оОо
- Судя по Вашему виду, разговор предстоит серьезный? – Противореча сам себе, усмехнулся тогда мистер Полдарк. Раннее утро в Корнуолле тонуло в густом тумане и мелкой осенней мороси. От жаркой погоды, которой встретил преподобного и его супругу их новый дом, не осталось и следа. Осень стремительно входила в свои права, и теперь не было и дня, чтобы солнце не пряталось за тучи. Уайттекер неспешной, но целеустремленной походкой шел по невысокой траве, укрытой капельками росы, и его неновые ботинки уже порядком промокли, поблескивая почти идеальной чистотой. Слева и справа тянулись кривоватые ряды надгробных памятников. Некоторым из них была не первая сотня лет, если судить по датам, выбитым под именами. Они покосились, начали крошиться от времени и непогоды, либо же глубоко вросли в землю, скрывшись чуть не наполовину. Несмотря на такой долгий век, кладбище было небольшим – скорее всего потому, что хоронили здесь в основном знать и зажиточных мещан, которые могли позволить себе приобрести место на церковной земле. Он искал по памяти, усиленно вспоминая, где же он в прошлый раз заметил камень с нужными ему сейчас именами. Тиги. Уитворты. Уорлегганы. Не то. Преподобный сделал еще несколько шагов прежде, чем глаз, наконец, зацепился за знакомую фамилию. - Расскажите мне о последнем Полдарке, жившем в Нампаре, – глядя прямо в удивленные глаза хозяина Тренвита, попросил тем вечером Уайттекер. Он остановился напротив небольшого серого памятника, скрывшего под собой две жизни.«Демельза и Джулия Полдарк»
Ветер трепал полы его длинного черного плаща и пытался вырвать зажатую в пальцах шляпу, но не трогал одежду человека, молчаливо застывшего позади камня. Этого человека попросту не существовало для мира, для мира живых. Но и в мире мертвых ему места не было. А значит… Уайттекер невесело усмехнулся. Ведь поначалу он всерьез думал, что сходит с ума. Сознание словно играло с ним, воплощая в реальность самый страшный его кошмар, тысячи раз виденный во сне. И он молился. Так неистово, как не молился никогда до того. Стоя на коленях перед распятием, он просил избавления этого безумия. Как же вовремя ему в голову пришла еще одна мысль, об абсурдности которой он всеми силами пытался не думать. Его не видел никто, кроме Уайттекера. Улисс могла сидеть у камина и не замечать, что в двух шагах от нее протягивает руки к очагу, чтобы согреться, незнакомец. Кеннет проходил мимо, нисколько не беспокоясь о посторонних в доме. Не далее как сегодня утром Уайттекера, сидящего за столом в дальнем углу гостиной, из очередных тяжких дум вырвала грузная походка экономки, когда та торопливо направлялась к укутанной в толстую шерстяную шаль Улисс. - На-ка вот, милая, выпей, - Рут передала Улисс дымящуюся чашку, источающую аромат трав и, неловко повернувшись, усадила свои необъятные формы в стоящее напротив кресло. Присев, она зябко поёжилась, словно ее обдало внезапным порывом ветра. - Мой сбор, он любую хворь прогонит, а уж простуду и подавно. - Ума не приложу, что с этим окном, - пробормотала Улисс и пригубила чашку, а от Уайттекера не укрылось, как дернулся за секунду до этого его невидимый соглядатай. Садясь, неповоротливая Рут случайно задела его. Ее локоть прошел сквозь него, не встретив сопротивления, однако вызвав эту странную реакцию. Ведь не будет морок, вызванный больным разумом, реагировать на внешние раздражители? А он, хоть и находился всегда среди домочадцев Нампары, пытался избегать прикосновений, словно боясь быть замеченным, и тянулся к теплу – Уайттекер заметил, что излюбленное место их невольного сожителя – у камина – как будто пытался почувствовать тепло. - Дорогой, куда ты смотришь? – спросила