Может быть

      Несмотря на то, что почти по-зимнему холодное солнце лениво поднималось над горизонтом, а его молодая жена крепко спала, Сандор уже не первый час лежал без сна, стараясь не шевелиться и не нарушить покой и забытье. Он смотрел на Алейну и внутри переживал вчерашний вечер и ночь. Все это еще казалось сном, но он пытался убедить себя, что заблуждения быть не может. Все — сказанное и сделанное им в последнее время привело к такому итогу. Пес издох в своем теле, но возродился в чужом — более привлекательном и благополучном. И, главным образом, Клиган не мог понять, чем заслужил такой подарок судьбы. Он не верил в провидение или Богов, чьей милости нужно было еще добиться. А судьба любила злые игры, забирая всегда больше, чем давала в начале. И теперь, как похмелье, Сандор ощущал, что тот час, когда ему придется расплачиваться за «подарок» неминуемо приближается. Будет ли та расплата ценой в его жизнь? Или его ждут последствия более страшные? А что ценнее собственной жизни? Лишь то, за что ты готов ее отдать добровольно. Сандор Клиган всегда считал себя бесстрашным, ибо терять ему было нечего. Но Гаррольд Хардинг в своих руках сейчас держал слишком большую ценность, потеряв которую, мир для него рухнул бы окончательно и бесповоротно.       Сандор бросил взгляд на свою жену. Его рука потянулась к ней, и совсем невесомо коснулась темных волос. Раньше, в рассветном солнце, они бы переливались янтарем со всполохами красного пламени. Но теперь лишь мерцали атласом густых вечерних сумерек. Клиган решил, что почти привык к тому, как выглядит его Пташка, и что она уже не та маленькая глупая девчонка, которая смотрела на мир наивными глазами и верила в сказки. Пожалуй, такая она ему нравилась больше — такая она была честнее и открытее, даже несмотря на то, что все их отношения строились на лжи. И как же это странно звучало. Можно ли лгать, оставаясь при этом верным самому себе? Для него самого это было загадкой. И ответа для них обоих Сандор пока найти не мог.       Медленно поднявшись с постели и одевшись в простые одежды, Клиган покинул комнаты и стены замка. Он вздохнул полной грудью и расправил плечи, когда морозный воздух обхватил его тело. Под ногами снова простиралось тонкое полотно из невесомого белого инея и раннего снега. Еще пару часов, и призрачная зима снова уступит свои права промозглой осени. Но то — лишь на время. Скоро снежные бури и мороз доберутся и до Долины, и белая мгла поглотит все кругом.       Увидит ли он приход весны? Дождется ли?       Но Клиган мотнул головой и отогнал шальные мысли. Время у него еще есть… Или, по крайней мере, он на это должен был надеяться.       В конюшне Сандор без труда нашел стойло, что со вчерашнего дня было отдано его новому жеребцу. Из полумрака на него воззрились черные бусины настороженных глаз. Клиган подошел ближе и отворил затвор загона. Конь фыркнул, выпуская тонкие струйки пара из ноздрей. Седлать упрямца одному не было смысла, а сбруя итак сковывала морду, мешая животному чувствовать себя свободным. Сандор разыскал конюшего и отдал соответствующее приказание. Когда работа была исполнена, он взялся за поводья и вывел своего старого друга во двор. Неведомый был тих и смирен, пока копыта не коснулись промозглой земли и он не учуял свежесть воздуха. Немного взбрыкнув и тряхнув головой, он начал бить копытами и пытаться вырваться из рук своего нынешнего хозяина. Лорду Долины и умелому воину не пристало сдаваться без боя, поэтому Сандор позволил животному столько воли, сколько тот заслуживал. Его руки крепко держали поводья, взгляд и намерения были решительными. Не делая и секунды промедления, Клиган вставил одну ногу в стремя одновременно хватаясь за рога и перенося вторую через седло. Конь почувствовал давление и тут же взбрыкнул, пытаясь сбросить недостойного, по его выученному мнению, седока. Резвость и упорность, с которыми Неведомый прилагал все свои силы нисколько не уступали хозяйским. Битва животного и человека вышла краткой, но эффектной. Только для Гаррольда Хардинга оказалась проигранной. В очередном рывке, черный конь будто воспарил в небо и отправил тяжелое тело правителя Долины на землю. Сандор больно ударился спиной, но тут же откатился в сторону, чтобы не попасть под копыта. Он поднялся, отряхивая одежду и смеясь, в то время, как конь почти что горделиво смотрел на него, одним лишь своим видом бросая новый вызов.       «Быть может, не с первой попытки, но я тебя укрощу. Один раз я уже сделал это. И ничто не помешает мне добиться того вновь».       Позади послышались приглушенные звуки, похожие на аплодисменты. Клиган обернулся и обнаружил за своей спиной на довольно приличном расстоянии знакомую фигуру. — Браво, милорд. Это было зрелищно, но опасно, — голос Петира Бейлиша, как и всегда, звучал слишком приторно и манерно. Будто он прежде, чем произносил что-либо, подробно продумывал свои речи подбирал слова. — Жизнь в принципе довольно опасна. Можно оступиться на обледеневшей ступени и свернуть себе шею или поперхнуться куском хлеба за столом.       Бейлиш коротко рассмеялся, подходя ближе: — К сожалению, такое действительно возможно. Но, все же, рисковать своей жизнью намеренно… — Риск оправдан, если на него идут добровольно, ведь тому всегда есть повод. Укротить непокорного, побороть свой страх, доказать себе или окружающим что-то, — Сандор немного помолчал, а потом добавил, — Покорить полмира.       Мизинец лишь растянул губы в непонимающей улыбке. — К тому же, — продолжил Клиган. — Ведь это Вы преподнесли мне тот подарок, что требовал риска, если я желал обладать им безраздельно и всецело. — Мое упущение, соглашусь с Вами, — развел руками мужчина. — И, надеюсь, буду прощен за это. Но я не усматривал в том никаких иных целей, кроме как отдать должное Вашему недавнему успеху на турнире. Вы сами признались мне тогда, что под Вами конь чужого седока и что Ваш норовом не вышел для подобных схваток. В Вас говорил воин и рыцарь, а рыцарю и воину положено иметь у себя животное под стать хозяину. — Если судить по сегодняшней моей попытке усмирить буйный нрав этого коня, то Вы переоценили мои заслуги. — Уверен, что это не так. И думаю, одной попыткой, Вы, милорд, не ограничитесь. — Уж не знаю, хорошо это или нет, но Вы, лорд Бейлиш, слишком часто оказываетесь правы. — В отличие от Вас, я не рыцарь и не воин. Мой удел наблюдать, размышлять и делать определенные выводы. Иногда зоркость и знание могут оказаться опаснее меча в руках… — тонкие губы Бейлиша немного тронула улыбка. — Особенно, если последним ты никогда не умел владеть.       Мужчины обменялись понимающими взглядами. Их разговоры всегда хранили много тайных посланий и скрытого смысла — для каждого лично, для обоих в целом. И Сандор не был уверен стоит ли пытаться переиграть Мизинца в той игре, в которой тот участвовал всю свою жизнь. Ведь у каждого были свои цели и свои мотивы — возможно, радикально отличающиеся, а, возможно, странным образом на этом этапе игры совпадающими. Клиган не знал, чего именно добивался Бейлиш и какие цели преследовал в Долине. Был ли он посланником правящего дома или действовал на свое усмотрение и только ради своей выгоды. Но одно воин знал наверняка — любая игра опасна, если ставки высоки, а первыми жертвами всегда становятся пешки. В игре Мизинца главной фигурой была Пташка — ее судьба стояла на кону. И это было то, ради чего не стоило продолжать начатую партию.       Сандор отдал приказание увести своего коня, а сам направился в замок, пригласив, скорее ради приличия, лорда Бейлиша разделить с ним утреннюю трапезу.       В обеденной зале их уже ожидали. Леди Уэйнвуд и лорд Ройс восседали друг против друга ближе всего к новому лорду Долины, отсекая всех остальных своим положением приближенных и важных персон. За исключением молодой леди Хардинг, что была по правую руку от места своего мужа и пустого кресла, что некогда полагалось Лорду-хранителю. Видимо, по старой памяти Петир Бейлиш сделал пару шагов к своему месту, но, опомнившись, огляделся по сторонам в поисках другого пристанища. Клиган не стал обращать внимания на условности и недовольные взгляды своих главных советников и жестом пригласил Мизинца занять прежнее место. В любом случае, это была лишь формальность и обстоятельство, что в скором времени будет исправлено окончательно и бесповоротно.       Бейлиш учтиво поклонился Хардингу и своим соседям и, как ни в чем не бывало, принялся за завтрак. — Милорд, Вы с утра уже совершили прогулку, несмотря на столь ранний час и прохладную погоду? — начала леди Уэйнвуд, когда внимание всех собравшихся рассеялось.       