Восточная окраина Лондона...
Не далее, как час назад Себастьян настиг графа, когда тот перешёл восточную границу города. Юноша был одет в свой обычный костюм. Судя по небрежности, милорд одевался сам и второпях. Вымокшая насквозь ткань грозила мальчишке новым приступом пневмонии и обострением хронической астмы, но тот будто бы этого не замечал. Господин успел дойти туда, куда его выманили. Неприметный дом дышал незнакомой и сильной магией, ощутимой даже для демона. Печать контракта, вопреки стараниям Редфорда, привела слугу сюда. Михаэлис и не думал выстраивать какой-то план. Замысел был один — забрать господина и укрыть его в безопасном месте. Этот дуэт слишком далеко зашёл, и Себастьян готов был к схватке, но не ценой милорда.
Мысль о том, что он сумел запереть Мари в поместье — хоть и потратив на это много энергии, — и она не сможет выбраться, как бы ни старалась, согревала нутро и придавала немало сил. Демон прекрасно слышал её ругательства в свой адрес, отчего того разбирал неудержимый хохот: небольшая плата ради собственного спокойствия от того, что девушка в безопасности. Заботило его другое — господин находился под влиянием демона и не мог вызвать к себе Себастьяна: сознание милорда окутывал туман. Михаэлис потратил непозволительно много времени на то, чтобы достучаться до юноши, и тот хотя бы слабо прошептал его имя. Этого оказалось достаточным, чтобы сила контракта напрямую привела его к графу.
Оказавшись в тёмной комнате, Михаэлис увидел сидящего на корточках Сиэля, смотрящего себе под ноги и слега раскачивающегося из стороны в сторону. Неудивительно, что милорд без конца твердил его имя: атмосфера, созданная Редфордом, вернее его слугой, была именно такой, чтобы сломить разум любого, кто попадёт в эти застенки — руны, амулеты, атрибуты и другие символы вызвали головокружение и неприятные мошки в глазах даже у Себастьяна. Однако, контракт оберегал его, хоть и защита договора не была бесконечной и быстро истончалась.
Наскоро осмотрев господина, дворецкий завернул его в свой плащ. Кратчайший путь был, но только один он смог бы проникнуть в небольшое окно под потолком. Встав посередине комнаты и ощущая навязчивый гул, ломающий любую ориентацию в пространстве, Михаэлис поспешил выйти в тёмный коридор. С каждым продвижением шаги становились тяжелее. Барьеры, расставленные в каждом проёме, били по зверю внутри. Чтобы хоть как-то защититься, Себастьяну пришлось частично принять свой обычный облик: ещё один минус договора — скованность демонических сил. Благо, господин пока ничего не замечал: многочисленные ловушки немало трепали Себастьяна; руны выкашивали силы к заживлению; выстреливающие нити ранили, отчего кровь просачивалась даже через ткань. Милорд оставался невредим, и это то, что было сейчас единственно важным. Каждый миг в этом доме ломал разум, не давал ни единой возможности бороться с пагубным влиянием магии.
— Тебе отсюда не выбраться, — спокойный голос Ричарда врезался в спину, когда Михаэлис подходил к заветной двери, которая должна была вывести их на улицу.
Демон медленно обернулся. Редфорд, одетый в обычный костюм лондонского денди, вальяжно опирался на трость, поблескивающую золотым наконечником в форме воющего пса. Именно эта деталь, словно последняя капля в переполненном сосуде, доводила внутреннее состояние дворецкого до кипения: он едва сдерживал свой гнев. Однако, как всегда, по лицу Себастьяна невозможно было определить, о чём именно он думает.
Рядом с лордом находился Линель, крепко держащий в руках арбалет, направленный на Михаэлиса. Запах яда, который хорошо был известен охотникам и демонам, проникал в ноздри и щекотал нутро, взывая к главному инстинкту — убрать помеху, пока она не напала первой.
— Неужели эта душа стоит того, чтобы умереть за неё? — поражался Ричард, подходя ближе.
— Был уверен, что Ваш подопечный разъяснил суть. Хороший слуга не может ничего скрывать от своего господина, верно? — иронично вставил Себастьян.
— Разумеется, к тебе это не относится, демон, — со смехом в голосе ответствовал лорд. — Ты уже всё решил, — Редфорд обошёл Михаэлиса. — Поэтому... очень жаль, что всё закончится быстро.
Металлическая дробь раздалась в небольшом потрёпанном помещении, и Михаэлис взмыл под потолок, пробегая по стенам, укрываясь от пущенных из арбалета стрел. Пара из них пролетела, по касательной задев плечо, отчего рука задрожала и едва не отпустила милорда. Поудобнее перехватив господина и силясь не обращать внимание на пульсирующую боль от яда в ране, он нанёс ответный удар столовым серебром, заставив Линеля отвлечься от атаки и скрыться за углом тёмного коридора.
Понимая, что сил бегать по кругу не так много, демон искал выход. Стоявший в стороне Редфорд выставил перёд руку с крепко зажатым в ней револьвером. Гордость демона возмущённо поднялась из глубин от того, что слабый человек посмел ему угрожать. Себастьян, взбешённый от полученных ран, не стал ждать, как зазвучит выстрел. Мгновения, которые длились между отходом Линеля и щелчком курка, были ощутимы для Михаэлиса не меньше, нежели прижатая к нему душа. Сильный удар, и лорд с приглушённым криком сталкивается спиной с деревянной стеной — до этого наставленный на дворецкого пистолет так и не покинул мёртвой хватки.
Не обращая внимания на постоянно напоминающие о себе ранения, Себастьян всё же оказался на воле за пределами дома, но его не собирались отпускать просто так: Редфорд с Линелем кинулись в погоню за демоном, силы которого возвращались издевательски медленно. Его кровь обагрила поверхности мостовых и крыш, давая преследователям неплохие подсказки о местоположении — регенерация была ни к чёрту.
Граф пришёл в себя от непривычной тряски и удивлённо взглянул на дворецкого. Возмущение от столь небрежного отношения к своей персоне быстро сменилось сосредоточенностью и тревогой, стоило только взглянуть в лицо слуги.
— Рад, что Вы в порядке, господин, — в привычной коварной манере заметил Михаэлис, продолжая свой бег.
— Чего нельзя сказать о тебе, — пристально осматривая слугу, произнёс Сиэль.
— Прошу простить мой неподобающий вид, — слабо вернул издёвку демон.
Граф и не думал обращать внимания: он ясно ощущал, как тяжело вздымается грудь от неровного дыхания Себастьяна; слабая, но ощутимая одышка говорила о состоянии демона многое. Ужас накатывал волнами от понимания того, что силы слуги на исходе, и им не выбраться. Трезвость рассудка и умение держать себя в любой ситуации спасали графа от подступающей паники, навязчиво бьющейся в сознание.
Тем временем Михаэлис спрыгнул с крыши в небольшой тупик, заставленный промокшими деревянными ящиками. Неугомонный ветер не мог сюда проникнуть, а пелена дождя скрывала это место от посторонних глаз — превратности погоды в таком глухом закоулке играли демону на руку.
— Милорд, прошу Вас взять это, — слуга протянул Сиэлю его пистолет. — И не выходить отсюда, пока я сам за Вами не приду.
— Уверен? — строго спросил юноша, пристально смотря на спокойного, не считая внешнего вида, демона.
— Вы поможете мне, если не будете лишний раз подвергать себя опасности...
— Что с Мари? — спросил прямо граф, не догадываясь, что могло произойти со жницей.
— Оставайтесь здесь, — и Себастьян скрылся за водяной завесой пустынной улицы.
