Опер Haute Сouture

Карпов вошёл в комнату и остановился на пороге. Задёрнутые на окне шторы лишь убирали яркий дневной свет, позволяя разглядеть обстановку комнаты в мельчайших подробностях. Но Стас не вертел головой по сторонам, мгновенно окинув взглядом всё помещение, он сосредоточился на главном. В центре комнаты резной спинкой к стене стояла огромная кровать из тех, что прозваны в народе траходромами. На ней находилась сложная композиция из четырёх человек. Две девочки в изножье кровати только заканчивали раздевать полулежащего Зотова, чьи брюки были стянуты к щиколоткам. Прямо над ним с упругим кожаным стеком в руке стояла третья девица, водя дразнящими лёгкими касаниями узкого шлепка по телу Михаила. Она обернулась на звук открывшейся двери, чуть сдвинулась, и Стас увидел, что руки Зотова подняты над головой и примотаны к прутьям спинки кровати двумя шарфами, а третий шарф, плотно обхватывая голову, надёжно закрывал его глаза. Стас мысленно присвистнул, но на его лице не отразилось и тени удивления — за время работы в органах он многого навидался. Присутствовал и на настоящей тематической вечеринке, правда, в статусе гостя, а потом ещё долго мысленно примерял на себя ту и другую роль. Так что развлечения Зотова не сильно удивили бывалого опера, зато сразу дали много информации о его личности. И тут Карпов вспомнил, зачем пришёл. Видно, что-то такое промелькнуло у Стаса в лице, потому что замершие было при его появлении девочки мгновенно подхватились и молча вымелись из комнаты. Карпов машинально перехватил стек у той, что выходила последней. Теперь в спальне они остались с Зотовым вдвоём. Миша почувствовал, что ласкающие его руки резко куда-то подевались, и не мог понять, в чём дело. Ни снять повязку с глаз, ни отвязать руки от кровати без посторонней помощи он бы не смог, поэтому лишь беспомощно озирался по сторонам и прислушивался. — Эй, девчонки, что происходит? — наконец, не выдержав, спросил он в пустоту. — Марина, Рая, вы где? Оля? Карпов неслышно усмехнулся и шагнул вперёд. Видно, со слухом у Зотова всё было хорошо, он сразу почувствовал тяжёлый незнакомый шаг и спросил уже напряжённым голосом, отрывисто: — Кто здесь? Вы кто? Вам что надо? — Слишком много вопросов, мальчик, — вполголоса заметил Стас, подходя ещё ближе. Услышав чужой голос, да ещё и мужской, Зотов задёргался, пытаясь освободить руки, и заелозил ногами, полностью сбрасывая с них стреноживающие его брюки. Теперь он оставался в одних трусах, и нельзя сказать, чтобы это обстоятельство его радовало. Оказавшись возле кровати, Карпов вспомнил про стек в своей руке. Внимательно осмотрел, покрутил перед собой и взмахнул пару раз, рассекая воздух. Зотов, хоть и с завязанными глазами, почувствовал лёгкое, как дуновение ветра, движение, и задёргался ещё отчаяннее. Держащие его узлы, завязанные женской рукой, долго бы не продержались, и он смог бы, наверное, выпутаться самостоятельно, но теперь это не входило в планы Стаса. Он сдёрнул шарф с Мишиной головы. — Вы кто?! — почти крикнул Зотов вошедшему. — Что вам здесь надо?! Зотов ошалело замотал головой, жмурясь от внезапного света и заодно освобождаясь от вязкой дремотной расслабленности — он ожидал совсем других ощущений. Мельком подумалось, что охранник вот-вот распахнёт дверь и прекратит это досадное недоразумение, но Миша тут же сообразил, что если мужик сюда вошёл, то у охраны есть дела поважнее. — Не ори, — прозвучало спокойно и как-то очень веско. — Хочешь охрану повеселить? Санкции за невыполнение приказа озвучены не были, но Зотов сразу поверил, что они неотвратимы. Он заставил себя собраться. Попытался сфокусировать взгляд на стеке, находящемся в опасной близости от его лица, и только потом смог разглядеть, в чьей руке тот стек находится. Вот тут Мишу повело ещё сильнее. Он несколько раз видел Карпова на совещаниях в районном Управлении. Разумеется, он уже слышал несколько самых расхожих