Улисс, когда заметила, что взгляд ее мужа направлен в пустое пространство. Очередной порыв ветра вырвал Уайттекера из задумчивости. Вокруг него по-прежнему было кладбище. Невысокая притоптанная трава все еще блестела утренней росой, седые облака стремительно катились по серому небу, гонимые со стороны моря, тяжелый взгляд – из-под черных бровей – как и прежде, был направлен на него одного. Стараясь не замечать пристального внимания, пригвождающего к месту, Уайттекер осмотрел соседние могилы, но так и не нашел даже намека, что муж и отец похоронен в близости от своей семьи. По соседству покоились другие члены благородной фамилии – некие Джошуа, Джефри-Чарльз, Фрэнсис, те, кого не стало приблизительно в одно время с семьей последнего хозяина Нампары - однако нужного имени, как ни высматривал преподобный, отыскать не смог. По всему выходило, что мистер Полдарк сказал правду – да и зачем ему врать? – и тот действительно не был похоронен. Уайттекер поднял глаза на своего невидимого компаньона, и увидел, как тот едва заметно качнул головой, подтверждая, что больше здесь искать нечего. - Не упокоен, - озарение не снизошло на него с небес, не раздался вдруг раскат грома, просто подтвердилась отчаянная догадка, которая сулила успокоение мечущейся в сомнениях душе. Это место больше не представляло для него интереса, поэтому Уайттекер развернулся, и, вернув шляпу на голову, широким шагом направился в сторону церкви.оОо
Мистер Полдарк тогда сказал: - Поэтому в Нампаре вот уже сто лет никто не живет. Только слуги. Должен же кто-то следить за домом. Вечером, прежде чем возвращаться, Уайттекер решил посетить еще одно место. Громада полуразвалившейся надстройки над шахтой «Вил Лейжр» темнела на фоне тускнеющего неба, глядя на море своими пустыми окнами. От нее веяло одиночеством давно покинутого места, куда не захаживают даже бездомные бродяги, чтобы устроить ночлежку, или романтично настроенные молодые люди, находящиеся в поисках уединения. Преподобный поднялся по скрипящим на каждом шагу деревянным ступеням и оказался под прохудившимся давно навесом. Впереди темнел вход в наземное помещение, а через дыру в противоположной стене можно было увидеть затянутое тучами небо и часть беснующегося моря. Он прошелся по мучительно стонущим под ногами доскам и увидел то, ради чего пришел. Простая откидная дверь в полу, закрытая на обыкновенный замок, какие фермеры вешают на двери амбаров, где хранят зерно. И дверь, и замок были старыми: дерево иссохлось и отрухлявело, а металл заржавел, и, при желании, можно было легко попасть в низ, но, как видно, репутация старой шахты, ставшей могилой почти двадцати людям, была сильнее праздного любопытства и желания наживы. Уайттекер не стал вскрывать шахту – еще будет время, вместо этого он оглянулся кругом, в душе тихо радуясь, что, наконец, оказался наедине с собой. Назойливый морок не последовал за ним сюда, отвязавшись еще по возвращении с кладбища. Должно быть, ему неприятно было находиться здесь. Зато Уайттекер обрел долгожданное одиночество, которого ему в последнее время отчаянно недоставало. Ему нужно было подумать о многом. Волны с низким рокотом разбивались о подножия скал далеко внизу, взбалтывали пену и качали длинные водоросли, похожие на щупальца одного из древних чудовищ, в которых верили суеверные моряки. За то время, что они с женой провели на корабле, несшем их через Атлантику из Америки в старушку Британию, Уайттекер много чего выслушал от матросов, к своему удивлению отмечая, что большинство баек ему уже знакомо.оОо