Сиэль ошарашенно проследил, как его дворецкий легко ушёл от ответа в прямом значении это выражения. И этим самым породил в юноше очень нехорошие подозрения, давая новый путь к лишним сейчас эмоциям. "Она жива, — повторял себе как мантру граф, выглядывая за угол, но не видя на улице ничего". Мысли текли вяло и неохотно, мешая рациональности мышления. Дождь помогал ощущать себя в реальности, но следующий за ним холод сводил всё на нет — Сиэля колотило и знобило, дрожь не покидала слабого тела, испытывая на прочность.
В этот момент в центр улицы, на которую выходил проулок, приземлился Линель с заготовленным арбалетом. Себастьян вышел вперёд, закрывая своего господина. Ветер трепал волосы, дождь застил глаза, но это мало волновало двух демонов, вставших друг напротив друга. Редфорд ещё нескоро подоспеет, поэтому Михаэлис торопился расправиться с главным соперником.
— Другой бы демон давно упал и отключился, а ты ещё держишься. Восхищён, — мягкий низкий голос звучал ровно и несколько нежно.
— Вы мне льстите, Линель, — усмехнулся Себастьян, стараясь не показывать виду, насколько тот прав: рука немела, как и плечо, из которого беспрерывно текла кровь.
— Ничуть, — и тот направил арбалет на Михаэлиса. — Интересно, сколько в тебя нужно всадить яда, чтобы произошло так, как должно?...
Новый поток отравленных стрел был выпущен без лишних раздумий. Михаэлис уворачивался от них, проверяя, не задела ли какая-нибудь из них господина, но тот оставался в укрытии и не высовывался лишний раз. "Похвально, господин, — швыряя ножи в демона, чтобы тот ушёл с прямой линии с милордом, отметил про себя Себастьян".
При одном из прыжков, раненная рука подвела дворецкого и тот неуклюже увернулся от нового выстрела. Одна из стрел на этот раз ощутимо задела бок. Запах подгоревшей плоти и дым от мгновенной химической реакции с демонической кровью неприятно ударил в нос с новой силой. Во время паузы Михаэлис метнул новую порцию ножей, которые на этот раз неплохо попали в цель, пока Линель снова прицеливался в замедлившегося дворецкого: соперник неизбежно рухнул на колени, когда три ножа сходу вонзились в бедро левой ноги, а другие два остались в правом плече и торсе. Себастьян, используя момент, направился к ослабевшему демону.
Граф, видя, что слуга сильно ранен и не может двигаться с нормальной для него стремительностью, вышел из своего укрытия и навёл оружие на коленопреклонного Линеля. Сиэль сосредоточился на выстреле и не заметил, как в нескольких шагах от него в зеркальной позе стоит Редфорд. Появление Ричарда не дало демону нанести сокрушительный удар по ослабленному сопернику: на мушке оружия лорда был его господин.
Себастьян бросился к юноше, отчего тот потерял цель и недоуменно смотрел, как на него несётся его же дворецкий. За долю секунды прозвучал выстрел, но пуля не нашла свою мишень. Михаэлис успел схватить графа и убрать с линии выстрела. Воспользовавшись ситуацией, будучи пока сторонним наблюдателем, Линель отправил по направлению к укрытию несколько стрел, которые неминуемо вонзились демону в спину в то время,как Михаэлис скрылся в проулке.
Казалось, время текло невероятно медленно. На несколько минут улица перестала быть местом баталии. Ничего не происходило до тех пор, пока Линель, наконец избавившись от ножей, поспешил к Редфорду, который подходил к заветному для них тупику. Они встали на выходе из проулка, перекрыв выход на мостовую, и с садистским удовольствием наблюдали представшую перед ними картину. Демон еле стоял на ногах, но держался уверенно прямо и продолжал закрывать милорда израненной спиной. Выставленная, как препятствие от необдуманных действий господина окровавленная, рука едва слушалась своего хозяина и нещадно дрожала.
— Отдай мальчишку и уходи... если сможешь, — произнёс ровно Ричард. — Ты в состоянии найти другую душу, и мы встретимся вновь, когда оправишься — слабые соперники мне не интересны.
Себастьян опустил голову, и по-дьявольски издевательский бархат смеха окутал мокрые каменные стены.
— Интересное предложение. Вы рано судите об исходе, господа, — рокот слов прекрасно скрыл надрывное дыхание дворецкого.
С последним словом из-за спины Михаэлиса раздались выстрелы. Линель поздно шагнул к хозяину, стремясь закрыть того собой — на этот раз пули нашли свою цель, серьёзно ранив лорда. Ричард осел на мостовую, открыв путь в тёмный проулок неверному свету газовых фонарей.
— Отличный выстрел, господин, — прошипел демон, перед тем, как кинуться к сопернику.
Отобрав у того арбалет, Михаэлис мощным ударом выкинул Линеля на улицу, убрав тем самым подальше от графа. Сиэль не желал оставаться в стороне и выбежал вперёд, стараясь уловить стремительные движения дерущихся выходцев из Преисподней. Схватка демонов неуловима для человеческого глаза, однако, по мере получаемых ранений кровь застила улицы, а рёв разъярённых зверей, буквально грызущих друг друга, неизбежно приводит в ужас.
Юноша осознавал всю опасность их положения. Холодный взгляд лишь в силу привычки не давал столь бушующим сейчас эмоциям выдать состояние своего обладателя. Непривычное оцепенение от страха за своего демона охватило нутро, подавляя своей неистовостью и новизной. Понимание, что его собственная жизнь зависит от исхода схватки дворецкого, и ощущение боязни его потерять слились в единый тугой комок. Он надеялся, но видел, как порой отчаянно Михаэлис кидался в рукопашную и насколько тот был измождён.
За пеленой рокочущих в душе переживаний Сиэль позабыл о неугомонной реальности. Инстинкты замерли в ожидании исхода битвы, не дав хозяину ни единой подсказки о дышащей в затылок угрозе. Тем самым безропотно позволив раненному и еле дышащему Ричарду вновь наставить своё оружие на ничего не подозревающего юношу.
— Господин! — крик демона был сравним с воем раздираемого животного.
Время стало бесповоротно неуклюжим и медлительным. Тягучие мгновения нехотя отслеживали миг, пока граф оборачивался к подкравшейся опасности, которую олицетворял собой державшийся на грани жизни и смерти Редфорд, не желавший уходить в небытие в одиночку и отрёкшегося от всех земных обязательств: он заберёт виновника своей кончины, ведь остальное для него уже не играет никакой роли. Ричард, лежавший сломанной марионеткой у стены на мостовой, всё же нажал на курок ходящего из стороны в сторону револьвера. Звук выстрела и сильный толчок не дали графу осознать, насколько лорд был близок к осуществлению своего последнего замысла. Отрешённо он спиной ощутил влажную холодную поверхность камня. Звук хрустящих костей и раздираемых сухожилий подменял собой все остальные ощущения.
Юноша, не понимая, что произошло, рефлекторно прижимался к неясному, но такому знакомому и убаюкивающему теплу, которое дышало ставшей привычной заботой и обещанием уберечь. Теплу, которое лёгкой поступью следует, но не подходит слишком близко, защищая от разразившейся кровавой расправы неистового демона над человеком, сумевшем покусится на его господина.
— Пожалуйста, Сиэль, не выходите отсюда ближайшие пять минут, — ласковый шёпот ворвался в сознание сразу после ужасных звуков развороченных костей и сухожилий.
— Вы...
— Прошу Вас, Ваша Светлость, — наконец юноша взглянул вверх и увидел знакомые глаза, согревающие его умиротворяющим необычно ярким изумрудным светом.
Девушка посмотрела в сторону, где из-за поворота показался Проводник. Безмолвный приказ, и Кира прошла ближе к оцепеневшему Сиэлю, садясь к нему спиной, словно страж. Граф уставился на пантеру, которая полностью закрыла его своим телом от посторонних глаз: чёрная шерсть отлично сливалась с сумраком, создавая иллюзию, что проулок совершенно пуст.
