Дочь Мафии: Кровавые Тропы

«Моя пациентка знала, что подвержена стокгольмскому синдрому. Вот только я начинал бояться за неё – она готова была переступить грань и влюбиться уже по-настоящему в того монстра». Пол Дженкинс, психолог Анны

С психологом Полом Дженкинсом я была знакома с шестнадцати лет. Мы невзлюбили друг друга с первого же взгляда, хотя каких-либо вменяемых причин у нас на это не было. Возможно, на меня повлияло то, что мне психологи как таковые вообще не приходились по душе, а у него была веская причина меня недолюбливать в виде отца, любящего запугивать людей. В том, что отец пообещал устроить ему Ад на земле в случае неудачи, я ни минуты не сомневалась. Мы с Полом могли зачастую насмехаться друг над другом, язвить или не говорить и вовсе, но что действительно странно, такие наши взаимоотношения не влияли на сеансы. Даже если Дженкинс и язвил, я была благодарна ему за помощь. Его методы были действенными, а остальное не было чем-то важным. Наша первая встреча произошла на следующий же день после похищения Потрошителем. Он пришёл ко мне в палату и долго что-то рассказывал, отвлекая от мыслей. Так проходили дни, недели, пока я не заговорила с ним от банальной скуки и неменяющегося круга людей, с кем можно было поговорить. И мы начали с обсуждения любимых книг, а не моей проблемы. Может это и было неким предисловием и психологическим приемом чтобы вывести меня в дальнейшем на откровенный разговор, но мне нравилась такая тактика. И мы однажды всё же завели разговор о произошедшем. Вот только самое страшное было в том, что сколько бы я не кричала о вине Потрошителя, на самом деле я не винила его. И психолог был искренне взволнован, когда я начала вставать на защиту Дерека однажды. Дженкинс пытался всячески подвести меня к тому, что я не могу защищать того человека, а я рассказывала о истории, которую мне поведал Дерек. Рассказывала, что его мать убили на его же глазах и в его становлении Потрошителем виноват убийца матери, а не он сам. Говорила, что Дерек – жертва. А психолог тогда пристально наблюдал за мной, но не говорил к каким выводам пришел. Только отвел отца в соседнюю комнату и они долго о чем-то разговаривали. И после разговора с Дженкинсом отец стал опекать меня вдвойне усерднее. Но сегодня мне опять предстояла встреча с моим личным психологом. Прежде чем пойти к Дереку, я должна была подтвердить свои давние догадки, о которых ни разу не заводила речи. Мне надо было услышать это из уст Дженкинса. Услышать свой приговор, так сказать. И убедиться. Было три часа дня, когда я переступила порог кабинета Пола Дженкинса. Тот выглядел как всегда безукоризненно, сидя в своем глубоком кресле и разбираясь с бумагами. Единственное что изменилось за пять лет, так это проступившая седина в его темных волосах. - Не ожидал, мисс Блэк! Ваш звонок стал для меня настоящей неожиданностью. Думал, больше никогда не встретимся! – психолог улыбался так, словно выиграл в лотерее баснословную сумму денег. Раз семь я успела пожалеть о своем приходе к этому человеку за пять секунд. Может он и был психологом, но характер свой передо мной демонстрировал во всей красе. Возможно, отец не единожды угрожал ему, а он вот таким способом мстил. Пускай не первоисточнику проблем, но тому, из-за кого угрозы и шли. Наверняка это помогало ему. Ведь из услышанного как-то раз я поняла, что этого мужчину в криминал привели едва ли не насильно. Потому я и понимала его чувства и тонны сарказма, что он выливал на меня. - Мистер Дженкинс, мне казалось, я плачу вам деньги не для того, чтобы выслушивать вас. Вы странный психолог с весьма странными методами. Но мне они нравятся. Я надеюсь расправиться с этим как можно быстрее и уйти! - не дожидаясь приглашения, я села напротив него, смотря прямо в глаза. – В тот раз, в больнице, вы упомянули некий стокгольмский синдром. Если припомнить, вы и в самом начале нашего знакомства говорили о нём, но мне было не до этого. Мистер Дженкинс, вы сказали моему отцу, что он может развиться у меня со временем. Что это за синдром? И какова вероятность, что он проявился? В комнате повисла напряженная тишина стоило мне закончить речь. Мужчина выглядел