Miroir, miroir, dis-moi...

Сидя в своей комнате, Люси думала о Ренфилде. Как же тяжело с ним… Как он далек от нее, как непонятен, и в то же время — как странно близок здесь и сейчас. Она действительно волновалась за него. Она шла к нему наощупь, почти в полной темноте, шла к его теплу и к его боли. Она не осознавала возможности быть его спасением — просто хотела немного помочь. Она не собиралась становиться его единственным смыслом существования — просто поддалась необъяснимому желанию быть рядом, смотреть в его глаза и открывать в них неизвестного ей Ренфилда и незнакомую ей жажду. Она не отдавала себе отчета в том, что может быть для него тем самым огоньком, на который летит мотылек, рискуя умереть. Ей казалось, она забыла, с чего все началось. Она помнила только его профиль в сигаретном дыму — тогда, в баре, в прошлой жизни, и тепло его рук, глубину его глаз — здесь, в замке. Здесь и сейчас. Почему-то эти два слова имели огромное значение. Здесь и сейчас. Жить мгновением, вот оно — то, чего она всегда хотела. Свобода быть собой, поступать так, как хочется. Свобода в замкнутом мирке, где нет выбора. Нет, неправда! Она сама так решила, сама пришла к нему. Люси прислонилась лбом к стеклу. Может, она выдумала Ренфилда? Для чего? Чтобы не быть здесь одной? Кажется, она снова запуталась, мысли скачут и ничего не понятно. Еще этот бал… Зачем он? Она вздохнула, машинально поправила волосы и решила поговорить с Миной. Выйдя из комнаты, она немного испугалась, вспомнив свое первое самостоятельное путешествие по коридорам. Но страх быстро испарился, и она отправилась на поиски. Ей повезло: Мина была в своей комнате и выбирала платье для бала. — Хорошо, что ты пришла! — почему-то шепотом произнесла она. — Ты мне посоветуешь, что надеть. Вот это голубое, — Мина приложила к себе платье из какой-то немыслимо воздушной ткани, легкими волнами стекающее вниз, до самого пола. — Или это? — Голубое платье полетело на кровать, а кроваво-красное заняло его место. — Не слишком вызывающе? Цвет, и вот, смотри — такой вырез на спине… — Я не знаю. — Люси слегка улыбнулась. — Они очень разные… — Если честно, я хочу красное. — Мина смущенно посмотрела на платье. — Так и надень его, что тут думать? — Ты же знаешь, я вообще не привыкла к таким вещам… Я, наверное, и с каблуков-то свалюсь, — она засмеялась. — Ничего, граф тебя удержит. — Перестань, — Мина чуть смущенно улыбнулась, положила красное платье рядом с голубым, немного подумала и убрала голубое обратно в шкаф. — А ты уже решила, что надеть? — Нет. Я… — Люси запнулась и села в кресло. — Что-то случилось? — Мина повернулась к подруге, озабоченно глядя на нее. — Нет, ничего. То есть… Понимаешь… Я пришла спросить: к чему это все? Ну, этот бал… — Да ни к чему! — беспечно махнула рукой Мина, усаживаясь к Люси на подлокотник кресла. — Просто так. Развлечемся. Насладимся мгновением. — Тебе есть чем наслаждаться? — она как-то потерянно посмотрела на Мину. — Дорогая, — та сдержала улыбку и провела ладонью по волосам Люси. — Кажется, мы поменялись местами? — Не знаю. — Люси обняла Мину, устроив голову на ее коленях. — Я запуталась. Меня тянет к Ренфилду, но… это так странно, необъяснимо. Я его совсем не знаю. А вдруг он разочарует меня? А вдруг я разочарую его? А вдруг… — Тш-ш-ш-ш. — Мина улыбнулась самой себе. — Зачем так много мыслей о будущем? Знаешь, вот я решила вообще о нем не думать. Не хочу. Хочу наслаждаться данной минутой. Мне самой немного странно слышать от себя такое, но я стала