Цвет боли: синий

       – Ну охренеть теперь, – прокомментировал свою находку Питер. – Вот те на. И что мне теперь делать?!       Здоровущий молот Ронана, вроде бы даже имеющий какое-то пафосное название, торчал из перегородки складского помещения, пробив ее насквозь, как картонку. Квилл схватился за гладкую рукоять двумя руками и попробовал потянуть на себя. Поддался ли он немного или это просто ладони соскользнули, Питер точно сказать не мог. Он вздохнул, тщательно вытер руки (естественно, об себя), перехватил рукоять поудобнее, уперся ногой в стену и… остановился.       – А нафига я собрался его тянуть в эту сторону? Чтобы окончательно раздолбать перегородку?       Мысль показалась Квиллу достаточно разумной, и он, зайдя в складское помещение, разгреб по сторонам намокшие ящики и контейнеры, освобождая доступ к голове молота. Он оказался не таким неподъемным, как представлял себе Питер, но все же слишком тяжелым, чтобы долго держать его на весу даже двумя руками. Квилл, осторожно – чтобы не отдавить себе ноги – поставив молот на пол, оперся на него сцепленными ладонями и, положив на них подбородок, задумался.       Что же такого сделать с этой дурой?        Первая мысль Питера была не особо оригинальна, зато вполне разумна – просто засунуть орудие особо жестокого убийства куда подальше, а лучше поглубже. Море же рядом, рукой, блин, подать! Отплыть чуть дальше от «берега» и тупо бросить там! А Ронан желания плавать еще ни разу не изъявлял, так что искать не будет! Вторая мысль была из разряда практичных: наверняка это особое криийское оружие, для, можно сказать, избранных, а значит, стоить оно должно весьма неплохо. Для боя эту дурищу, естественно, вряд ли кто купит, но вот в качестве экспоната для коллекции…       Третья мысль была не разумна и не практична ни разу, но, тем не менее, она вторглась в сознание Квилла и растянулась там, как транспарант: молот можно вручить Ронану и – возможно – он прекратит дуться на Питера… правда же? Правда??        – Поздравляю, я, ты полный кретин, – мрачно сказал Квилл, уже прекрасно понимавший, какой из вариантов он осуществит в ближайшем будущем. Буквально вот-вот. По факту – прямо сейчас.       «На самом деле, – “успокоил” себя Питер, потащивший молот на верхнюю палубу, – нет никакой особой разницы, отдавать ему молот или нет: когда его прорвет (а его когда-нибудь прорвет), он распрекрасно уроет меня голыми руками. Стоит теперь переживать-то…»       Квиллу пришлось просто сбросить оружие с корабля в воду – прыгать вместе с ним он посчитал не особо продуманным вариантом. Ронан на неслабый такой бульк и всплеск никак не отреагировал – так и остался сидеть полубоком к Питеру недалеко от стены. Квилл вытащил свою ношу на «берег», выпрямился и вновь вытер руки, а потом и рукоять краем футболки.       «Ну, бывай, дружище Квилл, рад был познакомиться», – подумал он и поднял молот над землей.       – Эй, Ронан, зацени, что я нашел! – Питер потряс (еле-еле побрыкал руками) тяжеленной железякой. Крииец кинул в его сторону косой взгляд, но через мгновение развернулся полностью. Квилл напрягся, по инерции сжимая рукоять, – можно подумать, он сможет этой хреновиной от Ронана как-то защищаться… Обвинитель, не сводя глаз со своего оружия, поднялся одним стремительным движением (Квилл вздрогнул) и уверенно направился прямо к нему.       «Чувак, только не наделай в штаны от страха, – мысленно попросил себя Питер, еле сдерживающийся от позорного бегства к своему кораблю. – Он сейчас просто подойдет, просто отберет свою дубинку и…»       Ронан просто подошел, просто остановился и… просто протянул открытую ладонь? Квилл едва сдержался, чтобы не отбить криийцу пятюню, мысленно нервно поржал над своим желанием и торжественно (он честно пытался!) вложил молот в руку Обвинителя. Тот, зажав рукоять в кулаке, развернулся, отошел от опешившего Питера, помахивая молотом, как пушинкой, на несколько метров и принялся неторопливо упражняться с ним как ни в чем не бывало.       