удивленным и немного сбитым с толку, но взял себя в руки довольно быстро. С его лица стекла маска насмешливости и можно было наконец заявить, что он и правда специалист, который помогает людям. Поставив локти на стол и сцепив пальцы в замок, он оперся на них подбородком, смотря на меня с интересом. И чем-то, что интерпретировать никак не получалось. - Мисс Блэк, вы снова увиделись с тем, кого вы назвали Потрошителем? - Да. - И вновь стали искать оправдания совершаемым им действиям? - Мы же вроде договорились! – возмутилась я. – Вы просто должны отвечать на вопр... - Поймите, я должен задать эти вопросы. Обещаю, потом я сразу же расскажу необходимое. Недовольно окинув его взглядом, я постаралась унять раздражение. Его вид, полный какой-то странной взволнованности, подкупал. - Да, я снова пытаюсь разложить все его действия по полочкам и оправдать его! - Вам хочется защитить этого человека? - Мне определенно не нравятся ваши сомнительные вопросы. - Но они важны. Я отвела взгляд в сторону, закинула нога на ногу и скрестила руки под грудью. Пересекаться взглядами мне внезапно не захотелось и это было странным хотя бы из-за того, что обычно я предпочитала смотреть собеседнику в глаза. Да и вся эта защитная поза... - Временами у меня возникает такое желание. Он бывает слишком...неаккуратен. И из-за этого вполне может умереть не своей смертью. Меня беспокоит это. По лицу психолога уже можно было сказать многое. Он долгое время вглядывался в меня и не решался вслух озвучивать свои мысли. А мне именно они и были нужны. Но когда терпение погасло и я готова была начать говорить, мистер Дженкинс встал и подошел к окну, задумчиво рассматривая там что-то. Хотя вполне вероятно он просто не желал смотреть мне в глаза. - Вы и правда подвержены стокгольмскому синдрому, мисс. В тот раз... вы получили сильную психологическую травму. Помните, как много мы с вами разговаривали? Если честно, я думал вас придется лечить. Что у вас будут истерики. А вам лишь кошмары снились. Но потом я заметил странность. Мисс Блэк, вы не винили Потрошителя в произошедшем. Даже находясь в состоянии шока, вы оправдывали его, защищали. Вы были готовы отстаивать его, как адвокаты в суде яро защищают своих подопечных. Этот синдром очень трудно принять, но раз вы заговорили о нём, то что-то подозревали и наверняка провели не один час, ища информацию в книгах? Потому что я точно помню, что ни разу не произносил названия этого синдрома при вас, да и отец бы вряд ли вам поведал о нём. Конечно, если кто-то не подслушивал наш разговор... Я откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Мои догадки и правда подтвердились. - Да, верно. Никто не говорил мне о нём. Просто это было странно - вставать на защиту такого человека. Но для меня это было нормальным явлением пока осознание не пришло ко мне о странности этой защиты, ведь я его проклинать должна была за такое. И как-то раз я наткнулась на определение этого синдрома. Если правильно помню, то жертва начинает симпатизировать своему захватчику. Но ведь там говорилось о том, что жертва начинает подвергаться ему, если ей не причиняют физического вреда. А он мне сломал тогда руку. - Видимо ваша психика пропустила попросту этот момент. Ведь ломал он её уже после основных действий. Морально вы уже были истощены и после слезной истории синдром по всей видимости уже пустил свои корни в вас. А потом он начал прогрессировать. Хотя и интересно, почему спустя столько лет. - Этот синдром означает вынужденную влюбленность жертвы в мучителя? - Не совсем. Это может быть просто симпатией. Как к другу. Но это ведь не про вас, не правда ли? – я лишь кивнула, потому что в горле стало сухо. А Дженкинс продолжил: - Анна, вы осознаете, что эта влюбленность может перерасти в полноценную любовь если вы не прекратите его защищать и оправдывать? Ваше будущее не должно быть связано с таким человеком. - А с каким должно? – я резко выпрямилась. Его слова задевали внутри меня какую-то струну, отвечающую за агрессию. – Вас не касается это. И не вам всем решать, с кем должно быть связано моё будущее! - Успокойтесь. Я просто сообщаю своё мнение. - И меня оно не волнует! – встав, я пошла