другой здесь… Неожиданно обнаружила, что до недавнего момента и наполовину не чувствовала жизни вокруг, жизни в себе. И я хочу сказать тебе: делай так, как чувствуешь. Позволь себе эту слабость. Здесь — можно… — А что мы будем делать, когда уйдем отсюда? — с некоторым отчаянием в голосе прошептала Люси, глядя на Мину. — Я не уйду, — ответила она тихо. — Что? — Я не уйду, — сказала она уже более уверенно и посмотрела на подругу глазами, полными решимости и страха. — Я так решила. Я не хочу уходить. Люси поднялась с кресла, не зная, что сказать. Подошла к кровати, провела пальцами по красному шелку платья, потом повернулась и посмотрела на Мину. — Я сошла с ума? — спросила та с какой-то робкой улыбкой. — Сама знаешь, что… да! — Люси тихо рассмеялась. — Ты рехнулась! Никогда не видела тебя такой. — Она подошла к Мине, взяла ее за руки, поднимая с кресла, и обняла. — Какой — такой? — Счастливой. — Люси отстранилась и улыбнулась. — На самом деле мне очень-очень-очень… Мне жутко страшно. — Мина обняла Люси в ответ, закрывая глаза. — Это нормально. Мне бы тоже было страшно. — А вот что ты сделаешь, если узнаешь, что дверь открыта? Что можно идти… домой? — Мина посмотрела Люси в глаза. — Ты говоришь совсем как граф. — Та отвела взгляд и отошла к окну. — Как граф? — Да. Он уже задавал мне такой вопрос. — И что ты ответила? — Я сказала, что еще рано, — вздохнула Люси, словно уже сомневалась в своем ответе. — Я даже не знаю, что именно рано. Я не знаю, почему и зачем это сказала. Наверное, мне не хотелось уходить. И сейчас не очень хочется. Мне тоже страшно. Я не знаю, что мне делать здесь, и не знаю, что мне делать там. Я понятия не имею, что со мной происходит. — Просто еще не пришло время для твоего решения, — тихо произнесла Мина, переведя взгляд с Люси на платье, которое вдруг показалось ей кровавым пятном, расплывающимся по покрывалу. Это не вызвало никаких эмоций, только отстраненную мысль о том, что она никогда не боялась вида крови. — Может быть, ты и права… — Люси помолчала, а потом сказала: — А я ведь пришла сказать, что не хочу никакого бала. А теперь думаю, что хочу. Видишь, что со мной творится? — она немного нервно усмехнулась. — Вижу, — кивнула Мина. — Перестань думать. Это вредно, — она засмеялась почти тем самым ведьминским смехом, который вселил в нее наркотическую уверенность в себе этим утром. Люси удивлялась переменам в Мине и в то же время видела, что эти перемены естественны, и что перед ней все та же Мина, просто более живая и настоящая. Люси чувствовала легкую зависть, потому что самой себе она казалась закованной в клетку, которую сплели ее собственные мысли, сомнения и страхи. Можно сколько угодно говорить другим, что нужно делать так, как чувствуешь и просто суметь услышать собственное сердце. Можно говорить это и свято верить в правдивость своих слов, но когда приходит твое время выбирать и слушать своё сердце — вера сдает позиции голосу разума, а потом и разум замолкает, оставляя место только страху, который сковывает и мешает сделать шаг. Казалось бы, вот он — прекрасный момент для того, чтобы стать безрассудной, не сдерживаемой никакими правилами, ничьими советами и указаниями! А она сидит и ломает голову, вместо того, чтобы поддаться желаниям и отпустить себя на волю. Но какую себя? Кто она — Люси, папина дочка, мечтающая о свободе и независимости? В ее руках право знать, право видеть, право выбирать и открывать пространство и время — всё так, как она хотела. А она понятия не имеет, что