Цвет боли: синий

      Питер вот уже как полчаса забил на приемник и, уже привычно сидя на крыле своего корабля, подперев щеку рукой, наблюдал, как Ронан, оглашая пещеру резкими выкриками типа «Хххха» и «Ррррар», вспарывает воздух резкими выбросами кулаков. Крииец, наконец, избавился от своего странного капюшона, наплечников и неидентифицированной Квиллом верхней одежды, оставшись в штанах, сапогах и, непонятно зачем, нарукавниках с петлей на больших пальцах. На мощном синем торсе, несмотря на многочасовую тренировку, не появился даже намек на испарину. После рыбной битвы Питер, хорошенько покопавшись в незатопленных отсеках «Милано», обнаружил переносные диодные фонари, которые теперь озаряли пещеру голубоватым светом, что в совокупности с желтовато-зеленым свечением люминесцентных грибов делало разминку Ронана похожей на танец лесной феи в волшебном тумане.       «С феей я, конечно, загнул, – поправился Квилл, глядя на боксирующего криийца, – однако…»       Питер задумался, прислушался к своим ощущениям и признал, что поразвлекаться еще за счет Ронана было бы весело, здорово да и вообще желательно. Он стянул с себя футболку (красная опустошительская куртка давно уже валялась свернутая на втором сидении пилота), поскреб свежий шрам на груди и, спрыгнув в воду, уверенно направился в сторону тренирующегося фанатика крии. Обвинитель не обратил на приближающегося Квилла никакого внимания. Питер остановился за пару метров до Ронана и ради приличия немного помолчал. – Может, тебе помочь с рыбой? – вежливо предложил он синей спине. – Я нашел в холодильнике метрового замороженного тунца. Я думаю, это будет гораздо круче! – Нет, – отрезал Ронан, не прекращая разминаться, – мое тело и так идеально. Питер, хоть и мысленно, но не смог не согласиться. Вслух же он произнес: – Ну да, вроде ничего так. Да и у меня с этим все в порядке, – он похлопал себя по прессу. Крииец остановился и повернулся к Квиллу лицом. – Ты смеешь сравнивать свою убогую белобрюхую тушу с моим телом?! – Прям уж таки убогую, – обиделся Питер. – Чем оно хуже твоего? Ронан смерил его взглядом с головы до ног и сделал шаг вперед. – Может, это мне надо отхлестать тебя тунцом, Питер Квилл? – И сделать меня сильнее? Нет-нет-нет, это тебе совершенно невыгодно, – торопливо ответил Квилл, выставив вперед ладони. – У меня другая идея. Как насчет конкурса отжиманий? Кто отожмется, скажем, двести раз, тот и выиграл. Лады? – Я принимаю твои условия, Питер Квилл, и предвкушаю твое позорное поражение, – медленно произнес Ронан. – Это мы еще посмотрим, – шутливо погрозил ему пальцем Питер. – Давай, начинай, не посрами народ свой!       Обвинитель фыркнул, принял упор лежа и принялся отжиматься, вслух отсчитывая движения. Взгляд Квилла прирос к напряженной заднице Ронана.       «Что это я, в самом деле, – отстраненно подумал Питер, наблюдая за дергающейся вверх-вниз филейной частью криийца. – Интересно, она тоже такая твердая… как камень? Или нет? Та несчастная рыбина, по крайней мере, пружинила неслабо…»       Когда Обвинитель громко объявил о сорок четвертом отжимании, Квилл сорвался с места и быстро оседлал его задом наперед. – Ты что делаешь? – возмутился Ронан, замирая на полусогнутых руках. – Это отвлекающий маневр! Давай, не халтурь, я просто проверяю твою силу воли, достойную истинного сына крии!       Обвинитель рыкнул и рывком опустился, продолжая счет. Питер, вдоволь налюбовавшись на объект своего внимания вблизи, торжественно наложил на него свои ладони и сжал пальцы. Ронан вздрогнул. – Что ты… – Качайся, слабак! – воскликнул Квилл, отвешивая оторопевшему криийцу шлепок по заднице. – Неужели такой жалкий раздражитель как я смог помешать великому Ронану выиграть соревнование каким-то прикосновением?       Обвинитель взревел и удвоил резкость движений. Питер, нисколько не смущенный болтанкой, тем временем восторженно тискал задницу криийца. «Упругая, – отупело думал Квилл, – вовсе не твердая… Что я вообще сейчас делаю?»       Улучшив момент, Питер перевернулся и лег голой грудью на спину Ронана, свесив ноги по его бокам. Крииец оказался очень горячим, и Квилл, катастрофически замерзающий по ночам (если он вообще правильно определял, когда наступала эта самая ночь), с радостью вжался в напряженное тело – носом меж лопаток, животом – в поясницу, пахом – в задницу. Счет перевалил за сто пятьдесят, Ронан отжимался, рыча то ли от злости, то ли от напряжения, но Питеру было вообще все равно, что с ним сделают после того, как все закончится. Он, крепко обхватив криийца за талию, блаженствовал от живого тепла, разливающегося по его телу. «Сейчас бы музыку еще… – подумал Квилл, напрочь забыв о том, что кассетный магнитофон превратился в кучу обломков, о чем он уже успел в первый день пребывания в пещере громко и нецензурно пожалеть. – «10сс» были бы в тему… I'm not in love… So don't forget it...»       Ронан громко досчитал до двухсот и встряхнулся, как медведь, скидывая с себя размечтавшегося Квилла. Тот негодующе воскликнул, выбитый таким неприятным образом из приятного забытья, поднялся, оттряхнул штаны и…       «Ой!»       Это междометие было единственным, что пришло в голову остолбеневшему Питеру, который обнаружил у себя приличный и, что самое дерьмовое, прекрасно видный через кожаные штаны стояк. Квилл моргал, лихорадочно соображая, что сподвигло его «карманный «Милано» (И почему все девчонки ржут, узнавая, как Питер называет свое хозяйство? Не он же первый придумал давать своим гениталиям названия!) воспрянуть духом. Ну не задница же Ронана, в самом деле!..       Обвинитель тем временем выпрямился, подбоченился и заявил, уставившись в потолок: – Я сделал это во славу народа крии! И даже твои попытки сбить меня не оттянули твой позор! Твоя очередь, Питер Квилл! – Неее, я даже пробовать не стану! Я проиграл! Ты в этой пещере самый сильный, могущественный и невозмутимый, Танос тебя дери… – Что ты сказал? – нахмурился Ронан. – Ничего! Тебе послышалось! Я, такой разэтакий Питер Квилл, признаю свое поражение по причине неявки на соревнования, могу в письменном виде, если кому-то это надо! А сейчас уже время позднее, пора баиньки, спокойной ночи, сладких снов!       И, стараясь не светить натянувшиеся в паховой области штаны, Питер ретировался к «Милано» под полным подозрения взглядом Ронана ему вслед.