на выход и уже взявшись за ручку, обронила: - Спасибо. И я думаю если отец спросит вас о нашем разговоре, вы скажите ему о моих переживаниях по поводу новых отношений. Если что, то моего молодого человека зовут Питер и он полицейский. Думаю, это была наша последняя встреча. Прощайте, мистер Дженкинс. - Не натвори глупостей, Анна! – донеслось до меня уже в коридоре и я зло стиснула зубы, быстрым шагом удаляясь от здания к машине. Я искренне надеялась, что мне не придётся больше здесь появляться ни при каких обстоятельствах. За размышлениями о разговоре с Дженкинсом, я не заметила как припарковалась возле дома Дерека. Почему я поехала к нему? Мне хотелось убедиться, наверное. Убедиться, что мои чувства – не синдром, а нечто настоящее. И если честно, мне было ужасно страшно. Только попав в дом, я поняла один минус того, что предварительно не созвонилась с ним. Его не было дома, потому что любому человеку спустя десять минут беспрерывного нажатия звонка стало бы не по себе и он бы открыл. Но раз его нет дома, а мне не хотелось ехать к себе, я быстро нашла выход из этой ситуации. Оставалось надеяться, что Дерек не придет домой злой... - Как ты попала ко мне в квартиру? – стальной голос за спиной заставил оторваться от нарезки помидоров. Можно было смело восхвалять богов за то, что в этот момент нож не прошёлся непосредственно по моей руке от неожиданности. Я обернулась на Дерека. Как и думала, тот стоял скрестив руки на груди и недоверчиво осматривал меня. А потом его взгляд замер на помидорах и бровь выгнулась в удивлении. – Ты вся в муке, да и... Что ты делала? - Тебе не кажется вопрос глупым, учитывая, что я стою на кухне? Не чувствуешь вкусный запах пирога из духовки? – я хмыкнула, возвращаясь к прерванному занятию. – А если отвечать на твой первый вопрос, то можешь смело считать это местью за тот раз, когда ты залез в мою квартиру и испортил стену надписью. Мои любимые обои пришлось срывать и клеить новые! И если будет вопрос о вскрытии замка, то их я научилась вскрывать года два назад. Полезный навык, а Майкл был хорошим учителем. - Меня не это волнует. Ты готовила? – протянул Дерек со странной интонацией. Я скосила на него взгляд, фыркнув. - Да. Может спросишь ещё пару раз? Чтобы я убедилась в твоей невменяемости и вызвала скорую. Мало ли где ты мог удариться головой. - Странно, кухня в порядке... – насмешливо отозвался Дерек. - Ну, кроме того, что ты в муке. Но это ведь не считается? - Ты считаешь меня мужчиной? – хмыкнула я. - Нет. Скорее той, кто не будет готовить убийце. - Я даже сходила в магазин. Кто питается одной заварной лапшой? Ты угробишь свой желудок и потом начнутся проблемы. Дерек продолжал смотреть на меня, не издавая ни звука и не шевелясь. И если честно, то это начинало немного пугать. Я не знала, что у него в данный момент творится в голове, а это было наверное самым важным, когда ты врываешься в чужой дом без приглашения и начинаешь ему готовить. Возможно, у хозяина пунктик и он никого не допускает до кухни, а я тут начала хозяйничать, все переставлять и осквернять своими прикосновениями кухонную утварь. Но его молчание долго не продлилось. - Ты странная. Когда я возвращался в этот город, то думал о многом. Даже тебя вспоминал. И не мог даже предположить, насколько сильно ты изменишься за эти пять лет. - Тебя задевает факт того, что я не боюсь тебя? – напрямую спросила я. - Меня это не задевает. Просто ты должна была бояться, понимаешь? А ты с лёгкостью порвала шаблон жертвы и даже сама пришла ко мне в руки... – он задумчиво обвел кухню взглядом и пошёл ко мне. – А если я повторю те пытки? Ты будешь кричать и молить о помощи? - Нет. Я научилась справляться своими силами с проблемами, которые возникают слишком часто. К тому же, ты не причинил мне сильного вреда в тот раз. Немного пострадала психика, рука, но не более. А сейчас ты не тронешь меня. - Ты так в этом уверена? – он резко развернул меня к себе и навис надо мной так, что пришлось задрать подбородок, чтобы была возможность смотреть в глаза собеседнику, а не на его грудь. – Я ведь с лёгкостью могу уничтожить тебя. Причинить невыносимую боль. - Мне кажется, мы оба знаем причину того, почему я перестала бояться тебя. Невольно вспомнился день, проведенный вместе в парке аттракционов. - Да... – он склонился ниже. – И как посмотрю, тебе нравится балансировать над пропастью. - К чему такие сравнения? Мои чувства – это вовсе не балансировка над пропастью. - Не говори этого отвратительного слова! – Дерек резко отстранился. В его голосе явно были слышны рычащие нотки недовольства. И я нашла его слабое место. Его страх. - Слово чувства? – я улыбнулась, спокойно встретив полыхающий злобой взгляд. – Как мне казалось, ты уже должен был понять. Ведь я отвечала на тот поцелуй. - Это было.. - ...