Miroir, miroir, dis-moi...

Ренфилду казалось, что он падает в яму, постоянно натыкаясь на какие-то препятствия. В темноте было не видно, что это, но зато остро ощущалось. Тело ныло и наверняка было все в синяках. В ушах постоянно что-то гудело. Ренфилд открыл глаза и обнаружил, что лежит в кровати. Одеяло сползло на пол, простынь нещадно скомкана. Так это все сон? Или галлюцинации? Он поднял одеяло, и снова укутался в него, пытаясь согреться. Лоб покрылся испариной, дышать было трудно и Ренфилд не мог найти сил, чтобы бороться с этим. Впрочем, найти сил на то, чтобы пойти и как-нибудь прикончить себя, он тоже не мог. Через какое-то время он вновь впал в полудрему. Ему снился абсолютно бредовый кошмар, который казался явью. Он закричал, но не услышал себя. От этого стало еще страшней, и он закричал громче. Но вместо своего голоса услышал Люси. Она все повторяла и повторяла его имя. Ее нежный и такой необходимый голос звучал везде, обволакивал, утешал… А потом она материализовалась, такая красивая, в синем платье, но неестественно бледная, как та мраморная статуя… — Ренфилд! Люси испуганно смотрела на него, и он захотел прогнать ее из своего сна. Пусть уходит, да поскорее, а то превратится в статую! В статую… Он этого точно не вынесет… — Уходи! Люси казалось, что Ренфилд видит не ее, а кого-то другого. Она коснулась его лба. Он был холодным и мокрым. — Ренфилд… Он оттолкнул ее руку и выругался. Вот глупая, она что, не понимает, что сейчас окаменеет? У нее уже ледяные руки. Словно каменные… — Убирайся прочь, Люси! Уходи! — Ренфилд, это не сон, это я. Я здесь. Слышишь? Ренфилд, пожалуйста, послушай меня… — Люси, — он закрыл глаза и прохрипел ее имя. — Люси… уходи… Она вдруг исчезла, но продолжила что-то говорить. Он совсем не понимал, что, но вот так, без картинки, ее голос успокаивал. Ренфилд чуть-чуть расслабился и дыхание его стало не таким частым и прерывистым. Люси на мгновение замолчала, спрятав лицо в ладонях. Она сидела на коленях возле кровати, по полу гулял сквозняк, и ноги замерзли, но она не замечала этого. — Ренфилд, слушай… — прошептала Люси, убирая руки от лица. — Слушай меня. Я здесь, рядом. Слышишь? Сейчас тебе станет легче, потерпи. Я буду с тобой, я никуда не уйду. Что она там такое бормочет? Ренфилд уловил, наконец, смысл ее слов. Какой странный бред… Он вцепился пальцами в простыню и открыл глаза. Значит, это не бред. Раньше был бред, а теперь нет. Или… Как же раскалывается голова, черт бы ее побрал совсем… Он сел, свесив ноги с кровати. Одеяло сползло с плеч, и Ренфилд задрожал, стуча зубами. Руки его не слушались, и укрыться не получалось. Люси встала и накинула одеяло на Ренфилда, укрывая его, как маленького. — Я больше не могу, — он посмотрел на нее с мольбой. — Я так долго не выдержу. — Выдержишь, — твердо сказала Люси. Ренфилд помотал головой. — Я схожу с ума. И мне больно. Везде. Мне нужна доза. Люси, — в его голосе звучала безумная надежда. — Люси, уговори его достать для меня дозу! Ты сможешь! — Нет! — Люси отпрянула и даже отвернулась от него, обнимая себя за дрожащие плечи. — Нет, Ренфилд. — Ты такая же как все! Тебе нравится смотреть, как я мучаюсь, да? — он сипло расхохотался. — Ну, смотри, смотри… Весело тебе? Да? — Мне больно, — она медленно повернулась и посмотрела на Ренфилда. И этот взгляд и ее слова подействовали на него сильней, чем та пощечина. Он сгорбился и уставился в пол. Одеяло снова сползло с плеч, но холода он уже не чувствовал. — Зачем ты так говоришь? — тихо спросил Ренфилд. — Чтобы я очнулся, протрезвел и почувствовал себя… нужным? — на этом слове голос его сорвался. — Ты знаешь, — он все же продолжил, едва слышно. — Ты знаешь, Люси, что создавать такие иллюзии жестоко? Она растерянно посмотрела на него: — Я не… это не иллюзии! — Люси села на кровать рядом с Ренфилдом. — Я… я не умею манипулировать