Опер Haute Сouture

Звонок Стаса застал его на полпути в отдел. — Ты где? — На работу еду, а что? — Едешь где, спрашиваю? — А-аа... На Парусном... — Отлично. Записывай адрес: Парусный проезд четыре, квартира тридцать семь. Бытовуха. Заедешь, разберёшься. Наряд уже на месте. — Почему я? — Степнов, я не понял, «палка» кому нужна? Или ты дыры в плане раскрываемости грудью, как Матросов, закрывать будешь? — Я понял, понял. Еду уже! На входе в отдел Саша столкнулся с Ткачёвым и Савицким и на какое-то мгновение почувствовал неловкость. После того сумасшедшего вечера прошло два дня, но воспоминания до сих пор отзывались краской на щеках, учащённым биением сердца и неясным томлением во всём теле. Тогда ночью, лёжа между двумя похрапывающими мужиками, Саша не сомкнул глаз. Прижатый к заднице член и волосатая рука, небрежно закинутая поперёк живота, не способствовали крепкому спокойному сну. Не шевелясь, замерев, он бессмысленно таращился в темноту, прислушиваясь к спокойному, в унисон, дыханию, а едва забрезжил рассвет, тихонько вылез из постели, собрал разбросанные по полу шмотки, быстро оделся и выскользнул из квартиры, аккуратно защёлкнув замок. Дома он принял душ и долго лежал на диване, глядя в потолок и размышляя, что же всё-таки чувствует? Удивление, стыд, любопытство и совершенно недвусмысленное желание повторения сплелись в настолько тугой клубок, что Саша так и не смог разобраться в этих новых для себя ощущениях. Как он должен реагировать? Устыдиться? Испугаться? Восхититься? Проваливаясь в вязкий, похожий на забытьё сон, он видел перед собой искрящиеся лукавством глаза Ткачёва, интимное, почти благоговейное прикосновение тонких губ к крепкой мужской пояснице, слышал грубовато-прямолинейное Юрино «Много ты понимаешь…» и пьянел, терялся, тонул в откровенных бесстыдных ласках. Сквозь сонное марево проступало волевое лицо: резкие черты, короткая стрижка с первыми нитями седины, каре-зелёные глаза. Настойчивым рефреном вплывал в уши вкрадчивый шёпот: «Интерес-интерес-интерес…», — пылали пожаром щёки, скользил по телу тяжеловато-внимательный взгляд… Проснулся Саша с железным стояком и полным сумбуром в мыслях. И если с эрекцией он справился достаточно успешно, то что делать с хаосом в своей голове, решительно не представлял. Оставался единственный вариант — забить. Не размышлять, не вспоминать, не думать. Воткнув в уши наушники, Саша отправился на пробежку и под ритмичный речитатив «Касты» постарался отрешиться от навязчивых не имеющих ответов вопросов. Вокруг шум. Пусть так. Не кипешуй. Всё ништяк. «Пусть так», — повторял за рэперами Саша, наворачивая круги по небольшому запущенному парку. — «Надо просто прекратить копаться в себе и жить, как жил. Точно. Самый оптимальный вариант». Не кипешуй. Всё ништяк. Ему удалось: за два выпавших выходных он почти не вспоминал о произошедшем. Но сейчас, нос к носу столкнувшись с Ткачёвым, опять вернулся мыслями в тот вечер и пришёл в замешательство. Как себя вести? Что сказать? Как держаться? Ткачёва, судя по выражению лица, такие мелочи абсолютно не волновали. Увидев Сашу, он осклабился во весь рот и жизнерадостно воскликнул: — Ого, Санчо! Со сранья и уже с трофеем? Красава! — Ага, — Саша впихнул задержанного в «обезьянник», щёлкнул решёткой и, облегчённо вздохнув, довольно заулыбался. — Моя крайняя «палка». Теперь хотя бы Стас дрючить перестанет. — Э-ээ... — сочувственно протянул Паша, пытаясь задавить в себе смех. — Не хочется тебя разочаровывать, Санёчек, но... Как бы тебе помягче... Понимаешь, нашего