делать со всеми этими правами. Она не знает, что хочет знать — себя, жизнь, людей вокруг? Она не понимает, что видит на самом деле. Она не знает, что выбрать, она боится выбирать. Живи, живи своей жизнью, девочка, пусть даже в закрытом замке — это не столь важно, если знаешь, что твои решения — это только твои решения. Она уже (всё ещё?) не знает, как понимает жизнь, не знает, что выбирать, не знает, как жить своим умом. Как жить своим умом, если в голове кавардак? Здесь есть возможность гореть своим огнем — но даже этого она себе не позволяет, потому что боится. Она вырвалась из одной клетки в другую. А что, если весь мир — клетка? Весь мир — клетка… Весь мир будет клеткой до тех пор, пока ты не сломаешь прутья решетки в своей душе. — Люси! — Мина легонько трясла ее за плечи. — Ау, Люси, где ты? — Я здесь. — Она улыбнулась призрачной улыбкой. — О чем ты так задумалась? — О платье. Думаю, какое надеть. — Ну вот и отлично! Умница. А давай ты поможешь мне проследить за приготовлениями к балу? Я нашла небольшой зал, как раз подходящий. — Мина улыбнулась. — Там немного мебели, она укрыта каким-то тряпьем. Может, немного приберемся сами? До вечера еще куча времени, а мне лично ужасно надоело слоняться тут без дела. — Хорошая идея. — Люси согласно кивнула. Отвлечься на простую физическую работу ей точно не помешает. — Тогда я зайду за тобой через полчаса, ладно? — Ладно. Буду ждать тебя. — Люси слегка улыбнулась и вышла из комнаты. К себе она шагала медленно, словно ступая через какую-то липкую паутину. Ей даже казалось, что на ее ногах и руках повисли тонкие белые нити, красиво развевающиеся при каждом движении. — О чем это вы так задумались, душа моя? — вкрадчиво поинтересовался Дракула, который вот уже минуту шел рядом с Люси, не отвлекая ее от самой себя. Она его совсем не замечала, но он решил обнаружить свое присутствие. — Что? — Люси остановилась и медленно повернулась к графу, поднимая на него взгляд. Вид у нее был совсем не удивленный, будто бы они просто гуляли вместе, но на минутку замолчали, а теперь снова возобновляют разговор. — О. Как все запущено, — прокомментировал Дракула, цокнув языком. Люси нахмурила брови и слегка сжала губы, отвернулась и продолжила идти. — Вы уже прошли мимо своей комнаты. Или мы в гости к Ренфилду? — невинным голосом поинтересовался граф, нарочито внимательно разглядывая потолок. — Мы? — Люси резко обернулась. — Нет, нет, не беспокойтесь, я не стану нарушать ваше уединение, — сладко пропел Дракула, делая вид, что идет дальше. Люси остановила его, схватив за рукав рубашки. — Погодите! Вот зачем вы сейчас все это говорите? — почти прошипела она, глядя ему в глаза. — Для чего? — Вас так задевают мои слова? Почему? Разве я сказал что-то ужасное? Обидное? — Дракула аккуратно отцепил от себя ее пальцы. — Осторожней, это моя любимая рубашка. — Ах, рубашка вас беспокоит больше, чем живой человек? — возмутилась Люси, гневно сверкнув глазами. — Ну, если честно, то да, — спокойно ответил граф, холодно глядя на нее. Его слова и взгляд только раззадорили Люси. — Да? Тогда и сидели бы тут со своими рубашками! Зачем вам Мина? Я? Ренфилд? — воскликнула она. — Кажется, — Дракула вздохнул, изображая усталость, на деле же наблюдая за Люси с живыми искрами в глазах, — я уже говорил, зачем. Можно я не буду повторяться? — Нет уж, повторитесь! Он скривился: — Прекратите истерику, вам не идет. И учтите — я не стану утешать вас на этот раз. — Я не… — Люси до боли прикусила губу, чтобы не наорать на