Эпилог
Небо над шестым жилым кварталом уже не черное: скорее, серое, цвета запыленного бетона. Дымовая завеса понемногу рассеивается день ото дня. Солнечные лучи иногда пробиваются сквозь тучи, рассекая бледными полосами загрязненный воздух и освещая какой-нибудь случайный участок земли: в основном, развалины и руины, по которым снуют строители со светящимися омни-тулами, полицейские и ученые. Но все это можно отстроить. Лондон снова похож на город. Несколько пост-апокалиптический, но, вроде как, обитаемый. Стройные ряды бетонных блоков — жилых домов, командных центров, больниц — образовали подобие улиц. Появились стоянки для аэрокаров, грузовики увезли огромную часть обломков куда-то на окраину. Добавьте десяток бакалейных магазинов и пару зеленых зон, и будет вполне себе живенько. Суррогат, но уже годится. Вега стоит на крыльце одного из бетонных блоков: главной лондонской больницы. У нее даже есть название: «Лазарь». Само собой. Вега стоит на бетонном крыльце, опираясь на бетонную ограду. Уставившись куда-то вперед, на бетонную улицу. Дым сигареты теряется в грязном воздухе так, что кажется, будто он забыл ее прикурить. Довольно-таки идиотская идея — заправлять себя никотином, кадмием, бутаном, и что там еще за дерьмо добавляют в настоящие сигареты, — когда воздух сам по себе содержит ядов достаточно, чтобы за пару лет на нем обзавестись раком легких. Но покурить ему уж слишком хотелось. На улице шумно. Прямо перед больницей проложена дорога, и движение здесь активное. Процессии военных машин. Отовсюду доносятся звуки стройки, этих звуков еще больше, чем полгода назад. Первая пара затяжек приносят удовольствие такое, что подкашиваются колени. Вега выдыхает дым, рассматривая сигарету, зажатую между пальцами. Если уж курить, то именно так. Раз в пару лет. По особым случаям. Он мог покурить и две недели назад, когда они только пришвартовались, но тогда момент казался неподходящим. Слишком много напряжения и неопределенности. Сегодня — в самый раз. Все успокоилось. Вега спокоен. Или ему так кажется. Чувство, от которого он так отвык, что не знает, что с ним делать. С этой усталостью: не вырубающей, как после боя, а ровной и придавливающей к земле, как после войны. С желанием молчать. Все дела выполнены. Вот это действительно loco. Он думает, что, наверное, их всех настигло такое чувство. В день прибытия на Землю, в день, когда Шепард выделили здоровенную больничную палату, в которой все равно не нашлось места для толпы, что в нее набилась. Джек сидела на подоконнике, Аленко переминался у двери, Заид развалился в единственном кресле для посетителя. Тали хлюпала носом так, что Вега задумался насчет фильтров ее костюма. Джокер присел на край кровати Шепард, сдвинув бедром ее ногу, и сказал: — Коммандер, может, подвинешься? Я инвалид со справкой, а ты просто головой ударилась. Явик стоял у подножья кровати, скрестив на груди руки, и говорил что-то типа: вы выглядите, как блюдо, которое подавали в моем цикле императорам, коммандер. Хотя и несколько симпатичнее. Рекс возвысился над ним, и зрелище обещало быть стоящим, но вмешалась Лиара. Она уперлась ладонями Рексу в грудь и голосом квалифицированного психиатра сказала, что не нужно многого ждать от парня, пятьдесят тысяч лет пролежавшего в морозильнике. Вега старается не вспоминать, как Шепард смотрела на них, бледная, с бисером испарины на лбу, лежа на кровати. И улыбалась. Это воспоминание бьет под дых. Слишком выбивается из картины бетонного города, как если бы из-за ядовитых туч ни с того ни с сего выглянуло летнее солнце. Он бы