Сандор довольно долго привыкал к имени «Гарри», и теперь столь официальное обращение из уст его «тетки» звучало странно, но он не стал ничего менять в устоявшихся правилах поведения и ответил кратко: — Объезжал коня.       Он сначала бросил взгляд на Анью Уэйнвуд, а потом обратился с Алейне. Та с неким волнением смотрела на него, но молчала. Гарри совсем не сложно было сделать свое смазливое лицо располагающим — довольно было и улыбки. И он воспользовался этим, чтобы успокоить свою жену. — Успешно? — спросил лорд Ройс. — В этот раз конь вышел победителем, но я не намерен сдаваться. Лорд Бейлиш может это подтвердить.       Упоминание Мизинца, видимо, не понравилось ни одному из его советников, но они единогласно проигнорировали это. — Лорд Бейлиш поступил опрометчиво, подарив Вам такого норовистого жеребца. А Вы… — немного запнулась старая леди, — милорд, слишком стремительно увлеклись его покорением, не дождавшись даже наступления дня. — Так что же мне мешало? Или я должен был продолжать нежиться в постели?       В зале раздался сдержанный смех, а Сандор заметил краем глаза, что Алейна слегка покраснела. Леди Анья не нашлась, что ответить, но в глазах обоих Ройсов он нашел одобрение. Чтобы развеять некое напряжение, лорд Ройс обратился как бы ко всем присутствующим: — Позвольте поинтересоваться, где же был найден подобный образец упрямства и характера? — Да, мне тоже интересно, — поддержал его Клиган.       Несмотря на то, что Петир Бейлиш с недавних пор стал в определенном смысле изгоем в местном обществе, сейчас его персоне уделялось непозволительно большое внимание, и он не преминул этим воспользоваться. — Мои посыльные были направлены в те места, где я мог с уверенностью найти приличного жеребца для достойного подарка, но даже завышенная цена и уговоры не дали того результата, на который я рассчитывал. Видимо, Боги или судьба уготовили мне сей дар там, где я и не рассчитывал его найти. Несмотря на то, что я получил вести о провале первоначального плана, мои люди вернулись, тем не менее, с удачным уловом. Они рассказали, что на обратном пути в Долину повстречали монаха, что вел под уздцы черного, как смоль жеребца. Когда святого брата спросили о продаже и цене коня, тот ответил, что и за бесценок его не возьмут, ведь нрав его усмирить нет возможности, а душу, видимо, поработил сам Неведомый, ибо животное в крайней степени дикое и необузданное — кусается и бьет копытами даже того, кто пытается его накормить. Тем не менее, цена была установлена, а подарок найден. — Бейлиш прикрыл глаза и несмело улыбнулся. — И да, я не был уверен в том, что принял правильное решение, отдавая Вам, милорд, это исчадие преисподней, — он посмотрел на Гаррольда. — но Вы меня, право, успокоили.       И хоть правитель Долины не повел и бровью, Клиган внутри как-то странно и внимательно прислушивался к каждому слову Мизинца. Его занимала мысль о том, что хитрый Пересмешник мог утаить сведения о реальном положении вещей, и что жеребца просто забрали с того места, где лежал труп его хозяина — его собственное тело. Признали ли в том королевского Пса или же просто оставили гнить, даже не вырыв могилы для покойника? Но что, если история, рассказанная Бейлишем, правдива? И что, если тот, кто продал коня, монах, смог дать умирающему упокоение? Или же… — А откуда же взялся тот святой брат? — поинтересовался, как бы между делом Гарри, — И где он смог раздобыть такую обузу? — Мне не ведомы подробности, кроме той, что Брат был с Тихого острова. А, насколько мне известно, к берегам того острова прибивает много трупов и все то ценное, что они не смогли забрать с собой в иной мир. — Улов, видимо, удался. — Похоже на то.       Сандор не знал, о каком острове идет речь, но он заметил, как Алейна также внимает каждому слову своего «отца». Он мог лишь догадываться, чем вызван ее интерес, но предпочитал об этом не думать. Как и о том, что стало с тем, чье имя никогда не произнесут в этом зале.       Далее речи более не касались этой темы, а перешли на более насущные и рутинные — к отъезду гостей, ухудшению погоды, количеству запасов и дров. Но как только некоторые лорды стали развивать некоторые темы слишком конкретно, Гаррольд остановил их, обещая более подробно обсудить это на Совете, и не портить аппетит всем тем, кого ведение «домашнего хозяйства» не касалось. Поэтому трапеза прошла спокойно и размерено.       