Гордость и предубеждение.

Мистер Картер неожиданно для Томсона стал частым гостем в их доме. Он приходил на обеды так часто, что Уильям забыл, когда последний раз семья собиралась без него. Он постоянно приглашал Билла то пострелять, то прокатиться на лошадях, то… Билл всего и не помнил. Не сказать, чтобы общество мистера Картера было ему неприятно – это был шанс поговорить с кем-то вне его семьи и брата с сестрой Адамсон. Кейт теперь проводила большую часть своего времени в Мэйндоре, вышивая или играя с мисс Адамсон, и Билл уже не сомневался, что дело идет к свадьбе. А вот мотивы Картера оставались для него неясны. Тот, казалось, волочился и за Люси, которая всеми силами поощряла такое поведение, и за Мэйли, которая боялась неблагосклонности сестры, не уставал оказывать знаки внимания и Мари, которая совершенно терялась. Но больше всего он общался с Биллом. Тот думал, что таким образом он хочет заручиться дружбой и поддержкой старшего сына семейства, чтобы при случае воспользоваться его сватовством. Но время шло, а определенных шагов ни к одной из сестер Уильям не видел. Дариан Картер был приятным умным человеком, офицером, красивым юношей, а потому матушка не чаяла в нем души, да и полковник Фостер смотрел на него благосклонно, равно как и его женушка. Словом, молодой человек купался в благосклонности жителей города, один лишь Билл относился к нему с некоторым подозрением, но и он расслабился и считал его хорошим другом. Томсона интересовал Картер в первую очередь из-за связи с Одри, который вот уже долгое время не подавал никаких знаков… Душа юноши тосковала, он не раз садился за письмо дорогому другу, но каждый раз по какой-то причине передумывал. Возможно ли, что проблема в Памберли оказалась серьезнее, чем было описано в том коротком письме? Возможно ли, что сам Томсон послужил причиной этому скорому отъезду? Возможно ли, что Генри осознал ошибочность своих взглядов и решил порвать эту запретную связь? Чем больше думал Уильям обо всем этом, тем больше он погружался в уныние, из которого его не мог вырвать ни Картер, ни даже Кейт, которая не могла угадать, что творится у него на душе. - Вы сегодня особенно грустны. Неужели мое общество столь удручает вас? – спросил, слегка наклоняясь и заглядывая ему в лицо, Картер. Они вместе неторопливо шли по аллее, впереди смеялись сестры Томсон, то и дело оглядываясь на них. Прошел месяц с возвращения Уильяма домой, и он начинал думать, что все это ему померещилось. - Нет, нет, что вы! – очнулся от мыслей Билл, поднимая лицо и улыбаясь. – Мои тревоги определенно не связаны с вашим обществом. Расскажите лучше, когда ваш полк отправляется дальше, чтобы я мог знать, когда мне придется успокаивать сестер? Вы полюбились им. - Еще нескоро, и вы узнаете об этом первым, - улыбнулся Дариан. – Вы говорите, что я полюбился им, но и ваша прекрасная семья полюбилась мне! Ваша матушка относится ко мне с таким теплом, что я вряд ли когда-нибудь смогу отплатить ей! А ваши сестры – само очарование. И безусловно ваша персона… также… - офицер неожиданно остановился перед Биллом, отгораживая его от сестер. – Мне очень полюбилась, - он обернулся, глядя, как девушки заворачивают за угол. - Что вы?.. – удивленно вскинул брови Уильям, но договорить не успел, поскольку Картер быстро наклонился, легонько касаясь его губ и также быстро отстраняясь. Уильям не успел что-то сказать, как мистер Дариан уже пошел вперед, окликая его сестер. Томсон же наоборот повернул обратно к дому, поскольку не смог бы сейчас выдержать еще некоторое время рядом с молодым офицером. В ушах шумела кровь, и лицо юноши наверняка было красным, когда он прошел внутрь дома, окликнув отца и свернув в свою комнату, где молодой человек собирался провести неопределенное время. Сбросив верхнюю одежду, он сел за стол и опустил лицо на ладони. Почему так выходит с ним?! Значит, этот Картер… он невероятно самоуверен, раз смеет поступать подобным