Ты мой, Джон Ватсон! (Teacher, Teacher)

Каждое дальнейшее движение отдавалось болью, и Джон уже начинал думать, что это наказание, болезненное и жестокое. Но профессор остановился. Мистер Холмс ждал. И похоже, он готов ждать столько, сколько потребуется. Его руки нежно гладили бока Джона, и в конце концов он спросил, тихо и нежно: "Все нормально?" Мальчик не мог ответить. Он даже не мог вздохнуть, поэтому только шумно втянул воздух через зубы. Но руки профессора на бедрах мальчика мгновенно потяжелели, а ноготь указательного пальца оставил неглубокий красный след на правой ягодице. И даже это незначительное изменение заставило ученика увидеть звезды перед глазами. - Отвечай, Джон! - Да, да... - он ощущал себя абсолютно сломанным. Ему казалось, что он разучился даже говорить. Да это сейчас и не имело значение. Мистер Холмс глубоко вздохнул, произнеся "Хорошо!", - он снова поглаживаем бедра ученика, пока выходит из его тела. Медленно и бережно. И Джону кажется, что это трение, это чувство заполненности - самое ценное ощущение в его жизни. Но тут Холмс, резко двинув бедрами, загнал член обратно. Боль пронзила все тело мальчика. Он вскрикнул и до крови прокусил губу, опустив лоб на лакированную поверхность стола. Но потом мужчина повторил действие. И снова. И снова. Он плавно двигался внутри. Через минуту это перестало причинять боль. Он нашел правильный угол. Так, чтобы при каждом движении касаться простаты. Крепкие руки поддерживали ослабевшее тело ученика, когда с его губ стали слетать невольные стоны. - Нравится? Джону пришлось сделать глубокий вздох, чтобы ответить, но не успел он разлепить губы, как почувствовал, что мистер Холмс выходит из него, требуя и без того очевидного ответа. - Даааааааа! да, Боже, да!!! И тогда профессор снова вошел в него. Глубоко. До конца. Он стал целовать плечо Джона, ни на секунду не прекращая вбиваться в его тело. Джон не мог больше терпеть. Он перенес вес на правую руку, а второй потянулся к ноющему из-за отсутствия внимания, болезненно возбужденному члену. Но учитель заметил это и резко толкнул его вперед, вынуждая снова опереться на освободившуюся руку. Нет, Джон! - следующий толчок был гораздо ощутимее. Тверже. Резче. Словно наказание, - Разве я разрешил тебе к себе прикасаться? Разве я разрешил прикасаться к тому, что принадлежит мне? - Нееееее... - ему пришлось ответить, преодолев себя в страхе, что будет хуже. - Тогда. С чего. Ты. Взял. Что. Имеешь. Право. Это. Делать. - каждое слово сопровождалось коротким, но сильным и точным движением члена внутри. Кажется, мальчик отключился на пару секунд. Все его существо сейчас было заполнено запахом секса, пота и животной страсти. Все, на что он был сейчас способен - так это стонать, чувствуя сладостное давление внутри. Мистер Холмс подался вперед буквально ложась на Джона, обжигая шею горячим дыханием, а потом впился острыми зубами в плечо. Что есть силы. Грубо. Жестко. Он чувствовал языком мягкую кожу Джона, пахнущую ромашковым мылом. "Ммм?" - кажется, он требовал ответа. Казалось, Джон вот-вот упадет без сознания. - Я хотел, - он сделал глубокий вздох. Настолько глубокий, насколько позволили ему легкие, чтобы выдохнуть следующие слова скороговоркой, - я просто хотел... Кончить. - Боюсь, тебе придется хорошенько попросить, Джон! - Я могу к-к-кончить? - голос мальчика дрожал и звучал на октаву выше. Вместо ответа он услышал лишь звук скользкого члена, двигающегося внутри него, которые прекратились секундой позже. Джон умирал. Сейчас ему казалось, что эти секунды тянутся вечно, а от ответа на мольбу зависит его судьба. Вся дальнейшая жизнь. - Умоляй! - это был настоящий приказ, поэтому у Джона даже не возникло мысли ослушаться. Он закрыл глаза и тихо заскулил. - Пожалуйста. Пожалуйста! - Громче! - Прошу Вас, Прошу, Мистер Холмс! Позвольте мне кончить, - Джон кричал, срывая голос. На глазах уже почти выступили слезы. Он дрожал и, казалось, колени не держали его. Локти, на которые он опирался стерлись в кровь. - Еще, Джон, Еще! - Умоляю! - уже шептал он, сорванным голосом. И это был максимум того, на что он был сейчас способен. Силы покидали молодого человека. И тогда мистер Холмс наклонился, прижался вплотную, устраивая руку на члене мальчика. Хватило одного резкого движения длинных уверенных пальцев, чтобы мальчик с криком излился на учительский стол. - В следующий раз я хочу видеть твое лицо, Джон, - сказал мистер Холмс, а потом невольно для себя, громко застонал. Джон все еще тихо скулил от каждого движения внутри. Удовольствие не покидало тело молодого человека, разбиваясь внутри каким-то особенным теплом, когда он почувствовал горячую влагу внутри себя. Облегченный вздох, и голова учителя покоится на его лопатке. Еще какое-то время они лежали вместе и Джон чувствовал сбившееся дыхание профессора, на влажных от пота волосах. А потом профессор откинул их, чтобы оставить еще один яркий, заметный след рядом. Джон слышал и чувствовал вибрацию в груди своего учителя, когда тот шептал что-то, не отрываясь от шеи. Его сильная рука все еще сжимала покрасневшее и влажное бедро Ватсона. А мальчик лишь дрожал и тихо постанывал. Он вслушивался в голос учителя. И какое-то животное чувство внутри свернулось клубком в предвкушении новых и новых наказаний. - Ты мой, Джон Ватсон, ты мой! ___ Ну вот и все, Господа читатели. На этом я вынуждена с вами распрощаться. Надеюсь, все довольны. Что же касается Джона и профессора Холмса, то я уверена, что эксперименты в их школе теперь будут проходить значительно чаще, а взрываться будут точно не химикаты:) Всем удачи! Пока:*