Опер Haute Сouture

Чёрная «Инфинити» вплыла на территорию ОМВД и замерла на парковке послушным команде зверем. Совещание в Управлении затянулось. Сумерки — сизо-голубые, апрельские — прозрачной вуалью окутали мегаполис. Карпов входил в отдел, когда большинство сотрудников покидало здание, но никого это ни капли не удивляло. Расписание начальника СКП уже много лет не совпадало с общим, а рабочий день зачастую заканчивался далеко за полночь. На столе в кабинете подполковника дожидалась кипа документов, этот вечер (как, впрочем, и многие предыдущие) Стас намеревался провести в компании папок, графиков и отчётов. Тело наливалось усталостью, настроение, однако, оставалось приподнятым, и Карпов всей душой надеялся, что ничто не помешает ему оставаться таким и далее. Прикидывая в уме объём предстоящей рутины, Стас оставил позади дежурку, дверь притихшего кабинета следователей, миновал допросную, где, судя по звукам, только что кто-то опрокинул всё, и почти добрался до кабинета, когда навстречу ему из-за угла вырулил Степнов с мобилой у уха и предовольной улыбочкой на портрете. — Да-да, Зай... Уже освободился. Лечу! Ну, вы подумайте только! Летит он. Голубь. Стас хотел было сдать в сторону, освобождая проход огибающему его Степнову, но в последний момент неожиданно выкинул руку, ухватил парня за локоть и резко дёрнул, разворачивая к себе. — Мать! — набравший скорость Степнов с трудом удержался на ногах и едва не ткнулся носом в широкую начальственную грудь. — Бли-и-ин! Зай-Зай! Это я не тебе! У меня тут... Перезвоню. — Куда спешим, мой юный друг? Пожар? — сарказм удачно замаскировал обалдение от собственной внезапности. — Стас, ну ты... — круглые от удивления глаза в упор таращились на подполковника. — Ну ты... Ты чего? А и в самом деле — чего? — Что там с «барабаном» твоим? Встретился? — Карпов в спешном порядке натянул на лицо самое деловое из своих выражений. — Встретился. Только вышло, как ты и предполагал. Не в теме он про угоны. Обещал среди своих потереться, может, всплывет чего. Он со мной на связи, так что как только, так сразу. Мальчишка выпалил ответ на одном дыхании. Можно было не сомневаться: мыслями он не здесь — там, где заждалась на всё готовая и наверняка красивая «Зая». Уже не принадлежит ни начальнику, ни работе, от него даже пахло... фонило нетерпением молодого распалённого жеребца. Затащить бы в туалет, сунуть башкой под кран и студить, как студят хозяйки раскалённую на огне сковородку. Припекает же, аж приплясывает, так припекает. Ничего, потерпишь, торопыга. И «Зая» твоя... потерпит! — С торчками что, которых мамаша сдала? Сколько изъяли? — Да считай ничего. По два грамма на рыло, не больше... Степнов докладывал по делу, но Стас отмечал иное. Играющие желваки, сведённые к переносице брови. Невысказанное: «Да чего ж ты прилип-то как банный лист?» — от которого кислым сводило скулы, а рука всё крепче стискивала чужой локоть. — Обычные движки обдолбанные. Сбыт пришить не получится, только хранение. Я в протоколе всё написал, отдам потом... — Сейчас. — Что? — Сейчас. Неси протокол мне, потом отдашь Черенкову. Глухарёв, я слышал, на него дело спихнул, а он как раз дежурный сегодня, на месте сидит. «Сейчас?! — вопрошали глаза, из больших ставшие совсем огромными. — Прямо сейчас? Зачем?!» Кто бы ещё Стасу объяснил — зачем? — Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня, — прозвучало занудно и настолько фальшиво, что руки зачесались влепить себе оплеуху. Но, сказав «А», всегда говори «Б». Даже если не прав. — Неси протокол. И дело по краже на Сходненской захвати. Тоже посмотрю, что там наворотили. — Стас, но я же... — отчаяние придало мальчишке наглости, он явно настроился спорить. — Зачем сейчас? Некогда... Я