чувствами. Я говорю тебе правду. Мне больно смотреть на то, как ты мучаешься, — она положила руки на колени и смотрела на них, чувствуя, как Ренфилд поворачивается, чтобы посмотреть на нее. Он не стал спрашивать «почему?» Он сейчас не хотел ничего знать и ничего понимать. Он хотел только чувствовать. Чувствовать сквозь собственный холод ее тепло и свет. Он посмотрел на руки Люси и накрыл своей дрожащей ладонью ее ладонь. — Ты разбинтовал руку… — Да… — Надо… — Не надо. — Попробуй уснуть, ладно? — Люси посмотрела на него. — Я посижу тут, — она осторожно высвободила свою руку из-под его, и встала. Ренфилд молча кивнул и улегся в кровать, накрывшись одеялом почти с головой. Люси, подобрав подол платья, забралась в кресло с ногами и стала смотреть в окно. В голове снова было пусто. Минут через десять она задремала, положив голову на спинку кресла. Проснулась от стона Ренфилда. Опять… Люси выпрямила затекшие ноги и посмотрела на него. Он беспокойно ворочался, скинув с себя одеяло, и что-то бормотал. Она встала и подошла к кровати. Ренфилд лежал на животе, вцепившись руками в подушку. Люси смогла разглядеть небольшой шрам возле правой лопатки и редкие веснушки на плечах. Она присела рядом и осторожно коснулась пальцами шрама. Потом укрыла Ренфилда одеялом, шепча скорее самой себе, чем ему, какие-то успокоительные слова и поглаживая его по спине. Он снова застонал. От собственного бессилия Люси едва не застонала вместе с ним и сползла на пол, положив руки и голову на кровать. Что же делать? Как ему помочь? Ренфилд заметался по кровати, то скрючиваясь, то выпрямляясь. Это уже напоминало эпилептический припадок. Люси не понимала, в сознании он или нет. И она больше не могла на это смотреть. Она встала так резко и неловко, что одной ногой наступила на подол платья и порвала его до колена, едва не упав при этом. Сжав губы в упрямую линию, Люси выбежала из комнаты. * * * Дракула сидел в кресле перед камином в кабинете. Вытянув ноги, он смотрел на огонь и пил коньяк. Сделав очередной глоток, он положил руку на подлокотник кресла, держа бокал пальцами так, что казалось — еще немного, и он выронит его. В какой-то момент он настолько погрузился в созерцание пламени, что не заметил, как в кабинет влетела Люси. — Вы должны ему помочь! — с порога заявила она, не успев отдышаться. Граф медленно повернул голову и без какого-либо интереса посмотрел на нее. — Коньяка хотите? Она несколько оторопела и глянула на бокал в его руке. Затем нахмурилась и подошла ближе. — Вы должны ему помочь, — повторила она. — Кому? — зевнув, Дракула снова уставился в камин. — Ренфилду! — Люси едва не топнула ногой от нетерпения и раздражения. — Я? — он усмехнулся и глотнул коньяка. — Я ничего ему не должен. — Это вы виноваты в том, что ему так плохо сейчас! — Люси встала между графом и камином. — Какая интересная новость. А я наивно полагал, что это наркотики. — Дракула принялся разглядывать девушку, как музейный экспонат, не представляющий никакого интереса. — Да… — Люси стушевалась. — Конечно, но… Если бы вы… — Если бы я что? — скучающе спросил Дракула. — Если бы я не позвал его, он сейчас бы не корчился от ломки? Не обязательно. Или если бы я дал ему то, чего он хочет, вы были бы довольны? Веселый Ренфилд под кайфом, наверное, занимательное зрелище. Впрочем, не факт, что он веселый, когда под кайфом… — Перестаньте… — Люси отошла от камина и устало опустилась в другое кресло. — Кстати, у него есть небольшой, но все-таки шанс на избавление от зависимости. И всё благодаря мне. А вы приходите и начинаете на меня орать, вместо того, чтобы сказать «большое спасибо, добрый доктор Дракула, вы настоящее чудо»… — Да прекратите же! — перебила его Люси, зажимая уши ладонями. — А еще, вполне возможно то, что сейчас бы он валялся где-нибудь в подворотне с диагнозом «передоз», и… В общем, печальные