командира не так увлекает результат, как, собственно, сам процесс. Любит он это дело, сечёшь? Особенно, — Паша со значением поиграл бровями, — когда кандидатура подходящая. В Африке может выпасть снег, а на полюсе расцвести хризантемы, но ничто не помешает Ткачику подъёбывать и скалить белоснежные зубы. Саша сориентировался мгновенно: глядя на веселящегося Пашу, сразу понял, что и как следует отвечать. — Ва-ау, това-а-арищ капитан! Это вы, типа, опытом со мной делитесь? Из личного, так сказать, из наболевшего? Более достойную кандидатуру, чем ваша, я чё-то затрудняюсь представить. Смутить Ткачёва задача не из простых. У Саши, во всяком случае, пока ни разу не получилось. — Эх, малыш... — Паша приобнял его за плечи и понизил голос до интимно-проникновенного. — Вот подрастёшь, и дядя Паша поведает тебе историю своих фантастических взлётов и падений. Это феерия, мой друг. Феерия! — Тьфу на вас, дяденька, — обиженно прогнусавил Саша ломким подростковым баском. — Жестокий вы человек. Я, между прочим, большой уже! Мне даже пиво в магазине продают. И средства этой... контрацепции. Вот! — Ушлёпки... — Рома разглядывал стебущихся приятелей с унылой безнадёгой родителя, задолбавшегося пороть сыновей-балбесов. — Вам только шутовских колпаков не достаёт, клоуны. Это ж надо, как быстро спелись! Не зря говорят: «Дурак дурака...» — Не бухти, дедушка Рома, — насмешливо отозвался Паша. — Не то щас ещё и Юрца позовём. Совсем тебе грустно станет. — Да идите вы оба... работать, — махнул рукой Савицкий и поспешил за вышедшим из кабинета Черенковым. — Лёх, Лёх, погоди! У меня к тебе дело есть... — Ух, какой! — посмотрев ему в след, шутливо поёжился Саша. — Сердитый. — И не говори, — поддакнул Ткачёв. — Зверюга... Идём, Санчо, не будем расстраивать пожилого человека. Ему волноваться вредно, нервишки уже не те. Хихикая, как обкурившиеся подростки, парочка поплыла по коридору. Такими их и увидел Стас, не вовремя вышедший из кабинета: глаза в глаза, улыбки до ушей, рука Ткачёва на Сашиных плечах, рука Степнова блуждает где-то в районе ткачёвской поясницы. «Мы так близки, что слов не нужно...» Чёрт знает что! Заметив Карпова, сиамские близнецы распались на две самостоятельные фигуры и шустро стёрли улыбки с физиономий. — Не понял сейчас. Чего гуляем? Работы нет? — Стас не мигая уставился на Сашу, который слегка стушевался под начальственным взглядом. Карпову даже захотелось сбавить обороты — что ж ты краснеешь-то так, а? Ну, чисто барышня. — Так это... Мы уже, товарищ подполковник. Работаем. Александр вон прямо с утра за показатели борется. Злодея задержал. Ткачёв. Вот уж кого никакими взглядами не проймёшь. Морда довольная, а на Степнова смотрит, как гордая мамаша на ненаглядное чадо — полюбуйтесь, мол, гражданин начальник, какого мальчонку вам воспитала. Ночей не спала, себя не жалела, рОстила! Паразит. — Зайди, — Стас распахнул перед Ткачёвым дверь и вновь повернулся к Саше. — А ты чего застыл? Дежурный следак сегодня кто? Глухарёв? Ну и чё тормозим? Работай! Согласно кивнув (кивок вышел настолько усердным, что в распахнувшемся на мгновение вороте рубашки Карпов успел заметить смачный засос, украсивший собой половину шеи), Степнов рванул в указанном направлении. Стас скрипнул зубами, зашёл в кабинет и с каменным лицом закрыл за собой дверь. — Не, вы прикиньте, — полчаса спустя делился впечатлениями Паша. — Картина маслом! Чешем мы, значит, с Санчо по коридору, и тут... Стас! Ну реально, как чёрт из табакерки. Глазами зырк, и с ходу такой: «Чё шляемся? Степнов, шуруй