Miroir, miroir, dis-moi...

Узнав, что Люси не сможет помочь привести зал в подобающий вид, Мина немного огорчилась. Ей хотелось провести время с подругой, поболтать о всякой чепухе. Это помогло бы не думать о Дракуле… Почему он не спрашивал ее про открытую дверь? А что бы она ответила ему? Мина так старательно вытирала пыль со столика, будто усердие в этом занятии могло привести ее к ответам на вопросы, которые крутились в голове. Надо решить всё сегодня. Сказать Владу, что она остается с ним и пусть он ее не испытывает больше, и сам пусть не сомневается. Она же не сомневается. Мина плюхнулась в кресло, кинув тряпку на пол. Она не сомневается, ей просто страшно. Немножко. Она действительно хочет быть с ним. Разделить с ним всё, что… Ну вот, началось! Громкие слова, обещания. Она что, сама себя уговаривает? Мина чертыхнулась, подобрала тряпку и принялась вытирать пыль дальше. Ей вдруг захотелось отмотать жизнь на несколько дней назад и не знать ни Дракулы, ни себя — той, которая проснулась здесь, в этом замке. От досады Мина едва не разревелась. Нет, нет, нет! Она же сама говорила Люси — не надо думать. Всё, никаких мыслей. Пусть время течёт и пусть случится то, что должно случиться, а она… она постарается быть честной с самой собой. * * * Ренфилду понравилось сидеть рядом с Люси и охранять ее сон. Он чувствовал себя нужным, и это удерживало его в реальности. Но что самое удивительное — реальность казалась почти прекрасной. Ренфилд думал о том, что мог бы сидеть так вечно, но в какой-то момент в голове завертелись картинки с образом мраморной Люси, и он прогнал мысли о вечности. У него получилось — прошлый кошмар отступил. Но в душе остался холодок, и снова стало тревожно. Ренфилд устало прикрыл глаза, чувствуя себя так, словно он каждую минуту старел на год, маясь от борьбы с самим собой. И вот в кресле сидит уже совсем старик: дряхлые трясущиеся руки, слезящиеся глаза, больные суставы, ноль энергии, но при этом он еще пытается вырвать у жизни и собственных страхов лучик света. Дурак. Ренфилд провел ладонью по лицу и открыл глаза. Люси смотрела на него, сонно моргая. — Привет. — Она мягко улыбнулась. — Привет. — Он облегченно выдохнул и почувствовал себя моложе. Улыбайся, девочка, улыбайся ярче, пожалуйста. — Надеюсь, я не проспала бал? — Люси зевнула и свесила ноги с кровати. — Нет. — Ты не устал тут сидеть? — она немного виновато посмотрела на Ренфилда. — Нет. Он был краток, и почти ощутимо хватался за нее взглядом, чтобы не упасть обратно в омут своих мыслей. В его взгляде не было ни нежности, ни любви, ни страсти — одна лишь необходимость в Люси, которая смутила её больше, чем могло бы смутить неприкрытое желание обладать ею. Она отвернулась и даже приложила ладони к щекам, которые пылали. Необходимость не показалась Люси какой-то нездоровой, но то, насколько Ренфилд сейчас был открыт и уязвим, смутило и немного напугало ее. Случайно ли он доверил ей этот взгляд или нет? — Ну раз ты проснулась, я пойду, — тихо раздалось прямо за её спиной. — Готовиться к балу? — она обернулась, держа руки у груди, и посмотрела на Ренфилда с надеждой. — Да. — Он кивнул, мягко улыбаясь в ответ на ее взгляд. — Я… — он замялся. — Я зайду за тобой? — Да, конечно. — Люси положила ладони на его грудь. — Хочу танцевать! Вальс. Да, именно вальс. Ты умеешь? — она тихонько засмеялась, глядя на Ренфилда. — Что такое вальс? — с самым серьезным видом спросил он. — Ну и кавалер мне достался! — она засмеялась громче, взяла Ренфилда за плечи, развернула и слегка подтолкнула в спину. — Иди, разучивай па, а я буду наводить марафет. — Я умею топтаться на месте, — он открыл дверь и оглянулся. — Этого хватит для бала? — Смотря как топтаться, — она многозначительно улыбнулась, тут же устыдилась своей улыбки, и поспешила вытолкать Ренфилда за дверь, не глядя на него. Прислонившись к стене, Люси снова — второй раз за последние несколько минут — приложила ладони к горячим щекам. Что же это такое? Сердце радостно и немного пугливо бухало в груди, а мысли собрались в один комок, который ничего