Жница как раз вышла из проёма домов, когда вой безысходности, казалось, достиг самого центра британской столицы. Безумный взгляд прислужника на мёртвого хозяина, и безграничная ярость грозилась содрогнуть землю. Линель, не замечая ран и собственной крови, тёмной лужей растекающейся под подошвами ботинок, стал со своим оружием единым целым. Не он — его гнев пустил стрелы в сторону обессилевшего Михаэлиса, сидевшего на корточках у разорванного в клочья тела лорда. Не в силах более держаться Себастьян слабо качнулся в сторону, на подсознательном уровне уходя с траектории, по которой пущена сама смерть.
Путь ей преградила та сила, которую дворецкий не мог видеть и не видел. Сила, которая обещала ему встать между ним и смертью. Мощь, пробудившаяся от долгого сна, чтобы отдать всю себя и продолжить свой путь. Осуществить свою миссию и
своё желание — спасти его.
Взмах стали меча превратился в огненный вихрь, отразивший смертоносные стрелы, которые приблизились слишком близко к закрывающей Михаэлиса жнице. Пропитавший их яд мгновенно испарился, проникая со спокойным вдохом в слабое человеческое тело. Времени очень мало и бесконечно достаточно для Мари. Проследив за тем, как опадают стрелы, словно умершие листья, она перевела горящий взгляд на Линеля.
Наступила звенящая тишина. Дождь прекратил своё длительное нашествие. Последнее дуновение ветра вернуло миру покой.
Себастьян с усилием повернул голову в сторону замершей баталии: пламя, облизывающее меч, отражалось от мороси, повисшей в воздухе; свет огня обагрял силуэт столь необходимого для него существа; белая рубашка, заправленная в чёрные брюки, которые облегали стройную талию, просвечивала, выдавая все нюансы изгибов тела, помнящего его прикосновения; манжеты свободно спадали на тонкие запястья. Перед ним, несомненно, была Мари, но... другая — в её силуэте сквозила опасная величественность, не свойственная изящной девушке, которую он знает. Хищная грация, с какой каблуки высоких сапог отмеряли неспешные шаги, пока жница отходила от него, стала властной, сохранив знакомое непокорство. Чувственность жестов приобрела оттенок совершенной раскрепощённости.
— Вам не кажется, — глубокий спокойный голос вернул Михаэлиса в реальность, где Мари последовала к сидящему на коленях слуге лорда едва слышной поступью. — что Вы уже выполнили свой долг перед Вашим хозяином?
— Мой долг служить ему до самой смерти, — и стрелы вновь наткнулись на взмах пламенеющего меча, преобразивший яд в смертельный для жницы воздух, но её это не волновало от слова совсем.
— Я очень хорошо Вас понимаю, дорогой Линель, — ровный ласковый тон наводил ужас на демона.
Слуга лорда ни на секунду не позволял отвлечься от разъярённой жницы. Взгляд зелёных глаз приковывал к себе и сжигал нутро своим пламенем. Горящий меч кидал тёплые отсветы на влажные волосы цвета осени, отчего казалось, что девушка сама напоминала пламя.
— Вы отдали свой долг сполна, — прошептала Мари, останавливаясь в десяти шагах от Линеля.
Эта тишина давила и угнетала того, кто не мог выдержать напора той силы, которую источала жница. Демон смотрел прямо на девушку и дрожал — от безумия, порождённого огнём колдовских глаз; сумасшествия, выходящего наружу еле сдерживаемым смехом от того, что теперь он оказался свободен от всего. Рокочущий хохот заполнил собой пустынную улицу, ставшую местом конца судеб.
— Будьте покойны, — эта фраза была весьма привычной для жницы, ставшей венцом каждой человеческой жизни, которая нашла свой конец в её косе.
Прикрыв глаза, Мари перехватила меч двумя руками и с силой вонзила его в мощёную мостовую. Скрежет металла о камень оглушил свидетелей кончины демона. Земля начала трескаться, а пламя меча, покинув сталь, стремительно направилось к Линелю, забирая в свои горячие объятия. Безумный смех не угасал, пока горел костёр, в котором испарялась душа выходца из Преисподней. Молодого, попавшего в сети человеку, отдавшему жизнь на борьбу с адскими обитателями.
Когда всё затихло, девушка вытащила свою косу, вернула её в ножны и открыла по-прежнему пламенеющие глаза. На этот раз в них не было обещания смерти. И не было ничего, что указывало бы на недавние события. Мостовая была по-прежнему ухабистой, а камни мокрыми от сильного дождя.
— Госпожа, — спокойный голос Киры притянул внимание жницы к себе, и та быстро прошествовала к проулку.
Те мгновения, что она шла к месту агонии демона, били ножом в сердце. Дворецкий лежал неровно, пытаясь не надавливать на стрелы, торчащие у него из спины. Сиэль был рядом, опустившись на колени прямо за Себастьяном. Проводник находилась у длинных ног мужчины, спокойно взирая на жницу.
Мари рухнула на колени, будучи поглощённой таким открытым взглядом демона. Всегда там присутствовала некая отстранённость, которая похоже истлела, уступив место болезненному восхищению от выхода девушки в пылу схватки. Он пристально всматривался в её лицо, одновременно с узнаванием и удивлением от нежданного открытия нового в той, которую стремился уберечь всеми способами. Красные глаза с привычной нежностью оглаживали черты склонившейся над ним жницы. Дрожащие алые губы, дарившие ей столь возвышенное наслаждение, постепенно теряли свою выразительную чувственность, бледнея. Мокрые всегда пребывавшие в некотором беспорядке прилипшие волосы она откинула, мягко поддерживая голову демона в чаше своих ладоней. Она устроила его на своём бедре, со спокойным смирением осматривая тело, отдающее свою кровь земле.
— Всё будет хорошо, слышишь? — девушка прошлась рукой по плечу, взялась за одну из стрел и ловким движением вынула её, но слуга этого, похоже, не заметил. — Всё закончилось.
— Как ты выбралась? — прошептал Себастьян, пока Мари продолжала вытаскивать металл из спины раненного.
— Меня сложно удержать, — усмехнулась та. — Ты меня беспардонно запер, а теперь я тебя встречаю в таком состоянии — очень неблагоразумно с твоей стороны.
Михаэлис не отрывал глаз от сосредоточенного лица девушки, которая со всей осторожностью пыталась ему помочь. При каждом её вдохе вырывался пар, взгляд потусторонний и по-прежнему горящий изумрудным светом. Рука под его затылком едва уловимо дрожала, и это дало демону подсказку о состоянии Мари.
— С тобой дела обстоят не лучше, — пророкотал Себастьян, видя, как её начинает знобить.
Когда последняя стрела покинула тело демона, тот свободно лёг на спину, упершись макушкой в живот сидящей на мостовой жнице. Дыхание становилось судорожным, во взгляде притаился страх от следующих действий девушки. Мари всегда была своевольной — он знал, что она задумала. И в таком состоянии, если она начнёт принимать всю его боль на себя, он не сможет её остановить: у него физически не оставалось сил. Михаэлис поднял руку и сжал её ладонь. Решительный и спокойный взгляд девушки кричал о правдивости его догадки.
— Ты упорно продолжаешь идти к смерти, — зло проговорил Михаэлис, чувствуя, как она с лёгкостью освобождается от его слабой хватки и кладёт свою ладонь ему на грудь, где чувствуется неровный стук сердца умирающего демона, продолжая другой поддерживать его голову.
— Как ты не можешь понять, — она наклонилась к нему вперёд, останавливаясь в нескольких сантиметрах от его лица. — Это мой путь, и он на этом не оканчивается.
