Miroir, miroir, dis-moi...

Мина стояла у окна и наблюдала за каплями, стекающими по стеклу. Погода так резко изменилась, а она даже не заметила. Звуки грома напомнили ей о самом первом их разговоре с Дракулой. В ушах снова зазвучало слово «вечно», которое напугало ее тогда, пугает и теперь. И пусть совсем недавно она мечтала о том, чтобы прошлая ночь длилась вечно, сейчас ей казалось, что вечны будут ее страдания. «Вечно, вечно, вечно…» Этим словом пропитывается все, что попадает в этот замок, все, что случается здесь… Все, кроме счастья. Мина прикрыла глаза. Счастье мимолетно, счастье бьет в грудь, проделывает там дыру, в которую потом дуют все ненастные ветра, и невозможно никак заткнуть этот сквозняк, выметающий из души все, что… Мина прижала ладонь к груди и шумно выдохнула. Лучше бы она не знала этого счастья. Зачем ей дыра? Как теперь с ней жить? Чем закрывать, как защищать? Защищать. Беречь. Беречь крупицы счастья, что не прошли навылет, а остались внутри нее. Мина открыла глаза, обняла себя за плечи и неслышно усмехнулась: какие картины, какие размышления! И как же ее мотает из стороны в сторону… Готова ли она отказаться от пережитых счастливых мгновений в обмен на спокойствие и отсутствие ветров? Готова ли она, будь такая возможность, забыть все, что случилось в этом замке? Мина чуть повернула голову, но так и не решилась оглянуться на Дракулу. От того, что она не может сразу и без размышлений ответить на заданные самой себе вопросы, ей сделалось тошно. Она впилась пальцами в плечи так сильно, что стало больно. Взгляд ее замер на одной точке, и вся она будто застыла, снова чувствуя себя той мраморной статуэткой, что стояла у Дракулы на каминной полке. Только теперь все было наоборот: казалось, она каменеет изнутри, и это странным образом грозило ей опасностью стать расколотой надвое. И навсегда. Мине стало страшно и очень холодно. Она не могла пошевелиться, не могла произнести ни слова, не могла ничего — только наблюдать за бегущими по стеклу каплями. В какой-то момент они стали совсем размытыми и Мина не сразу поняла, что это ее глаза наполнились слезами и ей, чтобы картина снова стала ясной, нужно просто моргнуть. Почему-то она боялась это сделать, словно слезы были линзами, сквозь которые мир — нечеткий и расплывчатый — казался далеким, диковинным и чужим. И ей не хотелось видеть его иначе. В конце концов моргнуть все же пришлось и по щекам Мины потекли горячие слезы. Она коснулась их, а потом провела мокрыми пальцами по стеклу, повторяя путь бегущей снаружи воды. В их первое общее утро окна точно так же омывал дождь. В то утро, полное счастья и любви, Влад сделал ей так больно, как никто и никогда до него не делал. Мина вспомнила это, и вдруг ее хлестнуло — словно ветер наотмашь ударил дождем — резким и очень четким пониманием того, насколько больно было ему, когда он прогонял ее. Она положила ладонь на шею и с трудом сглотнула. Тогда она догадалась о его мотивах, но не поняла его боль. Не ощутила ее. Да что там — она почти не задумалась о ней. Сейчас же эта боль вспыхнула в ней словно молния, опаляя внутренности, и она сама прочувствовала — прожила — все то, что чувствовал и проживал Дракула в тот момент. Господи, да она и вправду эгоистка… Осознание и принятие его боли пламенело внутри Мины. Ей больше не казалось, что она каменеет, холод ушел, и она наконец-то смогла обернуться и посмотреть на Влада. Он сидел за столом, положив на него руки, и смотрел на какой-то маленький предмет, лежащий перед ним. Мина подумала, что впервые видит его таким уставшим и настолько похожим на… обычного человека. В груди, на месте той самой дыры, что проделало счастье, потеплело, и все ее тело наполнилось нежностью, которую — она была уверена — можно чувствовать на расстоянии. Как отказаться от такого ради спокойствия? Но