после... — Степнов, у тебя проблемы со слухом? Читай по губам: «Быстро неси протокол!» — Ладно, — после паузы сдался Саша, такой взрослый от внезапной усталости. — Ладно, хорошо. Я понял. Сейчас. «Самодур ты, Стасик, — Степнов удалялся по коридору и даже спиной, паршивец, умудрялся демонстрировать обиду. — Сволочь въедливая. Ты чего докопался до пацана? Забыл, каково это в двадцать с небольшим? У него же дым вот-вот из штанов повалит, и яйца... Та-а-ак, гусары, молчать! Ни слова больше. Его либидо — не твоё дело». Задерживать подчинённого надолго Стас не стал — дотошность хороша в меру. Просмотрел протокол, ткнул носом в пару ошибок и, напомнив о плане раскрываемости, милостиво велел выметаться. Степнов стартанул из кабинета, как ракета с Байконура, на ходу доставая телефон и впопыхах набирая номер. Карпов не мог его осуждать: на его месте он бы и сам рванул от подобного, теряя на бегу тапки. Что ж... Удачи, «Зая»! Мой лицо и ноги, твой прыткий голубь уже в дороге. — Некогда ему, — ворчал себе под нос Карпов, листая страницы оперативного дела. — Совсем распустились, черти. Давно я вас рядами и шеренгами не строил. Дождётесь, оглоеды... Висок запульсировал болью: тук-тук, тук-тук, тук-тук. Нехорошо, ох, нехорошо, Стас. Чёрт, только этого сейчас не хватало! Мигрень накатила, как обычно — внезапно, резко. Вгрызлась в виски, в затылок, нарастающей дробью зачастила под лобной костью. Способ борьбы с напастью не отличался оригинальностью — виски. Можно, конечно, по-простому — водка-селёдка, но виски и шоколад как-то… цивилизованней, что ли. «Грёбаный ты эстет, — с усмешкой поморщился Стас, обводя взглядом наваленные на столе папки. — Ничего уже не успею. А-а, ну и хрен с ним. Достало». Благородный «Chivas Regal», шелковистый, пряный, мягко согрел гортань. Карпов откинул голову на спинку кресла и опустил веки. «Что с тобой происходит, Стас? Весна, что ли, так по-дурацки влияет? На работу готов забить, к пацану ни с того ни с сего придрался. Где твоя обязательность? А хвалёное хладнокровие? Где?» Перед мысленным взором вновь возникло лицо: тёмные, блестящие, словно подтаявший шоколад, глаза, приоткрытый рот, родинка. Память услужливо возвратилась к странной, по сути — безобразной сцене: удивлённый сверх всякой меры Саша, и он сам — внезапно вскипевший, навязчивый. Офигевающий частью сознания, — господи, что я творю? — но всё равно готовый применить силу, лишь бы не отпустить. Удержать. Заставить. Подмять. Зачем? Зачем?! Думать о собственном взбрыке не хотелось, не думать не получалось. Стремление быть в курсе любых событий, контролировать всё и вся сыграло-таки с подполковником злую шутку. «Многие знания — лишние скорби», предупреждал он Дениса, а сам раз за разом нарушал правило, беспечно полагая, что уж его-то оно ни с какого бока... За что и расплачивался теперь. Нахрена, спрашивается, так пристально наблюдал за мальчишкой? Нет, в общем, понятно — интерес не праздный: новый сотрудник, то-сё... Но вот беда: Степнов оказался из тех экземпляров, о которых чем меньше знаешь, тем крепче и спокойнее спишь. Его появление в отделе вызвало целый шквал пересудов. Сплетничали везде: в кадрах, в дознании, следаки, паспортистки. Смотрите, мол, люди добрые, чего упырь-то наш вытворяет. Уже младенцев на работу брать начал. Свежей кровушки, видать, захотел, неймётся же вурдалаку, кол осиновый ему в помощь. В лицо, разумеется, никто высказаться не посмел, камикадзе не нашлось, но слухи — они на то и слухи... Одна Зимина не постеснялась. Увидев нового опера, проехалась по заму с изяществом асфальтоукладочного катка: — Седина в голову, бес в ребро — а, Карпов? Набокова, что ли, на ночь перечитал? Желание огрызнуться было сильным. Стоило, наверное, напомнить