Miroir, miroir, dis-moi...

— Что там наш гость, очнулся? — спросил Дракула у той самой томной блондинки из бара, которая теперь была жгучей брюнеткой. Граф стоял лицом к книжному шкафу, не глядя на девушку. — Нет. И я думаю, что еще не скоро очнется, — ответила она. — Да? — задумчиво произнес Дракула, проведя пальцами по корешкам книг. — Тогда разбуди его. Я не хочу ждать. — Хорошо, — девушка чуть наклонила голову и бесшумно вышла из кабинета. Граф взял книгу, сел в кресло у камина и стал листать страницы, глядя на огонь. Причудливое сочетание света и тени рисовало на листах собственную историю поверх уже написанной, но никто не мог прочитать ее. Дверь тихонько скрипнула. — Ренфилд, — произнес Дракула. Он остался сидеть в кресле, спиной к вошедшему гостю. — Доброе утро, — едкий смешок. — Кто вы такой и что вам от меня нужно? — прохрипел Ренфилд, прислонившись плечом к стене. Он еле держался на ногах, у него раскалывалась голова, и невыносимо хотелось пить. — Как невежливо, — Дракула поцокал языком в знак неодобрения. — Можно подумать, вы вежливы, — хмыкнул Ренфилд. Однако, мальчик не так прост, как кажется. Не до конца еще потерял самообладание. Даже интересно… Граф захлопнул книгу. Ренфилд дернулся, и Дракула это почувствовал. Неслышно усмехнулся, встал с кресла и подошел к гостю. — Влад Цепеш. — Мое имя вы знаете, — сказал Ренфилд, отчаянно стараясь не упасть. — Вы получите здесь то, что вам обещали, — бросив на него короткий взгляд, Дракула снова отвернулся. — Бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Это я помню даже в таком состоянии. —Ренфилд все-таки сполз на пол, замерев в неудобной позе. — Значит, вы шли сюда, зная, что придется платить? — граф отстучал пальцами по столу какой-то такт, глядя в окно. Скоро рассвет. — Да. Мне назвали цену. — Ах, вы о деньгах… — протянул Дракула. — А вы о чем? — Ренфилд, вы когда-нибудь любили? — Что? — Ренфилд даже немного протрезвел от такого внезапного вопроса. — Вы слышали. — Я… Наверное, да. Я люблю. Сейчас. — О. А что она? — невинным голосом поинтересовался Дракула. — Что — она — что? — Она отвечает вам взаимностью? — Н-н-не думаю, — Ренфилд закрыл глаза. — Отчего же? Надо думать, — посоветовал граф, повернувшись к собеседнику. — Я устал. — Устали думать? — Дракула заинтересованно поднял одну бровь. — Перестаньте, — прошептал Ренфилд. — Я еще и не начинал даже. — Так начните, чего тянуть? — Люси… Ренфилд открыл глаза и посмотрел куда-то сквозь Дракулу: — Не надо. — Ты не хочешь получить ее? — вкрадчиво прошептал граф, и Ренфилду показалось, что голос зазвучал прямо у него в голове. — Хочу. Дракула достал из ящика стола коробку и положил ее на каминную полку. — Здесь то, что обещала тебе девушка. Если приведешь мне Эльмину, я сделаю так, что Люси будет твоей. Навечно. — Навечно? — Ренфилд кое-как поднялся с пола и стоял теперь, держась за каминную полку. Коробка, лежащая там, манила к себе магнитом. — Да, — кивнул Дракула. — Зачем тебе Эльмина? — А зачем тебе Люси? Ренфилд оторвал взгляд от коробки и посмотрел на Дракулу. — Кто она тебе? Вы знакомы? — Слишком много вопросов. — Я хочу знать. — Что именно? Что я ждал ее, что искал ее много, очень много лет? — Дракуле вдруг захотелось выговориться. Почему именно этому наркоману? А кто еще может выслушать его? За эти пятьсот лет рядом не было никого, кому можно было рассказать. А этот Ренфилд… Они с ним чем-то похожи. Одержимостью. Одиночеством. — Кто не знал любви, тот не знал страданий. Потерять любимую, едва найдя ее… И существовать без нее, но с надеждой, с ожиданием, что вот-вот откроется дверь, и она войдет. И узнает тебя. И ответит. — Ответит… — эхом