ослеп, нахрен. Он никогда не видел на ее лице такой улыбки. Как у пятнадцатилетней девчонки. Самой счастливой в мире, por Dios. Именно в тот момент его отпустило. Все это дерьмо, что копилось, коптилось в нем полгода или больше. Шепард оказалось достаточно улыбнуться. Он стряхивает пепел и наблюдает, как пара хлопьев планируют вниз. Ему спокойно — вроде бы. И дышится медленно. К виду разрушенного города постепенно привыкаешь. И к запаху металлической пыли, и к тому, что без респиратора дышать тяжело, и к тому, что пыль вечно попадает в глаза. Всё можно отстроить. Всё можно очистить. Гораздо труднее привыкнуть к спокойствию. К отсутствию новых приказов. О городах он знает: как они выглядели, как они должны выглядеть. Что делать с миром без войны, без отряда, без корабля, что ему в таком мире делать? Он понятия не имеет. Рыба, выброшенная на берег. — Джеймс. Вега оглядывается. — Не против компании? Он коротко качает головой и снова затягивается. Гаррус становится с ним рядом, тоже облокачиваясь на бетонное ограждение. Вега видит его боковым зрением, замечая что-то непривычное. Поворачивает голову, чтобы рассмотреть. Новая броня. Более легкая, чем обычно. Черная, металл и матовое покрытие. Не похожа ни на один тип боевой или формальной турианской брони. — Это что, конспирация? — Вега приподнимает брови. Они не разговаривали с глазу на глаз со дня, когда покинули Требин. С того дня Вега мало с кем говорил без нужды. Гаррус усмехается и кивает. — Если надену полное обмундирование, не пройду пяти метров по вашим улицам. — Фанаты замучают? — Подчиненные. И просто случайные прохожие. Чем выше ты в Иерархии, тем больше народу уверено, что ты им должен. А я, честно говоря, хочу в отпуск. Пусть увольняют, если что. — Если уж конспирироваться, то стоило бы снять это, — Вега стучит пальцем по собственной надбровной дуге, глядя на визор Гарруса. — Слишком узнаваемая штука. Гаррус поднимает руку и демонстрирует кисть, охваченную сильным тремором. К удивлению Веги, он улыбается. — Это может быть затруднительно. — Что, настолько? — Серьезно. Шепард помогает его снимать. И надевать тоже. — Ты гонишь. — Все не так плохо. Проблемы только с мелкой моторикой. В сортир я пока что хожу сам. Вега продолжает на него смотреть и продолжает удивляться не сходящей с его лица улыбке. Гаррус опускает руку, вздыхает и смотрит вдаль. — Так что это? Травма? — Синдром Корпалиса, наследственное. Заканчивается неприятной смертью, но мне повезло. Виктус зарезервировал для меня лучшее место в институте Гелоса. Экспериментальное лечение. Я слышал, он даже запросил от ГОР кое-какие секретные данные. Все за счет Иерархии. Говоря об этом… — Гаррус переминается с ноги на ногу и как-то неловко, искоса смотрит на него. — К Виктусу обратилась моя сестра. Требовала вмешательства. При всем моем природном оптимизме, я не поверил, что судьба могла оказаться так благосклонна, что Сол сменила гнев на милость ни с того ни с сего. Так что я расспросил ее. Она упомянула переписку с кем-то с «Нормандии». Вега выдыхает дым. Практически ощущая острый взгляд Гарруса. И легкую тошноту. — Понятия не имею, о чем ты. — М-м. — Эй, — Вега поворачивается к нему с ухмылкой в один уголок губ. — Ты, смотрю, большого о себе мнения. С чего ты решил, что я стал бы за тебя вписываться? Гаррус пожимает плечами и усмехается. — Больше до меня на «Нормандии» никому не было дела. Простая задача. Вега некоторое время смотрит на него, слегка прищурившись. Качает головой и отворачивается. Наблюдает, как проезжающий мимо грузовик поднимает облако пыли и оставляет