разумного из себя не представлял. Люси улыбнулась. Это всё её вполне устраивало. Она не будет думать, она будет чувствовать, желать и потакать своим желаниям. И пусть всё летит к чертям! Она подошла к шкафу и принялась выбирать себе наряд. * * * Дракула стоял посреди своей спальни и с меланхоличным видом примерял галстуки к рубашке. Одиннадцатый по счету полетел на кровать к десяти отвергнутым собратьям. Две бабочки отправились туда же. Дракула подумал «а не надеть ли мне красный плащ на голое тело?» и рассмеялся. Он чувствовал себя абсолютным придурком. Ну к чему, скажите, вообще весь этот маскарад? Какая разница, что за наряд на нем будет? Почему это должно его волновать? Тем не менее, он отверг еще и рубашку, и вместо белой надел черную. Едва он застегнул пуговицу черного же пиджака, в дверь постучали. Приняв самое безразличное выражение лица, Дракула пошел открывать. В комнату ворвалась Люси. Банный халат и полотенце, накрученное на голову, были ей очень к лицу. Граф подумал, что это замечательный наряд для бала, но высказаться не успел. — У вас есть шляпа? — спросила Люси, разглядывая его с ног до головы. — У вас есть совесть? — хмурясь, ответил он вопросом на вопрос. — Нет, — она мотнула головой, и полотенце едва не свалилось с нее. — Так у вас есть шляпа или нет? — Какая еще шляпа? — Обычная! Мужская. С полями. Просто шляпа. Черная. Неужели нет? — разочарованно протянула Люси, снимая полотенце и принимаясь вытирать волосы. — Что вы себе позволяете? — возмутился Дракула. — Не трясите мокрыми волосами, испачкаете мне костюм! — Чем? Водой? — Люси весело фыркнула. — Так что там с шляпой? Мне позарез надо. — Зачем? — Дракула подумал о том, что девочка окончательно спятила и почему-то совсем перестала его бояться. Странно. После той головомойки и нервотрепки, что он устроил ей сегодня… — …и там будут жить замечательные, маленькие, пушистые птенчики. Ау! — Люси помахала полотенцем перед глазами Дракулы. — Вы меня слышите? — Какие еще птенчики, дьявол вас раздери? — он посмотрел на нее как на сумасшедшую. — Птенчики — это дети птиц. Лапочки такие. Обожаю их. А вы? — Пойдите прочь! — Дайте мне шляпу! — Это что, такая своеобразная месть? — Дракула изогнул бровь, глядя на Люси. — То, что я собираюсь сделать из вашей шляпы гнездо? — невинно отозвалась она, вешая полотенце себе на плечо. — Вы собираетесь сделать из моей шляпы гнездо?! — Нет, мне просто нужна шляпа. Ну, пожалуйста, — Люси просительно посмотрела на графа, хлопая ресницами. Он явно ощутил, что она издевается. Очень захотелось придушить ее сейчас же, без сантиментов. — Все-таки месть, — цокнул он языком. — Да, — Люси расплылась в улыбке, которая больше походила на довольную ухмылку. — Но я… просто воспользовалась случаем, — она улыбнулась уже нормально, даже немного смущенно. — Мне действительно нужна шляпа. «Не девушка, а какой-то ходячий сумасшедший дом», — решил Дракула. — «Отличная пара для Ренфилда». — Шляпа, — пробормотал он ворчливо, открыл шкаф и достал ей шляпу. — Держите. — Какая шикарная! — воскликнула Люси. — Спасибо большое, вы настоящий друг. — Прекратите ёрничать и уйдите с глаз моих, я вас умоляю. Вы меня утомили, — для пущей убедительности Дракула потер пальцами виски. — Испаряюсь. — Тряхнув волосами, Люси выбежала из комнаты, оставив после себя легкое облачко земляничного аромата. Граф слегка улыбнулся сам себе и подумал о Мине. Интересно, она с таким же энтузиазмом готовится к балу? Ее так же лихорадит? Какое платье наденет она? Чем будут пахнуть ее волосы? Мир вокруг Дракулы кружился с давно забытой им скоростью. Жизнь в старом замке бурлила чувствами, искрила светом, играла красками, смешивала запахи, рождала желания. А у Дракулы, в центре того, что люди называли душой, разрушались ледяные горы. Талым снегом они утекали в небытие и обещали весну. Ощущение причастности к живым было столь велико, что казалось — нет никакого Дракулы, а есть только человек по имени Влад Цепеш. Человек, который умеет жить, а не существовать. * * * Ренфилд сидел на кровати перед зеркальной дверцей