Как только все блюда были опробованы, Сандор встал из-за стола и, предложив руку своей жене, решил покинуть оставшихся. Петир Бейлиш тут же поднялся со своего места и тихо произнес: — Могу ли я просить Вас, милорд, об аудиенции? — Разве разговоров на сегодня было не предостаточно?       Его взгляд возвестил об обратном.       Клиган отпустил руку Алейны и отошел в сторону, позвав с собой и Мизинца. — Милорд, — начал Бейлиш, но Сандор его остановил. — Быть может, не стоит начинать этого разговора, лорд Бейлиш, ибо я намереваюсь сказать лишь одно, и Вы знаете, что именно. Вы должны как можно скорее покинуть Долину и ее земли — на то воля Совета и моя. Вы ведь понимаете, что более не являетесь Лордом-протектором, а также желанным постояльцем здесь. Ваша роль в судьбе Долины Аррен уже исполнена. Я могу высказать Вам свою благодарность за это и за то, что подарили мне столь бесценный подарок, как Ваша дочь. Но то было нашим обоюдным желанием, поэтому никаких обязательств перед Вами я не имею. На этом все, и далее наши пути должны разойтись.       Довольно длинная и великосветская речь удалась Клигану, но он высказал именно то, что хотел — в той форме, что должен был произнести Хранитель Востока. — Я не могу перечить Вашей воле, милорд, и желанию Совета, — Мизинец проявил чудеса сдержанности и такта. — Дайте лишь достаточно времени на сборы и оставьте мне право писать дочери. — Я не возражаю ни против одного, ни против другого. Но Вы во всем должны соблюсти меру.       Бейлиш понял намек, что читался во взгляде, и лишь молча поклонился, принимая свою участь. Он остался стоять на своем месте, а Сандор вновь протянул руку жене, что покорно ожидала его, и увлек ее прочь от чужих глаз и внимания.       Они шли по коридору, не выбирая конкретного направления. Клиган думал о том, что роль правителя и власть держащего имеет больше недостатков, чем достоинств, и что его собственная вынужденная роль в подобном качестве уже с первого дня тяготит и обременяет. Но он также понимал, что вести прежнюю жизнь и сохранять старый уклад не имеет смысла, ибо чувствовал, что новая жизнь слишком сильно влияет на его прежнюю сущность. Сандор готов был терпеть и мириться, меняться, подстраиваться, учиться быть кем-то другим, теряя себя, возможно, окончательно, но при этом приобретая то, что никогда бы не смог заполучить будь он тем, кем себя считал всю жизнь. И лучшим стимулом для всего этого было то прекрасное создание, что сейчас чрезвычайно аккуратно держалась за его руку.       Он остановился и обернулся к Алейне. Та встала напротив и нежно улыбнулась. Против этой улыбки Клиган был бессилен. Перед глазами проплыли образы прошедшей ночи, ее слова и молчание, ее дрожь и сжатые губы, вся та палитра чувств, что теперь раскрасила сегодняшний день. — Ты сегодня была так молчалива за завтраком, — спокойно произнес Клиган. — Я не знала, о чем стоило мне говорить и стоило ли. — Ты вольна говорить и делать то, что тебе захочется. Ты теперь хозяйка этого дома. — Я пока еще не привыкла к подобной роли, но я буду учиться. — А ко мне ты привыкла?       Алейна потупила взор, будто устыдившись своего непроизнесенного ответа, но Сандор взял ее лицо в свои ладони и дождался того момента пока их глаза снова встретятся. — Я буду стараться быть хорошей хозяйкой и женой, обещаю. — Все это пустое — просто скажи.       Своими пальцами Алейна отвела в стороны его ладони, но одну из них она оставила при себе. Губы коснулись тыльной стороны, а глаза сказали все то, что прошептали ее уста: — Я твоя, и никто не сможет того отменить.       И в этой фразе не было лишь веления рока, а была ее воля и желание. А еще не было имени, так терзающего его слух. Поэтому Клиган смог в порыве неконтролируемой страсти и сиюминутного желания накинуться на свою Пташку, превращаясь из лорда в простого солдата, чьим единственным желанием всегда было заполучить эту певчую птичку себе.       