события ждали бы вашего Ренфилда, кабы не я. Как ни крути. — Граф допил коньяк и поставил бокал на стол. — Хорошо, хорошо, благодетель вы наш! — Люси встала с кресла и подошла к Дракуле. — Давайте вы продолжите свои добрые дела и поможете ему сейчас? Как вам идея? — Нет, у меня кончился лимит добрых дел на ближайшие пятьсот лет, — он посмотрел на нее печальным взглядом, стараясь показать, как сильно он сожалеет. Люси судорожно вздохнула и обессиленно опустилась на колени сбоку от его кресла, положив руки на подлокотник. — Пожалуйста, — прошептала она, глядя графу в глаза. — Я прошу вас… — Да что вы от меня хотите? — он вскочил с кресла и подошел к окну. — У него ломка, я не могу ее отменить, я не волшебник. — Я не знаю, чего я хочу, но мне больше не к кому обратиться… — беспомощно вздохнула Люси, уткнувшись лбом в свои руки. — Дайте ему обезболивающее, успокоительное, я не знаю, что там еще… Я не могу смотреть, как он мучается. — А, так вам эгоистически жалко себя, а не его? — Дракула с усмешкой повернулся к Люси. — Я знаю прекрасное решение этой проблемы. Просто не смотрите и всё. — Себя мне тоже жалко, да, — она поднялась с пола, решительно и с долей сумасшедшего бесстрашия глядя на графа. — Но давайте мы потом поговорим о нашем эгоистическом сознании, об отождествлении себя с тем, кто страдает на наших глазах, и прочей философии, ладно? Помогите нам обоим. Дракула внимательно смотрел на Люси, снова ощущая любопытство. А еще нежность и тепло, которые полупрозрачными дрожащими волнами исходили от этой девочки. И силу. Стержень. Который, захоти он, было бы не так-то просто сломать. Дракула чуть сощурил глаза и дернул уголком губ: — Идите к нему. Я буду через пятнадцать минут. Она с облегчением выдохнула, благодарно посмотрела на графа и выбежала из кабинета, не сказав больше ни слова. Люси пробудила в Дракуле давно забытое чувство сопричастности к чужой боли. На мгновение она вытащила графа из мира, где центром являлась его личная боль. Это было очень… странно. Люси, такая неравнодушная к страданиям Ренфилда, напомнила Дракуле о его собственных надеждах на то, что и Мина почувствует его боль. И его любовь. Эта девочка словно родник в пустыне — пробивалась сквозь мертвый песок и заставляла слушать себя. Слушать дыхание жизни и двигаться в одном ритме с ее музыкой… Дракула обозвал себя сентиментальным идиотом, улыбнулся какой-то призрачной улыбкой и вышел из комнаты. * * * Люси вернулась в комнату к Ренфилду и застала его сидящим на кровати. Обняв колени, прижатые к груди, он раскачивался вперед-назад и невидящим взглядом смотрел в окно. На ее появление он не обратил никакого внимания. Люси не стала его трогать. Тихо села в кресло, ожидая графа. Тот пришел, как и обещал, через пятнадцать минут. Она не засекала, но почему-то была уверена в его точности. В руках у Дракулы был шприц. Профессиональным жестом выпустив из него воздух, граф подошел к Ренфилду и без какого-либо предупреждения всадил иглу ему в руку. Люси показалось, что именно «всадил» — настолько быстро и резко все случилось. Ренфилд недоуменно посмотрел на место укола, затем так же — на Дракулу, но тот уже отвернулся от него, вручая пустой шприц Люси. — Сейчас он уснет. Она встала с кресла и взяла шприц, глядя на Ренфилда, который без эмоций взирал на нее и графа. — Эксперименты проводите? — прохрипел он. — У него еще есть силы язвить, — Дракула закатил глаза. — Или это называется «саркастично шутить»? В любом случае, все не так плохо, как вам казалось, Люси, — сообщил он и, отодвинув ее в сторону, уселся в кресло. — Ренфилд, ложись, пожалуйста, и попытайся уснуть, — устало вздохнула Люси, положив шприц на столик. — Да, Ренфилд, лучше ложись. Спать сидя не очень удобно, — граф закинул ногу на ногу и с усмешкой посмотрел на Ренфилда. Люси метнула в Дракулу сердитый взгляд и села