вмятины-борозды на еще свежем грунте. Женщина в форме Альянса, переходя дорогу, машет рукой перед лицом, разгоняя пыль, кашляет и ускоряет шаг. — Твоя сестра милая. Ей просто не хватало разговора по душам, — говорит Вега. — Как будто я не пытался за все эти годы. — Разговора с обаятельным парнем с Земли, который проявил бы к ней внимание и заботу. Derretir el corazon, если ты понимаешь. Ты-то как бы ей смог помочь? Ты и был причиной ее несчастья. Гаррус молчит несколько секунд, уставившись на него. Когда заговаривает — в той тональности, как когда пытаешься говорить тихо, но хочется тебе орать, — субгармоники выдают потрясение. — Ты же не пытался… соблазнить мою сестру. Черт возьми, Вега, не зли меня. Вега глухо ржет, давясь сигаретным дымом. — Расслабься, Щербатый. Я не прочь экспериментов с инопланетными цыпочками, но пусть это будут азари, — он посмеивается. — И на мой век хватит одного Вакариана. Если судить по тебе, от вас крыша едет. Ни хрена не в хорошем смысле. Потеряй отца, отряд, девушку. Попади на корабль, чья миссия — спасти мир. Познакомься с турианским снайпером. Турианский снайпер может прострелить врагу голову с расстояния половины квартала и не упускает из прицела ни одного противника, который садится тебе на лицо, так что ты можешь немного расслабиться, когда подрубаешь щиты и ныряешь в их гущу. На корабле он занимается калибровкой орудий и делами Палавена. Проникнись к нему симпатией. Пройди с ним бок о бок через такую здоровенную кучу дерьма, что не разберешь, от кого из вас несет хуже. Попытайся спасти его. Потеряй. Обрети. Снова потеряй — хорошо бы, чтобы уже наверняка. Нервы-то не железные. А потом война закончится. Твоя планета будет лежать в руинах, корабль — надолго пришвартован в док, а элитное военное подразделение, в которое тебя еще официально принять не успели, будет сидеть на скамье запасных без дела. А он — этот турианский снайпер — полетит в соседнюю систему лечить свою наследственную болезнь. С личной охраной и, разумеется, любимой женщиной. Если командованию не нравится, пусть увольняют, ко всем чертям. Им нужен отпуск. Вега тушит сигарету. На бетонном ограждении остается темное пепельное пятно. — На твой век, — медленно, негромко повторяет Гаррус. — Это значит — что? Ты меня простил? Потому что я всерьез беспокоился, что нашей дружбе конец, и у меня больше не будет альянсовского морпеха, который бы постоянно меня подъебывал. Вега подавляет вздох, понимая, что хер там плавал. Это ебаный День Сурка. — Лола, что ли, одна не справится? — Меня трудно пробить. Вега смеется. Поворачивается и прислоняется к ограждению спиной, опираясь локтями. Гаррус выпрямляется, становясь боком к нему, и улыбается в ответ. Воздух настолько пыльный, плотный, что слегка подсвечивается вокруг его визора. — Я отходчивый, — говорит Вега. — Считай, тебе повезло. Вполне в его духе. Как раз то, что стоило бы сказать. Постояв еще немного, они возвращаются в больницу, подальше от шума и бетонной пыли. Двое солдат у двери в палату Шепард (солдат приставляют, если в палате лежит преступник галактического масштаба, политик, преследуемый террористами, или герой войны, спасший Вселенную) пропускают их, не задавая вопросов. Через пару недель Вега отстаивает часовой прием в центральном штабе Альянса, получает пару-тройку медалей, рукопожатие от Хакета и выходное пособие, и под вечер отправляется в бар. Сидя за барной стойкой, он проверяет свои счета через альянсовский датапад, и, присвистнув при виде кругленьких цифр, решает, что купит дом. Или два. Один для себя, другой для