кому дарить такое, если его не будет рядом? — Почему ты не подумал об этом раньше? — тихо спросила Мина. — О чем? — Дракула перевел на нее взгляд. — О том, что… — она вздохнула, подбирая подходящие слова. — Что не захочешь… не сможешь… забрать меня. Ведь ты… наверняка ты планировал это. Что изменилось? Дракула посмотрел на Мину внимательней, словно раздумывая о чем-то. Затем слегка усмехнулся. — С самого начала все пошло не так, как я планировал, — сказал он таким тоном, словно крах собственных планов забавлял его. Мина молча смотрела на него, скрестив руки на груди и ожидая продолжения. — Разве ты не поняла? — несколько удивленно произнес он. — Я был уверен, что ты меня узнаешь. В воздухе повисло недосказанное «идиот», все же вырвавшееся в смешке. Мина отчего-то стушевалась, чувствуя неясную и совершенно необъяснимую вину. Словно когда-то она обещала Владу прийти. И не пришла. Словно обещала узнать — и не узнала. Но ведь все не так! И в итоге — она здесь. Она пришла. Но… не узнала? Мина нахмурилась и мотнула головой. Глупость. Все это глупость и она ни в чем не виновата. Но отчего же так горько и зябко? — Я не она, — тихо произнесла Мина, словно отгоняя от себя это странное чувство вины, словно напоминая себе о своем же существовании. Дракула молчал. — Я не она, — громче сказала Мина, с какой-то внезапной яростью посмотрев на графа. Однако в одно мгновение эта ярость испарилась и она прошептала: — Но я чувствую замок. Я… Впервые посмотрев в твои глаза, я ощутила что-то, чего раньше никогда не ощущала. Что-то большое и пугающее. Потом… ты показался мне знакомым и родным. В первую ночь, когда ты сидел рядом, пока я спала. Ты, верно, решил тогда, что я испугалась тебя, но это не так, в тот момент все было не так. И… Я чувствую замок, — зачем-то повторила Мина, сама не понимая, что хочет услышать в ответ. Дракула встал, подошел к ней и обнял ее лицо ладонями. — Ты — это ты, Мина, — просто сказал он. — Хорошо. — Она прикрыла глаза, чувствуя странное облегчение. — Это… хорошо. Скажи, — она коснулась пальцами его запястий, — ведь сейчас… я здесь. Я хочу быть с тобой. Почему ты так боишься того, чего ждал много лет, Влад? Что изменилось за эти несколько дней? Дракула смотрел на ее лицо с нежной улыбкой благодарности, лаская взглядом дорогие сердцу черты и чувствуя почти нестерпимую боль в груди. Боль, которая — он знал это — лечит его истерзанную душу. — Ты научила меня любить. — Что? — Мина распахнула глаза, глядя на него со смятением. — Что ты такое говоришь, Влад? А как же… то чувство, которое… все эти пятьсот лет, и… Это не я! — в конце концов в отчаянии воскликнула она, убирая его ладони от своего лица. Дракула тихо и очень мягко рассмеялся. — Что ты смеешься? Хочешь сделать меня виноватой в собственных метаморфозах? Нет уж, дорогой. Не выйдет, — она скрестила руки на груди и сердито посмотрела на него. — И прекрати смеяться! Нашел время веселиться. — Прости, — он улыбнулся. — Твоя реакция очень… забавна. — Забавно! Ему забавно! — Мина возмущенно фыркнула, чувствуя себя крайне глупо. — Ты говоришь… ерунду. Я тебя ничему не учила. Стала бы я тебя учить такой странной любви. Она отвернулась от Дракулы, поджав губы и стараясь не расплакаться. Она была в полушаге от того, чтобы понять его, понять то, о чем он говорит. Но она не хотела этого понимать, отчаянно, упрямо, по-детски не хотела. Она не хотела впускать это в себя. Она сопротивлялась, огораживаясь логикой привычного мироощущения, упираясь в доступное ей объяснение простого, ставшего затертым слова и чувства, что это слово обозначает. Ей было больно и страшно, хотелось стать маленькой девочкой и спрятаться под одеялом. Словно одеяло может спасти ее от этого непостижимо огромного всеобъемлющего слова! И этого чувства… Этого… вещества? материи? Материи! Материи, которая — всё, которая — всегда, которая — всюду, во всей жизни, и сама — жизнь, а значит — и внутри нее, Мины, она течет по венам вместе с кровью, а значит — и она, Мина — способна… Способна… Только это больно, больно, больно! Она едва не закричала «Я не хочу!», но вместо этого только закрыла лицо ладонями и тихо произнесла: — Я тут не причем. Это ты сам… сам. И шумно выдохнула, когда почувствовала, как Дракула мягко обнимает ее сзади, притягивая к себе. — Хорошо. Пусть будет так, — почти шепотом сказал он и поцеловал Мину в макушку. Они снова замолчали и замерли, застыли на какое-то время, словно давая себе передышку. — Ну почему, почему… — она закрыла глаза и запрокинула голову. — Почему? Лучше бы ты взял меня тогда, в первую встречу. Ты ведь мог. Дракула разомкнул объятия и отошел на шаг. Мине снова сделалось зябко. Она повернулась к нему и посмотрела в его глаза. — Почему ты не сделал этого тогда? Насколько проще была бы теперь жизнь для нас обоих!.. — Ты знаешь, почему. Мне не нужна была еще одна служанка. Еще одна кукла, — он отвечал спокойно, но в глазах его разгорался огонь, а уголок рта едва заметно дернулся. — Мне нужна была ты. Ты сама. — Так вот же я! — едва ли не простонала Мина. — Вот она я. Сама. И я хочу, чтобы ты забрал меня, я прошу тебя об этом, почти умоляю, теряя чувство собственного достоинства… — Невозможность взять тебя с собой — это и дар, и проклятие, — сказал Дракула, посмотрев в окно. Мина хотела что-то возразить, но он перевел взгляд на нее — и словно захватил ее в свой плен, связав по рукам и ногам, заставив замереть и слушать, не перебивая. — Я захотел твоей крови. Захотел так, как уже очень давно и ничьей не хотел. Так, что бороться с этим было почти невозможно. Но само это желание вызвало протест — настолько сильный, что я могу контролировать себя. Пока могу. Вот такой парадокс: желание и протест живут в одной точке, в один миг. У желания и протеста одно имя — твое. Я знаю, что ты будешь испытывать здесь. И я не могу этого допустить, не могу своими руками сделать тебя такой же. Я не могу обречь тебя на подобное существование. Просто не могу, понимаешь? Я хочу уберечь тебя от этого. Я хочу, чтобы ты жила, жила в мире, полном красок и ощущений. Я хочу, чтобы ты всегда была полна жизни и с каждым прожитым годом, с каждым пережитым впечатлением наполнялась ею все больше и больше. Ты должна жить и нести жизнь. Смерть — это часть жизни, но не она сама. У меня нет жизни, значит — нет и смерти, но я владею ее частью. Я сам — часть смерти. Я существую, неся смерть. И ты станешь такой же. — Но… — тихо произнесла Мина, цепляясь за слова, на которые могла что-то возразить, не раздумывая. То, что Влад говорил сейчас, вызывало у нее бессильное отрицание, ей хотелось наорать на него, чтобы он прекратил нести эту возвышенную чушь и просто поцеловал ее. И остановил время. — Я знаю, что ты скажешь, — он поднял руку, останавливая ее. — Человек тоже несет смерть. Но у него есть выбор. У меня выбора нет. Чтобы существовать, я должен убивать или обращать человека в свою вечность, а это значит — не только нести смерть, но и умножать ее. Я не хочу так больше, — последние слова Дракула произнес очень тихо, они дались ему с трудом, но после короткой паузы он все же договорил. — И ты, появившись здесь, вернула мне возможность выбирать. «Это не я, не я!» — снова хотелось кричать ей, и она кричала — молча, внутри себя, отчего-то не находя сил произносить вслух слова, которые казались ей и правильными и неправильными одновременно. — «Это не я, это ты сам, твои чувства, твое отношение. Твое желание перестать нести смерть. Твое желание уберечь мир от еще одного убийцы и спасти от себя самого. Твое желание… спастись?» Мина замерла. Спастись. Эта мысль, как вспышка озарения, ослепила ее своим первозданным холодом. Показалось, что