Две жизни

      Приборы тихо щёлкали, считывая показания. Эмбер безразлично смотрела на вертикальную тонкую линию голубого цвета на экране, по которой то и дело пробегал маленький шарик – снизу вверх. Шарик всегда был один, и доктору это не нравилось.       - Ну-с, - попробовал начать беседу врач. – Как ты себя сегодня чувствуешь, Эмбер?       - Хо-ро-шо, - по слогам хрипло ответила девушка, чуть мотнув голову влево. Помощник доктора дал ей сегодня утром новые ио-листы и даже купил дополнительную гамму цветов, потому день был хороший. Но доктор Треммез этого не замечал.       - Ясно, - вздохнул мужчина. Он провёл пальцем по столу в нужном месте и вызвал результаты последних тестов своей пациентки. – А что именно хорошего произошло у тебя?       - Листы, - с небольшой паузой ответила Эмбер. Она заметила рядом с одним прибором рамку. Сейчас она была выключена и не показывала никаких изображений. У девушки зачесались пальцы.       - Да, листы, - согласился Треммез. – Эмбер, ты сегодня ничего не забрала из обеденной комнаты?       Она посмотрела на доктора, и мужчине вновь стало не по себе под этим пустым взглядом. Словно тебя и нет здесь.       - Нет, ничего, - очередной ответ без эмоций. Отчёт одного из медбратьев, дежуривших в комнате, говорил об обратном: о том, что Эмбер стащила использованный контейнер из-под витаминного раствора. А также куски хлеба у других пациентов, что сидели с ней рядом.       «Видимо, пора опять провести обыск в её комнате», - пришёл к выводу Треммез. Показания приборов ему тоже не нравились – в любое время, кроме сна, уже был один шар-деление вместо двух, не говоря уже о норме.       - А с кем ты сегодня говорила? – продолжил спрашивать её доктор.       - Ни с кем. С вами.       Уже привычный ответ. Треммез посмотрел на Эмбер. Если бы она родилась на пару десятилетий раньше, то была бы самой обыкновенной девушкой. В меру привлекательной, разговорчивой, подвижной, но самое главное – жила бы полной жизнью. Доктор благодарил небеса, что его дочку миновала эта странная болезнь, унёсшая жизни уже многих молодых людей и получившая в народе название «Угасание».       В записях старых времён, сохранившихся в глобальном архиве, также нет упоминания об этой болезни, но есть отдельные симптомы от разных синдромов. Собирание различных вещей, безразличие к окружению и к себе, безэмоциональность, провалы в памяти, лунатизм, снижение уровня интеллекта, социальная изоляция, ряд индивидуальных отклонений. Но результат всегда один и тот же.       - Эмбер, какой сейчас год? – доктор перешёл к ежедневному проверочному опросу.       - Два, два, ноль, девять, - перечислила цифры девушка. Год она называла верный, но вот уже пятый день это было в такой манере.       - А где ты живешь?       Эмбер в задумчивости дотронулась пальцем до кончика носа, после чего ответила:       - В больнице.       - Нет, - мягко заметил Треммез, понимая, что сейчас повторится вчерашняя ситуация. – В каком городе ты живёшь, в какой территории?       Она молчала, продолжая коситься на рамку. Доктор внимательно следил за её реакцией и показателями прибора. Один раз по линии пробежали два шарика подряд, но потом всё было так же.       - В больнице, - наконец, сказала пациентка и снова мотнула головой.       - Хорошо, - смирился врач. – А скажи, Эмбер, что тебе больше всего нравится в себе?       Она отвлеклась от созерцания выключенной рамки и сделала жест рукой около плеча, будто поправляла волосы.       - Нравятся длинные светлые волосы, - последовал ответ, и в конце Эмбер попробовала даже улыбнуться, но не вышло.       «Этого я и боялся», - со вздохом подумал мужчина. Ещё вчера после обеда она говорила другое, а когда он стал задавать вопросы о тех чертах тела и лица, что ей были не присущи, девушка их отрицала. В том числе и про волосы. «Нет, Доктор Треммез, они не длинные» - говорила она. А теперь Эмбер считала, что у неё отнюдь не короткий тёмный ёжик на голове.       Болезнь перешла в последнюю стадию, и ему теперь предстояло трудное решение – либо оставить девушку на лечение, чтобы собрать как можно больше сведений о заболевании, и попутно облегчить ей мучения медикаментами. Либо направить запрос в морг на ещё одно умерщвление и закончить всё одним звонком. Треммезу было невыносим второй вариант, но таковы были новые порядки. Оставался, конечно, ещё один вариант, но он вызывал у врача сомнения.       В лабораториях министерства здравоохранения разработали экспериментальное лекарство, нацеленное на исцеление Угасания. В идеале оно должно избавить человека от многих последствий и вернуть ему часть здоровья – в случае успеха пациент может вернуться в общество, но самое большее как член среднего слоя общества, и, разумеется, с последующим контролем у врача. На практике результатов пока ещё нет, так как средство было создано недавно, а «добро на использование в медицинской практике» от министерства здравоохранения поступило чуть ли не на днях. Треммез начал использовать лекарство на двух предварительно выбранных министерством пациентах, но сам лично ещё никому его не назначал. Но такое право у него было. И доктор решил воспользоваться им.       - Хорошо, Эмбер, на сегодня всё, - подытожил Треммез. – Мой помощник проводит тебя в комнату. Сейчас тихий час, потому нужно поспать. Но перед этим ты получишь новое лекарство, оно тебе поможет.       По крайней мере, он сам на это очень надеялся. Помощник, молодой парень, помог отсоединить приборы, подняться с кресла пациентке, после чего повёл её из кабинета в палату. Доктор устало потёр виски. Эта зараза была настоящим проклятьем современности и, как и многие его коллеги, старался не отчаяться и держать себя в руках. Треммез встал и начал выключать технику. Тут он заметил, что рамка пропала, и горько пробормотал что-то.       Эмбер, оказавшись в своей комнате, спешно подошла к огромной куче барахла, что была сложена в дальнем углу и вытащила из карманов больничной формы свою добычу – контейнер, хлеб и рамку со стола доктора. Несколько минут девушка приглядывалась к «строению» с целью пристроить сворованные предметы. Как только она закончила этот ритуал, то тут же забыла и про мусор, и про все эти вещи.       - Листы, - сказала она самой себе, подбегая к кушетке и доставая коробку с большими тонкими пустыми рамками. Помощник доктора негромко кашлянул, привлекая к себе внимание.       - Хочешь тоже рисовать? – спросила его Эмбер.       - Нет, Эмбер, не сегодня, - извинился парень. – Доктор Треммез наказал дать тебе новое лекарство.       - Горькое, - только и сказала девушка.       - Нет, не горькое, обещаю, - заверил он её, приготовив пульверизатор. Выставив нужные настройки, о которых до этого говорил Треммез на инструктаже, он подошёл к пациентке. Та поднялась с колен и послушно открыла рот. Медбрат сделал два-три нажатия.       - Вот и всё, - подытожил он. – А теперь можешь рисовать, но недолго: тебе следует поспать.       - Хо-ро-шо.       Парень покинул палату, а Эмбер взяла несколько рамок ио-листов и разложила их на полу, включила. На каждой из них отобразились части рисунка, подсвеченные светло-фиолетовым цветом.       - Нога, рука, - назвала каждую из картинок девушка. – Ткань, - с небольшой паузой добавила она, указывая на лист, полностью закрашенный тёмно-синим цветом и линиями в виде складок. Затем она взяла чистую рамку включила и стала быстро водить пальцами, рисуя контуры.       Через некоторое время Эмбер захотела спать и, бросив всё на полу, легла на кушетку. Тут же заснула, и ей впервые за последние месяцы привиделся сон. Там она была в каком-то месте, где была странная коричневая мебель, на ощупь отличавшаяся от стульев в обеденной комнате. Девушка сидела за столом и держала в руке странный контейнер с открытым верхом и в форме цилиндра…