Мари приникла к его губам, которые потеряли свою горячность и стали прохладными. Сжала влажную ткань на груди демона, а второй жадно зарылась в его волосы. Капли дождя на её лице смешивались со слезами, добавляя поцелую горечи. Но она не могла отстраниться и не желала. Лёгкий поцелуй, сконцентрированный на том, чтобы насильно отвлечь мысли демона от главного, стал приобретать напор, проникая до самой души, до кровоточащих ран.
Девушка забирала всё себе, всю боль, весь яд перетекал из него в её тело через неудержимый поцелуй — последний в этой жизни для неё: убивающий, сжигающий, не оставляющий ничего. Она чувствовала, как раны на теле демона затягиваются. Его силы возвращались, поэтому она торопилась, ведь против Себастьяна, даже с такими способностями, ей не выстоять. По мере того, как это происходило, Михаэлис понимал, что происходит, и начал отстранять от себя девушку, не давая ей закончить. Но Мари не смела подчиниться, сейчас о покорности не могло идти и речи. Она забирала смерть, которая обосновалась в демоне, всецело себе, защищая и спасая. Он вертел головой, оттягивал её волосы до боли, но она терпела.
Ещё не время.
Когда последняя капля яда покинула демона, жница отстранилась. Приоткрыв глаза, она взглянула в красные омуты, полные непокорного пыла, привычной силы и безграничной горести от произошедшего. Ласковый взгляд тускнеющих глаз был для Себастьяна более смертельным, чем сотня отравленных стрел. Рука, державшая его, разжалась, и Мари откинулась назад, едва не падая на мокрые безжизненные камни.
Демон не слышал крика господина, не понимающего до конца, что происходит. Его не заботила пантера, преградившая путь Сиэлю, который ринулся к слуге и жнице, и скорбно опустившая голову. Для него существовала только она, которую он подхватил на руки и устроил у себя на коленях. Он судорожно осматривал девушку. Кровь из невесть откуда образовавшихся ран, которые ещё недавно были его, смачивала ткань брюк и теряющей свою белизну рубашки.
— Зачем?... — шептал он, отчаянно прижимая к себе жницу, лихорадочно водя ладонями по её груди, талии, зарываясь в волосы, мокрые от непогоды, но такие же мягкие и ароматные. — Дьявол, зачем?!
— Это должно было произойти, — ласково шептала Мари слабеющим голосом.
Михаэлис не верил... отказывался верить в происходящее. Взгляд ужаса не оставлял ставшее родным лицо, выражение которого отражало безмятежность, счастье и столько... любви к нему, выходцу из Преисподней, демону, созданному забирать жизни. Он готов был разнести весь мир, лишь бы эти глаза и дальше продолжали смотреть вот так. Себастьяна съедало незнание, что предпринять. Мысли путались, не давая ответов. Лишь одно желание — чтобы Мари выжила, — билось в сознании. Страх затмил всё остальное.
— Себастьян?! — крик милорда проник в этот омут, и демон медленно перевёл взгляд на господина, чей приказной тон насильно оторвал его от девушки. — Есть только один человек, способный ей помочь, — холодный тревожный тон Сиэля упорядочивал бурю, творящуюся в нём. — Я приказываю отнести Мари к Гробовщику. Немедленно!
Глаза Михаэлиса распахнулись, и он встал, подталкиваемый силой контракта. Врезавшаяся в сумбур очевидная истина, что необходимо сделать, вернула его в реальность. Он быстро повернулся к графу и слегка поклонился. Дрожь Мари, находящейся у него на руках и прижатая к его телу, стала лучшим стимулом к действию.
— Слушаюсь, господин, — быстро сказал демон.
— Мы за тобой, — Сиэль суетливо обернулся к Проводнику, которая с готовностью прошла к юноше.
— Конечно, Ваша Светлость, — Кира поклонилась и немного присела, показывая тому, что она последует за демоном вместе с ним.
Не смея позволить и мигу замедлить его, Себастьян понёсся в сторону похоронной лавки. Лишь искоса следя за дорогой, он не отрывал взгляда от мелового лица девушки. Судорожное дыхание и безвольно опущенная на его грудь медная голова приковывали адский взгляд. Он гнал во весь опор, на поворотах стискивая жницу в осторожных объятиях.
Прошло несколько секунд перед тем, как демон с ноги выбил дверь бюро, врываясь вовнутрь. Обитель Гробовщика встретила его мраком и химическим флёром препаратов.
— Легендарный! — проревел Себастьян, проходя к столу, с которого под силой мысли слетело всё, что мешало уложить Мари.
Девушка слабо простонала, когда Михаэлис перенёс её на столешницу. Он не отстранился от неё, продолжая отслеживать её состояние. Мужчина протянул руку через её тело и обхватил холодеющую ладонь, несильно сминая, пытаясь согреть.
— Легендарный!! — повторил он нечеловеческим тоном, смотря в тёмный проём, ведущий в другие помещения небольшого здания.
От его крика задрожали стены, а на окнах образовались паутины трещин. Сиэль, который беспрепятственно вошёл в дом, вынужденно закрыл уши, по-прежнему находясь верхом на Проводнике.
— Он не поможет... — слабо прошептала Мари, приоткрыв лихорадочно блестящие глаза. — Не...
— Тише, — беспокойный тихий голос Михаэлиса резко отличался от недавнего крика. — Береги силы.
— Она права, господин дворецкий.
На этот серьёзный и мрачный тон, сказанный голосом Гробовщика, обернулись все присутствующие. Жнец стоял неподалёку от стола, смотря на ту, которой суждено покинуть этот мир. Оставить
его снова в одиночестве. Взгляд, с которым он наблюдал последние мгновения девушки, выражал вселенскую скорбь. Салатовые глаза не отрывались от конвульсивных движений жницы, пока он проходил к ней.
Адриан встал с противоположной стороны стола. Не дойдя пару шагов, он увидел глаза той, которая когда-то отдала свою жизнь за него — любимая, спасшая его от гибели.
— Ваше Величество... — поражённый шёпот отразился от стен и с удвоенной силой ударил по всем присутствующим, во все глаза смотрящих на в высшей степени странную сцену.
— Нет... — Мари закашлялась, отчего красный поток щедро залил подбородок. — Ещё нет...
Михаэлис склонился к ней, немного приподнимая голову, чтобы та не задохнулась от собственной крови.
— Делай же что-нибудь! — прошипел демон, не сдаваясь и прижимая жницу к себе.
Его взгляд обещал все муки ада Легендарному, который безотрывно смотрел на девушку. Он не мог сдвинуться с места — хотел, пытался, но не мог совладать с безмолвным смирением девушки, которая с призрачной улыбкой смотрела на него. В зелёных омутах вновь поселилась мудрость богини, спокойствие магической долины и знание тайн Вселенной. Словно из-за толщи воды, он услышал просьбу, которая сорвала его с места и привела его к жнице.
"
— Кревен, счастлива снова видеть тебя, — ласковый шёпот прошёлся по нервам, отчего электрический ток прошил всё тело. —
Возьми то, что утрачено, и верни мне всё без остатка".
Фраза, которую от не слышал более нескольких веков. И сказанная во второй раз твёрдо и в то же время нежно согнула его в поклоне, известном в роду этого умирающего на столе существа, как проявление высшего почтения.
— Как скажешь, — едва не задыхаясь промолвил Адриан, сдерживая слёзы радости от встречи, перемешанные с нечеловеческой болью Легендарного жнеца.
Только теперь Кревен увидел пантеру, пристально смотрящую на него. "Проводник! — пролетела мысль, задевая всё нутро. — Значит...". Быстро взглянув на злого и недовольного Сиэля, в глазах которого читалось нетерпение, когда же Гробовщик приступит к своим обязанностям, жнец снял изумрудное кольцо и с великой осторожностью надел его на палец лежащей девушки.