о злоупотреблении служебным положением, о разнице в возрасте и звании с некой персоной из следствия. Поглумиться над талантом начальницы подбирать доверенных лиц, одно из которых в отсутствие Карпова умудрилось превратить отдел в детский сад. Много чего можно было, но Стас проявил снисходительность. Ну её, рыжую. Пусть лучше точит когти и фыркает, чем киснет и дуется как мышь на крупу. Степнов показался Стасу не глупым, но у него имелся один существенный недостаток. Парень обладал удивительным даром притягивать к себе неприятности. История с пропажей оружия в «Мневниках» получила широкий резонанс в правоохранительных кругах столицы, а Карпов не был бы Карповым, если бы не воспользовался случаем вызнать подробности нашумевшего дела у одного из непосредственных фигурантов. Позвав Степнова выпить после работы, решил не ходить кругами, спросил без прелюдий, в лоб — какого собственно хрена? Саша не обрадовался вопросу, но юлить не стал. Поднял голову и не отводил взгляд пока не выложил всё: как, соблазнившись халявным трахом, припёрся в нерабочее время в отдел, как выбрал двух проституток и зажигал с ними прямо в служебном кабинете. Во сколько уходил, кого видел, с кем поделился впечатлениями в полупустых рабочих коридорах. Он прекрасно понимал, какие выводы сделает Стас, но не выкручивался, не врал, пытаясь хоть как-то оправдать свой поступок. Не прикрывался банальным «все так делают», как щитом, и не корчил из себя невинную жертву обстоятельств. Высказался сдержано, но прямо: «Сам виноват, дебил. Головой надо было думать, а не членом. Гестаповцам я, конечно, наврал: забежал, мол, в отдел буквально на минуту, ключи от квартиры в столе забыл. Стёпа Равнов, с которым я трепался, меня не сдал. Ему резона не было: он же мне этих шлюх и подогнал. Жопу я вроде прикрыл, но всё равно — кто мне теперь поверит?» Карпов поверил. Отмазываться подобным признанием от участия в преступлении стал бы лишь идиот, а Степнов идиотом не выглядел. Да, дурной, да — неосмотрительный, но много ли вы видели осмотрительных юнцов двадцати трёх лет отроду? Выходка безобразная, но в принципе объяснимая. А вот сознаться в содеянном, не перекладывая вину на чужие плечи, это по нынешним временам... Это, товарищи и дамы, — поступок. Настоящий мужской поступок, без дураков, как бы пафосно это не звучало. Откровенничать же со своим начем... Тут уже как бы и сказать нечего. Пожелай Стас от него избавиться, и повод искать не придётся. Сам компромат преподнёс, на блюдечке — на, бери! Неужели такой придурок наивный? Или... Или настолько доверяет? Убеждён, что Карпов не сдаст? Не подставит? Откуда такая спокойная уверенность? Видимо, всё-таки придурок. Или нет? Чтобы разобраться в мотивах Степнова вводных данных оказалось маловато, но даже их с лихвой хватило, чтобы понять — парень ему подходит. Ну а тот, кто подходит Стасу... Ушлый безопасник, явившийся по душу Степнова, в отделе старлея не застал (Вот ещё! Нет его на месте. Нет и не будет), зато имел удовольствие пообщаться с его непосредственным начальником. Аргументируя убедительнее любого адвоката, Стас растёр в пыль выдвинутые в адрес Степнова обвинения, посоветовал товарищу не тратить время, а напоследок холодно напомнил, что сотрудники УСБ тоже люди, и кровь у них течёт точно так же, как у простых смертных. Получивший шикарный отлуп безопасник отвалил ни с чем, но Карпов не питал особых иллюзий. Через несколько дней, может, недель этот стервятник, опомнившись, вновь попытается наехать на Сашу. Проблема никуда не исчезла, и Стас пообещал себе сделать всё, чтобы вопросов к его подчинённому больше не возникало. Вот только причину столь активной заинтересованности в чужой судьбе Стас объяснить не мог.