повторил Ренфилд, как завороженный глядя в черные глаза человека напротив. Человека? Не тень ли он, которую Ренфилд так звал? Тень, пришедшая забрать его в свой мир. — Я предлагаю тебе сделку, — сказал Дракула. — Я приведу тебе Эльмину, а ты мне — Люси. Я понял. Это такой, — Ренфилд гаденько ухмыльнулся, — бартерная сделка. Дракула расхохотался холодным, безразличным смехом. — Называй это как угодно. — А сам ты не можешь с ней познакомиться? — задал вполне разумный вопрос Ренфилд. — А ты сам не можешь завоевать свою Люси? — парировал Дракула. — Ты поможешь мне в ее завоевании? Или просто бросишь ее в мои объятия? — Тебя интересует результат, или способы его достижения? Люси будет твоей. Всё. Остальное неважно. Можешь возражать, я все равно не поверю в то, что ты не хочешь получить ее, — Дракула начинал злиться. — Ты одержим, — словно напоминая, сказал он. — Мы оба одержимы. — Ренфилд сгорбился, устало уткнувшись лбом в каминную полку, и вцепился в нее пальцами. — И у нас есть возможность получить то, чем мы одержимы. — Любовь? — едва прошептал Ренфилд. — Что ты знаешь о любви? — прорычал Дракула, схватив его за плечи и хорошенько тряхнув. — Что ты знаешь об одержимости? — Ренфилд почти повис в руках графа. — Разговор пошел по кругу. Бессмысленно продолжать. И хватит умничать. Просто сделай то, о чем я тебя… — Дракула нарочито запнулся перед следующим словом, — прошу. — Она не знает тебя. Не любит. — Любит. — Нет. Ты не будешь счастлив. Я не буду счастлив. Это не любовь. — Ах, какие мы умные, — выплюнул Дракула, отпуская Ренфилда. Тот пошатнулся и едва не упал, но все удержался на ногах, схватившись рукой за каминную полку. — Тебе не повезло со мной. Я не так покладист, как ты думал, — то ли спрашивая, то ли утверждая, произнес Ренфилд, криво улыбаясь. — Это тебе только кажется. Потому что ты все равно сделаешь так, как я говорю, — без тени улыбки или ухмылки произнес Дракула. — Да, сделаю. — И зачем было ломать эту комедию? — недовольным голосом спросил граф. — У меня ломка. Надо что-то поломать, хотя бы комедию, — сострил Ренфилд. — Идиот, — Дракула уже начал жалеть, что связался с этим любителем поразмышлять о вечном. Ренфилд пожал плечами. Помолчал, разглядывая кабинет. Граф закрыл глаза, испытывая недовольство. Все пошло наперекосяк. Убить, что ли, этого несчастного? — Мне нужно проспаться, — сказал Ренфилд. Дракула только махнул рукой, указывая на дверь. Когда та тихонько скрипнула, он открыл глаза и посмотрел на каминную полку. Коробка с наркотиком осталась лежать нетронутой. * * * Ренфилд едва плелся по коридору и пытался понять, что творится у него в душе. Ясно, что бардак, как обычно, но это был какой-то… новый бардак. По непонятным причинам остатки чести и совести проснулись и пытались сопротивляться совершению нехороших поступков. Ренфилд усмехнулся. Нехорошие поступки… Детский сад какой-то. Он зашел в первую открытую дверь, встретившуюся на его пути. За ней была небольшая библиотека. Да уж, самое время почитать что-нибудь умное. Сидя вот на этом диване. А лучше — лежа. Нет, не читать, и не думать, а спать. Спать, спать, спать… Ренфилд улегся на диван и закрыл глаза. И увидел Люси, которая немного грустно улыбалась ему и смотрела так, будто он хоть чуточку, но дорог ей. Ренфилд застонал и скрючился, сжав в руках маленькую диванную подушку. Из-за этого взгляда Люси он был так дерзок с тем опасным человеком, или кто он там… Из-за этого забыл про коробку, содержимое которой сейчас было бы как нельзя кстати. Господи, так же еще хуже: когда неведомая твоему разуму надежда незаметно зарождается в сердце и ласкает его изнутри. Хуже