* * *
При появлении ведьмака беседа как-то сразу сникла и иссякла. Все четверо воззрились на Геральта, стоящего на пороге, будто он был не их знакомым, с которым они жили в одном доме уже больше месяца, а кем-то невиданным и незнаемым. — Вы чего? — с удивлением спросил Геральт. — Так уставились, будто это не я, а его Величество Радовид Свирепый, собственной почившей персоной. Или у меня рога выросли, а я и не заметил? Или с лицом что-то не так? — Не, просто ты так тихо вошел, — начала оправдываться Лена. — В общем, неважно, — решил Геральт. — Лен, я только что от Ольгерда. Короче, с добру или к худу, но завтра мы с тобой идем в старое имение фон Эвереков за розой жены Ольгерда. Ну заодно и с Гюнтером дела закончим. — Что? — услышав это, Лена неожиданно побледнела и резко села на стул. — Как? Уже? Так быстро? — Не понял, — Геральт в недоумении посмотрел на свою подругу. — Что значит быстро? — Н-нет, это я так, — покачала головой Лена. — Значит, Ольгерд озвучил тебе твое третье желание? — Да. — Чего же его душеньке угодно? — Хочет, чтобы принес ему розу которую он подарил своей супруге при последней встрече. — Где же ты ее возьмешь теперь, по прошествии стольких лет? — Понятия не имею, — развел руками Геральт. — Но надеюсь, супруга Ольгерда меня просветит. — А когда была их последняя встреча, ты не поинтересовался? — Это мне не пришло в голову. Не думаю, что это столь уж важно. Потому что, Лен, уж точно не вчера и не неделю назад. И даже, скорее всего, не год. Ольгерд явно хочет невозможного. Поэтому надеяться на то, что я просто зайду к его супруге, вытащу розочку из вазы и принесу ее фон Эвереку, не приходится. — Ну знаешь, воскрешать мертвецов — это еще куда ни шло, хотя тоже дрянь еще та, но оживлять гербарии… — заметил Йорвет. — Затейник этот Ольгерд, как я погляжу. Вот что долгая жизнь с людьми делает. Глумит голову чище фисштеха. — Мне вот интересно, Ленке-то там что делать? — Геральт посмотрел на свою подругу, все так же продолжавшую сидеть на стуле с растерянным видом. — Она с какого перепугу Гюнтеру понадобилась? — Дык кто ж тебе это скажет, — хмыкнул Талер. — Разве ж этих уродов поймешь, что у них на уме. Одно слово, сучности. От слова «сука». С этими словами Талер вышел за дверь. Геральт вновь посмотрел на Лену, которую эта новость почему-то абсолютно выбила из колеи. Геральт не мог понять, что же конкретно настолько деморализовало обычно веселую, деятельную и жизнерадостную девушку. «Наверное, просто испугалась, — подумал он. — И не мудрено. Одно дело — слушать страшные истории, сидя в уютном доме у теплой печки с закрытыми на три засова дверями, а совсем другое — испытывать это все на своей шкуре. И ладно я, ведьмак, меня для того и сотворили, к этому и готовили, а ей-то такое счастье и нафиг не сдалось». Вслух же он сказал: — Лен, ты соберись сегодня не спеша. Подумай, что в дорогу взять. Путь туда не особо близкий. Поэтому завтра выйдем рано. Оденься потеплее — утром зябко. И роса. Ну, чтоб ноги не промочила. А то ты непривычная, мало ли простынешь еще. — Да, конечно, — отозвалась Лена, но как-то деревянно, а затем встала и ушла за ширму, где находилась их с Геральтом кровать. — Чего это с ней? — одними губами проартикулировал Геральт, обращаясь к Йорвету и Эвелине. Эльф и эльфка переглянулись и в недоумении пожали плечами.* * *
— Талер, — выйдя на улицу, Геральт обратился к шпиону, который что-то химичил с колесом своего фургона. — Можешь ответить мне на один вопрос? — Смотря на какой, — Талер с видимой неохотой оторвался от своего занятия и повернулся к Геральту. — Как к тебе попало завещание Борсоди? — Так это… Роше откуда-то притащил. — А Роше откуда его взял? — А я знаю? Я его не спрашивал. Может, у Сиги выцыганил. Может, в какой партизанской вылазке добыли. — Талер, ты сейчас чушь городишь. И знаешь это. И все равно продолжаешь мне нагло врать. — В партизанских вылазках, конечно. Ведь каждый нильф это завещание с собой в кармане носит. И каждой веленской халупе оно тоже в обязательном порядке хранится. — Геральт, что ты пристал, — рассердился Талер. — Я тебе уже сказал, что не знаю. Спроси сам у Роше, где он его взял. — Странно все равно, — задумчиво сказал Геральт. — А Ленка откуда про него знает? — Мы ей сказали. Ну, толчемся тут все целыми днями, всё на виду да на слуху. Да и потом, все ж свои, все одно дело делаем. Предателей тут нет. — Ей сказали, а мне, значит, не сочли нужным, — с