Возвращаясь в Нампару, Уайттекер был полностью уверен, что дом уже спит, поэтому был удивлен, когда, зайдя в гостиную, обнаружил, что Улисс еще не ложилась. Она сидела у камина со спицами в руках, сосредоточено высчитывая петли, и не сразу отреагировала на приход мужа. Зато, сидящий тут же, у огня, хозяин дома – Уайттекер уже нисколько в том не сомневался – только завидев его, поднялся на ноги и подобрался, будто приготовился отбивать атаку. Преподобный на секунду задержал на нем взгляд и только потом обратился к жене: - Так поздно, а ты еще не спишь, - громко сказал он, небрежно скидывая плащ на лавку. Шляпа аккуратно легла на стол. Улисс вздрогнула и подняла глаза от вязания, настороженно наблюдая за Уайттекером, пока тот, как ни в чем не бывало, наливал себе вина. Напряжение, повисшее между супругами после последнего посещения Тренвита, так и не спало. - Уже ночь, - отозвалась Улисс. – Где ты пропадал так поздно? Уайттекер на это лишь поморщился, присаживаясь в кресло напротив нее. - Так много дел в церкви? - Ложись спать, - он прекрасно понимал, что ведет себя как последний ублюдок, срывая на жене злость и раздражение, которых за недавнее время накопилось слишком много. Он пообещал себе, что объяснится с ней и непременно извинится, когда разрешит мучащую его в данный момент проблему. Улисс застыла, удивленно глядя на мужа огромными, полными горечи и обиды глазами. Отблески огня играли на ее стремительно влажнеющих ресницах. Несколько секунд прошло в колючей тишине. Затем она сморгнула и вдохнула во всю грудь, а поднявшись, аккуратно сложила клубки и спицы на сидение софы и поспешно вышла из гостиной. Первый всхлип донесся уже из коридора. Уайттекер отхлебнул из бокала, буравя пространство перед собой невидящим взглядом. Как сквозь подушку он слышал стук каблуков по лестнице и хлопок закрывшейся двери, шепот пламени и тихие шаги у себя за спиной – кажется, это впервые, когда его призрачный соглядатай издает какие-либо звуки – признак того, что он все еще не один в комнате. - Твое имя Росс Полдарк, - не спросил – сказал Уайттекер, и шаги позади сразу же смолкли. Затих и преподобный, ожидая. Ответит ли? Наконец, в ответ раздалось: - Ты не спрашиваешь, значит, знаешь, что это так, – голос был низкий, ломкий, как будто хозяин давно им не пользовался и почти разучился управлять. Хотя почему как будто? Так и было. - Ты - Росс Полдарк, сто лет назад бывший хозяином этого поместья, - продолжил Уайттекер, не обратив внимание на отповедь собеседника. - Я - Росс Полдарк, сто лет назад бывший хозяином этого поместья, - как клятву повторил за ним призрак – теперь-то преподобный не сомневался в том, что это был именно призрак. - Что ты здесь делаешь? – спросил вдруг Уайттекер. - Я просто здесь. Полдарк обошел его кресло и сел на софу, рядом с оставленным Улисс вязанием. В его глазах Уайттекер увидел отражение своего собственного волнения, которое всеми силами старался не выдать, напуская на себя сосредоточенный и грозный вид. - Почему ты следуешь за мной? - Ты первый, кто видит меня, - хозяин дома пожал плечами и поспешно перевел глаза на пляшущие в камине языки пламени, заставив своего собеседника нахмуриться только сильнее. Уайттекер мог бы поклясться, что тот чего-то недоговаривает, если бы кого-нибудь интересовали его разговоры с неупокоенными душами местных господ. - Расскажи, что с тобой случилось, - попросил он. - Я умер. - Как? - Ты разве еще не вызнал?! – Вспыхнул Полдарк. - Нынешний глава семейства Полдарк, - он кивнул, выражая мнимое почтение фамилии, - оставил в этой истории слишком много белых пятен, чтобы я смог увидеть всю картину событий. - Это отпрыски Фрэнсиса - не мои, - поспешно открестился хозяин и, заметив приподнятую в удивлении бровь Уайттекера, пояснил. – Фрэнсис – это мой кузен. Ты видел его