Мари моргнула, безмолвно благодаря его за понимание, и медленно перевела взгляд на демона, который оставался на месте и не думал её отпускать из своих рук.
— Себастьян, — ласковый шёпот усладил бы его слух, если бы не обстоятельства. — я обязательно заглажу свою вину, — и её голова безвольно упала на его плечо, но девушка не думала замолкать, стараясь высказать больше, чем позволяли последние силы. — Пожалуйста, береги Сиэля... Вскоре ты будешь очень ему нужен как никогда ранее... — граф смотрел на жницу, словно видел впервые в жизни. — Если ты позволишь... я встречу вас позже... — и тут она посмотрела на ошарашенного юношу и заботливо тому улыбнулась. — Я помню наш разговор, Ваша Светлость... И Вы помните...
Из потрясённо расширенного глаза, не прикрытого повязкой, скользнула слеза, которую Сиэль не почувствовал.
— Я отказываюсь принимать подобное! — прошипел демон, злясь на всё и вся, из-за чего его и девушку окутывала чернильная тень проснувшегося зверя. — Только посмей сдаться! — надрывно произнёс он, сквозь стиснутые зубы.
— Про... сти, — слезы полились из остекленевших глаз и упали на тёмную ткань рукава пиджака.
Михаэлис замер на несколько мгновений, услышав невысказанное вслух девушкой признание, ворвавшееся ему в голову. Для Себастьяна время остановилось. Наступила странная убаюкивающая тишина.
Его руки перестала сотрясать дрожь хрупкого тела Мари. Судорожное дыхание больше не билось ему в шею и не колыхало мокрые чернильные волосы. Свет будто бы померк ещё больше, оставив только влажную белеющую рубашку с кровавыми разводами на недвижимой жнице. Осеннего оттенка волосы, покрывалом укрывающие столешницу, незримо потускнели. Чувственные приоткрытые губы, блестящие, словно после поцелуя, бледнели. Угольные ресницы не трепетали, не отбрасывали тень на скулы. Холодеющая рука, сжимающая в ответ его пальцы, разжалась. Тело стало податливым, когда Михаэлис, без труда подняв девушку, всматривался в спокойный безжизненный лик. Ладонь в перчатке обвела контур прекрасного лица, губ, линии челюсти и остановилась на шее. Под пальцами не чувствовалось биение жизни. Молчало сердце.
И для него замолчал весь мир.
И продолжал безмолвствовать, когда он беспорядочно оглаживал ещё тёплое тело, ставшее будто бы тряпичным. Оттягивал шелковистые волосы, целовал бескровные прохладные губы. Его зверь внутри скулил, выл до боли в горле. Его беззвучное рыдание раззадоривало ярость, которую демон испытывал разве что в бою с призрачными армиями Ада. Осознание произошедшего давило грудь и выворачивало внутренности. Его охватывало безумие, сдержанное лишь тем, что в его руках находится Мари, покорная и молчаливая. Чужая...
Это определение жницы было для него нереальным, невообразимым... невозможным. Вгоняющим в транс, в котором он отпустил девушку, как самую драгоценную душу, укладывая на стол и поправляя длинные волосы. Демон не верил, отказывался верить, бросая на борьбу с реальностью все свои тёмные силы.
— Помоги ей, Легендарный! — приказ, невыполнение которого равно смерти даже бессмертному существу.
Молчание стало ему ответом, и Себастьян резко повернулся к Гробовщику. Тот не сдвинулся с места, не шелохнулся и, казалось, вовсе не дышал: салатовые глаза отсутствующие смотрели на мёртвое тело Мари — во взгляде не было ничего. Бездна, которая затягивала своей безграничностью. Голос Адриана, безжизненный и мрачный, как никогда, выдавал природу своего обладателя.
— Ты не понял, дворецкий, — тоном судьи, выносящего смертный приговор, прошелестел Кревен. — Даже если бы и хотел, она бы...
— Ты ошибаешься, жнец, раз думаешь, что у тебя есть выбор! — демон чернильной тенью набросился на Легендарного, прижимая его к стеллажу и выбивая весь дух. — Я устрою тебе муки, — продолжал неистово шипеть Михаэлис, стискивая Кревена до такой степени, что слышался хруст костей. — о которых
даже ты ничего не знаешь.
— Тогда она возненавидит тебя, — едва слышный шёпот ударил так, что зазвенело в ушах.
— Лжёшь! — взяв Легендарного за его балахон, Михаэлис прижал его к себе и снова оттолкнул, отчего полки стеллажа осыпались на обоих. — Иначе, — кровожадно продолжил демон, видя, что Гробовщик до сих пор безотрывно смотрит на девушку у него за спиной и не слышит его угроз. — моя ненависть станет жуткой смертью для тебя.
— Прекрати, Себастьян!
Снова не по его воле руки разжались и отпустили жнеца, а ноги сами собой сделали пару шагов от вмятого в потрескавшуюся стену Адриана.
— Всё кончено... — шёпотом продолжил Сиэль, наблюдая эту сцену.
— Вы тоже ничего не поняли, граф, — пропел жнец, улыбаясь до сих подрагивающими губами. — Мари Вам всё сказала... — подсказал он, проходя к столу, на котором лежала девушка. — но Вы её не услышали, — с горечью продолжил Кревен, трепетно проводя кончиками пальцев по густым волосам жницы, и даже взбешённый взгляд демона, неотступно следящий за ним и предупреждающий, чтобы Легендарный держался подальше от Мари, не страшил жнеца.
— Она мертва, чёртов ты псих! — выкрикнул Сиэль.
— Поэтому есть только один выход Вам возразить, — Гробовщик отошёл от девушки в сторону графа, наклонился и прошептал, глядя прямо тому в глаза. — Выполните её желание и живите. Вы увидите её вновь, граф, — не разгибаясь, он взглянул на внимательно слушающего его демона. — и её смерть станет для Вас новой жизнью.
Последняя фраза всецело относилась к Себастьяну — тот чувствовал правоту слов Легендарного. Он не знал, кем была Мари: ему не удалось этого выяснить... и не удастся. Однако, если раньше для него это было целью нахождения рядом со жницей, то теперь его волновали её слова о том, что она знает, что её ждёт. И теперь Гробовщик указывал ему на это.
Михаэлис посмотрел на недвижимую Мари и еле унимал свою боль от её потери. Всё тело давило от накинувшейся пустоты и осознания. Демон неслышно подошёл к ней и склонился к её лицу, разглядывая и запоминая родные черты. Не чувствуя её дыхания на своей коже, он не выдержал и ткнулся лбом в её, замирая.
— Я прошу тебя, Гробовщик, о помощи, — ровно произнёс Сиэль, наконец узнав, насколько его дворецкий был близок к Мари. — Позаботься о ней.
— Вам не стоит беспокоиться об этом, граф, — поклонился Адриан, скрывая вновь взбунтовавшуюся горечь. — Вы можете указать Ваши пожелания в письме, и завтра состоится процессия.
— Хорошо, — безэмоционально продолжил юноша. — Себастьян занесёт тебе инструкции вечером.
— До свидания, граф, — постарался воспроизвести свой нормальный тон Адриан, но потерпел поражение: слишком многое произошло.
— Идём, Себастьян, — и тот, не дожидаясь дворецкого, вышел на улицу.
Михаэлис встал ровно и скорбно склонил голову, замерев перед Мари на несколько минут. В лавке было непривычно тихо и спокойно. Адриан не издавал ни шума и был полностью солидарен с этим демоном. Его волновали другие вопросы, которые теперь в основном касались будущего этой странной пары: Мари, ставшая для демона сокровищем, и демон, который должен был быть кровным врагом этой девушки. Кревен боялся и ждал следующего пришествия жницы.
