Никогда

Чуть менее шестидесяти лет спустя. Красивый бета лет шестнадцати с корзиной, полной спелых яблок, вошел в кабинет координатора Кроули и улыбнулся, ставя корзину на пол. — Привет, папа! — Привет, Питер, — улыбнулся Ричард. Малыш прошел к окну, уселся на подоконник, опасно высовываясь за его пределы, и сказал: — Константину поможет только коррекция личности. Не знаю, что с ним делать. Конечно, в его руках и охотничье ружье не выстрелит, и нож затупеет, но он может кого-нибудь напугать. Ричард вздохнул, повертел в руках комм. Уже тридцать лет, как не существовало полиции. Потому что не существовало преступлений. Теперь полицейские, пожарные, врачи и многие другие профессии были объединены в одну — координаторы. Ричард был не главным координатором, и даже не почетным — как ему не раз предлагали. Он был просто честным служакой, по вине обстоятельств, оказавшийся в оке урагана, завертевшегося вокруг Валентина и его сына. Он всего лишь координатор северного округа столицы планеты Нетинебудет. И это прекрасно — у него всегда есть время на Валентина, и у того тоже есть время на Ричарда… — Ты же знаешь, что коррекция личности — крайняя мера. Конечно, теперь, никто и слова против не скажет, не то, что лет пятьдесят или даже сорок назад, но… — Я сам не хочу быть кукловодом! — перебил его Питер. — Мне самому это претит. Ну тут — пограничное состояние. Уж лучше я буду заслонять от сознания шизофреника видения, посылаемые ему его мозгом, чем опасаться, что не успею кого-нибудь спасти. Иногда случалось, что ничто не может помочь — ни спокойная жизнь, ни гармоничное развитие личности… что-то темное, древнее пробивалась наверх, и человека тянуло причинить вред. Малыш не дожидался, пока все зайдет слишком далеко, сообщал людям о проблемах. С таким человеком занимались психологи, ему искали занятие по душе, чтоб было, куда выплескивать адреналин. В случае обсуждаемого Константина ничего не помогало. Он был совершенно в своем уме, иначе проблема не стоила бы выеденного яйца. Право на медицинскую коррекцию Малыш получил бы без труда. — Почему все так сложно? — риторически спросил Малыш. — Потому, Питер, потому, — ответил Ричард. — Потому что мы живые люди, и пока мы живы, все будет сложно. Наша задача — сделать так, чтоб сложность бытия не привела к трагедии. Малыш (хотя какой он малыш? Скоро Ричарда перерастет!) согласно вздохнул и, помявшись, добавил: — Есть еще кое-что, о чем я хотел поговорить с тобой, отец! *** Валентин сидел перед открытым по летнему времени окном, ветер раздувал занавески как паруса, были слышны крики чаек и шум моря. Море плещется почти под окнами его небольшого домика. В детстве он мечтал о таком. Валентин перебирает четки, каждая бусина которой — часть его жизни, человек или событие. Рассел, адмирал Морган, адмирал Корсини, Рихард Кестер, Ричард, отец Себастьян, генерал Клебер, супруги Кроули, Дерек и остальные суррогатные папочки, Алан, Рихард и Оливер. Валентин Кроули, его братья Дик и Алекс. Анджело Мак-Дугал, и множество других людей, как кусочки паззла, из которых сложилась жизнь Валентина. И, конечно Питер, Малыш. Его друзья и враги, влиявшие на его жизнь, без которых он не был бы самим собой. Он был им благодарен всем. За боль и за радость. Вчера Валентину исполнилось восемьдесят лет, вполне приличный возраст для того, чтобы подвести итоги. Промежуточные итоги, потому что теперь это совсем не возраст. Теперь, когда благодаря Малышу люди почти никогда и почти ничем не болеют, и живут столько, сколько хотят. Это так странно — жить в мире, созданном будто из детских, наивных мечтаний, без войн и без болезней. Но теперь эта единственная возможная реальность. Содружества нет уже почти сорок лет, и Нетинебудет — столица нового мира, сияющего, безоблачного мира, где каждый счастлив, каждый на своем месте. Потому что счастье — это естественное состояние человеческой души. Человечество пришло к нему наконец и, окунувшись, затаило