собак, которых стоило бы завести. Оказывается, в мире осталось полно недвижимости, которую не успели расхреначить Жнецы. Он выбирает между виллой в Сакраменто, к постройке которой, вроде бы, приложила руку жена прошлого президента, и особняком в Портленде, в комплекте с которым предлагается личный ночной клуб, кинотеатр с виртуальной реальностью, бар с кегельбаном и два бассейна. И, разумеется, здоровенный траходром: круглый, человек на пятерых, с встроенным ВИ, семью тысячами пружинок и микро-полями эффекта массы для лучшей упругости и остроты ощущений. Шелковые, кашемировые и атласные наматрасники на выбор. Некоторое время он листает фотографии, попивая пиво, и слушает девочку из Альянса, увлеченно рассказывающую про мраморные колонны и картины, стоящие целое состояние. Он не понял, то ли ей поручили помочь ему устроиться на Земле, то ли она чудом выживший риэлтор. То ли — чем черт не шутит — это все еще та девочка, которая подсела к нему с час назад. Честно говоря, он немного набрался. Ну или не немного. Ясное дело, стоило ей понять, что он не только герой войны, но ему еще и некуда девать деньги, эндорфины полились у нее из ушей. С трудом, но успешно проведя такой мыслительный анализ, Вега поворачивается к ней и рассматривает. Она болтает без умолку. — …абсолютно новая технология, и Горн, к счастью, ее не повредил — все-таки это не искусственный интеллект, а довольно примитивные модификации ВИ. Но тебе это понадобится, только если ты предпочитаешь небольшое джакузи, на пару человек, потому что на большой площади ему не хватает мощности. У нее милое личико. Стрижка — каре, волнистые волосы. Красивая улыбка. Молния на блузке расстегнута достаточно, чтобы дать ему оценить ее грудь, но сохранить некоторую недоступность. «Предпросмотр». Заплати — опробуешь полную версию. Она спрашивает, купит он виллу или особняк, и он отвечает, что и то, и другое. Пара лет, и Альянс снова во что-то вляпается. Это con precisión, детка. Так что нужно использовать отпуск по максимуму, оторваться на полную. Можешь съездить со мной посмотреть особняк перед покупкой, поможешь разобраться с джакузи. Достаточно ли там элитная температура воды. Можешь пригласить подружек. — Джеймс, у тебя столько шрамов… Она ведет ладонью по его плечу, нежно оглаживая бицепс. Вздыхает. Придвигает свой стул, чтобы прильнуть к нему стратегически важными местами. Для лучшей эмоциональной поддержки. Она глубоко дышит и шепчет: — Даже не представляю, через что ты прошел. — Через все круги ада, — тихо говорит Вега. Она вздыхает еще более чувственно. Он смотрит на ее губы. Кажется, если она попытается прижаться сильнее, то свалится со стула. — Наверное, это так глупо — влюбиться в первого встречного. Но я чувствую, что тебе не хватает тепла, Джеймс. Не хватает особенного человека рядом. Ты одинок... мне кажется, тебе очень нужен такой человек. Он набрался уже достаточно. Перед глазами мутно. Он поднимается со своего места, шарит в заднем кармане и бросает на барную стойку пару кредитов. Пока все электронные системы не починили, в ход идут бумажные деньги. — Эй, ты куда, солдат? — с некоторым беспокойством спрашивает девочка. Вега машет рукой: — Я тебе позвоню. Джина. Джесси. — Я Джиллиан… — Точно. Он уходит из бара. Садится в аэрокар, и пилот говорит: — Отправляемся в лондонские доки. До вылета сорок минут, сэр. Ваши вещи на заднем сидении. — Угу. Хорошо. Хорошо. До берега Тихого океана чуть больше двух часов пути, так что он прихватил с собой бутылочку эля. Утром он написал дяде, что будет к вечеру. Дядя ответил, что ждет.fin