земля уходит из-под ног, что она, Мина, делается очень-очень тяжелой и стремительно падает в эпицентр урагана — урагана борьбы неизмеримо больших сил и чувств, чем те, которые когда-либо довелось испытывать ей самой. Она буквально видела себя — маленький, едва светящийся любовью камушек, который поглощает огромная мощная воронка. Воронка на поле битвы света и тьмы — в замке отдельно взятой души. Души графа Дракулы. Мина шумно втянула в себя воздух. Нет, она не падает, она упала очень давно, она давно уже там — в этой воронке. Настолько давно, что и не помнит, когда и как попала туда. Возможно, она и вовсе жила там с рождения. А возможно, она пришла в этот мир прямиком оттуда. Господи… Господи! Она не может выдохнуть. Не может выдохнуть. Никак не может выдохнуть, она забыла, как это делается. И поэтому сейчас она взорвется. Треснет. Лопнет. Исчезнет. Ах, если бы! Если бы она только могла исчезнуть!.. Мина почувствовала, как Дракула снова обнимает ее. И снова — наконец-то! — смогла дышать. Как же так получается? Из-за него она лишается дыхания, и с ним же заново обретает его. И каждый раз ее новый вдох становится глубже, а вдыхаемый воздух кажется чище. Как это умещается в одном? «Желание и протест живут в одной точке, в один миг. У желания и протеста одно имя — твоё» Мина вцепилась в плечи Дракулы и закусила губу, чтобы не завыть, а через секунду обнаружила, что беззвучно плачет и… улыбается. Она чувствовала боль, но она чувствовала и радость. Из дыры в ее груди лился свет, выплескивался за края, окутывал их обоих — Мину и Влада. Ее боль соединялась с его болью. Ее радость переплеталась с его радостью. Они связаны. Связаны благословением и любовью. Скованы проклятием и кровью. Давно и навечно. Навечно. Мина не знала, сколько они простояли так — обнявшись, вцепившись друг в друга, до боли ясно ощущая древние корни другого в себе самих. Связанные, скованные, проросшие друг в друга. Довольно долго. Наверное, еще какую-нибудь вечность. Или две? Вечности пролетают незаметно, если быть рядом… Мина нахмурилась и мягко отстранилась от Дракулы. Он смотрел на нее с пониманием и нежностью и от того почему-то казался очень уязвимым. Мина почувствовала какую-то неловкость. Ей хотелось обратно к Владу в объятия, как в убежище от всего на свете, даже от него самого, но она отошла на пару шагов и попыталась вспомнить, что еще собиралась спросить. Ей хотелось вернуться обратно, туда, где она была вечность (или две?) назад, туда, где были вопросы, ответы, упреки, просьбы и непонимание. Туда, где было привычней. Проще. Да, даже тогда, несколько минут назад было проще. Боже! С каждым часом ее жизнь в этом замке усложняется так, что не распутать, только разрубить. А теперь она чувствует себя слишком тяжелой для себя самой и понятия не имеет, что с этим делать. Мина снова подошла к окну, но тут же вернулась обратно и принялась обходить большой обеденный стол по периметру, касаясь кончиками пальцев спинок стульев. Как было бы здорово сидеть здесь каждое утро, завтракать, смотреть друг на друга, и… От бессилия она едва не пнула ножку стула, но увидела лежащий на столе осколок зеркала, подошла ближе и стала так внимательно его разглядывать, словно он хранил в себе все тайны мироздания и мог подсказать, что теперь делать и как жить дальше. Ей просто нужно было ухватиться за какую-нибудь деталь, и она вцепилась взглядом в этот небольшой и неясно откуда взявшийся осколок. Кажется, именно на него Влад смотрел, пока она стояла у окна… Дракула видел все терзания Мины, ему хотелось как-то облегчить их, но он не мог. Пути назад уже нет. Нет? Разве? Влад Цепеш, ты сам знаешь, что все это ложь. Ложь. Красивые слова. Ты можешь сделать так, как хочет она. Просто забрать ее в свой мир и пусть все продолжится, пусть все идет по кругу, вечность за вечностью, смерть