дыхание, ожидая, когда все закончится и вернется на круги своя. Но счастье длилось и длилось, не собираясь заканчиваться, и человечество нашло в себе силы заглянуть себе за горизонт. Вселенная, огромная, непознаваемая вселенная таила в себе миллиарды загадок. Каждому хватит на длинную жизнь! Валентин сидел у окна, перебирая четки и вспоминая голоса тех, кто был далеко — его сыновья, все трое были сейчас далеко, на одном из исследовательских кораблей. Его привычка связывать воспоминания с бусинами четок в последнее время казалась ему все более ценной. Ему казалось, будто самочувствие неожиданно ухудшилось, несмотря на то, что внешне он почти не изменился, не прибавилось ни морщин, ни седины за все эти годы. Он молчал, не желая пугать Ричарда раньше времени, а Малыш странно отмалчивался, прося подождать немного. А вот и он… Крылатая человеческая фигура упала с небес прямо в море, в падении превращаясь в дельфина, а потом, на мелководье — в человека, одетого в рабочий комбинезон. Это был подросший Малыш, выглядевший, как юноша лет шестнадцати, с открытым, улыбчивым лицом, в котором ясно виделись черты Валентина. Когда-то такие лица, умные, открытые, честные, были редкостью, а теперь — обыденностью. Малыш вышел из пены морской, перемахнул через подоконник и примостился у папиных ног. — Я кажется понял, - произнес он, — Как совместить тебя с собой, не жертвуя твоим здоровьем. Папа? — Да, — откликнулся Валентин, перестав перебирать четки. Ему от чего-то стало страшно. — Тебе снова будет больно. — Нужно предупредить Ричарда, — произнес Валентин, вставая и чувствуя, как кружится голова. Малыш тут же подхватил его под локоть. Полет. Полет. Единственное слово билось в висках в такт с пульсом. Он уже почти забыл об этом, даже сны перестали сниться. Да и ему ли роптать? А теперь — надежда… Ричард пришел через полчаса, взмыленный. Бежал с центра города из здания координации? Похоже на то. Они оделись, вызвали таксофлаер и отправились в сторону ближайшего космопорта. У старенького транспортника их уже ждал Огастин Кроули. Он провел их в грузовой отсек и сказал: — Вот, Питер вчера притащил. Прикрепленный к полу специальными креплениями, стоял новенький истребитель. Валентин провел рукой по его хромированному боку. — Я отвезу вас за пределы системы. Валентин кивнул, чувствуя комок в горле. Скорей бы. Путь занял почти шестнадцать часов, большую часть времени Валентин пролежал с закрытыми глазами, притворяясь, будто спит. Когда перед ними возникло основное тело малыша, Ричард помог Валентину облачиться в летный скафандр. — Я боюсь, — сказал Валентин. — Чего? — не понял Ричард. — Питер не потащил бы тебя сюда, не будь он уверен в том, что все получится. — Полеты, — произнес нервно Валентин. — Были моей платой. За все. А теперь я забираю свою плату назад. Ричард засмеялся, прижимая омегу к себе и целуя напряженные губы. — Времена изменились, теперь нет нужды платить. Когда ты в последний раз пользовался деньгами? Валентин улыбнулся в ответ, занял место пилота в истребителе. Огастин вывел его за пределы транспортника с помощью удаленного управления, и мягко опустил на поверхность основного тела малыша. Ричард с волнением смотрел, как истребитель погружается в жидкую, черную массу. Следующие несколько часов он провел, прислонившись к стеклу псевдоокна и не спуская глаз с поверхности. А потом раздался сигнал. Что-то щелкнуло и он, и Огастин услышали голос Валентина, дрожащий от радости. — Прием, прием, старое корыто! Как слышите? — Истребители, — проворчал Огастин. — Чертова элита. Всегда задирают нос. А потом шмыгнул носом и вытер мокрые глаза. Ричард и сам чувствовал, как по щекам бегут непрошеные слезы. — Валентин, — крикнул он. Военные обращения напрочь стерлись из его памяти. — Как ты? Что ты чувствуешь. Валентин на секунду задумался, а потом ответил, так звонко и весело как не говорил на памяти Ричарда никогда: — Счастье! Я чувствую счастье!