Это моя жизнь!

— Что за?..       Визг колес моментально заставляет меня повернуть голову. Фургон резко дернулся. Машину заносит. Её разворачивает на мокром, недавно помытом асфальте.       Секунда. Понимаю, что деться мне некуда. Автобусная остановка. Люди. Встречная полоса. Неостанавливающиеся машины.       Мгновение. Вижу сквозь лобовое стекло Кая, что-то кричащего и размахивающего руками. И они едут на меня.       Сама не осознавая, что делаю, прыгаю в сторону машин, оставляя мотоцикл на пути несущегося фургона.       Говорят, наша жизнь – кинопленка. Умирая, мы просматриваем яркие дубли нашего фильма.       Я ничего не видела. Полет казался мне вечностью. Закрыв глаза, приготовилась к боли. Асфальт не может стать мягким по твоему желанию. А жаль. Твердая поверхность не так любезно приняла в свои объятья. Напоминая мне о нахождении в моем теле тех костей, о которых я слышала только на уроках биологии в школе.       Скрежет металла и визг колес около головы заполняют мысли, закладывая уши. Не хочу открывать глаза. Не хочу вставать. Не хочу верить, что с ними что-то случилось.       Перебарываю себя и сажусь.       Из-за трещин на стекле шлема плохо вижу. Что-то движется туда-сюда, что-то кричат. А я не в силах даже издать звука. Неотрывно смотрю на мигающие аварийные огни, не замечая ничего. Минуты кажутся секундами. Обстановка начинает душить.       Щелчок, и через мгновение душный шлем покидает меня, а холодный воздух отрезвляюще проникает в сознание.       Горячие губы покрывают моё лицо поцелуями, постоянно повторяя: — Жива. Жива…       Запоздалый крик срывается с губ, а щеки обжигают слезы. — Ты же цела? Цела, да?       Его голос дрожал. Взгляд неотрывно изучал мое лицо, ища ответа. Рукавом вытираю кровь с его щеки. — Все живы? — Обижаешь,— раздался голос Сехуна за спиной,— нас не так просто убить. — Сех!— срываюсь я на него. — Ну, а что?— пожимает плечами он,— А если б менеджер со страху не дернул ручник, то и не занесло бы нас так сильно… — Вот ведь!— недовольно буркнул Чанель,— Уже успел загуглить? — Предупрежден – значит вооружен. — Как там мой конь? — Ну…— Чанель виновато опустил взгляд. — Тебе лучше самой увидеть все.       Парни помогли мне подняться с асфальта. Держась за них как за опору, подхожу к месту аварии.       Да, это лучше мне было увидеть самой. Моя YAMAHA, мой конь, заставляющий ревом смотреть ему в след, теперь был смят в объятиях фургона и бордюра, отделяющий тротуар и проезжую часть. И теперь только годился в качестве экспоната современного искусства.       Сглотнув комок подступивших слез, произношу чуть слышно: — Надо позвонить Майклу. Чанель, достань телефон из рюкзака. Он в кармашке.       Легко расстегнув замок, Чанель быстро передает нужный предмет мне. Раскрыв крышку, чехла, наблюдаю паутинку из трещин по всему экрану, видимо, удар при падении пришелся как раз на него. Попытка включить аппарат не приводит ни к чему хорошему.       Нервно хихикаю: — Разбитый конь, разбитое тело, разбитый телефон… Бинго, блять! — Ребят, её бы это… В больницу,— за спинами раздался голос лидера. — Да и нам тоже нужно обследоваться,— твердо сообщил Сюмин,— Вдруг, что серьезное.       Продолжая хихикать сквозь слезы, оказываюсь в машине скорой помощи и меньше через пять минут, чувствуя, как все плывет под действием успокоительных. А фельдшер старался убедить какую-то черную тень, что все в порядке.       Горячая ладонь сильно сжимала мою руку, переплетая длинные пальцы. Громкий храп нарушал тишину. Медленно открываю глаза, стараясь понять где я. По отрывкам из памяти вспоминаю про больницу. Повернув голову вижу спящего в больничной пижаме Чанеля, устроившегося в небольшом кресле в странной позе с приклеенным детским пластырем с крокодильчиками на щеке.       Громкий смешок заставляет его поднять голову сонно шлепая губами . — Проснулась? — Это было трудно не сделать,— не могу сдержать улыбки,— Ты храпишь как старый дед! — Прости,— он виновато почесал затылок свободной рукой,— немного неудобное кресло. — Так иди на свое койко-место. — А если не хочу?— взгляд его темных глаз, заставил слегка вздрогнуть.       Оценив ситуацию, откидываю одеяло, отодвигаясь. — Но это только что бы ни пугать персонал странными звуками. Не хочу что бы подумали на меня. — Ага-ага.       Повторного приглашения ему не понадобилось. Оказавшись в кровати, он словно осьминог захватил обнимая мое тело. — Больно же! — Спи давай,— пробурчал он утыкаясь носом в мою макушку и вскоре тихо засопел.       У меня не осталось выбора как отправиться за ним в царство Морфея.       Приторно-сладкий смешанный запах заставляет проснуться. Его источником оказывается огромный букет разных цветов в корзинке, стоящий рядом на тумбочке. — Это не ты,— произнесла я, оглядывая спящего.       К счастью в букете оказалась записка. Быстро пробежав глазами по посланию, резко швыряю корзину в стену, чем заставляю вскочить Чанеля. — Что такое? — Ничего! Мне нужно срочно позвонить,— прокручиваю в голове, где бы добыть телефон,— у медсестер. Он точно там есть.       Не обращая внимание на боль, быстро иду к посту. К счастью то что мне нужно стояло на стойке, а поблизости никого не было.       Пока набираю знакомый номер, из колонок, висящих над головой, раздается мелодия, а детский голос повторяя поет слова из присланной записки: «У Мэри было девять овечек. Бум! Бедная, бедная Мэри… Бум! Бедная, бедная Мэри…»       Закрывая свободной рукой второе ухо, стараюсь перекричать песню: — Майкл, я хочу, что бы этот фургон разобрали на винтики! И быстро!