обидой констатировал Геральт. — А ты не интересовался. Да и вообще, Геральт, чего ты прицепился к этому завещанию? Это моя теперь головная боль, а не твоя. Ты делай свое дело — разбирайся с этим, как там его, Гюнтером. И смотри, чтоб он твоей девчонке не навредил. А я сделаю свое: обеспечу нам корабль до Скеллиге. И то сказать, засиделись мы тут. А ведь Эмгыр сам себя не прибьет. — Как и Эредин Цири не оставит в покое. — А чё он хочет-то, Эредин этот? — Да кабы знать точно. — А поговорить ты с ним не пробовал? — Талер, ты чё, с дуба рухнул? Говорить с Эредином. Как тебе такое только в голову могло прийти? — А что, он немой, что ли? Или неразговорчивый там, необщительный? — Ну-у, можно и так сказать. Как меня видит, сразу за меч хватается. О чем с ним можно говорить? — А-а, ну тогда понятно. Вы, значит, с ним похожи. Ты тоже обычно так делаешь. Поэтому разговор у вас и не получается. — Талер, я не понял, ты сейчас что, Дикую Охоту защищаешь? — А мне она ничего плохого не сделала. В отличие от Эмгыра. — Уж не планируешь ли ты Эредина на свою сторону перетянуть? — Да было бы неплохо. У него войско-то, поди, не маленькое. — Ага. Еще и маги есть. Один Карантир, сучонок, чего стоит. Посохом махнет — все войско эмгырово заморозит. — Мечта, — вздохнул Талер. — Вот бы объединиться нам с Эредином да Скеллигцами. И конец тогда Эмгырке. И войне, и дурдому этому, который по его вине сколько уже длится. — Талер, ты бредишь, — рассердился Геральт. — Почему? Я стратегически мыслю, — возразил Талер. — Эредин со своей Дикой Охотой уйдет… не знаю, где они там обитают. Домой, короче, отправится. Ему наш мир не сдался. Скеллигцы тоже со своих островов никуда не двинутся — их там тоже все вполне устраивает. Ну и что нам всем делить? Хорошие союзники, никому чужого не надо, каждый при своих. Даже скучно: никакой интриги не замутишь. — Да, в плане политики и временных союзов, может, ты и прав. Только меня все это интересует мало. Я только из-за Цири во все это встрял. Кроме нее, мне ничего не интересно. — Ну да, — закивал Талер. — Ты дочку растил-растил, а теперь она стала взрослой, мужики на нее заглядываться начали. А ты, как батька, против. Дело житейское. — Ерунду ты несешь, — раздраженно отмахнулся Геральт и вновь отправился в дом. — А может, чем морды-то бить друг другу, сели бы с Эредином этим, поговорили бы спокойно, глядишь, к консенсусу бы какому и пришли, — высказался вдогонку ведьмаку неугомонный Талер.* * *
Зайдя в дом, Геральт нашел Лену все в том же разобранном состоянии. Она сидела на кровати, перебирая свой нехитрый скарб. Энтузиазма в ее действиях не наблюдалось и близко. Более того, когда Лена посмотрела на подошедшего к кровати ведьмака, выяснилось, что глаза у нее были явно на мокром месте. Увидев эту картину, Геральт совсем растерялся и внутренне даже запаниковал, но постарался взять себя в руки и отважно уселся на кровать рядом с Леной, приобняв ее за плечи. — Лен, ну чего ты расклеилась-то? Боишься идти в имение к Ольгерду? Я, конечно, и сам с большим удовольствием оставил бы тебя дома, но чертов Гюнтер настоял на твоем обязательном присутствии. А спорить с ним, сама понимаешь, не в наших с тобой интересах. Я тут уже думал, как нам с тобой лучше в этой ситуации поступить, и решил вот что: оставлю я тебя рядом со склепом. Место это проверенное, чистое. Подождешь меня там. А я схожу на разведку. Если в особняке ничего опасного нет, я тебя сразу заберу. А, Лен? Тут делов-то на пол орена, если здраво рассудить. Придем, расспросим эту тетку, которая жена Ольгерда, найдем этот гербарий… Да на крайняк срежем где-нибудь в саду похожую — и вручим Ольгерду, пусть докажет, что это не та роза. А потом отчитаемся перед Гюнтером о проделанной работе — и домой. А они там с Ольгердом пусть сами разбираются. — Геральт, ты же знаешь, что так, как ты говоришь, не будет, — сказала Лена. — Да почему не будет-то? — Потому что. И это имение, и эта супруга, и само задание — это все сплошная подстава. А Ольгерд… Ты ведь не оставишь его Гюнтеру, потому что знаешь, что ничем хорошим это не кончится. — Да мне вообще-то плевать что на одного, что на второго, — сказал Геральт, но в голосе его не было уверенности. — Ну да. Только когда дойдет до дела, все пойдет с точностью до наоборот. — Лен, откуда такие мысли? Ты же всегда просилась со мной, идеи генерировала, в бой рвалась, к приключениям. Что теперь случилось? Тебя как