Опер Haute Сouture

Когда в кармане зазвонил телефон, Саша привычным жестом извлёк вибрирующую трубку, быстро глянул на экран, считывая номер абонента и… глазам своим не поверил. Над небритой физиономией Ткачёва, снятого мельком и не в фокусе, лишь бы картинку на контакт присобачить, красовалось имя «Зая». Телефон продолжал разрываться, потом, наконец, стих. Саша подумал было, что в темноте прочитал неправильно, поднёс к глазам — нет, надпись никуда не делась. Саша давно уже не верил в домовых и барабашек, скорее, мог бы признать, что крупно лоханулся, позволив шаловливым рукам коллег не только незаметно залезть к нему в задний карман, вытащить трубку, покопаться в настройках и заменить фамилию на эту «Заю», но и так же ювелирно сунуть телефон обратно. И ведь не пожалуешься! Сам в итоге окажешься виноват. Его уже несколько раз парни предупреждали, что задний карман — чужой карман, не следует в него класть ничего серьёзней прошлогоднего календаря. Проучили, гады! Ну, он им ещё… Что бы он им хотел устроить, Саша ещё не придумал, как телефон зазвонил снова. «Зае» не терпелось поговорить. Что ж, Саша не разочарует. — Алло, Зая? — Привет, понравилось? — как ни в чём ни бывало нахально спросил Паша. — Да я вас!.. — А, ну это понятно, — тот коротко хохотнул. — Я чего звоню-то? Тебя подхватить на выходе или ты своим ходом доберёшься? — Куда? — растерянно спросил Саша, лихорадочно перебирая в уме, куда ещё можно было ехать в конце рабочего дня. Неужели он что-то забыл? Но Паша быстро рассеял его сомнения. — Как куда? В оргию. — Куда?! — теперь Саше почудились ещё и слуховые галлюцинации. — Ну, помнишь, мы договаривались в конце недели посидеть, по пивку тяпнуть, расслабиться? Ну вот, кабак ждёт, называется «Оргия». — Прям так и называется? — недоверчиво уточнил Саша. Ткачёв в ответ, гнусно хихикая, пообещал показать и велел не опаздывать. *** Никому пока не удалось разгадать, что за имя хотел увековечить хозяин кабака в названии своего заведения. А, может, это и не имя было вовсе, кто знает? Беда в том, что дизайнер вывески был человеком творческим, но увлекающимся. Та причудливая псевдо-арабская вязь, которой было написано название, имела такие сложные начертания знакомых вроде букв, что читалось всё это совершенно однозначно: «Оргия». Под этим именем бар был известен всем завсегдатаям, поставщикам, патрульным и местному населению. Когда Паша со смехом показал Саше вывеску, тот тоже рассмеялся. Даже не столько от вида, сколько от того, что всплыло перед глазами лицо Стаса, когда Саша при нём ответил на Пашин звонок, снова машинально назвав его «Заей». Интересно, что было бы, узнай Стас, что они с «Заей» будут заниматься оргией? Сидели достаточно узким кругом: Паша с Романом, Юра с Димой Вороновым и Саша в торце стола. Пары друзей расселись строго напротив друг друга, так что Саша первым почувствовал, как Пашина нога скользнула по его колену и двинулась дальше, навстречу кроссовку Пономаренко. После сцены в туалете, невольным свидетелем которой Саша случайно оказался, удивляться не приходилось, но всё равно было как-то непривычно. Может, поэтому в начале вечера Саша чувствовал себя ещё не совсем вписавшимся в компанию. Впрочем, через пару бутылок это чувство бесследно исчезло, потому что расслабились уже все. То ли с усталости, то ли потому что пиво упало в привычно голодные желудки оперов, но очень быстро все пересели как удобно. После очередного перекура Паша вдруг обнаружился сидящим рядом с Юрой, и рука Ткачёва была небрежно закинута на спинку стула позади Пономаренко. Судя по многозначительному закатыванию глаз Савицким и многострадальному вздоху Воронова, Саше совсем не показалось, что Пашина рука лежит там не просто так. Вскоре Саша уже наравне с остальными с живейшим интересом и на повышенных тонах обсуждал любимую работу, воспоминая какие-то приколы, понятные лишь своим. Только Рома недовольно заворчал: — Снова банальную пьянку превратили в производственное совещание! На работе не наговорились, что