шкафа и разглядывал свое отражение. Зачем он напялил эти брюки? Да потому что на бал не ходят в джинсах. Кажется. Это смотря какой бал, конечно. Он не спросил у Люси, приличный будет бал или не очень. Что за чушь лезет в голову? Ренфилд встал, снял черную рубашку, заменил ее на голубую. В конце концов, к чему такой траур? Застегнув все пуговицы и поправив манжеты, он с мрачным видом посмотрел на себя в зеркало. Что-то не то. Слишком буднично. Сверху пиджак — так будет не буднично. Ну, по крайней мере, такой пиджак — это не из его будней. И лакированные туфли. Тоже сверху. На голову. Ренфилду показалось, что его отражение крутит пальцем у виска. Он усмехнулся, снял голубую рубашку и надел темно-зеленую. Подумал, что это дурацкое занятие — стоять и целый час выбирать одежду, в которой собираешься идти на трижды дурацкий бал. — Ладно, приятель, не криви душой, — произнес Ренфилд вслух, снимая и зеленую рубашку тоже. — Тебе же нравится все это. Он дико волновался. Почти как перед самым первым свиданием, или даже хуже. Было страшно что-то начинать, двигаться вперед. Хотелось спрятаться, но он не мог, потому что обещал Люси. И это тоже было страшно — держать обещание. Казалось, что он уже ничего не может, вообще. Только валяться в своем болотце и тихонечко умирать, никого не трогая. И, обязательное условие — чтобы его тоже никто не трогал. Но теперь он словно заново делает первые шаги, чувствуя связь с миром, себя в нем и его в себе. Это больно и страшно так, что почти невозможно думать и дышать. Ренфилду казалось, что еще чуть-чуть, и сердце выпрыгнет из груди, и он увидит его на полу. Да, вот — оно уже трепыхается и подпрыгивает, как задыхающаяся без воды рыбка, и есть только два выхода: подобрать его и спасти, или задавить каблуком этого лакированного ботинка… В груди кольнуло. Так и до галлюцинаций недалеко… Плохие, черные, гнилые мысли. К черту их! Уже пора идти за Люси, а он тут копошится. Ренфилд глянул на часы и заторопился. В конце концов он надел белую рубашку, галстук и черный костюм-тройку. Отражение в зеркале казалось совсем незнакомым, но, в общем, впечатление производило приятное. Если не сильно всматриваться в осунувшееся лицо. И этот шрам… Ренфилд провел по нему рукой, глубоко вдохнул, как перед прыжком в воду, и вышел из комнаты. Люси, наверное, уже ждет его. Разве кавалеры опаздывают? Он постучал в дверь ее комнаты. — Иду! — раздался звонкий голос, и через несколько мгновений перед Ренфилдом стояла девушка, которая была больше похожа на юношу. — Привет, — улыбаясь, поздоровалась Люси. — Нравится мой наряд? Она вышла, закрыла дверь и сделала несколько шагов по коридору туда и обратно. На ней были туфли на высоком тонком каблуке, черный брючный костюм в едва заметную темную полоску, белая рубашка, галстук и мужская шляпа, из-под которой на шею спадала тонкая кокетливая прядка светлых волос. — Здравствуй, мальчик. Тут была девочка, куда ты ее дел? — спросил Ренфилд, удивляясь тому, как легко у него это получилось. Выглядела Люси потрясающе. — Убил и съел, — она сделала страшные глаза и расхохоталась. — Ну что ты! Только не говори, что я так похожа на мальчика. К тому же, — она указала на свои туфли, — разве мальчики ходят на таких каблуках? — Смотря какие мальчики, — заметил Ренфилд, разглядывая шляпу Люси. — Да ну тебя, — она засмеялась. — Тебе очень идет этот наряд. — Спасибо. — Она немного смущенно улыбнулась и зачем-то поправила узел галстука. Ренфилд не знал, что еще сказать, поэтому предложил Люси взять его под руку. Она слегка церемонно сделала это, тут же фыркнула, и они направились к залу, переговариваясь почему-то в полголоса. — Я решила, что платья — это скучно. — А я решил, что джинсы — это не для бала. — И правильно. Ты шикарно выглядишь в этом костюме. — Гм. Спасибо. — А шляпу я отобрала у графа, — Люси хихикнула. — Отобрала? — Ренфилд с недоверием покосился на шляпу. — Ну, почти. Я тебе потом расскажу. Смотри, мы уже пришли. Они остановились перед дверью, и, не сговариваясь, одновременно коснулись ее ладонями, чтобы толкнуть.