Из жизни планктона

Она и в прежней жизни не выходила из серверной. Только тогда компьютеры были редкостью. Она – её тогда звали Рицуко – почти что одна только и понимала, как и что работает. А Мисато заходила к ней обследоваться, снять данные и поместить их внутрь умной, пугающей её машины. И хозяйка машины её тоже скорее пугала. Мисато в упор не замечала бросаемых на неё взглядов – да и к лучшему. Мисато была тогда наследницей того, что уже рухнуло и почти раскрошилось. Дочь предавшего отца и заколдованной матери, идущая по воле мачехи вроде как за своей собственной местью. Могла ли она хоть как-то по-доброму, вне чисто деловых отношений смотреть на помощницу мачехи? Тем более задуматься о том, какие чувства могут её обуревать? Рикако и теперь помнила каждое слово, что когда-либо слышала от Мисато, – да их и было немного, этих слов, – каждое её движение, поворот головы, взмах ресницами, ветер в волосах… Но Минато её раздражал донельзя. Вот ведь вроде те же глаза, тот же оттенок кожи, та же манера улыбаться и отпускать рискованные шуточки. Только без того надрыва, что был тогда, перед катастрофой. Сейчас-то не надо было защищаться юмором от невыносимой обстановки вокруг. Так что… как будто этот парень был пластмассовой куклой, срисованной с Мисато. Да ещё и с разговорами постоянно приставал. Может, конечно, не столько к Рикако, сколько к Санаэ, которая часто была рядом и в курилке, и у кофемашины. Девушки друг друга понимали – Минато их не слишком, да оно и взаимно… Когда-то давно Мисато сказала своей помощнице: – Будь я парнем – трудно было бы пройти мимо… вас всех. У Рицуко тогда сердце зашлось. Если бы… если бы хотя бы так. Но сейчас она совершенно не могла воспринимать Минато Кисараги как Мисато, возродившуюся в мужском теле.