на краешек кровати. Ренфилд молча улегся, накрывшись одеялом. Через несколько минут он перестал дрожать и провалился в сон. — Спасибо, — Люси посмотрела на графа, ощущая, как спадает нервное напряжение. Вот… теперь можно немного расслабиться. — Учтите, больше я этого делать не буду. Пусть преодолевает «на сухую». — Он немного помолчал и добавил: — Думаю, дальше все будет не так страшно. Правда, днем он станет доставать всех своей нервозностью, раздражительностью и нытьем на тему «я не могу жить без сладкого, дайте мне хоть ложечку». Под сладким я подразумеваю наркотик, — пояснил Дракула, внимательно глядя на Люси. — Это метафора такая. — Я поняла, — отрешенно кивнула она и встала. Постояла несколько секунд и снова села, положив ладони на колени. Посмотрела на них, потом перевела взгляд на графа — растерянный и словно что-то спрашивающий. Снова посмотрев на ладони, Люси, будто что-то вспомнив, наклонилась и подобрала подол платья. Глядя на высокохудожественный разрез, она вдруг сползла с кровати и, подтянув колени к груди, спрятала лицо в ладонях, тихо всхлипывая. Дракула встал с кресла и подошел к Люси, глядя на нее удивленно-любопытно. — Кхм, — вежливо кашлянул он. Она посмотрела на него, похожая на обиженную маленькую девочку, а потом ткнула пальцем в подол платья. — Я его порвала, — шмыгнула она носом и снова посмотрела на Дракулу. Он хотел выдать язвительную реплику на тему ее душевного здоровья, но не смог. Вместо этого он поднял ее с пола и успокаивающе произнес: — Платье… ерунда какая. Я скажу — и вам завтра с десяток таких принесут. — Не-е-ет, — снова всхлипнула Люси. — Оно особенное, а я его порвала… Не сберегла, — она подняла на Дракулу взгляд, в котором был какой-то странный, почти сумасшедший ужас. — Не сберегла, понимаете вы это или нет?! Граф понял одно: еще секунда и у Люси начнется полноценная истерика. — Ничего, мы его спасем, — тихо сказал он и обнял ее. Люси вцепилась в него, словно задыхаясь, комкая пальцами рубашку на его спине. Уткнулась носом в его плечо и наконец-то разрыдалась. Взахлеб. Судорожно глотая воздух в промежутках между громкими всхлипами, она плакала и плакала, и что-то говорила, и снова плакала. Дракула стоял, не шевелясь и не делая никакой попытки ее успокоить, и она была бесконечно благодарна ему за это. Она была благодарна ему за такие долгожданные слезы… Ощутив облегчение, Люси отстранилась от графа, одной рукой держась за его запястье, а другой вытирая слезы. — У вас носового платка нет? — виновато улыбнувшись, спросила она, посмотрев на Дракулу и отпуская его руку. Он проверил карманы и сделал вид, что страшно озабочен отсутствием искомого предмета. Затем посмотрел на платье Люси, присел, и легким движением руки ополовинил длину юбки. — Вот, — он вручил ей импровизированный носовой платок. — Вы обманули меня! — Она снова улыбнулась, принимая ткань. — Обещали, что мы спасем платье, а вместо этого... — Вытерла слезы и громко высморкалась. — Извините, — улыбаясь, пробормотала Люси, с абсолютно глупым выражением лица глядя на Дракулу. Тот не выдержал и слегка улыбнулся. Может быть, даже умиленно. Ему снова захотелось обнять эту девочку, но он решил, что это уж слишком. Слишком много... человечности. Он почувствовал себя разбитым и опустошенным, но эта опустошенность была новой: ничто, которое готово впустить в себя что-то. Впустить — и не превратить в пыль, а оставить внутри. Жить. — Идите спать, — сказал Дракула и направился к двери. — Я тут, — зевнула Люси. — Тут посплю. Граф повернулся и посмотрел на нее, собираясь сказать все, что он думает по этому поводу. Но в который раз за этот вечер отступил. Махнув рукой, он вышел из комнаты. Люси глубоко и слегка судорожно вздохнула, подошла к кровати и осторожно легла поверх одеяла рядом с тихо спящим Ренфилдом. Через минуту она спала так же тихо, как и он.