за смертью, кровь за кровью. Чужой кровью. Но они будут вдвоем, они будут поддерживать друг друга, будут счастливы вместе и несчастны поодиночке — каждый в своей жажде, выедающей нутро, в своем холоде, в своей нежизни. А когда она тоже устанет, они смогут… Дракула отвернулся, чтобы больше не видеть, как Мина ходит по кухне, словно зверь по клетке, и сжал пальцы на собственной шее — там, где горло, пытаясь… пытаясь что? Ему казалось — он задыхается, но он не может задыхаться, просто не может. Он чувствовал дикую усталость, словно все прожитые столетия разом навалились на его тело и разум, требуя свое. Старый-старый граф Дракула… трус и эгоист! Переложил ответственность на девочку и радуешься? К чему все эти высокопарные речи и объяснения? Просто прогони ее. Пусть она возненавидит тебя, пусть живет с ненавистью в сердце, но без ощущения непосильной ноши на плечах. Почему ты не сделал этого раньше? На что надеялся, чего ждал? И когда, когда и почему все стало таким запутанным и таким… человеческим? Доигрался, борец со скукой. Вершитель судеб. Чертов идиот. Он вспомнил, как Люси сказала, что он сам виноват, и ему стало почти весело. «От живых людей обычно очень много проблем». Ах, Люси, милая светлая девочка Люси. Ты права. Но суть в том, что он прекрасно это знал. Дракула повернулся к Мине, собираясь сказать, чтобы она забыла все, что было произнесено им. Собираясь… прогнать ее или оставить? Прогнать или оставить? Прогнать или оставить? Прогнать или… Ему показалось, что в голове что-то заклинило, и не мог понять, на что именно у него не хватает сил. Прогнать или оставить? Почему он не умеет останавливать время… Прогнать или оставить? Отчего так душно и все словно в тумане… Прогнать или оставить? Он сам превращается в туман… Прогнать или оставить? — Что это? — голос Мины вырвал Дракулу из липкого болота и вернул миру краски. Конечно же, оставить. Он так долго ее ждал. И теперь она сама хочет остаться. Она просит! Разве он может ей отказать? Кто он такой, чтобы решать за нее? — Влад, — снова позвала его Мина. — Что это? Он посмотрел на нее и странно улыбнулся. Она держала в руках осколок зеркала. Тот самый осколок зеркала, который он зачем-то забрал с собой из той комнаты и зачем-то выложил из кармана здесь. Зачем? Что это? Дракула едва не ответил «кусочек моей души», а, осознав это, коротко рассмеялся каким-то глухим смехом, больше похожим на кашель. Мина посмотрела на него немного испуганно. — То есть, я вижу, что это зеркало, — сглотнув, произнесла она. — Просто… — Что еще ты видишь? — спросил Дракула, подошел к ней и встал позади, обнимая одной рукой за талию. — Посмотри в зеркало, Мина, — приказал он, взял ее за руку, что держала осколок, поднял ее на уровень их лиц и прислонился щекой к ее щеке. — Посмотри в зеркало и скажи, что ты там видишь. Мина снова сглотнула, чувствуя его напор и силу, чувствуя, что это не праздный вопрос, но не понимая, почему этот вопрос важен и какое он вообще имеет значение. Что еще можно увидеть в зеркале, кроме собственного отражения? — Я вижу нас, — тихо произнесла она, отмечая, какие испуганные глаза смотрят на нее с той стороны зеркала. — Ты все еще боишься меня, — усмехнулся Дракула. — Нет! — Мина прикрыла глаза. — Не тебя… — Того, что заключено во мне. — Нет. Перестань… — Открой глаза, Мина, — с какой-то горечью в голосе попросил Дракула. — Что ты видишь? Она послушалась его. В небольшом кусочке зеркала умещались только части их лиц. Чуть сменить наклон — видно одно, затем — другое. Словно они — осколки. Они, а не это зеркало. Дракула отодвинул руку Мины с зеркалом подальше, она поняла, чего он хочет, и изменила угол наклона. Теперь в зеркале отражались глаза: один её, другой — его. На какое-то мгновение Мине показалось, что они — одна пара глаз, на одном лице. Что они — одно. — Я уже