графа, или, хуже того — снова не разреветься перед ним. — Я вас ненавижу, — в конце концов тихо проговорила она, бессмысленно глядя на воротничок его рубашки. — Вы не оригинальны. — Дракула чувствовал, как противоречия раздирают Люси на части. Что ж, она держалась дольше всех. — Но разве я виноват в том, что терзает вас? Разве я — причина того, что вы запутались и не можете принять решение? Разве я запрещаю вам быть самой собой? — он задавал ей эти вопросы холодным, безразличным тоном. Они, словно тонкие пластинки льда падали на ее пылающие щеки и разбивались, издавая неприятный звук. Ударь он ее — и вполовину не было бы так больно. — Манипулятор чертов, — судорожно вдохнув, произнесла Люси, глядя на графа со злостью, сквозь которую проглядывало веселье — но какое-то отстраненное, словно не имеющее к ней самой никакого отношения. Дракула ответил ей внимательным заинтересованным взглядом, и вдруг расхохотался. — Смешно? — Люси резко подалась вперед, словно бросая это слово ему в лицо. — Мне тоже становится смешно, стоит только подумать о том, как вы будете обращать Мину в ваш мир теней. Преподнесете это как свадебный подарочек? Или честно расскажете все об этой вашей прекрасной вечности? — она предполагала, что бьет в самое сердце, но не могла остановиться. — Замолчи, девчонка! — он схватил ее за запястья, поднимая руки к лицу. — Что ты знаешь о вечности? — Вы всем, кто упомянул о ней, задаете этот дурацкий вопрос? Или только мне? Носитесь с этой вашей вечностью, как… Она не договорила, потому что Дракула развернул ее спиной и закрыл рот ладонью, другой рукой прижимая к себе. Люси стало холодно и страшно. То, что мучило ее полчаса назад, казалось теперь мелким и глупым. — Замолчала? А теперь слушай. Я не смогу объяснить тебе, что такое эта вечность, с которой я так ношусь. — На этих словах Люси слегка дернулась, но граф лишь крепче сжал ее в своих руках. — Я не смогу объяснить тебе. И почувствовать ты тоже не сможешь, даже если я прямо сейчас заберу тебя с собой. — Он коснулся губами шеи Люси. Она снова дернулась и закрыла глаза. — Не сможешь ощутить во всей мере жажду и обреченность на скитания в пространстве «между». Не сможешь понять, пока не просуществуешь в этом столько, сколько я. — Дракула убрал руку со рта Люси и обнял ее шею ладонью тем нежным движением, что способно вызвать трепет и желание. Но Люси почувствовала лишь как от внутреннего холода стучат зубы. — Я не смогу объяснить, но представь, что сейчас ты умрешь. Изнывая от холода, страха, желания и отторжения одновременно. Умрешь, но не совсем. Ты останешься в этом состоянии, словно застывшая фигурка. Открыв глаза, привыкая к новой реальности, ты начнешь поглощать все, что хоть как-то способно утолить твое желание, ослабить тошноту и страх, и немного согреть. Ты начнешь крушить и ломать всё вокруг. Потом ты перейдешь на себя, и тут тебе откроется страшная истина — себя ты сломать не можешь. И переделать тоже. С течением времени желания не ослабеют, но ты станешь сильней. И никогда никакого утешения. Только тьма. Не всепоглощающая, а серая, мерзкая, словно искусственная. Или нечто, играющее ее роль. Ты сорвешь один покров, надеясь увидеть там — не свет, нет — настоящую, черную, жаждущую тьму — и не увидишь. Только твоя старая серая знакомая. Сто тысяч покровов — и все одного цвета. И так — бесконечно. Бесконечно. Бес-ко-неч-но. Дракула замолчал. Люси в его руках дрожала мелким бесом. Он сам не очень понимал, зачем сказал ей все это, зачем напустил