Благородные тоже бегают

С чего всё началось

— Я не выйду за этого старого хрыча! — По-моему, меня услышал не только находящийся в моей спальне отец, но и некоторые слуги в самых отдалённых уголках замка. —  Твои возмущения по данному вопросу излишни, — совершенно спокойно и с расстановкой ответили мне. — Деньги за тебя уже уплачены, платье свадебное пошито, жених твой приедет завтра, а на следующей неделе и свадьбу справим…       Да, деньги нам сейчас были нужны, как никогда раньше — в графстве уже второй год был малоурожайным, и это сильно било по нашей казне. По иронии судьбы обе мои старшие сестры уже давно были замужем и проживали в столице, а я только-только достигла того возраста, когда благородные лэйи начинают задумываться о женитьбе. Наверное, всё та же судьба дала острым носком туфли благородному лэйду сорока лет от роду под заплывший жиром зад, завуалировав сие непотребное действие посланием от короля, требовавшего срочного бракосочетания для укрепления и поддержки короны.       И всё было бы не так ужасно, если бы этот самый лэйд не славился на весь Юг своим неравнодушием к юным лэйам, только вступившим в детородный возраст. А повстречавшись со мной на одном из приёмов, лэйд Найтфир загорелся навязчивой идеей заполучить в жёны непременно меня. На том своём первом приёме я, несмотря на взрослое платье нежного персикового цвета, будучи рыжекосой лэйей с россыпью веснушек и ярко-голубыми глазами, выглядела скорее на двенадцать, нежели на свои реальные четырнадцать. Тогда меня нисколько не покоробило, что на первый танец меня пригласил незнакомый, и, признаться честно, весьма отличавшийся от меня по возрасту лэйд. Во время танца он был обходителен и мил, однако грациозным или уж, тем более, превосходным танцором назвать его я бы не смогла, даже с большой натяжкой. Подведя меня после танца назад к отцу, мой новый знакомый завёл с ним вроде бы ничего не значившую беседу…       Своего второго в жизни танца на том балу я так и не дождалась — разозлённый отец увёз меня раньше. Тогда я ещё не понимала, что первый мой бал стал и моим последним, ведь благородным лэйам после официального подписания брачного договора запрещено до свадьбы посещать подобные празднества. Более того, «им надлежит соблюдать строгий пост и три раза в день читать молитвы, дабы познать кротость и смирение», как оповестил меня специально нанятый по такому случаю сан-лэйд Маттиас.       О, Боги, сколько же раз за эти два года я благодарила небеса, что на Юге жениться можно лишь с шестнадцати лет, а не как на Севере, с четырнадцати. Словами не передать, как я была рада этой отсрочке, позволившей начать хоть на базовом уровне разбираться в правоведении и медицине. На каждые выходные мне в обязанности вменялось гостить у будущего благоверного, что только подстёгивало меня к действиям — увидев один раз зеркальный потолок над кроватью и специальную вторую спальню кроваво-шелковых тонов в покоях супруга, иллюзий я больше не питала и, приехав домой, нашла ещё и учебник по самообороне. Конечно, рассчитан он был на лэйдов военного телосложения, и тренироваться по нему мне было не на ком, но хотя бы базовую информацию я получила.       Через полгода я почувствовала, наконец, некую уверенность, что могу сбежать, и сделала первую попытку. Меня тогда поймали ещё на выходе из замка, растолковав, что даже под плащом служанки из замка мне так просто не уйти. Кроме того, я поняла, что для побега мне понадобятся деньги и хоть какое-нибудь оружие. Так что выдержав положенные двадцать ударов хворостиной от сан-лэйда, я отлежалась и снова полезла в библиотеку за информацией.       К сожалению, ко мне была приставлена дополнительная стража, так что книжки теперь брать было весьма затруднительно, ведь у нас в принципе не приветствовалось обучение женщин точным наукам, разве что только письму, да чтению. Но зато на очередной «экскурсии» по замку лэйда Найтфира я обнаружила довольно крупную заначку в одной из потайных секций книжного шкафа. Случилось это так: меня ненадолго оставили в покоях лэйда по причине его отсутствия в замке. Так что, пройдясь по комнатам, я нашла кабинет или некоторое его подобие — посередине данного поистине огромного помещения стоял стол внушительных размеров, по бокам у стен примостились уютные кресла, в дальнем углу приютился камин с бурой шкурой непонятного зверя перед ним.       