Той жизни, которая определит судьбу всего подлунного мира.
Себастьян повернулся и проследовал к двери, где его настиг голос Легендарного. Решимость вернуться сюда позже и допросить жнеца о девушке улеглась, даже не начав сформировываться во внутреннюю потребность.
— Не думай, что я поставлю её под удар, — стальной шёпот заполнил помещение. — Мари ушла, но осталась столь же уязвимой, как и при жизни.
— Я могу зайти дальше... — спокойно ответствовал демон.
— Можешь, — согласился Адриан. — тогда я заберу тебя в небытие вместе с собой.
— Партия не окончена, — язвительно заметил Себастьян, искоса смотря на жнеца.
— Больше того, — слабо подхватил его настроение Кревен. — Когда её сердце перестало биться, она началась.
Михаэлис обернулся и несколько минут рассматривал Легендарного. Как само воплощение обмана и лицемерия, Михаэлис не видел ничего, что бы выдавало ложь, несмотря на всю абсурдность их диалога. Себастьян прикрыл глаза, склонил голову и приложил руку к груди.
— До скорого, Легендарный, — и быстро вышел на улицу.
Безмолвно Себастьян был благодарен господину за то, что тот поступил так: не броско позволил ему снова увидеть Мари позже, остаться на несколько минут с ней, перед тем как направиться в поместье.
Михаэлис перевёл взгляд на Сиэля. Тот колко смотрел вперёд на огромную пантеру. Проводник увидела мрачного демона, отошла от юноши, понимая, что выполнила просьбу своей Госпожи оберегать графа, пока не кончится схватка. Тёмная как ночь шерсть постепенно начала терять свой блеск. Очертания становились размытыми, а тело — прозрачным. Мгновение, и сумрачный вечер поглотил ту, которая пришла к девушке и осталась с ней много дольше, нарушая все заветы самой жницы.
Милорд и его слуга смотрели на то место, где стояло странное и невиданное существо. Не нужно было строить предположения и версии о том, как Мари выбралась из запечатанного дома. И в демоне хотела заклокотать ненависть к этой пантере, но не было ничего, кроме гулкой бездны — он впервые ощутил столь сильные для него эмоции: потрясение было огромным и сломило даже его выдержку.
— Отправляемся домой, Себастьян, — тихо произнёс граф и обернулся к мужчине.
"Ты права, — усмехнулся своей сентиментальности демон, вспоминая мягкие упрёки девушки, и взял юношу на руки. — Необычно для демона, — сорвался с места и понёсся в поместье".
***
Часы пробили полночь, когда парадная дверь поместья тихонько приоткрылась, выпуская в сад мрачную тень. Она пронеслась по главной аллее, ведущей к особняку, и проследовала в сторону Лондона. Ночь была удивительно спокойной и даже тёплой. Редкие выкрики ночных зверей разбавляли тишину — слишком спокойную после недавней бури, гнетущую от пережитых событий за сегодняшний день. Обернувшись назад, Михаэлис увидел тёмный дом, уснувший тяжёлым сном вместе с его обитателями.
По прибытии обратно граф долго отказывался ложиться спать. Он настаивал на том, чтобы слуга выполнил его поручение и доложил о нём не медля по возвращении. Себастьян рад был бы пойти на поводу господина, но юношу терзал озноб и навалившаяся слабость: Сиэль долго провёл под дождём и мокрой одежде, что не могло пройти незамеченным для слабого человеческого организма. Да и Михаэлису было не до перепалок с милордом, поэтому приступил к своим обязанностям по спасению потрёпанного здоровья юноши, обосновав это тем, что это также является неотъемлемым пунктом их договора.
Пока граф находился в тёплой ванне и думал об инструкциях, которые Михаэлис передаст Гробовщику, Себастьян приводил в порядок его покои. Спальня юноши приобрела тот вид, по которому не скажешь, что здесь произошло несколькими часами ранее. Робкий стук в дверь прервал его осмотр своей работы, которая вновь была безупречной.
— Себастьян, — дворецкий обернулся к Барду, который не смел лишний раз смотреть на старшего. — Мы не знаем, что именно произошло в...
Взгляд Михаэлиса потяжелел и стал острым, но внешне мужчина остался так же невозмутим — Сиэль лично принёс слугам скорбные известия о кончине девушки, отчего те стали вести себя тихо и весьма профессионально, чего никогда не наблюдалось: чётко выполняли мелкие поручения и господина, и дворецкого.
— Я слушаю, — поторопил того слуга.
— В районе библиотеки творилась какая-то чертовщина, — протараторил тот, чётко уловив настроение дворецкого. — И когда... Мари исчезла, мы решили проверить... В общем, ты должен сам это увидеть.
Себастьян на мгновение задумался и быстро вылетел в коридор, оставив поражённого скоростью дворецкого повара в одиночестве.
Михаэлис в считанные секунды остановился у тёмного проёма, ведущего в библиотеку. В комнате было темно, но не для него. Он шагнул вперёд и начал осматривать разрушенное помещение: стеллажи лежали на полу — многие, видимо, падая друг за другом, уперлись в стену; книги разбросаны так, будто их намеренно расшвыривали; старинные фолианты не выдержали, отчего ветхие страницы усыпали старинный пол, словно листья. Демонический взгляд цепко обрисовал представшую картину, стараясь найти причину произошедшего. В таком беспорядке любая тайна могла легко остаться непотревоженной.
Слуга обходил шкафы, рассматривал полки. Понимая, что таким образом ничего не добьётся, Себастьян взмахнул рукой. Массивная мебель поднялась с пола и вернулась на прежние места. Книги, казалось, беспорядочно летали из стороны в сторону, возвращаясь на давно определённые для них полки и в том порядке, как было до этого. Шуршание листов, стук корешков о дерево на несколько минут заполнили комнату, пока она приобретала нормальный облик.
Звуки стихли, и вокруг стоящего в центре демона образовалась та обстановка, которая подобала предназначению этого помещения. Опустив по швам руки, Себастьян проверил свои труды. Цепкий взгляд наткнулся на небольшой столик и стоящий рядом диван у одной из стен — уголок прекрасно способствовал погружению в мир, обрисованный чернилами, наложенными на холст страниц. На столешнице чернела обложка довольно-таки внушительного фолианта. Из-под переплёта виднелась бахрома жёлтых страниц — книга больше напоминала папку с листами, когда Михаэлис раскрыл её. По тому, как были расположены листы, Себастьян понял, что её совершенно недавно изучали. Переворачивая страницу за страницей, мужчина пытался понять, что такого для себя нашла в этой книге девушка. Отдельные слова и ничего незначащие фразы упорно не хотели проливать свет на последние часы пребывания Мари в поместье.
Именно эта книга покоилась во вместительном кармане чёрного пальто пролетающего по еле освещённым улицам ночного Лондона демона. Михаэлис должен был передать не только короткую записку от графа, но и самому разобраться в океане загадок, которые преследовали его с первой встречи с девушкой. Конечно, он понимал, что Легендарный не будет покорно отвечать на его вопросы — не выдаст тайн Мари, даже если будет на грани смерти. И Себастьян был готов к этому. Он с неудовольствием и разочарованием в самом себе осознавал, что
простой разговор о жнице ему жизненно необходим.
Стоя на пороге похоронного дома, демон смотрел на вход и не мог заставить себя сделать шаг. Некоторое время назад он вломился туда с умирающей Мари на руках. А теперь... Её нет. Вот то чувство, как реальность всё же становится осязаемой и неотвратимой. "Её нет, — настойчиво билась столь запоздалая догадка".
— Второй раз я не буду чинить эту дверь, — привычно произнёс Гробовщик, стоя на пороге.
Себастьян не видел, как тот открыл створку и встал прямо напротив него, не выходя за пределы лавки. Моргнув пару раз, он осмотрел Легендарного, словно видел его впервые за свою бесконечно долгую жизнь.