холод и страх. Просто захотелось ответить на ее выпад. Заставить ее замолчать. Испугать ее. Слишком смелую, слишком дерзкую, слишком живую. Отомстить за то, что нащупала его болевую точку и ударила. Отомстить! Мелкий, подлый, а главное — совершенно бессмысленный поступок. Порыв. Дракула улыбнулся. Он словно оживал, находясь рядом со своими… гостями. Он провоцировал их на эмоции, а они, в свою очередь, заставляли его чувствовать. Он ослабил железную хватку, и Люси едва не упала, но он успел ее поймать. Она повернулась к нему лицом, безотчетно держась за его плечи. — Это было жестоко, — едва слышно прошептала она, посмотрев ему в глаза. — Ты ждала от меня чего-то другого? — с напускным безразличием спросил он. — Я не про вас. — Люси провела ладонью по его щеке, сделала шаг назад, развернулась и медленными, осторожными шагами направилась к своей комнате. Дракула смотрел ей вслед и чувствовал себя последней сволочью на Земле. Это было самым прекрасным переживанием за минувшие столетия. Что еще может так сильно заставить вас ощутить себя человеком, если не чувство вины? Влад стоял, глядя, как за девушкой закрывается дверь. Пару мгновений спустя за его спиной раздался голос Ренфилда: — Где Люси? Дракула обернулся со странной и немного жутковатой улыбкой: — У себя, — произнес он, глядя куда-то сквозь Ренфилда, обогнул его и пошел прочь. Ренфилд посмотрел ему вслед, а затем резко кинулся к двери, ведущей в комнату Люси. Не постучав, он дернул ручку. Открыто. Она стояла с закрытыми глазами, прислонившись спиной к стене. — Люси, — позвал ее Ренфилд. Не открывая глаз, она протянула к нему руки, в тот же момент он подался к ней навстречу. Она нашла его вслепую и обняла. — Что случилось? — Ренфилд осторожно обнял ее в ответ, растерянно глядя перед собой. — Он сделал тебе больно? — Наоборот, — она мотнула головой. — Неважно. Не говори ничего… Просто побудь со мной, ладно? — она чуть крепче обняла его, пряча лицо у него на груди. Он нахмурился, но промолчал. Он шел к ней, чтобы извиниться за утренний бред и сказать, что он с удовольствием пойдет с ней на этот дурацкий… на этот замечательный бал. А теперь опять ничего не понятно. Что случилось? Что делать, куда бежать? Так, стоп. Она сказала — «побудь со мной». Не надо никуда бежать. Ренфилд погладил Люси по волосам, на мгновение прикрыв глаза. — Я полежу немного, а ты посиди здесь, хорошо? — заговорила она, отстраняясь. — Придет Мина, скажи ей, что у меня разболелась голова и я не могу помочь ей с приготовлениями. Но на бал мы придем, — Люси посмотрела на Ренфилда. — Мы же придем на бал? — Придем, — кивнул он и чуть смущенно добавил: — Я зашел специально, чтобы пригласить тебя. — Пригласить? Меня? Она совсем по-детски улыбнулась, и Ренфилд улыбнулся тоже, снова кивая в ответ на ее слова. — Тебя. — Здорово, — Люси провела рукой по его плечу, осторожно выскользнула из его объятий и направилась к кровати. — Ты только не уходи никуда, — она оглянулась на мгновение, а потом улеглась поверх покрывала, свернулась в клубочек и закрыла глаза. — Я не уйду, — пообещал Ренфилд, садясь в кресло напротив кровати. Он почувствовал ответственность за Люси, и это было странное, прекрасное и в то же время тяжелое чувство. А если он не справится? Тут самому бы не рухнуть в пропасть… Ренфилд слегка зажмурился, сжал зубы, стиснул кулаки и задержал дыхание. Он справится. Назад пути нет. Он и не хочет назад. Выдохнув, Ренфилд открыл глаза, посмотрел на Люси и почувствовал себя на удивление спокойно.