сказала, — тихо промолвила она, как зачарованная глядя на это странное единство. — Я вижу нас. Тебя и меня. — Я вижу то же самое. Это удивительно, правда? — в его голосе действительно слышалось удивление, даже какое-то восхищение, но перемешанное с горечью в неравных пропорциях, и от этого в груди у Мины заныло. Чертова дыра теперь не даст ей покоя, наверное, никогда. — Что тут удивительного? — Мина отвела от зеркала взгляд, но Дракула остановил ее. — Нет! Смотри. Удивительно — ты видишь меня. Того, кого давно уже никто не видел. О, как иногда было забавно наблюдать за их реакцией, — он глумливо улыбнулся и подмигнул своему отражению. — Это, правда, быстро надоело. Все быстро надоедает, когда у тебя впереди столько времени… — Я тоже тебе надоем? — Мина перебила его едкую речь, снова захотела отвести взгляд от зеркала, но на этот раз не смогла — сама не смогла. — Сам себя я перестал видеть не сразу, — он продолжал, будто не слыша ее, — я исчезал постепенно, и, надо сказать, это не очень весело — исчезать. Но потом привыкаешь. Ко всему привыкаешь. Привыкаешь и устаешь. — Влад… — Сегодня я вновь увидел себя. Это был неприятный опыт. Честно говоря, отвратительный. Это всегда так больно? — последние слова он произнес тихо, без ехидства, и этот резкий переход от кривляния к серьезности заставил Мину почти задохнуться. Сердце сжалось, замерло, а потом забилось в два раза быстрей. — Да, — почти шепотом ответила она. — Если смотришь в честные зеркала — больно всегда. — Разве существуют честные зеркала, Мина? Она посмотрела в осколок. Дракула нежно провел ладонью от ее запястья к плечу, а затем исчез из отражения в зеркале. Мина осталась одна. Отчего-то рука ее дрогнула, пальцы неловко дернулись, и осколок упал. Она ахнула, прижала ладонь ко рту и посмотрела вниз. Каким-то чудом небольшой кусок зеркала остался невредим, у Мины отлегло от сердца, она быстро наклонилась, подобрала его и повернулась к Дракуле, убирая ладонь ото рта и улыбаясь. — Целый… Он отошел от нее на несколько шагов, лицо его выражало ужас, смешанный с вожделением, и из-за смешения этих эмоций казалось, что оно распадается на части. Глядя на Мину, он повел плечом и шеей, чуть наклоняясь вперед, но при этом пятясь назад. Она, испугавшись, поняла, что уже видела эти хищно-беззащитные шаги… ¬— Отойди, — глухо произнес Дракула. — Влад, что случи… — Мина посмотрелась в осколок: ее щека была испачкана кровью. Она умудрилась порезаться и не заметить! Кровь. Господи, кровь! Дракула с трудом отвернулся от нее, тяжело дыша. Мина, моргнув, поспешила к раковине, включила воду, умылась, ополоснула под водой осколок, вытерла его, завернула в салфетку и убрала в карман. Затем промыла ранку, оторвала кусок ткани от полотенца и забинтовала палец. Ранка была совсем маленькая, но какая-то неудачная, иначе откуда столько крови? Выключив воду, Мина повернулась к Дракуле. Он стоял на прежнем месте, но смотрел на нее, сложив руки на груди крестом, с силой вонзаясь пальцами в собственные плечи. Губы его были плотно сжаты, взгляд напряжен. — Очень быстро, — почти не открывая рта, сказал он. Мине показалось, что его голос звучит у нее в голове. — Быстро? — Быстрая реакция, — Дракула немного расслабил пальцы, сжимающие плечи. — Почти мгновенная. Очень сильная. Словно у новообращенного. Сложно контролировать, — он говорил короткими рублеными фразами, делая паузы, как будто еще не до конца взял себя в руки. Так оно и было. Но только он знал, чего ему стоит быть здесь, сгорая от желания вонзить клыки в шею Мины, и при этом изображать относительное спокойствие. Внутри, кроме жажды, закипало еще что-то. Обида. Злость. Ярость. Его разбирало бешенство от того, что все так, а не иначе. Захотелось кого-нибудь убить. — Может, — тихо произнесла Мина, шагнув к нему навстречу, — это пройдет… Он посмотрел