено. И на этот раз так решила не она, а я сам. Я понял, что больше не люблю ее. — Да ну? — недоверчиво хмыкнул Роше. — Любил-любил, а потом так раз — и все. Так ведь не бывает. Наверное. — Откуда тебе-то знать такие вещи? — тут же взвился Геральт. — Ты, поди, в жизни никого не любил. Ну, во всяком случае, так сильно, как я любил Йен. — Или Трисс. Или Шани. Так, кажется, зовут ту маленькую медичку, по которой сохнет Талер и которую ты у него в свое время отбил, чтобы пожить с ней какое-то время и тоже бросить, — не остался в долгу Роше. — Роше, не лезь, — посоветовал Йорвет. — Видишь, у нашего Геральта наболело, и в связи с этим у него возникла необходимость выговориться. Ну так дай ему эту возможность. — Потому что в противном случае, он все равно заставит нас это слушать. Привяжет к дверям сарая — и заставит, — хихикнула Эвелина. — Эвелина, не смешно, — сердито зыркнул на свою пассию Йорвет. — Видишь, его плющит. Любовь всей жизни… просто закончилась. Думаешь, ему после этого легко? — Угу, вот так просто, была и — нет, — кивнул Геральт. — На самом деле я понял это сразу, как только вновь увидел Йеннифэр, еще там, в Белом Саду. После всего, что между нами было, после стольких лет разлуки, поисков, ожиданий… — он покачал головой. — Она подошла ко мне, скривила губы в этой своей ехидной холодной усмешке и сказала: «ну, ты как всегда». Я в первый момент даже ушам своим не поверил. И это все? Мне бы хватило даже короткого и равнодушного «здравствуй». Но это? И тогда во мне будто что-то оборвалось, сломалось, а я вдруг подумал, что лучше бы мы так никогда больше и не встретились. По крайней мере, я сохранил бы память о ней прежней, той Йеннифэр, которую я любил так сильно, что был готов простить ей все, был счастлив просто видеть ее, слышать ее голос, что бы она при этом ни говорила. А так… Я что-то отвечал ей, даже оправдывался, как всегда, но на самом деле мне было уже все равно, что она скажет, как посмотрит, как отреагирует, что подумает. Единственное, в чем я был уверен: я больше не хочу быть с этой женщиной. Я смотрел на нее и честно пытался заставить себя почувствовать хоть что-то — и не мог. Странно, — Геральт покачал головой. — Ведь мне казалось, что я даже уже не помнил времени, когда я не любил ее. Иногда, когда она причиняла мне боль, мне хотелось выдернуть ее из своего сердца, убрать из памяти, я думал, что без этой больной любви я стану свободным, а когда ее вдруг действительно не стало, почувствовал лишь пустоту. — И теперь ты ищешь ту, что сможет эту пустоту заполнить? — спросила Эвелина. — По принципу, кто первый встал, того и тапки? — Да нет, — Геральт даже не обратил внимание на язвительный тон эльфки. — Даже будучи без памяти влюбленным в Йеннифэр, я, тем не менее, не хранил ей верность. А уж с того времени, когда она совершенно определенно стала мне безразлична, я и вовсе не считал нужным сдерживать себя. Так что Лена далеко не первая женщина, с которой я переспал после эпической встречи с Йеннифэр в Белом Саду, но единственная, с кем я захотел остаться, хотя бы на какое-то время. — Ключевое слово здесь «на какое-то время», — снова напала на ведьмака Эвелина. — Я подумал, что не прочь жить с ней и дальше, — неожиданно признался Геральт. — Может, это и не такая безумная всепоглощающая страсть, какая была у меня к Йеннифэр, но… Я теперь посмотрел на свою прошлую жизнь незамыленным взором и понял, любовь-то у меня была, а вот счастья в ней так почему-то и не было. За все время нашей с Йеннифэр связи счастливые дни можно было пересчитать по пальцам одной руки. Теперь это время ушло, а я и рад. — Геральт, а ты без женщин жить не пробовал? Вот так, чтобы ни рядом, ни в мыслях, ни ты за ней, ни она за тобой? — спросил Роше. — Не-е, — решительно замотал головой Геральт. — Без женщин жить я не умею. — А если попробовать? — А зачем? — удивился Геральт. — Да и стар я уже менять свои привычки. И потом, не будет женщин, а что останется? Монстры? Не равноценная, по-моему, замена. — Геральт, ну где ты застрял? — дверь открылась и на улицу выглянула Лена. — Я цветы поставила в воду, чтобы постояли подольше, на стол уже накрыла, постель разобрала. — Все, Лен, уже иду, — Геральт поспешил за своей подругой в дом. — У-у-у, так бы и прибила эту сволочь, — злобно прошипела Эвелина вслед ведьмаку, глядя на закрывшуюся за ним дверь.