Но не это поразило меня тогда, а огромный книжный шкаф, в котором оказалось целое собрание самых различных сочинений — от сборников сказок и вплоть до трудов по высшим наукам. Признаться честно, я попросту не могла оторваться от полок, полных таких сокровищ. Там-то меня и застал мой будущий супруг, благосклонно разрешив и дальше читать "книжки" у него в кабинете. Более того, не видя ничего дурного в моём интересе к литературе, несколько из них он позже подарил мне, ссылаясь на то, что эта коллекция была собрана его отцом. Некоторые из подаренным им книг... отличались по содержанию, и довольно сильно, что наводило на безрадостные, в общем-то, мысли. Вряд ли в высшей степени начитанный отец лэйда собирал так называемые "женские романы", к которым у меня с недавнего времени было несколько... прохладное отношение.       Вручив мне очередной том и оставив наедине с библиотекой, лэйд Найтфир устроился за столом — разбирать важную корреспонденцию, а я продолжила самозабвенно изучать доверенный мне кладезь знаний, отложив книжечку в кричащей алой обложке подальше. И когда я потянула с третьей полки очередной потрёпанный временем жёсткий переплёт на уровне моего лица, что-то тихо щёлкнуло, и открылся небольшой тайник, где-то две на три ладони, в котором лежал довольно приличный мешок с деньгами и тетрадь непонятного назначения. Я быстро обернулась на лэйда — а вдруг заметил?! — но нет, похоже, в этот раз судьба была ко мне благосклонна.       Очень осторожно я задвинула тайник обратно, попутно запоминая книгу: «Тайны вселенной, или возникновение мира нашего», третья полка, третья книжка слева. Хм, вот уж воистину прекрасная маскировка, к такой книжке вряд ли кто-то вроде лэйда Найтфира притронется, — хмыкнула я про себя, и победно улыбнулась — теперь, даже если мне не удастся сбежать до свадьбы, я смогу сбежать через несколько дней после неё.       Через несколько месяцев мои поездки к лэйду участились, а его мотивы стали понятны уже не только мне, но и отцу. Однако последний никаких мер не принял, даже наоборот — разрешил мне ночевать у лэйда во время любого моего посещения будущего «дома». Мириться с таким я готова не была, и потому попробовала снова сбежать.       Разумеется, в этот раз я подготовилась тщательнее, выучила график дежурств у ворот, а также время, когда продуктовая телега уезжает из замка, и незаметно залезла в неё. Обнаружил меня торговец, остановившийся по дороге в какой-то харчевне деревенского типа. Этот же торговец отвёз меня обратно в замок, надеясь взамен на небольшую награду.       Больше попыток сбежать не было — ко мне приставили постоянную камеристку, а по сути, надзирательницу, и на этой печальной для меня ноте началась нудная подготовка к свадьбе, а до моего второго совершеннолетия оставалось около двух месяцев.       И вот мне исполнилось шестнадцать. С самого утра мне в прямом и переносном смысле хотелось лезть на стену, однако приходилось сдерживать себя, как и положено благородным лэйам. Обычно второе совершеннолетие отмечалось пышным балом, на котором присутствовали все соседи графства и просто друзья семьи. Но, повторюсь, денег у нас было немного, да и я не была первой дочерью в семье. Поэтому в этот раз помимо отца и его… фавориток, одна из которых позволяла себе несколько более развязное поведение, нежели чем принято в высшем обществе, в наш замок приехал лишь мой жених, от бывших подруг не пришло ни одной, даже самой маленькой открытки, а мама так и не вышла из своей комнаты. И я её прекрасно понимаю.       Праздничный ужин прошёл в мрачном молчании, и только во время десерта лэйд Найтфир завёл неспешный разговор по поводу «организации торжества». Мне же слушать его было откровенно противно, поэтому я, не особо задумываясь о приличиях, удалилась из столовой.       Ни о чём особо не думая, я поднялась к маме в комнату. — Привет, Хвостик, — она всегда знала когда я прихожу, не знаю как, но знала, и встречала меня такими словами каждый раз.       Сердце предательски сжалось. — Привет, мам, — я сглотнула вязкую слюну и присела к ней на кровать, чуть отодвинув одеяло от края. — Ну как всё прошло? Тебя... Никто не обижал? — Нет, мам, они бы не посмели... Пока не посмели.  — Ах, Хвостик, ну и что же нам с тобой делать? — Она словно ещё больше осунулась. — Я не знаю, мам, но мне кажется, что всё кончено. Я пыталась сбежать, пыталась, правда... — Деточка, это не выход. Ты — благородная лэйя, и должна с достоинством исполнять свой долг... Но это не значит что ты должна позволять своему мужу издеваться над собой.  — Да что ты говоришь?! — я подскочила и заметалась по комнате. — А как же ты? Скажи мне, тебе удалось не позволять отцу не издеваться над собой, а? — Хвостик... — Мам, да он даже сегодня над тобой издевался! Я... Я заметила, что у одной из его пассий изменилась фигура. Мама, он же не просто изменил тебе, он буквально отдал возможность родить ему наследника другой! — Ох… — Она прижала руку ко рту, словно останавливая дальнейшие слова, готовые сорваться с её языка. — Если всё так... Знаешь, возможно и хорошо что ты выходишь замуж... — Что?! — Тшшш, успокойся, Кая. Скоро... Скоро здесь всё изменится... И будет лучше, если тебя здесь не будет...       Я не понимаю. Просто не понимаю, о чём она! "Всё изменится"... "Тебя здесь не будет"... Папина пассия беременна... Но у него же есть жена, так что ребёнок обречён быть бастардом! Если только... О Боги. — Нет… — В ужасе я осела рядом с маминой кроватью на пол. — Нет... Мама, он этого не сделает... — Я больна, Кая, больна и принесла ему только дочерей... Ты понимаешь, что тот ребёнок может оказаться мальчиком? — То есть истинным наследником. — Да. И как ты думаешь, на кого поставит твой отец?       Некоторое время мы помолчали. Я собиралась с мыслями, а мама грустно смотрела куда-то в окно. — Мам, — несмело позвала её я. — Что, Хвостик? — Нет ли способа избежать навязанной мне свадьбы? Я могла бы тогда уйти и вернуться потом за тобой.       Её глаза резко потемнели, она отвернулась, тонкие плечики, совсем как у меня, задрожали. Но спустя минуту мама вытерла глаза, глубоко вдохнула и подняла на меня решительный взгляд: — Есть. Позорный для благородных лэй. Трудный. Почти что обрекает тебя на нищету... Или ещё что похуже. Но он есть.       Всю следующую неделю велись последние приготовления — по традиции, свадьбу играли в доме невесты, там же передавалась дань за невесту от жениха отцу, а вот первая брачная ночь уже должна была состояться в «новом доме», то есть в доме жениха.       В день свадьбы я так до конца и не поверила, что все это происходит действительно со мной. Как куклу, меня нарядили в белоснежное платье с красной вышивкой, которая точно гласила, кто венчается. Нет, имён в вышивке не стояло, но вот из какого я поколения рода Орлофф (не спрашивайте, почему наш род носил именно такое название, решение короля есть закон, и всё тут), в каком возрасте выхожу замуж, да в каком году от Сотворения. После сегодняшнего торжества моё платье навсегда останется дома, как напоминание обо мне, и займёт своё место в галерее, ну а пока что мои непослушные волосы укладывали в высокую причёску, старательно перехватывая все завитки заколками и лентой. Румяна и прочие косметологические средства были строго запрещены традициями, что весьма сильно меня печалило: ведь вовремя размазанные тени и помада превратили бы меня в весьма несвежего упыря с дальнего городского кладбища (да, знаю, что по-детски, но сегодня я была слишком уж нервной). Я вздохнула и с опаской кинула взгляд в зеркало. Оттуда на меня смотрела истинная благородная лэйя... Абсолютно непохожая на меня настоящую: слишком изящная и хрупкая, почти воздушная, и в то же время, с гордой осанкой и чересчур высокомерным выражением лица. Впрочем, кого это интересует?       Уже перед самым началом, когда первые гости вот-вот должны были приехать, ко мне заглянул отец, вспугнув поправлявших моё платье служанок. Лёгким движением руки выгнав последних из будуара, передо мной развернули целую речь: — Дочь моя, не далее чем через несколько минут ты станешь женой, а в будущем и матерью. Посему — взываю сейчас к твоему благоразумию, кое ты демонстрировала мне на протяжении последних... Двух месяцев. Будь кроткой, во всем слушайся своего мужа и никогда, — он посерьёзнел, — никогда не возвращайся в мой дом. Даже если каким-нибудь невероятным образом тебе удастся сбежать, не смей возвращаться сюда. С того самого момента, как вы оба произнесете клятвы, тебя для меня больше не существует, не потому что я передаю тебя в другой дом, а потому, что сбежав от мужа ты запятнаешь весь наш род. Ты ведь понимаешь о чём я, дочь?       