Квилл задумчиво почесал голову. Все снова пошло совершенно не так, как он предполагал.       Немного потоптавшись на месте, Питер осторожно направился в сторону Ронана. Тот напрочь его игнорировал, сосредоточив свое внимание на вновьобретенном оружии. Понаблюдав за Обвинителем минут десять, Квилл почувствовал самое настоящее отчаяние. Он буквально от сердца оторвал этот дурацкий молоток, сам вот этими вот руками отдал в сильные синие руки криийца, а тот все равно делает вид, что Питера не существует!!       Да что же еще ему было надо-то?!        – Ну что ты ломаешься, как девка на первом свидании?! – взвыл не выдержавший Квилл. – Тебе что, так сильно не понра… ой!! – Молот просвистел у него прямо над головой, легонько чиркнув кудри. Питер, выпучивший глаза от неожиданности, каким-то чудесным образом отпрыгнул спиной от Ронана метра на два.        – Ты рехнулся что ли совсем?! – заорал перепуганный (и совершенно забывший, что он вроде как именно этого и добивался) Квилл. – Ты же меня так прибьешь к херам!!       Ронан зыркнул на него с гремучей смесью подозрения, презрения и недовольства – Питер даже оторопел от такой эмоциональности взгляда непробиваемого доселе криийца – и вернулся к упражнениям.       Квилл глубоко вздохнул, потер ладонями глаза и, воздев руки, как какой-нибудь пророк, вопросил, глядя в свод пещеры:       – Дорогое божество, кем бы ты ни было, может, ты будешь так добро, что снизойдешь ко мне и, наконец, расскажешь, почему сей синий, аки океан, муж на меня в обиде?       – Почему? – медленно переспросил Ронан, поворачиваясь к вздрогнувшему Питеру всем корпусом. – Почему?! Ты меня пометил и теперь спрашиваешь, почему?!       – Чо я сделал? – не понял Квилл и невольно отшатнулся от ступившего вперед Обвинителя, сжимающего кулаки.       – ТЫ МЕНЯ ПОМЕТИЛ, ЖАЛКИЙ ЧЕЛОВЕК!! – заревел Ронан. – Как женщину!! Как ты посмел?!       Питер ошалело похлопал глазами.       – Когда я успел?       – Вчера!!! – крииец наступал на человека, сжимая молот в руках, но не делая попыток замахнуться. – Ты, недостойнейший из всех сынов Терры!! Лишь моя верность обычаям крии не позволяет мне раскроить тебе череп!!       – Да где, где?!       – Вот!! – Ронан резко развернулся на каблуках и показал на выцветающее, но все еще темное пятно на своей шее. Питер понял, что он ничего не понял.       – Да это обыкновенный засос, чувак. Я, правда, удивлен, что он у тебя все еще есть, с твоей-то регенерацией, но…       – ОБЫКНОВЕННЫЙ?! Ты называешь след от Жала Ишиедры обыкновенным?!       – Жала кого?? Да что ты мелешь, в самом деле???        – Ты… – Ронан резко остановился, замолчал, оборвав себя на полуслове, и прищурился, рассматривая застывшего с поднятыми руками и боящегося даже дышать Квилла.       – Ты – чужак, – медленно, словно что-то взвешивая, произнес Обвинитель. – Ты не мог знать. Ты ничего не знал?       – Что знал?? О чем?? – Питер схватился за голову. – Послушай, мужик. Я уже устал задавать вопросы и не получать на них ответы, а полученные таки ответы нихрена не понимать!! Я просто тебя поцеловал, ну, сильно чуток, ну, след остался! А теперь давай по порядку – что за метка, что за шишидрыши и почему как женщину??       – Ишиедра, – больше по инерции поправил Ронан и застыл, глядя прямо перед собой – видимо, собираясь с мыслями. Квилл, выждав пару минут, осторожно опустил руки, не сводя взгляда с Обвинителя, который, погрузившись в раздумья, изображал памятник самому себе. Отошедший от внезапной вспышки ярости криийца, осознавший, что сейчас его, по ходу, убивать никто не будет, и чрезвычайно обрадовавшийся тому, что Ронан, наконец, заговорил с ним Питер хотел уже было потыкать Обвинителя пальцем и предложить ему орешков для улучшения сложного мыслительного процесса, но сдержался, опасаясь уже гарантированно получить по шее. Поэтому Квилл уселся на ближайший камень и положил ладони на колени, терпеливо ожидая, когда Ронан, наконец, отвиснет.        – Эта легенда, – неожиданно начал крииец торжественным голосом, – священна для моего народа. Она повествует о начале времен, о нашей планете, о нашей расе! Слушай же, нерадивейший из смертных, сказание об Ишиедре и Великом Воине, моем предке!       Питер, невероятным усилием сохранявший серьезное выражение лица, но, тем не менее, крайне заинтригованный, кивнул и приготовился внимать.        – В далекие времена Великий Дух заселил жизнью планеты в космическом пространстве и велел своим Порождениям присматривать за ними. Одно из Порождений-покровителей – Ишиедра, Зверь Войны, Страшная Женщина – обитала на планете Хала, где жило множество рас, которых она должна была оберегать, но вместо этого она вмешивалась в их жизни, воображая себя равной Великому Духу. И однажды, когда ей наскучила ее игра, она решила уничтожить всю жизнь на планете. Она взяла себе материальное тело и ступала по земле, уничтожая одну расу за другой, пока не пришла в земли расы крии. И сыны крии, могучие и доблестные, воспротивились смерти! Они воспротивились Страшной Женщине, погибая, но задерживая ее путь! Она оставляла на их телах глубокие раны, но сыны крии, сражаясь, все сильнее укрепляли свою плоть! Она злилась и плевалась ядом, но сыны крии великой силой воли заставили свои тела отвергать смертельный яд! Ишиедра медленно шла вперед по телам убитых ею, но шла так медленно, что новые поколения воинов крии поднимали оружия своих отцов и вступали с ней в бой!       И вот однажды вышел навстречу Зверю Войны Великий Воин – прародитель сильнейших воинов крии, мой великий предок! Он вышел и увидел, какова была Ишиедра в своей плоти! Огромная, как гора! Кожа – красная, как и пролитая ею кровь! Шесть рук, как у василиска! Вместо ногтей – когти дикого медведя! Вместо языка – жало змеи!       «Воистину страшная женщина!» – подумал Квилл, весьма увлеченный, тем не менее, повествованием все более распаляющегося Ронана.       – Но Великий Воин не отступил! Он сжал в руках Вселенское Оружие и принял бой! И началась великая битва, равной которой до сих пор еще не было нигде в мире! Они сражались, не ведая усталости…       – Три дня и три ночи, – ввернул Питер.       Ронан остановился на красноречивом взмахе кулаком и, нахмурившись, воззрился на него:       – Так ты все-таки знаешь эту легенду?       – Нет-нет, я просто угадал, – поспешно ответил Квилл. – Просто великие воины меньше не сражаются, да и… Итак, они сражались…       – Три дня и три ночи! Великий Воин бил Зверя Войны, но не мог ее сразить, а она легко переносила все его удары. Великий Воин хоть и был великим воином, но все же стал уступать Порождению Великого Духа. Но Великий Воин был обладателем не только великой силы, но и холодного разума! Он, не прекращая сражения, стал считать, куда он уже успел нанести Ишиедре удар. Лицо, горло, плечи, бока, руки, ступни, пах – все было бесполезно. И тут Великий Воин понял, куда еще не успел ударить Страшную Женщину! Туда, откуда, согласно легендам, выходили у Порождений сосуды, соединяющие их в Начале Времен с Великим Духом, – в основание шеи! Великий Воин собрал силы и перепрыгнул через Ишиедру, не ожидавшую такого от сына крии! Великий Воин размахнулся и нанес своим Вселенским Оружием сокрушительный удар в основание шеи Зверя Войны! Она взревела от боли и ярости поражения, и крик ее разнесся по всей планете Хала! Ишиедра упала на колени, склонившись перед Великим Воином. И сказала она: ты, Великий Воин, сын крии, доказал, что ты и твоя раса достойна жизни! Я, Ишиедра, Страшная Женщина, Зверь Войны, смиренно и покорно говорю тебе здесь и сейчас! За твою силу и силу твоего народа я отдаю вам в распоряжение всю планету! За твою храбрость и храбрость твоего народа я дарую вам свое благословение: с этих времен и до конца веков ваши воины будут иметь силу и выносливость, превосходящие все расы Галактики! Оружие в ваших руках будет давить ваших врагов, как ничтожных насекомых! Но услышь же и то, сын крии, что я, Ишиедра, Страшная Женщина, Зверь Войны, пылая злобой и ненавистью, говорю тебе здесь и сейчас! За то, что ты и твой народ посмели выйти против меня, вашей покровительницы, Порождения Великого Духа, я клянусь: война будет вечно ступать бок о бок с твоим народом! А за то, что ты сразил меня, сын крии, вот тебе мое проклятье: отныне все дети крии будут обладать той же слабостью, что и я!       