подменили. — Ну так, дура была, вот и просилась, и рвалась. Какой боец-то из меня? — она грустно усмехнулась. — Никудышный. Ну, а теперь по-любому все, отвоевалась я. — Это почему? — насторожился Геральт. — Да просто так. Настроение хреновое, — попробовала отговориться Лена. — Наверное потому что сижу и думаю: вот закончишь ты тут свои дела, уедешь на Скеллиге, а я… останусь. Буду о тебе вспоминать. Грустить. Кормить своей печалью и тоской какого-нибудь Кроноса. — Кого? — Да это я так, вспомнила сказки всякие, которые еще в своем мире читала. Если ты не против, я пойду на улицу, воздухом подышу. А то как-то душно дома. Лена встала и вышла за дверь. Спустилась с невысокого крыльца, подошла к реке, постояла у кромки воды, глядя, как Понтар неспешно катит свои серые волны к Великому морю. — Чё грустим-то? Талер подошел неслышно, как и положено шпиону. — Вспоминаю, как вы тут рыбу удили, а вместо нее чуть не наловили утопцев. — Так тогда смеяться надо, а ты стоишь с видом, будто всю родню похоронила. Если это из-за Геральта, так не переживай, всех победим и вернемся. Ты и глазом моргнуть не успеешь. Тут делов-то. — На пол орена, я знаю. Мне уже и Геральт это сказал. — Ну, а чё ты тогда? — Да дурью маюсь потому что. Ты ж знаешь, мы, бабы, все такие, заполошные. Истерим на ровном месте. Не обращай внимания. Ты к Роше-то когда собираешься? — Да вот сейчас и отправляюсь, чтоб до вечера успеть. Хоть тут идти-то всего ничего. — Ну тогда… прощай, Талер. Удачи вам там, на Скеллиге. — Лен, до свидания. Не бери ты плохого в голову. Утро вечера мудренее. Завтра увидимся. Он махнул ей рукой и пошел к своему фургончику, а Лена отправилась на задний двор, туда, где Геральт готовил свои смазки и варил эликсиры. Присела на лавочку у кострища, полюбовалась на дом, совершенно законно принадлежащий ей, Алене Васильевне Приквасной, приличной веленской молодой вдове и внучатой племяннице Гэля Катакановича Золотоноса. Дом, в котором она провела столько счастливых дней с Геральтом, дом, который она покинет завтра поутру и в который уже никогда не вернется. Лена почувствовала, как на глаза наворачиваются предательские слезы, опустила голову и пошурудила прутиком угли в кострище. — Опять плачешь? Лена подняла голову и увидела Эвелину. Эльфка подошла и села рядом. — Что-то у тебя настроение меняется в последнее время каждые пять минут. То смеешься, то плачешь. Ты не беременная часом? — Нет, Эвелин. Да такого и быть не может. Ведьмаки же бесплодны. А кроме Геральта, у меня никого не было. — Ну, знаешь, мало ли что говорят. Говорят, и у эльфов быстро дети не получаются, а у нас с Йорветом вон как, месяц — и готово. — Ты поедешь в Верген? — спросила Лена. — Да. И буду ждать там Йорвета. И, знаешь что, я уверена, что дождусь. И ты своего дождешься, не волнуйся. — Я знаю. — Что поделать, такая наша доля. Мужики наши воюют, а мы их ждем. И по-другому здесь никогда не было. — А как же эльфки в беличьих отрядах? — Это неправильно. Так быть не должно. Когда бабы идут на войну, значит дела совсем уж плохи. Да и для мужиков в этом нет никакой радости. Для нормальных, я имею в виду. Вон, хоть и моего Йорвета взять. Он войной уже вот так наелся. Ему, как и всем нам, хочется дом свой иметь, жить в нем спокойно с женой и эльфятами. В Вергене, говорят, это можно. Правда, есть еще Дол Блатанна, но там живут во имя будущего, во всяком случае, так говорит Францеска. А я считаю, что жить надо здесь и сейчас. — Правильно, — кивнула Лена. — Жить, пока живется. Потому что никто не знает, что будет завтра. А от того, кто знает, ничего хорошего нам ждать, как правило, не приходится. — Ты сейчас о чем? Или о ком? — не поняла Эвелина. — Я уйду завтра. И обратно уже не вернусь, — призналась Лена. — Ты только не говори никому. И с Йорветом за меня попрощайся. Он на самом деле хороший эльф, хотя и колючий, как ёж. — Но… — Эвелина изумленно посмотрела на Лену. — Как уйдешь? То есть, почему не вернешься? — Долго рассказывать. И сложно. Может, я складно не сумею. А может, то, что я расскажу, покажется тебе таким бредом, что ты в него и не поверишь. Скажешь, мол, так не бывает. — Да ты знаешь, еще и день велик, и вечер долог. Так что давай, рассказывай. А то ведь как всегда бывает: станешь прощаться, так чувствуешь, что надо сказать что-то важное, а вместо этого болтаешь о всякой ерунде. А потом выходит, что самого главного-то и не сказал. Так что, говори, а я буду слушать.