случайно? – перебила его я и мой взгляд заметно потяжелел. – Не ври себе и мне, Дерек. Я выдохнула, не желая пока углубляться в такие разговоры. Чуть позже. - Во всяком случае, может ты поможешь мне закончить с пирогом? - Ты издеваешься? Я никогда не готовил. - По количеству лапши я уже поняла это. Мы исправим эту оплошность. - Ты говорила о запахе пирога из духовки. Зачем тогда готовить ещё один? - А ты чувствуешь запах пирога? – я ухмыльнулась, посмотрев на духовку. - Нет. - Потому что мои слова были сарказмом. Я успела сделать лишь салат, прежде, чем ты явился. Поэтому заканчивать будем вместе. - Или я могу выставить тебя. - Лишишь себя возможности поесть домашнюю вкуснятину? Судя по выражению его лица, где мука от моего присутствия сменялась на заинтересованность, в этой битве я одержала безоговорочную победу над ним. Фыркнув, Дерек подошел ближе и вопросительно уставился на меня. Я улыбнулась, осознавая, что собираюсь впервые с кем-то готовить. И это было непередаваемое ощущение! Я никогда не была так счастлива. Дерек ухмылялся, но передавал необходимые ингредиенты, а потом и вовсе встал замешивать тесто. И его растерянное выражение лица заставляло забыть меня обо всем. Мы были только вдвоем, общее дело нас объединяло и давало мне посмотреть на жуткого Потрошителя с совершенно другой стороны. И он неожиданно оказался...милым даже. Он как ребенок радовался простой готовке, хотя скажи я ему об этом наблюдении, то мне бы предстояло потом лицезреть хмурого Дерека, выставляющего меня вон из квартиры. А так, отвлеченный делом, он и вовсе забыл о моем присутствии, потому я могла спокойно смотреть на него. Хотя скорее я любовалась им. А посмотреть было на что. Настолько увлекшись наблюдением, я пропустила момент, когда его ладони, выпачканные в муке, прикоснулись к моим щекам. Я моргнула, сбрасывая наваждение и встретилась взглядом с насмешливым взглядом Дерека. Моё возмущение резко пошло на спад и готовая тирада застряла в горле, стоило мне увидеть на дне его глаз искры счастья. И только сейчас до меня дошло, что если он когда-либо и готовил, то только с матерью, много лет назад. И сама того не осознавая, я дала ему вновь ощутить то теплое чувство единения при готовке. - Эй! – я возмущенно посмотрела на довольного собой Дерека и хмыкнула. Ладонь погрузилась в пакет с мукой и в следующее мгновение я потрепала этой ладонью волосы парня. Темные пряди теперь были словно обсыпаны пылью. Дерек застыл, непонимающе смотря на меня. Я и забыла, что он непривычен к ответным действиям на свои выверты. Ха, выкуси! - Ты только что... – растерянно пробормотал Дерек, но закончить мысль не успел. - Не стоило начинать войну, - пояснила я, улыбаясь и кидая в него горсть муки. Уклониться он, конечно же, не успел. Стоит ли говорить, что после этого мы с час носились по кухне с пакетами муки и обсыпали ей друг друга, развернув полномасштабные военные действия? Мы впали в детство, хотя возможно и не выходили из него никогда. Потеряв матерей, нам пришлось рано взрослеть и забывать о том, что можно радоваться мелочам и просто дурачиться, наслаждаясь каждым днем. На самом же деле мы скорее делали вид, будто повзрослели. Возможно, именно поэтому нас и тянуло друг к другу. Поломанные, нуждающиеся в понимании, мы шли навстречу друг другу, хотя Дерек старательно продолжал делать вид, что такового не было. Но когда мы лежали на усыпанном мукой полу голова к голове и пытались отдышаться, я поняла, что именно сегодня всё должно решиться. Мы должны решиться на что-то или поставить жирную точку.