ли? — Справедливая критика! — подняв вверх указательный палец, согласился Паша. — Счас исправим! Он исчез совсем ненадолго и вскоре уже опять возник возле их столика, но теперь его с двух сторон окружали очаровательные девушки. Судя по длине юбок, стремящейся к нулю, девушки были не то на работе, не то на охоте. Впрочем, для Саши это никогда не являлось недостатком, он так обрадованно и заявил: — Вау, девчонки! Давайте с нами! Девушки не возражали. Зато Савицкий неожиданно быстро засобирался домой. — Ромыч, ну куда так рано-то? Мы же ещё ко мне хотели рвануть, для продолжения банкета! — Паша так нежно приобнимал своего напарника, таким томным голосом его уговаривал, что Саша невольно покосился в сторону Юры, мол, как тот отреагирует. Пономаренко улыбался краешками губ, видя всё это представление, и слушал Диму, который что-то ему негромко рассказывал. А потом неожиданно выяснилось, что на входе их уже ждут вызванные, кстати, Вороновым такси. На первом уехали оба майора, причём на прощанье Дима пообещал Паше доставить Савицкого до подъезда и сдать на руки Лене. Рома, которого развезло посильнее, не возражал и с тем самым старанием казаться трезвым, которое безошибочно указывает на сильную степень опьянения, бодро двинулся к выходу, по пути чуть не снеся соседний столик. Но перед тем как отойти, Роман Иваныч, почему-то считающий себя обязанным следить за молодым коллегой, наклонился к Саше и, по-отечески погрозив ему пальцем, прошептал на ухо: — Санёк, гляди там у меня! Предохраняйся! И вот ещё что… У Пашки в ноуте есть папка с видео. Не смотри, слышишь! А то пропадёшь совсем. Вид у Ромы при этих словах был невыносимо-загадочный. Саша, который колебался между «ехать продолжать банкет» и «а, может, уже хватит на сегодня?» решительно выбрал первый путь. Тем более девочек было две, и Паша сразу же захватил себе рыжеватую блондиночку, а Юра почти не проявлял интереса ни к одной. Саша с полным основанием посчитал, что смешливая брюнетка Ника ему уже нравится, так что можно ехать. Усаживаясь в такси, Саша даже не догадывался, что операция под кодовым названием «Сломаем ребёнку детство» только что вошла в свою активную стадию. Невдомёк ему было, что тогда в туалете Паша срисовал его на первых же секундах, и тот эпичный поцелуй с Юрой был своего рода проверкой — отшатнётся? — не отшатнётся? — которую Саша, сам того не подозревая, выдержал с блеском. Убедившись, что Степнов, пусть и слегка шокированный, не проявляет враждебной отчуждённости, а после, пару раз поймав его горящий жгучим любопытством взгляд, Паша сделал вывод, что «юный падаван» вполне созрел для посвящения во взрослую жизнь. Ткачёв поделился своими соображениями с Юрой, и после недолгих споров оба заговорщика решили не откладывать «растление малолетних» в долгий ящик. «Чего тянуть? — азартно убеждал Паша. — Санчо сам не допетрит, а Карпов скорее от спермотоксикоза помрёт, чем сделает первый шаг. Надо их подтолкнуть друг к другу! А то чё они?» «Ага… — насмешливо подхватывал Юра. — Куй железный, пока горячий! Сводня ты пронырливая, Ткач». Но всерьёз, разумеется, не спорил, сам загорелся Пашиной грандиозной идеей. «Уйти живым» у Степнова не было ни единого шанса. Как они утрамбовывались в то такси впятером, Саша помнил плохо, зато ехал хорошо, уткнувшись носом прямо в декольте Ники, устроившейся у него на коленях. Ткачёв тоже не терял времени даром, и только Юра ехал на переднем сидении с полным комфортом. Пока Паша разбирался с оплатой такси, Юра уверенно вошёл в подъезд, почти не глядя набрав код на дверях. Это Саша бы понял — часто бывает в гостях. Но когда Пономаренко ещё и дверь в квартиру своими ключами открыл, Саше захотелось себя ущипнуть, чтобы убедиться, что это не сон. Впрочем, Ника быстро отвлекла его от ненужных мыслей своими шаловливыми пальцами. Паша с блондинкой вошли последними, и тут-то Саша понял, что вечер только начинается. Выпивка для продолжения у Ткачёва, оказывается, была припасена заранее. С закуской было сложнее, нашлись