образом! Ведь Уильям никогда не намекал на подобное, никогда ни словом, ни жестом не давал повода подумать о себе в этом ключе. У Билла не находилось слов, чтобы описать свои чувства, которые смешались во что-то совершенно неприятное. Этот поступок офицера вывел его из равновесия. Теперь понятно, почему тот так стремился завоевать его дружбу! Бесчестный, подлый человек! Стоило Томсону вспомнить, что офицер давал надежды Люси и Мэйли, что он любезничал с маменькой… Молодой человек вскочил и заходил по комнате из стороны в сторону. Что же теперь делать ему? Он может проигнорировать это, сделать вид, что ничего не произошло? Если не давать Картеру повода думать, что он «такой», ничего не будет? А при дальнейших попытках он может действительно вызвать его на дуэль! Да как он посмел!.. Теперь Уильям был действительно разозлен. Пытаясь успокоиться, он снова сел и посмотрел на очередное начатое письмо Одри. С Одри он не возражал и не чувствовал злости. Холодок прошел по спине молодого человека. Значит ли это, что он… Уильям обратил внимание на то, что руки у него дрожат, а в груди что-то трепещет. Он должен написать ему… Должен понять, что происходит у него в душе и насколько это глубоко… Он обмакнул перо в чернила и написал: «Дорогой Генри, Прошел месяц с моего возвращения домой…» Рука замерла над новой строкой. Он не знал, как поделиться всем тем, что накопилось у него на душе и в мыслях. Немного подумав, он продолжил, описывая, как обстоят дела у Адамсонов, у него в семье, начал писать про полк офицеров и снова сконфузился. А нужно ли сообщать, что здесь мистер Картер? Насколько мог понять Билл, их отношения были более чем натянутыми. Тем более, тот рассказ о хозяевах Памберли до сих пор волновал юношу. Спросить ли, правдив он или нет? Билл не стал писать этого, однако поведал о полке и мистере Картере. На этом месте письма он снова замер. Такой человек, как мистер Одри, не мог бы его неправильно понять, но писать об этом поцелуе… Должно быть, не стоит. Возможно ли, что мужчине это будет неприятно? В Лондоне он был предельно искренним с ним, но они так и не объяснились. Томсон не знал, что тот чувствует, и не хотел сейчас узнавать это в письме. Посему он написал просто: «Мистер Картер проявляет интерес к моим сестрам. Я слышал от него, что вы были знакомы, и это знакомство нельзя назвать удачным (с его слов). Поскольку я склонен больше верить вам, я не поверил его словам. Я понимаю, что не вправе спрашивать вас о том, что произошло, но надеюсь, вы хотя бы дадите мне его характеристику от вас. Вашему мнению я доверюсь всецело». Перечитав письмо, юноша нашел его невероятно официальным. Ему так хотелось передать хотя бы часть того, что он действительно чувствовал. И после постскриптума, он дописал: «Надеюсь, вы решили все свои дела и не забыли своего друга, которому вы дороги. Скучаю по Лондону, здешняя жизнь кажется мне неполной. С любовью и надеждой на скорую встречу, Уильям Томсон». Юноша покраснел, глядя на собственную подпись, но не стал ничего исправлять. Возможно, он слишком опрометчив и самоуверен, однако он надеялся, что месяц разлуки значит что-то не только для него, и отсутствие писем от Одри объяснимо его занятостью, а не нежеланием продолжать знакомство. Он запечатал письмо и поднялся из-за стола. Только сейчас он снова вспомнил о произошедшем с Картером и твердо решил, что этот безрассудный поступок не заслуживает его внимания. - Матушка, отправьте, пожалуйста, слугу на почту с этим письмом, я надеюсь поспеть к утреннему обозу, - обратился он к сидящей в гостиной матери. Та лишь кивнула, даже не взглянув на адресата. Должно быть, ее больше занимал тот факт, что во дворе, который хорошо просматривался из гостиной, стоял мистер Картер, окруженный Люси и Мэйли, которые что-то у него спрашивали. Злость волной снова поднялась в груди у юноши, когда их глаза с Дарианом встретились и офицер улыбнулся ему. Неприятнейший человек.