***

      Девушка сидела за столом и держала в руке кружку добротного пива, и гадала, какой морской дьявол дёрнул её купить себе этот гадкий напиток, который она старалась пить как можно реже. Вокруг стоял шум, бар был полон народа. Одна компания в дальнем углу что-то бурно отмечала, то и дело подзывая официанта, чтобы заказать ещё рома. Или чего они там пили.       - Извините, но суп и окорок придётся подождать ещё немного, – обратился к ней какой-то долговязый прыщавый официантик. – Может быть, желаете ещё что-нибудь?       - Я желаю, чтобы мне, наконец, принесли мой заказ, - несколько агрессивно ответила она, чувствуя, как от голода уже кишки в узел завязываются.       Мальчик несколько раз поклонился и отбежал к стойке. Девушка же решилась отпить из кружки ещё пару глотков. Не самое худшее пиво, но всё равно – это был не её напиток. Шум в заведении усилился и приобрёл панические нотки. Посетители ломанулись к выходу, а она не понимала, что происходит. До неё дошёл запах дыма – только тогда стало понятно, что в баре начался пожар. Порадовавшись, что появился повод распрощаться с кружкой, девушка побежала к выходу, но в дверном проёме столкнулась с ужасающей давкой.       - Чёрт возьми, да пропустите уже! - начала злиться она, проталкиваясь сквозь тела грязных мужиков. Сзади раздавались звуки тушения пожара. Наконец, ей удалось протиснуться, и она, как пробка, вылетела на улицу, попутно сбив кого-то с ног, в результате чего оба упали. К её коленям подкатилась странная зелёная шляпа со светло-салатовыми краями.       - Какого чёрта?! – раздался недовольный женский голос с грубыми нотками.