баек про то, как Карпов держит свою территорию, позволяя дышать на своей земле различным мутноватым коммерсантам через раз и строго за уплату регулярной дани. Сперва слухи о харизматичном подполковнике никак не сочетались у Зотова с личностью самого Карпова, которого Миша попытался рассмотреть вблизи. На совещания приезжал обычный подпол, ничего особенного, всё как у всех: короткая стрижка, форма или неброская, но удобная одежда. Самой примечательной, на первый взгляд, казалась походка — основательная, будто каждый шаг он в паркет просто вколачивал, а яйца были не меньше, чем у слона. Или же накануне он целый день скакал на лошади. Но стоило Мише разок случайно поймать его взгляд… Не обычный, с прищуром, полусонный, спокойный и слегка ироничный, с которым он во время переливания из пустого в порожнее что-то записывал в свой «молескин». Нет, это был совсем другой — жёсткий, резкий, неожиданно властный, хозяйский. Именно такой взгляд в сочетании с походкой подтверждал все слухи разом. На своей земле этот человек был настоящим хозяином. Миша никогда не считал себя излишне впечатлительным, но тут проникся. Если бы он к тому времени не сидел за столом, было бы совсем неудобно — у него резко ослабли ноги, а в паху что-то болезненно скрутилось и полыхнуло жаром. Вот перед таким хозяином Зотов бы опустился на колени, тёрся бы щекой о его ногу, если бы ему позволили, тычась головой в его ладонь. Самое обидное — он сразу понял, что никак он не сможет подойти к Карпову с предложением себя самого в качестве не пойми-кого, то ли мальчика для битья, то ли секс-раба для постельных утех, даже если бы он мгновенно обезумел и сказал это вслух. Тот взгляд… В нём не было интереса, не было ничего такого ощупывающего, не было маслянистого, похотливого желания брать. По нему скользнули мельком, как по ещё одному стулу, оказавшемуся на пути — можно обойти, конечно, но не проще ли снести ногой? Этим взглядом он несчастных комерсов и строит, мелькнуло в голове. Тогда Зотов не думал, что это может коснуться его самого. И уж никак не мог предполагать, что ему так скоро доведётся лежать почти совсем голым перед Карповым со стеком в руке. Это было похоже на смесь ночного кошмара и буйно разгулявшейся эротической фантазии. Зотов с ужасом почувствовал, как его член стремительно набухает. Он знал, что Карпов всё видит, но это странным образом только усиливало возбуждение. — Зотов, ты на моей территории открываешь бордель. Ничего умнее не смог придумать? — голос Карпова звучал немного устало и совершенно буднично. В нём не было ярости, чтобы пугаться, не было и тени издёвки или смешка, которых Миша опасался, но обязательно ждал. Отрицать очевидное было глупо, нелогично, но у Миши это уже вошло в привычку, сказывалось мамино воспитание. Он давно и успешно делал это, хотя врать ему никогда не нравилось. Намного интересней было выкладывать правду, особенно неудобную, стыдную, глядя жертве прямо в глаза. Но для такого нужно чувствовать себя на высоте, а не лежать привязанным к кровати в борделе, в одних трусах и с некстати восставшим членом. — Богатая фантазия, Карпов? — глаза невинно оскорблённой девственницы, раскрыть пошире и похлопать ресницами. И побольше надменности в голосе. — Я офицер полиции, какой бордель я открываю? Ну, захожу иногда, что тут такого? Я холостой, романы крутить времени нет… А ты что теперь, в полиции нравов служишь? — Ага, отдел Майами, не слыхал? — добродушная вроде улыбка вмиг стёрлась с лица Карпова, и на Михаила смотрел уже другой человек. — Ты что-то попутал, Зотов. Хомячкам из внутреннего расследования можешь эту дешёвую пургу загонять. Я — опер. Ты регулярно в бордель приходишь деньги получать? Может, ты тут просто подрабатываешь? А то, знаешь, оклад у полицейских скромный. Не стесняйся, говори, мы тут одни. Правда, нас пишут, но это не страшно. Я никому не скажу. — Как пишут?! Ты не имеешь права! — Чего я не имею? — переспросил