Признаться честно, чего-то в этом духе я и ожидала, правда... Не в такой жёсткой форме. Нет, в тот момент меня нисколько не волновало, увижу ли я своего отца когда-нибудь снова или нет, куда больше меня волновало, что я не смогу видеться с мамой, которая и так была сильно больна и не могла самостоятельно выходить из комнаты, только в специальном кресле, привезённом из далёкой Валлии. Ещё хуже было то, что и на моей свадьбе я её не увижу — слишком уж много народу было приглашено, а храм был недостаточно большим, чтобы вместить всех... Нет, поддержка мне была ненужна, но я уже сейчас безумно по ней скучала.       Я вздохнула и нервно разгладила несуществующие складки на юбке, судя по звукам за окном, гости уже прибыли, и до основного действии осталось около двух часов. Чем больше я думала о маме, тем сильнее мне не хотелось сопротивляться, остаться с ней, защитить... Но отец... Своими словами он сам подтолкнул меня к действиям. Я вернусь, можешь не сомневаться, отец, вернусь за мамой, и, хоть такое выражение и не достойно моего положения в обществе, но плевать мне на честь нашего рода с самой высокой башни. Больно ли мне? Да, очень больно. Предавать всегда больно, особенно свою семью. Но я не позволю так просто себя сломать, я — не моя мама.       Мой план мой был до безобразия прост: рунную вышивку я хорошо изучила ещё в детстве, из интереса к необычным письменном, и поменять один символ, который бы изменил весь смысл вышитого, была вполне способна. Будучи предоставленной большинство времени самой себе и обученной чтению и письму, я довольно хорошо освоила те языки, что были доступны для изучения в нашей библиотеке, в том числе валлийский на базовом письменном и языковом уровне (хвала небесам, транскрипции в книжках были), магический на письменном, и да, те самые руны, которые сейчас мне в кои-то веки пригодились. Так вот, в месте даты была возможность вышить руну, по сути означавшую "конец" или "разрыв". На платье невесты она означала прерывание рода по линии брачующейся, то есть девушка или женщина, по сути, отказывалась от семьи. Такие девушки, будь они хоть из благородных семей, хоть из крестьянских, получали перед фамилией приставку "лэйн" и воспринимались в обществе наравне с мужчинами из среднего класса. Что это значило, осознавала я прекрасно — таких женщин брали (если вообще брали) на почти любые работы, даже грузчиками и кучерами, они могли носить штаны и имели ещё кучу преимуществ перед другими женщинами, но к ним не подходили мужчины, и... Да, таких женщин не любили все, в первую очередь их семья. И их можно было вызывать на дуэль без права на выбор защитника.       Но Боги, как же сложно решиться... Я сглотнула и вспомнила ещё раз эти два кошмарных года под конвоем, с подколками и домогательствами жениха, редкие, словно нехотя брошенные отцом фразы и замечания, сан-лэйда с его наказаниями и проповедями, поношенные платья, много раз перешитые мною же самой, маму... Во мне волной поднималась злость: да как они могли так со мной обращаться?! Нет, даже не так: почему это Я позволяю так с собой обращаться?! Я же не бессловесная дура с красивой мордашкой, и не крестьянка, не смеющая сказать ни слова поперёк, а благородная лэйя, с довольно обширными познаниями в языках и точных науках! Ну уж нет, я не позволю продать меня, как куклу! Если уж лэйд Найтфир желает на МНЕ жениться, так пусть попробует. На мне, без всех моих титулов и наследства.       Аккуратно снять самостоятельно верх платья было сложно, но выполнимо, благо, корсетная шнуровка на нём была спереди, красные нитки и иголка лежали здесь же, на столике. Быстрыми стежками, поминая про себя то небеса, то загробный мир, я наконец закончила вышивку, заново надела платье, и ещё раз, теперь уже внимательно, посмотрела на себя в зеркало. Нет, всё-таки с причёской надо что-то делать. Но ведь отец просто не пустит меня в храм, если заподозрит, что я пытаюсь сорвать свадьбу, значит, придётся идти в обход. Доложу я вам, вынимать самостоятельно заколки из волос так, чтобы причёска не развалилась, было в разы сложнее, чем до этого снять и одеть верх платья, однако "хочешь жить — умей вертеться", как говорила иногда наша кухарка, успевая и присмотреть за своими пятью ребятишками, и работать у нас, по сути, готовя еду не только на нашу семью, но и на всех слуг и воинов гарнизона. В результате всех мучений мою высокую причёску удерживала только лента, которую я в любой момент могла распустить, оставив множество косичек в творческом беспорядке.       Стоило мне только поправить платье, окончательно приводя себя "в порядок", как двери в мою комнату распахнулись, и два угрюмых стражника возвестили о начале основной части церемонии.       Представление началось.