И тут Ишиедра схватила Великого Воина своими шестью руками и впила свое жало ему в основание шеи! Великий Воин оттолкнул Зверя Войны, но уже было поздно: она, закричав, захрипев, залаяв, исчезла, утратив свое материальное тело. Великий Воин почувствовал, как горит место ее укуса и как тело его медленно сковывает слабость. Он сел на изуродованную землю и три дня и три ночи ожидал, пока слабость покинет его. И, наконец, Великий Воин почувствовал, что след от Жала Ишиедры исчез, и его мощь возвратилась к нему. И тогда он поднялся с земли и поклялся Великому Духу, что настоящие сыны крии всегда будут помнить об этом великом поединке и что он навеки запечатлит в обычаях крии то, как Страшная Женщина была им побеждена!       С тех пор минуло много тысячелетий, но каждый сын крии, выбрав женщину, с которой ему жить всю жизнь, единожды помечает ее Жалом Ишиедры, и она, как когда-то Страшная Женщина, Зверь Войны, подчиняется своему супругу и господину на веки веков и следует его воле, какой бы она ни была!       – Вы бьете своих женщин по шее? – искренне ужаснулся Квилл.       – Нет, – нахмурился Ронан. – Мы поступаем так же, как поступила сама Ишиедра – оставляем след ото рта в том месте, откуда у Страшной Женщины, согласно легендам…       – Так, аналогию я уловил. А что там с мужчинами?       Крииец поджал губы.       – Сын крии, которого пометит другой муж – подлый, бесчестный, грязный недоносок, – должен во имя долга и чести подчиниться ему, но лишь до тех пор, пока след Жала Ишиедры сохраняется на коже!       – Ага, то есть подчинение имеет только, скажем так, фигуральную сторону? – уточнил Питер. – То есть вас не сковывает слабость, как вашего великого предка, и вам не надо сидеть на земле три дня и три ночи?       – Нет, – степенно ответил Ронан, – ибо Жало Зверя Войны, Порождения Великого Духа, впивалось лишь в плоть Великого Воина. Но, чтя его победу, его мощь, его бесстрашие, мы, во имя нашей чести и его памяти, соблюдая обычай, должны смириться, как смирился и он, мой великий предок! Но ни один сын крии не опустится до этого подлого, бесчестного и грязного поступка! Только самый подлый, бесчестный и…       – Грязный, – закончил Квилл, потирая нос. – Вот скажи, ты поэтому носил этот странный капюшон? Типа, мощь мощью, а перестраховаться от всяких подлых недоносков не мешает?       Ронан насупился. В голове Питера роилась тысяча вопросов, и он никак не мог определить, какие еще стоит задать, потому что Обвинитель, видимо, выговорился на сорок лет вперед и вскоре снова уйдет в продолжительную молчанку (Квилл, впечатленный и немного озадаченный повествованием криийца и обрадованный тем фактом, что он вообще заговорил, как-то совершенно забыл о том, почему эта самая молчанка началась в прошлый раз…).        – А как ты, кстати, узнал об отметине? У вас что, сигнал в голове раздается, если в нужное место ткнуть? Или тебя раньше уже помечали?       – Нет! – рявкнул Обвинитель. – Эту боль знает любой из расы крии с самого рождения.       – Боль? – удивленно переспросил Питер, почувствовав укол совести.       – Да, – с достоинством кивнул Ронан. – Как будто челюсти самой Зверя Войны сомкнулись на позвоночнике. Боль, пронзающая все тело одним жестким ударом. Эта боль убила бы любого, но только не сына крии.       На этой торжественной ноте Ронан развернулся и медленно ушел в другой конец пещеры. Квилл задумчиво проводил его взглядом. Всю неожиданно полученную от Обвинителя информацию предстояло как следует обдумать, и желательно в дружеских крепких объятиях чего-нибудь крайне алкогольного.