Карпов с абсолютно неподдельным удивлением. — Ты опять не понял. Я здесь не сказки слушать пришёл, я делом занимаюсь. Он подошёл вплотную к кровати, оперся коленом прямо возле Мишиного бедра и, рукояткой стека приподняв его подбородок, сказал медленно и раздельно прямо в лицо: — Ты на моей земле открыл бордель. Хотя я этого дерьма не люблю, слишком много сопутствующих проблем возникает, но допустим. Если наркоту толкать здесь не будешь, живи. Пока. Но платить будешь как все. — Платить за что? И почему я должен платить? — Миша изо всех сил попытался усмехнуться, хотя твёрдая палка под челюстью мешала. — По тебе отдел внутренних расследований давно плачет, прогулы уже ставит. Все знают, как ты комерсов на своём районе трясёшь. Я такой же полицейский, как и ты. С какого я тебе должен платить? А давай наоборот, ты мне доплачивать будешь! — Смелый какой, совсем жить надоело? — с холодной издёвкой поинтересовался Карпов. — Такой же, как я, ты будешь — возможно, — если начнёшь работать на земле, а не с барыгами химичить или бордель держать. Ты меня сейчас пугать вздумал, что ли? Тебе не кажется, юноша, что ты не в том положении, чтобы так борзо выступать? — Так развяжи мне руки, я буду в другом положении! — не выдержал Зотов. — Ты об этом? — Карпов кивнул на привязанные к спинке запястья. — Я, вообще-то, другое имел в виду. Он включил диктофон, и Миша уже и не удивился, услышав свой недавний разговор с Максом. Сутенёр тогда жаловался на маленькую выручку, а он, Зотов, недовольно советовал не заговаривать зубы. — Развяжи руки! — злобно прошипел Михаил. — Развяжи, тогда поговорим! — Поговорим по-мужски? Или как офицеры? — Карпов пожал плечами. — Мне не мешает. Двадцать процентов. Каждый месяц. Можешь через своего Макса передавать, ребята зайдут. — Двадцать?! — взвился Зотов и дёрнулся так сильно, что чуть руки себе не вывернул. — Совсем охуел? Не буду я столько платить! — Все платят. Вариантов нет. Или сворачивай бизнес, какие проблемы? Мне на земле этот геморрой никуда не упёрся. Ясно? Не слышу! — А если не заплачу, тогда что? — Не бывает никаких «если». Тут в старых домах проводка совсем плохая. Коротнёт, не дай бог. А то ещё, бывает, газовая плита взрывается. Подумай, стоит ли рисковать. Карпов убрал колено, повернулся и так же неторопливо вышел. Зотов поймал себя на противоречивых чувствах: ему хотелось придушить этого самодовольного бандита в погонах, вздумавшего лишить его законной прибыли, и одновременно мечталось самому почувствовать его руки на своей шее. И не только на шее. Задача представлялась не из лёгких. Просто потому, что во время разговора Карпов ни разу не показал виду, что он нависает над почти голым возбуждённым мужиком. Как будто они в кабинете сидели и о работе трепались. В голове мелькнуло неуместное и почти забытое «джентльмен всегда называет кошку кошкой, даже если споткнулся о неё». Ух, как же ему хотелось стереть это невозмутимое выражение с лица Карпова! Ни с какими его ребятами Михаил встречаться не собирался, не для того он затевал весь этот бизнес под носом у подполковника. Ему нужен был сам Карпов, лично. Зотов поднял голову к потолку, нагло усмехнулся и внятно сказал: — Хочешь получить свои проценты, Карпов? Договорились, но забирать их придёшь сам! *** Выйдя из подъезда, Стас брелоком отомкнул «Инфинити» и кивнул своим парням, чтобы садились, а сам подошёл к фургону. Дверь тут же отъехала, выпустив наружу всё ещё взъерошенного Сашу с заметным румянцем на щеках. Парень старательно отводил глаза. Стас вопросительно посмотрел на Валеру и Витька в наушниках. — Что у вас произошло? — Стас, тебе тут типа послание, — Витя снял наушники, передал Карпову, — Сейчас отмотаю. Стас прослушал запись, никак не меняясь в лице. Он понял, что наушники Витя надел только что, а до этого их с Зотовым разговор внимательно слушали все присутствующие в машине. Поэтому Саша такой потерянный — слишком много