потому, что на месте ласк потом появляются раны глубже и опаснее тех, которые оставляет страдание. Нет, нет, никаких надежд. К дьяволу их. Ренфилд забылся тревожным сном, в котором присутствовал дьявол, пожирающий посланные к нему надежды. * * * Дракула сидел в кресле, смотрел на огонь в камине и размышлял о любви. Он не верил, что на этой земле от нее хоть что-то осталось. Ему казалось, что со смертью Эльмины умерла и любовь, как таковая. Как сущность. Как чувство. Может, не сразу, но постепенно. Люди сбрасывали ее в пропасть, втаптывали в грязь, душили собственными руками и не видели ничего, кроме своих мелких страстишек. Но ему было плевать на людей. Они заслужили свою слепоту. Они заслужили свою нелюбовь. Весь мир представлялся Дракуле убийцей, который карал сам себя. И это вполне устраивало графа. Он впитал зло со смертью Эльмины, он стал его колыбелью, он растил его, не желая прощать. Но, несмотря на это, в нем еще жила любовь. Ей было горько, одиноко и очень душно, но она продолжала жить. И вокруг она тоже продолжала жить. В такой же темноте, едва дыша, но продолжала. Хоть он в это и не верил. * * * Ренфилд проснулся и тут же пожалел об этом. Голова трещала еще сильней, чем вчера, перед глазами плыло, во рту пересохло, и вообще, казалось, что на теле нет живого места. Но все это было ничем по сравнению с состоянием рассудка и нервов. Ренфилду требовалась доза. И как можно скорее. Он вспомнил о заветной коробочке, встал с дивана и, держась за стены, вышел в коридор. На удивление быстро доковылял до кабинета, открыл дверь, вошел. Коробочки не было на месте. — Я вижу, ты неприятно удивлен, — послышался глумливый голос Дракулы. Ренфилд резко обернулся. Граф отделился от тени, что скрывала его возле шкафа с книгами. — К вечеру твоя Люси будет здесь. Готов ли ты ради ее поцелуя продать душу дьяволу, — Дракула почти весело ухмыльнулся, — ну и всякое такое? Поцелуя… Ренфилд прикрыл глаза, судорожно вздохнув. — Да, — прошептал он, — готов. От вчерашних сомнений не осталось и следа, мысли путались, и желание получить Люси перекрыло даже потребность в наркотике. — Отлично, — Дракула протянул Ренфилду коробку. — Кажется, тебе совсем худо. Возьми это. И уходи. А я буду ждать, когда ты вернешься вместе с Эльминой. Ренфилд забрал «подарок» и поспешил выйти вон, оставив Дракулу наедине со своим ожиданием. * * * Этим вечером закат дарил такую нежность, какую дарит только рука любимой женщины, что ласкает твою небритую щеку утром, пока ты еще не совсем проснулся… Но граф Дракула пребывал не в том расположении духа, чтобы замечать особенности заката. Мысли его были всецело заняты коварным планом, а точнее — его изменением. Если до встречи с Ренфилдом Дракула планировал просто очаровать Люси, заманить к себе в замок и оставить ее дожидаться Ренфилда (а тот уж пусть сам разбирается со своей возлюбленной), то сейчас… Дракула чувствовал, что у Ренфилда появилась какая-то надежда. Она бурлила у него в крови вместе с наркотиком, обладая силой большей, чем наркотик, в сотни раз. Возможно, он и сам еще не понимал этого, но Дракула — Дракула ощущал живительную надежду нечеловеческим — звериным чутьем. И впервые за много-много лет он вдруг почувствовал ленивое, но все же любопытство. В конце концов, он слишком долго скучал, чтобы не воспользоваться ситуацией и не поиграть. И лишний раз убедиться в том, что любовь покинула этот мир, а любые надежды разбиваются о каменные сердца. Дракула на мгновение прикрыл глаза, слегка запрокинув голову. Втянул в себя воздух, отчего-то болезненно поморщился и слегка оскалился. Открыл глаза, неспешно надел длинный серый плащ и вышел из комнаты.