к Глухарёву!» — и мне: «Зайди!» Загнал в кабинет и понеслась: «Ткачёв, где отказной материал по пожару на Планерной? А где эта бумажка? А где та? По разбою позавчерашнему что у тебя? Что ты, капитан, так тебя растак, исполнил по поручению бравого следователя Агапова? Свидетелей нашёл? Опросил? Отчёт где? Чем ты вообще, балалайку тебе в рот, всю неделю занимаешься? Государство родимое за что зарплату тебе платит? Чтобы ты, волк позорный, хуем груши околачивал?» И так меня, короче, и этак, во все щели и выемки. А самое обидное — за что? Я Санчо всего лишь за плечи приобнял. — Доигрался ты, Ткач, — упавшим голосом заключил Рома. — А я ведь предупреждал... — Не, — глубоко затянувшись, включился в беседу Юра. — Обойдётся. ПМ-ом перед рожей не тряс? Паша отрицательно помотал головой. — Обойдётся, — сделал окончательный вывод Пономаренко. — Перебесится. Но ты всё-таки сегодня глаза ему не мозоль. Если только срочное что-то. А то мало ли... — Да ну, нафиг, — сплюнул через левое плечо Паша. — Я сейчас вообще в кабинете до конца рабочего дня запрусь. Спасибо, но мне как-то и одной клизмы за глаза. На повторную, боюсь, здоровья не хватит. — А зачем Стас Степнова к Глухарю отправил? — заинтересовано спросил Юра. — Задание какое-то или что? — Тю, так ты не в курсе, — Савицкий затушил сигарету и с энтузиазмом принялся излагать. — Санёк-то наш дебошира с утра приволок. Я с пэпосами перетёр, ну, с теми, что на вызов выезжали... Короче, мужики, там хохма: два дебила нахлестались водяры и решили выяснить, у кого член длиннее. Достали линейку, и давай мерить, прикиньте? Первый, у которого длиннее оказался, начал приятеля стебать, ну а обиженный, не долго думая, его табуреткой по кумполу и приголубил. В общем, чудак с хуем-чемпионом в травме, а этого лишенца Саня в отдел доставил. — Бля... — выдал предположение Паша, когда все трое устали ржать. — Мы вот смеёмся, а представьте, каково челу на зоне будет? Его же там совсем зачморят, с таким-то миниатюрным прибором. — А нехрен было за табуретку хвататься, — менторски заявил Рома. — Начистил бы приятелю рыло традиционно и не имел бы сейчас проблем. С маленьким хреном, зато на свободе. А так... Впрочем, нам-то чего? Главное, Саня теперь план не завалит, у него как раз одной «палки» не доставало. — Растёт смена-то твоя, Ромыч, — благостно ухмыляясь, не преминул подъебнуть Пономаренко. — Взрослый совсем: «палки» приносит, дыры в планах пиписками затыкает. Похвалил хоть? Дал сладенького? Паша ничего не сказал, но лицом умудрился и схохмить, и горячо поддержать приятеля. — Млять, — обиделся Рома и показал парням средний палец. — Друзья называется. Таких друзей — за хрен и в музей! Вам лишь бы глумиться, уроды, а как помочь, так вы в кусты сразу. А мне как? Ведь всё равно что вторым ребёнком обзавёлся. — Это ты ещё удобно устроился, — безжалостно парировал Юра. — Мальчик взрослый, воспитанный. Прививки делать не надо, в школу на собрания ходить не надо. — Тоже себе такого заведи, — огрызнулся Савицкий. — А ещё лучше — этого забирай. Будете с Димоном по очереди сопливый нос подтирать. — Да ладно тебе, Ромыч, не пыхти, — миролюбиво хлопнул его по плечу Паша. — Нормально ты с пацаном справляешься. Стас абы кому такое сокровище не доверил бы. А тебе, да... Верит. — Благодарю за доверие, — ответил Рома, таким тоном, каким обычно желают провалиться сквозь землю, вздёрнул подбородок, развернулся и пошёл прочь. Паша обменялся с Юрой понимающими взглядами, пожал плечами и, коротко вздохнув, отправился вслед за приятелем.