сразу узнал и не всё смог принять. А Зотов-то каков наглец, ещё условия ему будет ставить! Занятный тип, надо бы разузнать о нём побольше. Воронов и Пономаренко, ещё не успев сесть в машину, обернулись посмотреть, что задержало командира. Неизвестно, что они там прочитали по его лицу, но меньше чем через секунду оба оказались рядом. Саша сделал шаг назад, чтоб случайно не сшибли — настолько стремительным был бросок. Однако Стасу достаточно оказалось одного движения ладонью, и парни замерли, как вкопанные. И это элита СКП, приближённые «самого Карпова»! Они со следователями через губу разговаривали, когда те пытались свои процессуальные права качать, да и самого Глухарёва осаживали неоднократно, Саша сам видел. Это те опера, что упорно дымили в курилке, несмотря на строжайший запрет и постоянные вопли оперативного дежурного выметаться на улицу. А тут, смотрите-ка, Карпов свистнуть не успел, как примчались к ноге, а чуть рукой шевельнул — застыли на месте. Словно собаки дрессированные! Саша, может, и не очень давно работал в органах, но уж наивным чукотским мальчиком никогда не был. Он знал, что милиция крышует бизнес. Он точно знал, что полицейские, несмотря на все попытки ребрендить органы, ничем не отличаются от своих предшественников, кроме новой формы да двух букв на бортах патрульных машин. Саша видел, как за деньги уголовные дела разваливают и шьют. Но чтобы крышевание сделать вот таким открытым бизнесом? Проводить целую операцию с привлечением спецтехники и оперсостава, наверняка по документам легендированную под ОРМ*? Это, пожалуй, только Карпов мог. С его преданными псами. И что теперь делать самому Саше? Строить из себя целочку-невидимку? Мол, я ничего не понял, я тут в библиотеку шёл? Стас же сразу просёк, что запись слышали все в фургоне. Или плюнуть на последствия, сделать вид, что так и надо, выбивать дань из комерсов? Раз уж подпол этим не гнушается заниматься лично, с чего бы старлею брезговать? Стать таким же цепным псом, как эти… Ну да, а случись что, проверка какая или крутая крыша у обиженного данью комерса, сидеть на красной зоне им вместе с Карповым. И какого чёрта те придурки выдумали, что Стас имеет к нему какой-то интерес? Да он просто… — О чём задумался, Саш? — знакомый голос вывел Степнова из мрачной задумчивости о скорбной своей участи, а от прикосновения карповской руки к своим плечам Саша откровенно вздрогнул. — Замёрз, что ли? Чего дрожишь-то? — Я? Нет, — Саша помотал головой, надеясь, что выглядит достаточно уверенно для оперативника, готового на всё и даже чуть больше. Но тут же опомнился — а с чего тогда дрожать-то, и пожал плечами: — Немного. — Понятно, — рука Стаса никуда не убралась, а губы растянулись в откровенной усмешке: — Ясность мыслей налицо. — Саша отвёл глаза, готовый уже и к попрёкам, и к моральным унижениям, но никак не ждал того, что дальше услышал: — У тебя вечер ничем не занят? Вот и у меня пустоват. Посидим, бухнём, ты как? Заодно и согреешься. Не веря своим ушам, Саша поднял голову и вытаращился на Стаса. Но тот смотрел куда-то выше его головы. И, хотя волчий оскал, заменявший Карпову человеческую улыбку, никуда не делся, было похоже, что Саша не ослышался, и начальник говорил всерьёз. Скептически заломленная бровь Воронова и очень саркастичная ухмылка Пономаренко, которые стояли рядом и не могли пропустить ни звука, подтверждали эту версию. — Но это вечером, а сейчас все в отдел, — тут же скомандовал Стас, убирая, наконец, руку. Саша быстро шмыгнул к передней дверце, но перед тем как сесть, посмотрел назад и вверх. В окне второго этажа, словно в белой раме, стоял худой парень в светлой рубашке, небрежно наброшенной на голое тело, и неотрывно смотрел на них. Оскал Карпова, похоже, был адресован именно ему. Саша догадался, что это и есть Зотов, чей голос он только что слышал в фургоне. --------------------- *ОРМ — оперативно-розыскное мероприятие

Конец первой части