на нее с нежностью и яростью, которые сменяли друг друга так быстро, что, казалось, слились в одно, и от этого взгляда Мина похолодела. А потом, когда он, запрокинув голову, горько и зло рассмеялся, сделала шаг назад и отвернулась. Сцепив руки перед собой словно в молитвенном жесте, она зажмурилась и вдруг подумала о том, что могла бы воспользоваться ситуацией. Не смывать кровь с лица, подойти к нему ближе… Тогда бы он точно не сумел сдержаться. Не второй раз за день. И все было бы решено. Все было бы кончено… Мина прижалась губами к костяшкам пальцев и зажмурилась еще сильней. Ее затошнило от себя самой и подобных мыслей. — Думаешь о том, что надо было не теряться и соблазнить меня? — прямо над ухом раздался его голос, сочащийся насмешкой и ядом. Мина резко обернулась, ожидая увидеть его перед собой. — Откуда ты… Нет! Но он стоял все там же, только теперь прислонился плечом к стене, а руки, сложенные крестом, были просто скрещены — откровенно защитный жест переплавился в более привычный, и вся его поза выглядела иронично-насмешливо и издевательски изящно. Казалось, что он полностью взял ситуацию в свои руки, но взгляд выдавал его. — Не возмущайся так, это нормальные мысли. Очень… человеческие, — он усмехнулся. — Никто не идеален, да и что такое идеал? К тому же, может, я сказал бы тебе спасибо. А может, и не сказал бы… Он говорил словно бы сам с собой, будто размышлял об абстрактных сущностях, вечно актуальных темах, которые настоящего, однако, сейчас не касались. — Не издевайся, прошу, — тихо произнесла Мина. — Думаешь, мне легко? — Никто не говорил, что будет легко, — резко сказал Дракула, оттолкнулся от стены и направился к двери. — Как будто это я все затеяла! — не выдержав, воскликнула Мина, и тут же пожалела об этом. Он приблизился к ней, заволакивая своим темным взглядом все пространство вокруг, как грозовые тучи заволакивают небо. Мине показалось, что она слышит дыхание бури и чувствует запах надвигающегося дождя. Еще секунда — и он смоет ее своей мощной ледяной волной. Смоет и забудет. — В какой-то мере да, — едва слышно произнес Дракула, и это прозвучало оглушающим раскатом грома. — Ты. Мина чуть не задохнулась от возмущения, но какая-то ее часть была рада такому повороту в разговоре. От этого ей снова стало нехорошо, словно в ней одни силы боролись с другими, ее мотало из стороны в сторону, и от этой качки тошнило. — Я не твоя мертвая жена, ясно? — выпалила она. — Мне казалось, мы это уже выяснили, а ты, получается, просто успокаивал меня, говоря, что я — это я? Просто… — А тебя надо было успокаивать? — перебил Дракула и посмотрел на нее, чуть сузив глаза. — Все-таки тревожила эта мысль, да? Впрочем, ты же сама сегодня призналась, — он криво улыбнулся. — Я ни в чем таком не признавалась! — воскликнула Мина. — И все это, — она неопределенно махнула рукой, — затеяла не я! Ты устроил этот спектакль: украл Люси, заставил Ренфилда привести меня, заключил нас всех в темницу. Все ты, ты! Она кричала, бросая обвинения ему в лицо, и не успела понять, когда он схватил ее за плечи и оттолкнул к стене. Ощутимо стукнувшись затылком, она сдавленно охнула и возмущенно посмотрела на Дракулу. На его лице не было и тени раскаяния. Он прижался к ней всем телом, вдавливая в стену, и вцепился в ее плечи так, что стало больно. — Твои поцелуи тоже устроил я? — глухо прорычал он. — Желание остаться и разделить со мной вечность? Какой я, однако, мастер на все руки, а… — Прекрати, — выдохнула Мина, дернувшись. — Прекрати это, ты отвратителен. — Я знаю, — он отстранился и уперся ладонями в стену чуть выше ее головы. В его глазах бушевала буря и Мине пришла в голову шальная мысль: попробовать эту бурю на вкус. Страха почти не было. Она знала, что он не сделает с ней ничего плохого. Просто не сможет. Он любит ее. А она любит его. И