Он так и не смог выпустить Алейну из своих объятий — когда поцелуи сошли на нет, когда все ласки перешли черту дозволенности, когда оба неровно дышали и проникались теплом друг друга, будучи окутанными негой и такой интимной близостью. Девушка лицом зарывалась ему в грудь, усмиряя бешено бьющееся сердце, а сам Клиган гладил ее шелковистые волосы, которые потеряли прежнюю форму от его страстных ласк. Он пытался погасить пожар внутри себя, но каждое прикосновение к Пташке разжигало его еще больше, и он контролировал свои движения, не переходя ту грань, что сейчас почти стерлась между ними. Он так хотел сейчас подхватить ее на руки и запереть в спальне до следующего утра, а, быть может, до появления новой луны. Но не мог позволить так безумно провалиться в пучину страсти и порока. Не мог тем пугать свою невинную жену. А Алейна, будто почувствовав его напряжение, подняла голову и спросила, то ли краснея от возникших мыслей, то ли сохраняя румянец от его жгучих поцелуев. — Ты не доволен мной? — С чего ты так решила?       Она немного помедлила с ответом: — Быть может, прошедшей ночью я была не такой, каковой ты хотел бы меня видеть? В голове мелькнула мысль о том, что он усомнился в ее непорочности и заявил об этом. И Сандор поспешил разуверить Пташку, быть может, в неверных умозаключениях. — Я видел тебя настоящую, я был с тобой, я сделал тебя своей. И ты мне подарила целый мир, что ждет нас обоих впереди, — он перевел дыхание. — Я не хочу тебя торопить, не хочу принуждать к тому, что ты еще не познала. Не старайся быть прилежной женой и угодить своему мужу. Чувствуй — это главное. — Я чувствую, — она лишь на секунду увела взгляд. — Твои поцелуи обжигают меня, и я не знаю, как бороться с этим пламенем. — С ним не надо бороться, им нужно наслаждаться.       Сандор вновь притянул Алейну к себе и поцеловал. Ее руки скользнули по его груди, и она всем телом прильнула к нему, отвечая той страстью, на которую только была способна. — Что же ты делаешь со мной… — вырвалось у него. «…Пташка», — мысленно добавил Клиган, не сдержавшись.       И как он не старался побороть своего желания, а плоть взяла верх. Клиган подхватил свою жену на руки и скорой походкой направился в опочивальню. Ему не были преградой два пролета и дюжина ступеней, скрипнувшая дверь и то, как служанки кинулись прочь, только он опустил Алейну на кровать. Если бы пламя изнутри вырвалось на свободу, их одежда тут же превратилась в пепел. Но наяву пришлось справляться с ней самостоятельно.       Клиган освободился от сюрко и рубахи, скользнул руками от самых щиколоток вверх по женским ногам, комкая платье, впился губами в нежную кожу на шее, покрывая ее поцелуями, вдавливая своим телом Пташку в мягкую перину. Алейна лишь учащенно дышала, не в состоянии сопротивляться или потворствовать деяниям мужа. А Сандор, как обезумевший целовал ее, позволяя страсти его накрыть с головой. Он рванул лиф ее корсажа, заставив ткань трещать по швам, а девушку ахнуть. Ничего не было прекраснее того момента, когда ее тонкий стан предстал перед ним, укрытый лишь полупрозрачной сорочкой. Его ладонь прошлась по животу и захватила женскую грудь. Все напряжение мужского тела по-своему отразилось и в женском, но Клиган остановился, и, потянувшись к ее губам, касаясь их своими, дыханием проникая внутрь, спросил шепотом: — Я не пугаю тебя?       Также, почти не отрывая своих губ, Алейна ответила: — Я тоже хочу увидеть тебя настоящего. Разве это не справедливо?       Их губы, наконец, сомкнулись и не давали друг другу покоя, пока Пташка не выгнулась и не вонзилась своими острыми коготками в мужскую спину.       Ее тело все еще сопротивлялось его напору, но то было сладостное мучение, которое и для Алейны в определенный миг обернулось тем, что она только готова была познавать.

***

      Отъезд Петира Бейлиша был назначен на третьи сутки, но повозки и карета милорда так и остались не запряженными. Вещи не были собраны, а занимаемые им комнаты — освобождены. Быть может, испортившаяся погода помешала путешествию, или же боязнь перед дикими горцами, что особенно любили нападать в непогоду. Но будучи на совете и испросив собравшихся лордов о причинах, почему Петир Бейлиш все еще не покинул Долину, Гаррольду Хардингу был дан однозначных ответ:       «Лорд Бейлиш пока вынужден остаться, ибо на то есть веские причины».       Более Лорду Долины Аррен и Хранителю Востока, видимо, знать не полагалось. Сандор Клиган лишь мог сильнее сжать кулаки и только предположить, какую новую игру затеял Мастер.