— У меня много работы, господин дворецкий, если Вы не забыли, — уже серьёзнее продолжил Адриан.
Михаэлис кивнул и прошёл вперёд, минув пропускающего хозяина бюро. Кревен осторожно закрыл еле держащуюся на петлях дверь и вошёл в комнату, чуть не натолкнувшись на спину вставшему посередине демона. Он хотел было сказать нечто, что вырвало бы этого эгоистичного демона из своих мыслей, но тот через плечо протянул ему небольшой конверт с печатью дома Фантомхайв.
— Здесь то, что тебе нужно для работы, — ровно и спокойно произнёс Себастьян, продолжая стоять на месте.
— Предайте графу, — обошёл его Адриан, предварительно взяв письмо. — что всё будет исполнено согласно его инструкциям, — он положил послание на прибранный стол, где умерла Мари, и повернулся к демону, продолжая говорить совершенно иным тоном: спокойный ровный голос, сосредоточенное выражение лица с убранной чёлкой. — Но какие же будут твои пожелания?
— Они не имеют значения, — тем же тоном ответил Михаэлис.
— Отчего же? — снисходительно заметил Гробовщик. — Недавно ты был более решительным, демон, — и провёл по своей шее, которую неистово сжимал Себастьян, когда набросился на него.
— Недавно всё было иначе, — гаркнул Михаэлис и замолчал, но его ходящие под кожей желваки указывали на его настроение. — Почему ты не спас её? Ты мог пойти против...
— Не мог, — с тихой грустью ответствовал Легендарный. — Никто из нас не мог, — он отошёл от стола и сел на один из гробов, лежащих на полу. — И она бы не позволила. Уверен, она говорила тебе об этом. Она полюбила тебя не меньше, чем ты её...
— Довольно! — снова крикнул демон, оборачиваясь к Адриану.
— Мари защитила тебя...
— Замолчи!
— Так ответь ей тем же, демон, и не вороши то, что поставит под удар её возвращение! — вскочил Кревен и встал напротив разъярённого Михаэлиса.
— Как это возможно?! — проревел Себастьян, не находя ни одного основания для того, чтобы поверить в это, и прошёл к столу, опираясь на него руками. — Я не чувствовал в ней души — только душа может переродиться, — бормотал он, отчаянно смотря в столешницу, где для него видимых щёлочках дерева виднелась кровь жницы. — Её сила не похожа ни на одну, что я когда-либо встречал...
Следующие слова заставили демона оцепенеть и неверяще взглянуть на Легендарного. Тот смотрел в тёмный проём, где в дальней комнате находилась мёртвая девушка.
— Я пытался понять это на протяжении всех её перевоплощений, — тихий голос вонзался в самое сердце демона, заставляя сконцентрироваться только на произнесённых словах. — Она позволяла мне увидеть её, только тогда, когда я не мог ничего изменить... И только в этой жизни... я был счастлив провести с ней больше времени, — он усмехнулся и продолжил. — Стал ей наставником... Видел, как она изменилась за века, и ужасался от того, что она осталась прежней, — и сочувствующие посмотрел на ошарашенного демона. — Да, не похожа. И пусть это останется тайной до того мгновения, когда ваши судьбы снова пересекутся. Верь ей, как она верила тебе.
Себастьян снова ощутил, как находится в одном вдохе от раскрытия главной загадки его знакомства с девушкой. Но теперь он не хотел его делать: Гробовщик говорил настолько уверенно, что заставлял могущественного демона почтительно склонить голову перед этой тайной. Михаэлис жаждал встретиться с ней вновь всем своим существом. От этого желания зверь, живущий в нём, приятно урчал и успокаивал свою разрушительную силу — в отсутствии Мари сущность демона оставалась ей подвластна.
— Я услышал тебя, Легендарный, — с еле уловимой признательностью ровно произнёс он и вынул из кармана книгу. — Ты спрашивал о моих пожеланиях, — и грустно усмехнулся. — Уничтожь это. На всякий случай.
Адриан осмотрел книгу и встревоженно взглянул на демона, который спокойно следил за его действиями.
— Орден охотников борется со многими существами, поэтому будь уверен, что тайна происхождения Мари не нашла своего подтверждения, — пояснил Михаэлис.
— Ты думаешь, что она — одна из них? — с иронией спросил Адриан, забирая фолиант.
— Всё, что я не предполагал до сего момента, оказывалось неверным, — хмыкнул Себастьян. — Одно я знаю точно — её природа далеко не так однозначна.
— Ты весьма близок к истине, — одобрил Кревен. — Я выполню твою просьбу.
— Ценю твою помощь, Легендарный, — поклонился Михаэлис и направился к выходу.
Ночной воздух изменился. Морось, висящая в воздухе, будто поредела и давала спокойно выдохнуть. Себастьян не хотел торопиться и покидать спящий город. Его шаги не были слышны ни одной живой душе, пока он прогуливался по тихим улицам. Отчего-то ему стало легче дышать, грудь не сдавливали тиски. На его лице блуждала еле заметная улыбка, которая всегда была адресована только одной. Он вновь и вновь вспоминал Мари, их ночи и дни. Помнил её запах, отчего он шумно втягивал носом воздух. Знал до мельчайшей чёрточки её прекрасное лицо, каждый оттенок зелёной радужки ироничных глаз. От воспоминания вкуса её губ Михаэлис невольно облизал свои. Память демона намного отчётливее и детальнее человеческой, поэтому он позволил себе отдаться ей сейчас.
Он вышел к набережной Темзы и невидящим взглядом обвёл город. Его глаза не выдавали мыслей своего хозяина ровно до того момента, пока не наткнулись на возвышающиеся тёмные башни Тауэрского моста вдалеке. Он наклонился и упёрся локтями в чугунную ограду, не сводя взгляда с этого мистического сооружения. Новый поток картин, теперь уже времени схватки с ангелом, наполнили сознание. Михаэлис несколько дней до той битвы кидал все силы на то, чтобы усмирить своё беспокойство и злость от того, что крылатый мог навредить жнице. И тот миг, когда она появилась из неоткуда на строительных мостках "ангельского" моста, въелся в его сознание. Тогда нечто переломилось в его восприятии других. Наконец осознал своё отношение к невыносимой девушке — непокорной и сильной в своей слабости Мари. Он поставил точку в борьбе с самим собой. Себастьян не осознавал этого в тот момент, но это становилось для него очевидным сейчас.
— Я клянусь дождаться тебя, моя Мари, — прошелестел шёпот над водами Темзы, обволакивая Лондон всеми чувствами одного необычного демона к небывалой жнице.
Epilogue
Золото солнца обагряло своим сиянием Лондон. Скорбный гул колоколов привносил покойное умиротворение в плавно протекающий вечер. Шпиль высокой церкви вонзался в пламенеющее небо. Горящие края лениво проплывающих облаков создавали восхитительный в своей красоте калейдоскоп меняющихся картин. Тёмный камень соборных стен резко контрастировал с драгоценной дымкой угасающего вечера. На небольшой изумрудной лужайке собрались немногие и их вряд ли можно было назвать рядовыми людьми: те, с которыми провела последние дни жница, и те, с которыми она работала. Все собрались сегодня здесь, на время забыв распри.
В стороне ото всех стоял Адриан, упершись на массивную лопату, и наблюдал небывалое единение жнецов, людей и одного демона, стоящего за спиной своего господина. Взгляд всех приковывал обычный гранитный камень, надписи на котором не могли донести до любого, видевшего его, кто на самом деле был предан этой земле. Не было речей и принятых в обществе слов прощания — мягкий ветер, вольготно шествующий среди могил старого кладбища, мог сказать много больше.