только какие-то чипсы. Неудивительно, что очень скоро товарищи опера нажрались как не в себя. Саша участвовал наравне со всеми. Он очень удобно устроился на маленьком диване, вместе со жмущейся к нему Никой, и даже танцевать не полез, поскольку ноги уже не держали. Ткачёв, напротив, отжигал, открываясь с пока неведомой стороны. Саша и раньше замечал, как Паша порой ловко двигался, например, огибая неожиданные препятствия. В этот вечер он увидел, что Ткачёв ещё и офигительно танцует. Со своей блондинкой он изгибался под музыку так, будто профессионально учился этому. А затем и вовсе отчебучил: влез прямо на стол, подтянул свою девицу и устроил там парный стриптиз. К тому времени Саша уже забыл удивляться, просто орал что-то одобрительное, свистел и аплодировал. Юра вёл себя не лучше, делая всё то же самое, да ещё и ловя сброшенную Пашей одежду. После такой встряски Саша ожидаемо возбудился, ему просто срочно приспичило. Он начал было уточнять у Паши, как им тут развернуться — квартира-то однокомнатная, да ещё и без дверей внутри. Ткачёв не успел ответить, занят был поцелуями с блондинкой, повисшей у него на шее после стриптиза, и то, что они были голышом, их вообще не смущало. Саше помог Юра, он просто кивнул на здоровую тахту в комнате: — Да занимайте, кто вам мешает? Саша не стал ждать второго приглашения и поволок Нику прямо на тахту, раздевая на ходу. Им совсем не мешала музыка на кухне, а потом и звуки, сквозь неё пробивающиеся. Саша не знал, да и не хотел знать, что там Юра делал на той кухне, пока Паша жахал свою девицу. Но почему-то картинки с голым волосатым Пашиным торсом упорно лезли в Сашину голову, он даже головой потряс, чтобы отогнать их. Ника, привлекая его внимание, так чувствительно цапнула его зубами за грудь, что он вскрикнул от неожиданности. Девчонка оказалась просто огонь! Саша, которому редко попадались равные по темпераменту и раскованности партнёрши, решил не упускать удачно выпавший шанс и взялся воплощать эротические фантазии со всем своим нерастраченным пылом. Привлечённый скрипами тахты и громкими откровенными стонами в комнату заглянул Пономаренко. Рот немало повидавшего мужика округлился изумлённым «о», а большие от природы глаза, что называется, полезли на лоб. Постояв пару секунд, Юра метнулся на кухню, поманил за собой отстрелявшегося Ткачёва и тут же умотал обратно. Заинтригованный Паша появился на пороге в обнимку с полуголой девицей, завороженно замер рядом с Юрой и во все глаза уставился на размещённую на тахте инсталляцию. — Нет, ну ты понял, Ткач? — сказал Юра, к которому после непродолжительного ступора всё же вернулся дар речи. — Напомни мне, кто тут кого растлевать собирался? Во молодёжь пошла!.. О. О-оо! А вот ещё пошлее… Мать моя! Паш, ты когда-нибудь подобное видел? Это где же такому учат-то, а? — Мда-а… — одобрительного присвистнув, согласился Паша. — Вырос и читаешь Камасутру ты, а на полке плачут агнии барты… Охуеть! Саша сильно сомневался, что понятие «смущение» знакомо этой парочке укурков, но если они всё-таки надеялись его смутить, то просчитались. Простите, пацаны, в другой раз! Саша никогда не стеснялся своего тела, а опыт курсантских групповушек позволил ему закончить выступление на высочайшем уровне. Ника, которой, похоже, присутствие зрителей нисколько не мешало, тоже не ударила в грязь лицом, поддержала партнёра с неподдельным энтузиазмом. Кончив с протяжным всхлипом, она вцепилась в Сашину спину, оставляя на ней яркие следы ногтей, и обессилено откинулась на подушки, даже не помышляя прикрыться. — Да-а-а, Санчо, — восхищённо похлопал в ладоши Паша. — Техника — 6.0! И артистизм тоже. Удивил. Респект! Про себя он ещё подумал, что такая изумительная спина никого не оставит равнодушным, а украшающая лопатку родинка, как и такая же на щеке, станет настоящим фетишем для одного сурового подпола. Юра молчал, но по всему было заметно, что тоже проникся и не аплодирует лишь потому, что руки подозрительно шарят в карманах мягких рабочих джинсов.