могилу сегодня на кладбище. Преподобный кивнул, припоминая, что действительно видел камень с этим именем. - Это история двух предложений, не знаю, откуда в ней могут взяться белые пятна, - вздохнул Полдарк, словно ему было больно вспоминать события столетней давности. - Так расскажи, раз это недолго, - подтолкнул его Уайттекер. – Что ты делал в тот день в шахте? - Работал, - просто ответил Полдарк. – Я работал вместе со своими ребятами. В «Вил Лейжр» всегда не хватало рук, поэтому я часто приходил, когда не было более важных дел. Уайттекер удивился такой преданности своему делу. Мистер Полдарк тогда так и не смог объяснить, что конкретно делал владелец шахты под землей – возможно, проводил проверку, возможно, следил за работой. - В тот день недра были неспокойны. Мы то и дело отмечали несильные толчки, но особого значения не придавали и продолжали работать. - Землетрясение? - Небольшое, - кивнул Полдарк, - но и его хватило, чтобы разрушить балки, поддерживающие тоннель. Когда начался обвал, я был слишком глубоко, чтобы успеть спастись. Меня завалило, и я умер - просто как дважды два, - поджав губы, закончил он свой нехитрый рассказ. - Но почему тебя не похоронили? – Задал Уайттекер вопрос, который не давал ему покоя с той самой памятной беседы. - Там и хоронить-то нечего, - горько усмехнулся Полдарк. Но потом все же ответил всерьез. – Никого тогда не похоронили. Те, кто был ближе к поверхности, отделались ушибами и ссадинами, а до нас просто не докопаться. Поэтому и не доставали. - А потом? - А потом я обнаружил себя здесь. Смотрел, как угасают мои жена и дочь и ничего не мог сделать. А Фрэнсис и пальцем не пошевелил, чтобы им помочь, но и пережил их не на много. Уайттекеру нечего было ответить. Они замолкли на некоторое время, слушая тихий шум гаснущего очага, завывания ветра за окном и стоны ветвей деревьев, которые безжалостно трепала непогода. Каждый из них пребывал глубоко в своих мыслях, не мешая другому. - Скажи, - первым прервал молчание Полдарк через некоторое время, - зачем тебе знать все это? - Я хочу понять, почему ты остался здесь, - пожал плечами Уайттекер. - Возможно, найдется способ помочь тебе уйти. Он видел, что рассказ вытащил из нового знакомого все его силы. Тот сидел, облокотившись о колени, судорожно сцепив пальцы. Черные кудри упали на уставшее и будто разом постаревшее лицо. Уайттекеру хотелось подбодрить его, сжать или похлопать плечо, но он знал - видел сегодня утром - что физически не сможет коснуться его. Поэтому он просто молчал, давая тому время совладать с эмоциями. - Знал бы я, что буду исповедоваться после смерти… - Попытался пошутить Полдарк. - Могу я задать тебе последний вопрос? – Неожиданно даже для себя поинтересовался Уайттекер, нервно сглотнув. Он не был уверен, что хочет задавать этот вопрос, но точно знал, что ни за что не успокоится, если не получит ответ. - Да, - кивнул Полдарк, приподняв брови, в ожидании вопроса. - Почему ты мне снишься? – Быстро выдохнул преподобный, боясь, что передумает, и замер, наблюдая за реакцией собеседника. А тот словно ожидал совершенно другого вопроса. Брови его взлетели чуть не до границы волос, глаза распахнулись, удивленно помаргивая, а рот сам собой приоткрылся, и тут же закрылся – громко клацнули зубы. - Я… тебе снюсь? Но Уайттекеру уже не нужен был ответ. Растерянность Полдарка была красноречивее слов. - Извини, - он резво поднялся на ноги, в три шага дошел до стола, поставил на него бокал с недопитым вином и направился прочь из гостиной. - Подожди, - донеслось из комнаты, но Уайттекер уже поднимался на второй этаж, грязно ругаясь про себя и соображая, каким по счету стало это очередное позорное бегство.