Легендарный вспоминал эту жизнь девушки и только сейчас со всей ясностью осознавал, насколько она была похожа на себя прежнюю: с первой секунды, когда он увидел её в том доме, который стал для неё невыносимым пристанищем, и до вчерашнего дня, когда дворецкий ворвался в его лавку с истекающей кровью жницей на своих руках. Только сейчас он понимал, как гроза призрачных легионов изменился... "Нет, как ты его изменила, Селина, — прикрыв глаза, поправил себя Кревен".
Вчера умерла не Мари, не жница, не необычная девушка: в другой мир вышла именно Селина — подлунная богиня продолжила своё шествие, которое скоро окончится. Эта жизнь стала финальной главой перед концом начавшейся много веков назад истории. Истории, которая ещё получит своё продолжение. А пока...
Солнце скрылось за массивным облаком. Трава потеряла свою насыщенность, став невзрачным тёмным покрывалом. Ветер напомнил о себе новыми порывами, становившимися всё более злостными. Взгляды, полные мыслей о той, которая останется здесь навсегда, скрестились, но не были сопровождены словами — их не хватало, да и не хотелось искать. Мелкий накрапывающий дождь свободно падал на гранитную плиту и истоптанную дорожку у могилы: кладбище опустело. Поднималась непогода, которая снова решила заявить о себе.
Она продолжалась достаточно долго. К середине ночи, растеряв все свои силы окончательно, удалилась на покой. Сидя в своей комнате и работая над бумагами, Кревен отложил перо и взглянул на слабеющий дождь, который, похоже, решил задержаться подольше. Крупные капли падали ровно, не сопровождаемые аккомпанементом злостного дуновения.
Гробовщик вышел на улицу и пошёл на кладбище — он любил ходить туда в такую погоду, независимо от времени суток. Влажные пары земли и аромат травы и ночных цветов создавали особую атмосферу в покойном уюте, притаившегося среди могил. Кревен погрузился в него сполна, когда вошёл в ворота соборного кладбища. Он проходил сквозь небольшие заросли и вышел на небольшую опушку, где нашла свой покой жница. Он не сразу заметил тёмную фигуру, сидящую напротив холодного камня. Демон опустился на корточки перед могилой Мари. На небольшом пригорке алели роскошные розы. Их аромат доносился до стоящего в нескольких метрах жнеца, который не сразу осмелился подойти к мужчине.
Адриан, подождав некоторое время, всё же прошёл и встал сбоку от Себастьяна, который смотрел прямо перед собой ничего не видящими глазами: локти были уперты в колени; одна рука стиснута в кулак, который обнимала ладонь другой; с чернильных волос капли воды срывались на алые лепестки; полы длинного пальто потонули в грязи — мужчина олицетворял собой совершенное изваяние, мрачное и прекрасное.
Легендарный опустил голову от навалившихся воспоминаний того времени, когда у него не было столь ценной роскоши прощания с девушкой — она не предоставила ему ни единого шанса проститься, не позволила горевать о ней. Его скорбь принадлежала лишь ему одному. Горечь от того, что от неё не осталось и следа на земле. Только с течением времени и множества жизней он восполнял этот пробел.
Её перевоплощения были разными, порой противоположными. Однако, чувство потери уравнивало его восприятие к жнице. И окончание этой жизни, где Мари настолько преобразилась в ту, которую он любил, наполнял болью и безграничной благодарностью за то, что Селина так своевольно покинула его много веков назад, огородив — не дала погрузиться в бездну отчаяния, какую он ощущал и видел в дворецком.
Отвадила от гнетущего великого ничто,
в котором теперь пребывал демон.
— Не думал, что ты решишься сделать эту надпись, — хриплым голосом произнёс Себастьян.
Кревен взглянул на ровные буквы и вновь прочитал те слова, которые пришли сами собой.
Мари Найтгейл
1862-1889
Желанна смертью и любима жизнью
— Сатклифф бывает очень убедителен, — скорбно усмехнулся Адриан, вспоминая, как Грелль хотел высказать очень многое, но Легендарный оставил лишь ключевое из полной горести речи диспетчера. — К тому же он был отлично знаком с Мари — его слова весьма правдивы.
Михаэлис медленно кивнул, но его взгляд ни на миг не отрывался от безжизненного камня. Он хотел побыть здесь ещё немного, но всё равно этого было недостаточно, чтобы унять некоторую тревожность, поселившуюся в нём.
Его комната, бывшая ему союзником, стала невыносимой. Когда он вернулся туда этой ночью и увидел неубранную постель, душу, в которую он по-прежнему не верил, защемило острыми тисками, подобно капкану. Он чувствовал её запах так же отчётливо, как если бы жница до сих пор была здесь. В голову невольно проникал глубокий и мягкий голос девушки, задевая одной Мари ведомые струны существа демона.
Сидя на разворошенной кровати, Себастьян положил руку на простынь, воображая, будто та до сих пор хранит тепло девушки. Он не хотел уходить, и в то же время его настойчиво тянуло пойти туда, где она была на самом деле. Михаэлис закрыл глаза, сдерживая внутреннюю дрожь от странной для него фантомной боли.
Демон мог бы поклясться на крови, что чувствовал ласковое прикосновение к лицу... привычные чувственные пальцы, зарывшиеся в его волосы на затылке... тяжесть на своём плече. Чёрт возьми, Себастьян ощущал её присутствие рядом с собой!
Мужчина хотел и боялся открыть глаза. Поэтому даже тогда, когда кровавая капля медленно прошлась по щеке, он не мог упустить этого момента единения с воспоминаниями. Не имел возможности увидеть, как едва различимый силуэт находится здесь, успокаивая и даря блаженство. Он мог бы поклясться, что видел неясную тень, когда всё же посмотрел прямо перед собой. Михаэлис вскочил с места, оглядываясь, словно загнанный в ловушку зверь. От тисков не осталось и следа, а зверь мягко ворочался, не чувствуя опасности. Он неверяще прислонил руку к скуле, но кроме кровавой слезы он ничего не почувствовал — боль ушла, оставив привычное для него состояние сосредоточенности и спокойствия.
Невероятное осознание того, что это дело рук Мари, привело его сюда — на кладбище. Теперь он пристально смотрел на могилу и со всей ясностью ощущал, что она действительно могла прийти к нему: пропала тяжесть, ушла омерзительная подавленность и пустота. Он не чувствовал ничего из того, что сопровождало его со вчерашнего дня.
— Ты стал спокойнее, — мужчина резко дёрнулся от слов, сказанных неясным голосом.
— Что ты сказал? — ровно произнёс Михаэлис, сверля Гробовщика взглядом.
— Ничего, — еле выговорил тот, настороженно осматривая сосредоточенное и странно посветлевшее лицо демона.
Михаэлис обвёл взглядом местность, но ничего не обычного не видел и не чувствовал. Когда-то эту фразу сказала Мари, когда они впервые стали близки — он помнил приятное тепло от слов, произнесённых удовлетворённым по-кошачьи урчащим голосом; горячность её дыхания и нежность тела, которое он жадно прижимал к себе после их соединения.
— Вероятно, ты прав, — прошелестел демон и коварно улыбнулся.
— В чём именно? — до сих пор не понимая, что происходит, просипел Адриан.
— Мы ещё встретимся, — проговорил Себастьян и вновь опустил взгляд на могилу.
Опушку окутала тишина и мягкие порывы ветра, приносящего богатые ароматы июльских трав и цветов. За двумя недвижимыми мужчинами на горизонте постепенно занимался рассвет. Безоблачное небо лениво светлело. Но сумрак продолжал скрывать город и его окрестности. Город кровавый и беспощадный, в котором случается очень многое: окончание чьей-то жизни и зарождение нового пути, что после множества поворотов и виражей, сведёт следующих по нему существ снова...