та, другая (другая ли?), тоже любила его. Интересно, ее терзали сомнения, что так мучают теперь его? Она думала о том, что и он теперь тоже станет убивать ради собственного существования? Сколько ей было лет тогда? Почему, почему она, Мина, появилась в его жизни так поздно? Тогда, когда он так устал… — Влад, — прошептала она, коснувшись кончиками пальцев его губ, — скажи мне… Он весь напрягся, рот его сжался в тонкую жесткую линию. Мина нежным жестом провела по его щеке ладонью, он закрыл глаза и чуть повернул голову, словно хотел избежать прикосновения. — Скажи, — продолжила она, — а Эльмина… Договорить ей не дали звук открывающейся двери и веселый смех: в кухню вошли (а показалось — ворвались) Ренфилд и Люси. — Ой, простите, — смутилась Люси. — Мы не знали, что вы тут. — Идем, — Ренфилд взял ее за руку и потянул обратно к выходу. — Нет. — Дракула повернулся к ним, словно обрадовавшись тому, что не придется продолжать разговор. — Оставайтесь. Вы, верно, проголодались. — Он отошел от Мины, мило улыбнулся Люси, а затем перевел взгляд на Ренфилда. Его откровенно счастливый вид поднял в графе очередную волну ярости. Этот пропащий наркоман получил то, чего хотел! Благодаря ему, Дракуле. Чертов везунчик. Захотелось свернуть ему шею, а еще лучше — выпить его кровь, сделать таким же, отправить в мир теней, и пусть он попробует быть счастливым там. Здесь, поправил сам себя Дракула. Здесь. Забрать сюда, посмотреть на то, как он будет мучиться, изнывая от жажды, как захочет взять свою Люси с собой, а она не пойдет за ним. Или пойдет? Дракула посмотрел на Люси. Она отшатнулась и он удовлетворенно улыбнулся. Правильная реакция, девочка. Смогла бы ты пойти за своим Ренфилдом? А что, если смогла бы? И здесь они бы тоже были вместе. У них не будет проблемы выбора, не будет усталости и желания все закончить, их не будут разрывать на части противоположные желания. У них все просто. И там, и тут. Все просто. Дракула сделал к ним шаг, почти не в силах бороться с яростью. Ренфилд заслонил собой Люси. — Защитничек вырос, — усмехнулся граф, обошел их и направился к двери. Нужно срочно уйти отсюда, пока он никого не убил. — Влад, — Мина схватила его за руку. Он обернулся к ней, посмотрел на держащие его пальцы и сказал глухо, почти неслышно: — Отпусти меня. — Как она смогла? — не обращая внимания на его просьбу, спросила Мина. — Почему она это сделала? У нее были сомнения? Она… Дракула перебил ее: — Она просто хотела, чтобы мы всегда были вместе. — А ты не хочешь? — Мина отпустила его руку. Он посмотрел на нее с горечью и каким-то, как ей показалось, разочарованием, отвернулся и почти вылетел из кухни. Мина поднесла ладонь к груди, держа ее другой рукой и словно баюкая. Вот оно, честное зеркало. Не очень приятно видеть, что она тоже просто хочет всегда быть вместе. Просто хочет. Просто… Что изменилось за эти пятьсот лет? Мина застыла и уставилась в одну точку, не замечая, как Люси обнимает ее, спрашивает что случилось, гладит по волосам. Мина не слышала ее, зато слышала, как шепчутся стены замка, повторяя сказанные когда-то здесь слова. «Потому что это твое имя» «Я не твоя мертвая жена!» «Ты — это ты, Мина» «Я не…» «Она просто хотела, чтобы мы всегда…» «Как будто это я все затеяла!» «Ты прокляла меня, Эльмина…» «Это очень простая история. История смерти и любви» «…страх найти ту, которая жила здесь пятьсот лет назад…» «Чего ты боишься? Воспоминаний?» «…найти в себе. Я не хочу!» «Замок так рад тебя видеть…» «Ну почему, почему?» «..просто хотела, чтобы мы…» Шушушушушушушушушу… Стены замка шептались все громче, их шебуршание смешивалось с ее собственными мыслями и сводило с ума. Закрыв рот ладонью, Мина судорожно всхлипнула и начала оседать вниз. Ренфилд подхватил ее со спины и вдвоем с Люси они не дали ей упасть. Запрокинув голову, она заплакала.